«Кошка полна тайны, как зверь, собака проста и наивна, как человек.»
— Карел Напек
Холодный корпус телефона покалыванием отдавался по нервам в пальцах, правым плечом я чувствовал тепло и силу бьющегося в чужой груди сердца. Вокруг была шуршащая одежда, судя по всему, некоторая находилась в чехлах, из-за чего воздух наполнялся не только шумом нашего дыхания, но и слишком громким шуршанием. Давид был… слишком близко. Я чувствовал тепло и жизнь, исходящее от его тела, даже сквозь какую-то бежевую рубашку и футболку. Нос максимально сильно зудил от запаха шампуня, только… это был шампунь для длинной шерсти животного. Я знал этот не самый приятный запах от давнего визита к деловому другу отца, когда ещё был мелким, но какая сейчас разница? Почему от Давида пахнет шампунем для собак? Я застопорился, на мгновенье задумавшись. Тлеющая жизнерадостность, грустные глаза во время одиночества. Я думал, он просто не выносит отсутствие общения, что я считаю правдой и до сих пор, но… Мысли пронеслись вокруг табуном, я не мог их чётко сформулировать, как раньше, виртуозно владея словами и внутренним голосом. Если Давид так сильно привязывается к общению, что это приводит к резким изменением эмоций на его лице, то мог ли он так же сильно привязаться к своему псу? Он же мог опуститься в свои мысли, почти на дно затылка, и не замечать ничего, даже не смотреть на то, что берёт в руки? «Я так обжог руку…» я одёрнул голову, поднимая подбородок вверх. — Я наступил на тебя? — спросил тихий голос Давида. Шепот раздался необъяснимым звоном будильника в ушах, я удержал себя, чтобы не склонить голову к плечу в попытке уменьшить шум. — Нет. — или да? Я не совсем понимал даже, что я делаю, забыл, где нахожусь. Секундный ступор, похоже, заставил парня волноваться. — Точно? Я уверен, что наступил на что-то. — он наклонил голову, его волосы защекотали мою шею, я невольно поднял голову, чтобы ему было удобнее. Он смотрел вниз, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Зная о его плохом зрении, моя улыбка выбежала из-под контроля и полезла на щёки. Тишина нас окутала, каждое, даже совершенно мимолётное, движение отдавалось необъяснимым звоном в ушах, на кончиках которых осели тепло и краснота. Из-за адреналина, смущение почти не занимало места в моих мыслях. Кроме тех, которые всё ещё пытаются осознать, что Давид ближе, чем обычно. Это ощущалось странно. Не знаю, почему. — Не, не мне на ногу. — я повернул голову, аккуратно, чтобы он заметил, и тихо вдохнул кружащий вокруг его волос запах. Точно шампунь для собак. Только сейчас, в этом чёртовом шкафу, он не разъедал нос, а был даже приятным дополнением к кружащей вокруг пыли и старой одежды. Пыль… Чёрт. Адреналин пульсировал где-то в висках, я пытался контролировать дыхание, чтобы не забить внутренности летающей в воздухе незаметной смертью. Давид давил на меня головой, так и не убрал её, коленями, стараясь не прислоняться ко мне слишком сильно, и грёбанным фотоаппаратом со штативом, что неприятно холодно, во всей этой разгорячённой ситуации, пробивался корпусом сквозь ткань собственной одежды. — Как думаешь, сколько мы тут просидим? — голос под подбородком уже звучал громче, но спокойней. Адреналин начал отступать, я возвращался в нормальную реальность. Ответ на это мог знать Саша. Я потянул затылок назад, чтобы преодолеть чужую голову, которая решила так нагло остаться на моём плече, оперевшись лбом, но упёрся носом куда-то в волосы. Губами и щекой я смог почувствовать жар кожи. Этой позы было достаточно. Я поднял кое-как руку с телефоном и включил его. Яркий свет экрана ослепил мои глаза, те заболели, я зажмурился, но не отвертел головы. Губы будто приклеились к его лбу… Я аккуратно приоткрыл сначала один глаз, щурясь изо всех сил, потом — второй, стараясь привыкнуть к свету, пусть и на обоях стояла чернота. Уведомления от Саши не было, я решил ему написать. Мне