Внутри.

      Я проснулся с учащённым пульсом и слезами на глазах.       Мне снова приснился Ханд. Я уже не помнил, но перед глазами всё ещё были тёмные образы. Их много. Они все смеются. Я любил внимание, но иногда его бывает слишком много. Его было слишком много. А Ханд мне никак не помог. Он смотрел. Просто смотрел. Я взывал его. Мне нужна была помощь. Он просто смотрел.       Смотрел.       А потом что-то переменилось, и смотрел уже я. Никита был на моём месте. Точнее Берг.       Я закрыл глаза. Совсем забыл, что это, оказывается, один и тот же человек.       Я поднял руку с часами, мелкие стрелочки слабо светились в темноте. Пора бы включать свет в комнате чаще. Около первого часа ночи. Проваливаясь в сон, я слышал, как внизу льётся вода в раковине, как гремит посуда. Не знаю, была ли это мама или Кристина, но одна из них недавно уснула.       Тарелок накопилось много, я хотел их вымыть, но вспомнил про работу, которую хотел закончить быстрей, последний хвост, а потом и вовсе забыл, решив лечь по-раньше. Лёг я, ага.       Теперь смотрю в потолок и думаю о том, что единственный друг общался со мной как неизвестный из парка и как неизвестный из школы. Берг и Никита. Никита Берг.       tilekid — one more chance       Если быть честным, я читал про него в интернете. Удивительно, но нашёл я не так много, как ожидал. Я думал, если ты — сын богача, то за тобой будут бегать журналисты или фанаты. А пока я был с ним… да мы и не были в особо людных местах, кажется.       Зачем он вообще затеял эту игру с двумя разными людьми? Он мог просто не найти слов, чтобы сказать мне, а мог просто иметь какие-то мотивы… Какие мотивы могут быть у человека, который отвечает тебе на письма, гоняется по всему городу, делает тебе подарки (я опустил взгляд с потолка на стол, где на штативе стоял фотоаппарат) и ведёт себя с тобой учитвее, чем с другими (это я тоже заметил).       Я… с трепетом вспомнил, как в карточной игре он поддавался только мне. Я уверен, он играл в неё до этого, просто хотел оставаться крутым и не сказал. То, как он вёл себя с картами, говорит лишь о том, что он уже не новичок в игре. А значит мыслил наперёд, не мог совершать такие простые ходы. Это была настоящая игра.       Ещё он всегда придерживал для меня дверь, когда мы куда-нибудь заходили, не важно первым он шёл или последним, всегда его рука тянулась вперёд и открывала для меня дверь.       Ещё на дне рождении я загадал желание для него. Он для меня подушка. Самая мягкая. Но у него есть причины вести двойную жизнь, точно не самые радужные, может, он не хотел втягивать меня на глаза СМИ и устраивал наши встречи почти в непубличных местах. Тогда я об этом не думал, но понял, что чувствовал. Всё время. Я будто знал, интуиция мне неразличимо шептала, что лёгкая мистичность вокруг них одинакова, что это один и тот же человек.       Он мне нравился.       Надо наконец привыкнуть к тому, что мой лучший друг — Никита Берг.       Я потянулся к тому месту, где был телефон. Его холодный корпус ожогом коснулся моей кожи, я сам вздрогнул, а волосы, кажется, встали дыбом где-то на затылке. Я решил ему написать.       Давид Роменский       «Нам нужно поговорить»       Даже на самой тёмной яркости экран больно впивался светом мне в глаза. Я выключил телефон и просто стал ждать. Уже точно не усну, так что ничего страшного.       Я продолжил думать о нём. Лучший человек, которого я встречал. Сашу, конечно, считать нельзя. Я являюсь братом его девушки, он обязан быть мне «хорошим человеком». Он и красив, и планы на жизнь есть.       В руках короткая вибрация. Я включаю телефон и снова жмурюсь от света.       Никита Берг:       «Конечно, о чём?»       Он же даже имя не поменял, как я не додумался?       Давид Роменский:       «О том, что ты и он один человек»       Фотография       Может, это странно, но я перекинул на телефон все фотографии с Никитой.       