Внутри.

      Я не мог проснуться. Я чувствовал руками мягкость одеяла, которое с силой сжимал, теплоту подушки под щекой, но не мог проснуться.       Перед глазами была какая-то тёмная комната. Сначала я подумал, что это кладовая из старого города, но эта мысль потерялась сразу же, как я увидел зашедший сюда силуэт. Пёс стучал коготками по полу, я опустился на колени и потянул руки к его толстой пушистой шее.       Нет, это неправильно. Ханд мёртв.       Я постарался оттянуть руку назад, но получалось только мотать головой. Мои пальцы уже почувствовали теплоту его тела и коснулись чего-то, а я открыл глаза.       Тёмная кладовая обратилась моей комнатой, будильник разрывался рядом. Кристина с испуганным взглядом сжимала мою руку.       Я закрыл глаза и обессиленно упал на подушку, тяжело дыша.       — Как давно тебе снятся кошмары? — её голос звучал так, как будто она набрала в рот воды и выплюнула её, но не до конца, так, что немного оставалось прямо на основании языка.       Я постарался что-то придумать. Лгать я ей не мог, язык сам собой атрофировался и превращался в мясную массу, будто я никак не мог проглотить сырой фарш. Кажется, из этой ситуации есть только один выход, сказать правду о том, что призрак Ханда преследует меня уже больше, чем два месяца.       — С начала октября где-то. — шёпотом сказал я и сосредоточился на теплоте руки, которая сейчас держала мою.       Было неловко, и я выпутался из её пальцев, будто с желанием выключить будильник на телефоне. Это я, правда, сделал, но так медленно, что мне кажется, Кристина это заметила.       — Почему ты никому не сказал? — я попробовал поднять на неё взгляд. Её глаза с прищуром на меня смотрели. Как она вообще здесь оказалась, да и так рано?       Я тоже всмотрелся в её лицо. Кожа под глазами немного темнее, одежда потрёпанная, её носили уже несколько часов, волосы спешно были собраны в хвост. Что-то не так, Кристина ненавидит хвосты.       — А что бы кто-то мог сделать? — и это был правильный вопрос, ставящий в тупик. Это было понятно по лицу девушки, изменившемуся в пару секунд.       Никто не смог бы ему помочь. Кошмары это не такое состояние, от которого придумали лекарство.       — Со мной всё нормально. Это пройдёт. — теперь уже Кристина не смотрела мне в глаза. Я только ощутил, что у меня учащённое сердцебиение, я слышал его, буквально. Оно как будто было внутри моей головы, которая являлась на моих плечах тяжёлым камнем.       Я потянулся к сестре и постарался аккуратно притянуть её за плечи. Тонкие, по сравнению с моими, руки коснулись моей спины, а аккуратный нос спрятался где-то между моей ключицы и шеи.

***

      После фотографии я снова зашёл в компьютерный класс. Здесь, как обычно, было холодней, чем во всём здании. Я начал ходить в более тёплой одежде, поэтому никаких мурашек по моему телу не пробегало, когда я проходил мимо приоткрытых окон.       Сел за компьютер, подключил фотоаппарат, стал просматривать старые кадры, которые становились всё хуже, даже я это видел.       Скоро новогодние каникулы, а у меня всё ещё нет серии за осень, это просто катастрофа. У меня нет ни денег на студию и модель, ни знания о том, есть ли в мире по-близости студия и модель.       Если вычеркнуть это из моих мыслей, то всё происходило, как обычно. Я опозорился перед всеми на истории искусства, на меня накинулась уборщица в коридоре, и ощущение, что за мной следят меня вовсе не покидало. Я научился его не замечать, различать интуицию и паранойю, но сейчас, пока я сидел и смотрел на фотографии, щелкая мышкой в шаг с метрономом в моей голове, чьё-то присутствие ощущалось острее.       Я резко остановился. Палец завис в миллиметре от мышки.       Парень, с разбитой губой и раскрасневшимся носом. Я уже который раз, как будто специально, листаю так далеко, чтобы посмотреть на эти странные глаза. Он будто был в линзах, которые прятали его настоящий цвет глаз.       Невольно вспомнились глаза Саши. Он признался, что носит контактные линзы, хоть речь шла не совсем про них, да и они не особо улучшают его зрение. Это была для него скорее привычка.       