удалось получить его номер от главного в кафе, было не сложно притвориться молодым сотрудником полиции, коих я видел не мало. Их, как говорил отец, либо очень сложно, либо очень легко подкупить. «Сколько обычно длятся репетиции? Или отсюда есть какой-то запасной выход?» Я отправил: — Я спросил у Саши. — и выключил телефон, опустив руку. Ей не удалось вернуться на место, спина Давида в миг оказалась широкой. Я знал, что это неправда, но… Слов не найти. Мысли улетучивались. Я не мог нормально думать. Теплота и жизнь, что текли по сосудам этого парня, меня отвлекали. Где-то под коленями тряслось желание тоже иметь теплоту и жизнь. Рука так и осталась покоиться на спине Давида. Было немного неловко, что мне не свойственно. — Хорошо. — милым голосом сказал он мне в плечо. Почему я идентифицировал его голос как «милый» я так и не смог понять. Он просто как-то по-особенному мазнул по ушам, задевая сосуды, а с ними и сердце. tilekid — you not the same (deep version) Я снова вытянул шею и потянул плечо вперёд, его голова с запахом шампуня для собаки переместилась мне под подбородок, а руки поползли вверх. Внутри грудной клетки пыль перехватила дыхание, она выискивала момент, чтобы я полностью отвлёкся: Давид сам меня обнял. Проводки с напряжённым электричеством обернулись какой-то сладковатой сахарной ватой, которая так и нарастает на деревянной палочке. Я не знал, что делать, такое чувство во время объятий мне чуждо. Я чувствовал, как в спину давит волна, которую я так-то ощущал постоянно, но игнорировал за ненадобностью. Эмоции иногда мешали думать, а сейчас я вообще не знал, что делать. Волна оставалась единственным спасением. Я поддался. Вторая рука тоже легла на спину Давида, колени подкосились, я стал опускаться вниз, утягивая за собой и его. Мои колени начали подкашиваться, я стал заваливаться назад, шурша тканями и чехлами, но уши разразил грохот падения штатива с фотоаппаратом, который, как оказалось, повис на локте парня и упёрся мне в бедро, а руки схватили меня за спину, не давая более падать. Я аккуратно поддался вперёд, чтобы больше не шуметь и не выбить парня из равновесия. Он так и продолжал стоять, положив голову куда-то на ключицы. Надоедливый запах шампуня сменился запахом кожи и геля для душа. Мой нос как будто стал работать в двести раз лучше, и это почти сводило меня с ума. Не умереть в обилии запахом мне давало желание иметь в руках саму жизнь, которую я увидел в нём чуть ли не с первого взгляда. Кажется, я чувствовал в воздухе ещё и запах жжёных проводов. Нужно поговорить, хотя бы чтобы успокоить Давида — я чувствовал плечом его частое и довольно сильное биение сердца, что меня даже пугало. — Как тебе штатив? — спросил я, отвлекаясь от чего-то, что манило меня с трепетом в ушах. Грудь Давида на секунду застыла, он не дышал, его руки перестали быть обычными, они превратились в какой-то неловкий камень. Он как будто на это время что-то осознал. Он выдохнул и сказал: — Удобный. — он двинул рукой, чтобы ножки штатива немного пошкрябали по полу, или просто поправил её, поудобнее схватившись за другую. Одежда снова отозвалась на мелкие движения оглушительным шуршанием. — Мы хоть успели снять твою серию? — я старался снова не впадать в «опьянённое» состояние, где я просто наслаждался моментом. Я рождён, чтобы думать. Он сделал странное движение головой, которое я расценил, как положительное. — И о чём она? — я снова чуть не завалился назад. Руки Давида меня удержали, прижав к себе. — Ну… там что-то по типу… тёплого окружения и холодного объекта, это как… постоянство и независимость. — он бурчал шепотом мне в ворот, но я всё равно слышал. «В противоположность тебе…» Я сделал вдох. Слишком глубокий. Снова вернулся к пьяному состоянию, когда тишина вокруг блаженная, когда ощущение тепла и жизни под кожей, что чувствуется горячими вспышками во время прикосновения, когда осознание