Он долго молчал. Я уже хотел снова выключить телефон, но он начал что-то печатать.       Никита Берг:       «Прости»       «Я, наверное, поступил очень… не очень»       Давид Роменский:       «Знаешь»       «Я сейчас очень хочу спать»       «Но ещё я хочу лично встретиться»       «Причем с Бергом, а не тем Никитой, что был рядом»       «У меня к нему вопросы»       Это почти правда. Я не хотел спать, но телефон светил слишком ярко, мои глаза мне утром спасибо не скажут, а мне ещё в школу.       Февраль был снежным, но в воздухе чувствовалось некоторое затишье, спокойствие. Если это затишье перед бурей, то думаю, я знаю какой она будет.       Мы встретимся, будем долго смотреть, каждый из нас будет пытаться подобрать слова. А я… не собираюсь терять его. Я верю Саше, он действительно хороший человек, Кристина в нём уверена, значит и я тоже, но Никите я верю даже больше. Если это правда, он мне всё расскажет. Если это случайность, то, может, мы соединим двух потерянных братьев-близнецов.       Я усмехнулся.       Это была бы невероятная история для какой-нибудь книжки. Я покосился на силуэт двух полок над столом с ноутбуком. В книге, стоящей с самого краю, я был уверен, это — «Вход в рай». Я читал обе части, история меня впечатлила. Я вдруг задумался: какие книги читает Берг?       Я отложил телефон. На щёки неловко налезла улыбка, когда я подумал, что мы мог ли бы читать одни книги. Но вдруг он их не читает? Тогда какие фильмы смотрит? В какие игры играет?       Из переписки с Бергом я знал, что у него есть кошка. Но он не говорил, как её зовут. А я рассказывал ему про Ханда, прислал даже фотографию, где нет ничего, что могло бы указать на местонахождение.       Это была та фотография в лесу.       Я собирался сходить туда ещё в прошлом году. Тут в моей голове возникла невероятно наивная идея.

***

      Утром я уже спешил к остановке, переступая через сугробы. Ноги болели, особенно игры, но на настроение это никак не влияло, я шёл и видел, как перед глазами улыбается лицо Никиты. Оно от чего-то похоже на лицо Ханда. Может, из-за глаз. Они добрые, этот взгляд говорит тебе: «Я могу тебе помочь».       На моей голове — шапка, вокруг шеи, на плечах — шарф, руки я спрятал в варежках. Вокруг меня был холод, но мне было тепло. Время раннее, ещё очень темно, я видел только благодаря фонарям, которые исправно работали в холода и морозы. Пока они шли редко, но совсем скоро уже участятся, и я перестану видеть тёмные разделения между рыжими пятнами света.       Когда я сел в автобус, меня встретила не духота, из-за которой идея идти пешком выглядела лучше, а простая теплота. Я так же улыбался, глядя, как нарастает город, как сгущается смог за окном. Я расслабился, расстегнул куртку, даже запрокинул голову. Рюкзак привычно уместился у меня на коленях, взгляд устремлён в окно и смазанные силуэты.       Внутри меня пребывало такое спокойствие, какое я не испытывал, казалось, никогда в своей жизни.       Потом я вышел на остановке. В городе ходить намного легче, но я не мог видеть так же далеко, пусть я никогда и не мог в достаточной мере разглядеть, что там в дали. Здесь царил дым и беготня, я тоже почти торопился в школу, на ходу застёгивая куртку — нечего мне больше болеть.       Как обычно, я успел как раз к началу урока. А потом толпы, пальцы, которые болят от быстрого письма, из класса в класс, мимо больших аудиторий и силуэтов. Обычный школьный день, только лучше.       Мне всё казалось лучше, чем было неделю назад. Я был в преподнятом настроении, думая всё время про невероятную схожесть Никиты с Хандом, про то, как мне повезло, что я встретил его и не успел разбиться.       «Февраль — понедельник — утро — 12:37 — Роменский       Сегодняшний день невероятно хороший. Я весь день думал о тебе, как вы с Хандом похожи. Я рад, что у меня есть такой, как ты. Спасибо тебе огромное.»       