А эти глаза были больше… каким-то льдом, в которых отражается небо. Этот лёд расколот, он отражает множество его частей. Те, что прикрыты облаком или тучей, те, что еле видны из-за деревьев, те, что находятся прямо возле солнца. А зрачок был как дыра, затягивающая мой взгляд.       Мне хотелось не гадать, а знать, что случилось такого, что у парня была кровь на губе, что он шёл с распахнутыми глазами, как будто увидел призрака.       И я вздохнул. Только и мог вздыхать. Тут мне в голову пришла идея.       Я вытащил из рюкзака телефон и нажал на вызов под контактом «Саня Руда»       — Да? — послышался голос после нескольких гудков.       — Привет, Саш. Не занят? — поинтересовался я и откинулся на спинку стула. Было не особо удобно, на самом деле. До ушей дошёл какой-то шорох, исходящий не из телефона.       — Нет. Что ты хотел? — я покосился взглядом на чуть приоткрытую дверь. В коридоре, кажется, никого не было.       — Там, случаем, в твоём кругу нет людей, которые могли бы быть моей моделью? — я откинул голову и посмотрел в потолок. От чего-то было неспокойно. Наверное из-за того, что я не так часто прошу помощи. Хотя, я вообще просил её когда-нибудь?       — Модели? То есть, человек с красивой внешностью. Я мог бы предложить себя. — его слова вызвали у меня смешок. К слову говоря, утром Кристина заставила меня выпить жаропонижающее, теперь мне стало свободнее дышать и смеяться приятней.       — А ты можешь ещё найти местечко с осенними декорациями или хромакеем? — мне было непривычно улыбаться. — благо навыков работы в той программе мне хватало, чтобы уметь заменять зелёный фон.       Краем глаза я увидел движение и дёрнулся. Моргнув пару раз, я ничего так и не увидел, решил не выходить из кабинета, тут всяко безопаснее. Мне так казалось.       — Я, вот, не могу, но знаю того, кто может устроить всё в лучшем виде.       — Кто?       — Моя вторая личность. Авантюрный бариста, который может проходить реальную жизнь по стелсу. — мы вместе с ним хохотнули и договорились о времени.       И я вздохнул. Почему-то последние дни давались тяжело. От чего-то щёки и скулы ужасно болели, пришлось накрыть их холодными руками, чтобы хоть как-то уменьшить дискомфорт. Я снова уловил шорох, но само здание скрипело и шуршало от нахлынувшего снега.       Взгляд снова припал к глазам загадочного парня. Это довольно старое фото, наверное, у него губа уже зажила. Может он подрался? Или на него напали?       Вздох разразил тишину компьютерного класса. Я повозился с фотографией, которую сделал сразу перед знакомством с Сашей. Ту, на которой Кристина стоит посреди сугробов с лопатой в руках. Привычное дело и щёлканье мышкой: цветокоррекция, игра с замыливанием фона, правильное расположение кадра.       seafret — be there(минус)       А ведь никто не увидит эту фотографию. Вообще никто, кроме меня. Мне стоит заняться хвостами по учёбе, а не развлекаловкой. Я уже думал, что фотография перестала быть моим хобби и простым увлечением, но я всё ещё слишком просто отношусь к этому. Это моя потенциальная будущая работа, я всё должен сделать правильно.       Я вздохнул ещё раз и, на это раз решительный и воодушевлённый, отправился к выходу, чтобы начать с простых заданий, решение, которых можно найти в городе. Но когда я оказался прямо у выхода, мои взгляд зацепился за парня, сидящего на ступеньках прямо перед входом.       Я видел его спину, обтянутую чёрной дутой курткой, и капюшон серой толстовки, наверное толстовки. Перед ним стеной падали снежинки, его взгляд был устремлён выше, как будто он смог разглядеть самолёт сквозь пелену осадков и смога, вечного тумана на городе.       Я вышел на улицу, лицо тут же обдало холодом, теплота здания улетучилась, пусть я фантомно ощущал её спиной.       От чёрного пятна посередине белого окружения меня… мной как будто овладело странное чувство, интуиция не билась в конвульсиях, но и не спала. Она мерно подталкивала меня к нему, мои руки как будто сами потянулись к фотоаппарату, вытащили его из чехла и сделали снимок.       