того, что мы вообще находимся в одном из шкафов в костюмерной, которая находится за кулисами в театральном зале школы актёрского мастерства. — Саша ответил? — я выдохнул. Нужно думать. Я поднял руку с телефоном и включил его. Свет экрана снова опалил мои суженные зрачки, пришлось зажмуриться. Я понизил яркость почти в слепую и открыл «сообщения». «Есть, но через него тоже могут пройти на сцену. Лучше не рисковать.» — Есть ещё один выход. Но он не рекомендует нас им воспользоваться. — сказал я, жалея, что упустил некоторое время для разговора и пребывания в темноте и… тёплых объятиях. — Почему? — Через него могут проходить и те, кто пришёл на репетицию. — где-то под подбородком заиграл азарт и вылился адреналин. — Пошли? — лукавая улыбка не смогла не выползти на моём лице. — А пошли. — я услышал и его улыбку. Даже почувствовал плечом, как напряглись мышцы на щеках. Он аккуратно поднял руку, чтобы издавать как можно меньше шума и увереннее взять в руки чёртов штатив с фотоаппаратом. Давид был ближе к выходу из нашего мелкого заточения, но он не спешил открывать дверь. В темноте я еле разглядел, что он приложил ухо к двери. Я ещё раз убедился в том, что у этого парня прекрасный слух в противовес не очень хорошему зрению. Я вдруг подумал, что… Мы могли бы дополнять друг друга: я смотрю, он слушает. Он выдохнул и тихонько открыл дверь, она всё равно заскрипела и отдалась пронзительно мерзким стрекотанием у нас обоих в ушах. Я устремил взгляд в открывшуюся для меня щель, а Давид вжал голову в плечи, будто этот оглушительный в тишине звук принёс ему какую-то боль. — Никого? — спросил я, всё ещё пребывая в опьянённом состоянии. Быть уверенным сейчас не стоит. — Неа. — он открыл дверь и снова оглянулся, опаляя взглядом всё помещение. Я вспомнил, что этой дверью могут воспользоваться. Да любой из двоих. Ещё мне пришла мысль о том, что Саша сказал ждать с самого начала, а не сказал о ещё одном выходе. Может, забыл. — Давай быстрее. Я не хочу попасться. — я положил ему руку на плечо и толкнул вперёд, несильно, но он будто подскочил от ожога. Я обошёл его, мелкими тихими шажками направляясь за угол, где могла быть вторая дверь. Только вот куда она вела? Нужно было посмотреть план здания прежде, чем идти на поводу у интереса. Я аккуратно выглянул — никого. Смело направился вперёд, слыша позади шуршание Давида, он пытался удобно устроить штатив и фотоаппарат на спине, накинув на плечо лямку. Биение своего сердца я слышал странным эхом в ушах, я не первый раз бываю в такой ситуации, но сейчас меня почти трясёт, я хочу поскорей избавиться от этого ощущения. Я тянулся к ручке двери, когда Давид схватил меня за руку и потащил к стене. Дверь, открывшаяся внезапно, остановилась прямо у меня перед носом, я даже забыл как дышать. На своей холодной ладони и чувствовал прикосновение чужих пальцев, что опять пронеслось яркой вспышкой по венам. Я старательно пытался не вздрагивать от каждого шороха. Шаги, которые я теперь слышал отчётливо, быстро удалялись, а дверь медленно поскрипывала, закрываясь. В этот момент я понял, что испытал. Страх. Давид снова потянул меня за руку уже в обход двери, чтобы нам не пришлось открывать её и производить лишний шум. Та закрылась сразу, как моя вторая нога оказалась в коридоре. Большом, с высокими потолками. Это не тот мелкий коридорчик, а основная часть этажа. — Охранник нас не поймает? — я глянул за стекло окна. Небо было почти ясным, смог осел туманом на улицах, но я всё равно смог разглядеть тёмно-синее небо. — Нет, она на нас не будет обращать внимания. Ей Саша номер красивого преподавателя дал. — я заметил, что у него тряслись руки, нужно скорее уйти. — Ха-ха, красивого преподавателя? — лишь усмехнулся я. Мы уже направились в сторону выхода, когда до меня вдруг дошла одна назойливая мысль, которую я игнорировал всё время: наши куртки остались на сидениях перед сценой.