Писал я на уроке. Потом я поднял глаза, декан смотрела на меня, пока я глупо улыбался. На электронной доске перед нашими глазами была моя серия. Я забыл, что она иногда приводила это в пример многим из тех, кто сидит позади меня.       Потом оказалось, что она смотрела как раз мне за спину. Девчонка не знала, как ответить на вопрос, а я его прослушал.       А когда солнце снова скрывалось за смогом, домами, а я шёл к остановке… я решил, что другого времени может и не быть.       Взяв руки телефон, я написал:       «Сможешь прийти сейчас в парк?»       «К дуплу»       Ответ пришёл как будто незамедлительно.       «Да»       Такое короткое слово, но оно заставило меня очнуться: нам предстоит долгий разговор. Хотя я знал, что он должен разрешиться одним лишь вопросом и одним лишь ответом, а потом польётся разговор такой же, как раньше, до того, как я узнал его «тайну».       Несмотря на то, что я жаждал этого разговора, спешить в парк я не стал — Никита придёт раньше меня, я уверен. Мне хотелось… одновременно и не быть там, просто ждать, когда Никита в следующий раз сам найдёт меня при «случайных» обстоятельствах.       Я хотел спешить, но ноги слишком медленно двигались, я будто замёрз и не мог свободно двигаться. Шёл медленно, как будто гулял, наслаждался моментом, ни о чём не думал.       Но мыслей у меня было много. Я всё ещё терялся в догадках, какие фильмы ему нравятся, я думал о том, как похожи их взгляды, есть ли у него до сих пор какие-то плюшевые игрушки (у меня ещё из прошлого города остался динозаврик, который лежит в шкафу), как выглядят его родители.       Всё это мне казалось важным. Совсем не важным было то, что он — Никита Берг. Хотя его имя и такая странная фамилия были его частью и добавляли мистичности.       Я двигался уже среди деревьев — не заметил, как перешёл дорогу и оказался в парке. Спокойствие плавно перетекало из воздуха этого места ко мне в лёгкие, а там и в кровь, делая меня ещё больше расслабленным.       «Погода замечательная.» думаю я, когда мимо меня проплывают томные деревья без листвы, когда над головой уже начали сгущаться сумерки, окутывая темнотой всё, что было в городе.       Деревья стояли прекрасными статуями, накинув на плечи меховую шубку из снега, что блестела в лучах фонаря и казалась горсткой кристаллов, что совершенно случайно оказались на земле.       Я наблюдал за этими красотами, и думал уже включить фотоаппарат, но спохватился… что я его не взял.       Я блуждал глазами по окружению, пока не наткнулся на что-то выбило из моей груди какую-то важно охладительную часть. Я начал греться, как неисправная машина.       Силуэт.       Он в секунду застыл.       Под ногами начали хрустеть остатки снега. Этот звук отчаянно громко раздавался по парку, если не в моей голове. Я шёл к нему и шёл, не торопясь, будто хотел примёрзнуть к каменным кирпичикам.       Я подошёл к нему ближе. Зрение сфокусировалось на его лице, оно выглядело уставшим. Вокруг нас был мрак, я вдруг увидел себя со стороны, если бы был на фотографии.       Над нами фонарь, лучи его света падают только на нас, оставляя много тёмного пространства вокруг. За нами — широкое дерево с дуплом — виновник того, почему мы здесь собрались. Может, стоит взять ракурс со стороны скамейки, чтобы видеть наши лица и эмоции, которых почти на них нет.       Я неловко хотел переступать с ноги на ногу, но понимал, что нужно дервать себя в руках. Сейчас не время для того, чтобы быть Давидом. Сейчас время быть Роменским. Представить, что вот, два друга по переписке встретились.       Если на моём лице хотела появиться улыбка, то на его — здоровый крепкий сон.       Оно, бледное, выливалось в некоторый нездоровый цвет. Даже я с мелкими навыками внимательности и плохим зрением смог заметить эти мешки для картошки под глазами. Его глаза, казалось, светились в темноте, они приковывали к себе взгляд. На губе я видел какие-то темноватые пятна, может, он кусал их в нервном перерыве.       Мы стояли друг напротив друга.       Я смотрел на него.       Он смотрел на меня.