Мне стало легче дышать. Я ощущал свежесть воздуха, прохладу чёрного корпуса под пальцами. И мне было хорошо.       Я постарался не шуметь, убрать фотоаппарат обратно. Интуиция не утихла, лишь стала настойчивей. Или это был ветер, который отпрыгнул от дверей позади меня и заставил мои ноги сделать пару шагов вперёд?       — Как давно идёт снег? — спросил я, не зная, как начать разговор. Стена из снега не выглядела мирной, кажется, могла прижать к земле со свойственной пушистым хлопьям лёгкостью. Похоже, либо придётся ждать конца метели, либо позвонить маме.       — Уже почти час. — он глянул быстро в телефон. Я подошёл к самой первой ступени, на которой он сидел. И как ему не хо…       Я бессовестно уставился на его лицо. Парень с разбитой губой. Я успел только вздохнуть прежде, чем начать обрабатывать информацию. Пока я старался осознать его реальность и голос, который я точно слышал своими ушами, а не мыслями в голове, пока я пялился в попытках разглядеть его глаза, прищуриваясь, все снежинки, которые летели с неба со скоростью света, застыли. Я даже перестал чувствовать холод ветра, который теперь хотел обратно прижать меня к стенам здания.       Я резко одёрнул голову, устремляя взгляд на белую стену, когда заметил мелкое движение его головы. Теперь мне казалось, что он смотрит на меня, точнее пялится.       — Похоже мы застряли. — сказал он. Кажется, он больше не смотрел на меня, и я аккуратно повернул голову, чтобы он не увидел. Почему мне кажется, что он видел всё прекрасно?       — Может, зайдём внутрь? Там теплее. — я потёр руки, которые сразу не убрал в карманы, за что и поплатился. Костяшки заныли, как будто я опустил их в ледяную воду.       — Ты замёрз? — я заметил, что он покосился на меня, и постарался не смотреть в ответ, старательно различая забор за снежной пеленой, свисающей с неба.       — А ты — нет? — спросил я его и всё же повернулся. Его угловатое лицо чуть ли не сливалось со снегом и белыми ступеньками. Глаза были такие же, как на необработанной фотографии. Я хотел смотреть в них, казалось, вечно, испытывал какое-то странное наслаждение, как будто смотрел на правильную фотографию, в которой уже нечего менять к лучшему.       Парень покачал головой, чем заставил меня удивиться. Камень под ногами холодный, ветер, бьющий в лицо, холодный, зима, наступившая внезапно, тоже была холодной, а ему хоть бы что.       Только я один в этом мире могу заболеть от всего?       Его чёрный силуэт поднялся так легко и непринуждённо, мерно вышагал расстояние от последней ступени до дверей, откуда я некогда вышел. Звук его шагов раздавался вокруг громче ветра, бушующего над нашими головами, скрывавшимися под козырьком. Его походка была… сильной? Да, именно это слово пришло мне на ум, когда я зацепился за неё взглядом.       Парень лёгким движением руки открыл дверь, на которую я при открытии немного надавливаю ногой. Так непринуждённо и легко. Я как будто чувствовал воодушевление после того, как смотрел на него, я хотел снова его сфотографировать.       Внутри здания было слишком тепло для тонких угловатых линий лица и силуэта этого парня, он выглядел среди этих тёплых стен и ламп как кусочек серой глины посреди коричневого от песка дна реки. Мы расположились на скамейках напротив раздевалки, где виднелись металлические вешалки.       — Как тебя зовут-то? — этот вопрос прозвучал странно, мне казалось, что в голосе, звучавшего с левой стороны, крылся подвох.       Я повернул голову, показывая затылок другой стороне коридора первого этажа. Некогда утром, когда я поворачивал голову вправо, мне виделся призрак Ханда. Сейчас я чуть ли чувствовал его тяжёлый скучающий взгляд и слышал редкие, гулкие падения его слюны на пол. Вдруг стало жарко, пришлось стянуть с шеи шарф.       — Давид. — я нервно сжал светло-зелёную часть шарфа, старательно пытался разглядеть витки шерстяных ниток, щурясь и напрягая глаза.       — Никита. — просто сказал он. От напряжения, навалившегося на меня, внутри грудной клетки будто разом расплавились медные проводки, разнося жар по телу. Я повернулся полубоком, профиль парня — Никиты, теперь нужно привыкать — тонкими чертами выделялся на фоне теплоты, парящий вокруг нас.       «Никита.» повторил я в голове внутренним голосом, пробуя буквы на вкус.       Ситуация была смущающей, я чувствовал нарастающий пульс и горящее желание что-то сказать, но слова не лезли на язык. Я не умел знакомиться, это кристально ясно.       Тут Никита зашевелился и достал из кармана куртки телефон. Мой взгляд зацепился за раскрасневшиеся костяшки рук, тонкие пальцы. Значит, всё же замёрз?       — Предлагаю поиграть. Уровень ты, уровень я. — он ввёл пароль (очень длинный, я бы даже при всём желании не успел запомнить) и открыл какое-то приложение, перевернув телефон горизонтально.       Это оказалась Geometry Dash, и уровней там было пройдено совсем немного, на что интуиция подёргала меня за плечо, а я лишь приковал взгляд к пальцам, спокойно и неторопливо открывающим для меня первый уровень.       Телефон был совсем не тяжёлым, его тёмный корпус легко ощущался в моих руках. Мои глаза постарались сконцентрироваться на движущихся чёрных препятствиях, но когда фон менял совой цвет, зрение резко ухудшалось, я на секунду будто смотрел сквозь туман.       Первый уровень всё же был пройден.       Я выдохнул и протянул телефон обратно Никите (всё ещё непривычно).       — Молодец. — улыбнулся он, из-за чего улыбнулся и я. Скорее всё это произошло больше от смущения, чем от улыбки. Хотя и она была, казалось, идеальной. Мои руки дрогнули, когда холодные пальцы легко коснулись моих, и я с большим трудом удержал желание снова сфотографировать этого парня.       Я смущённо кивнул и стал наблюдать. Металлические (такое название этому цвету я решил дать) глаза в свете высоких ламп были полуприкрыты, я скользнул взглядом ниже, желая узнать, зажила ли губа. Никита вдруг протянул мне телефон обратно, я дважды моргнул, сгоняя с глаз какую-то пелену. Это было похоже на запотевшие стёкла. Видимо, мне было очень жарко.       Оказалось, я довольно долго разглядывал лицо почти знакомого незнакомца, он уже прошёл один из уровней, я начал третий.       Так пронеслось довольно много времени. Мы уже преступили к следующему списку уровней, когда мой собственный телефон завибрировал в моём кармане, но я не мог посмотреть, кто там, пальцы бешено нажимали на экран, чтобы не пропустить момент правильного прыжка.       Тут Никита вдруг потянулся рукой мне за спину, мне на секунду даже вздумалось, что он хотел меня приобнять, но он лишь аккуратно достал из моего кармана телефон. Проведя зелёный кружок вверх, он приложил экран к моему уху.       — Да? — спросил я, кивнув парню и отметив в голове смекалку. Только зачем мне что-то отмечать?       — Давид, ты ещё в школе? — раздался голос мамы. Не разобрать, была она обеспокоена или нет. Я промычал что-то положительное. — Я могу заехать за тобой, столько снега навалило.       Я разбился. Протянув телефон Никите, я освободившейся рукой взял свой. Вдруг понял, что время уже позднее, на улице не было ни пелены снега, ни солнечного света. Который вообще час?       — Было бы неплохо, на самом деле. — сказал я и покосился на потенциального друга. Он терпеливо ждал, с прищуром рассматривая моё лицо. А я уже успел привыкнуть и легко выдерживать этот его взгляд.       Мы обменялись ещё парой фраз, и я встал со скамейки. В коленях была приятная тяжесть, левая ляшка затекла.       — Я могу попросить подвести и тебя. — я повернулся к нему. Мы уже давно сняли верхнюю одежду оставаясь лишь в уличных ботинках. Серая толстовка как-то неправильно на нём выглядела, чёрные джинсы на тонких ногах выглядели как змеи.       — Не откажусь, спасибо. — видимо, не только я устал. Мы накинули куртки и вышла из школы, когда я разглядел мамину машину за забором, подъехавшую почти тихо (мама не удержалась от того, чтобы бибикнуть мне).       Уже в салоне я объяснился и познакомил её с моим — как же необыкновенно странно это говорить — другом.