«Друзья как копейка. Их нужно беречь.»
— Треш 21 века
Март.
Давид Роменский: «Слушай, а ты никуда не собираешь уезжать?» Никита Берг: «Да пока нет» «А что?» Давид Роменский: «Да ничего» «Просто Саша позвал нас играть в его игру» «Опробовать совместный режим» Никита Берг: «Топово» «Когда вы собирались?» Я чувствовал окрылённость, зная, что смогу по-новому взаимодействовать с Никитой. Пусть это игра, она не реальна. Я сидел на стуле возе окна и пробегался по мыслям, стараясь ничего не упустить: будущее восьмое марта, хвост за серию зимы (пока снег не растаял, а то получится, как с осенью), домашние задание по истории искусства, переброс фотографий на компьютер (их много накопилось), возможное их редактирование, прог… Какой-то вакуум осел на моих плечах. Мой настрой резко опустился вниз, будто ртутный столбец в холода. Я хотел воспроизвести в мыслях «прогулка с Хандом». И некоторое осознание прошлось болючим электрическим током по нервам от сердца до конца грудной клетки. Даже где-то под ребром защемило, из-за чего я резко выпрямился и даже запыхтел. Давид Роменский: «Где-то на выходных» «Он точнее потом скажет» Никита Берг: «Я в субботу не смогу» «У меня занятия» Давид Роменский: «А блин» «Я скажу, чтобы готовился на воскресенье» Никита Берг: «Как ты там вообще?» Давид Роменский: «Вспоминаю Ханда, как мы гуляли» Никита Берг: «Я слышал, что если часто пересказывать что-то, то история потеряет эмоции со временем» Давид Роменский: «Ну, мы летом и осенью в лесу гуляли» «Мне там нравится маленький мостик» «Он так-то никуда не ведёт» «Но там красиво» Через секундное раздумье я пишу: «Хочешь, сходим, я покажу?» Никита Берг: «Да, я был бы не против» На мои щёки налезла улыбка. Этот день стал намного лучше. Всё время после окончания нашего разговора я думал о том, как мы будем вместе играть. Саша присылал мне скриншоты, а в голове изображение рисовало, как будет выглядеть дом. А потом его можно будет отдать на растерзание профессионала, чтобы он поговорил об интерьере, о планировке. Я в привычном жесте поднял руку с часами и посмотрел на время. Уже вечер, а я так и не начал делать сообщение, как любит называть доклады и презентации наш учитель. Я решил сделать его на ноутбуке в таком спокойном месте, как чердак гаража. Подхватив агрегат со стола, я двинулся на выход. Дверь из моей комнаты открылась, на лице я почувствовал воздух из открытого окна, что странно, ведь на улице слишком холодно. Но потом над головой раздалось эхо и грохот, говорящий о том, что входная дверь закрылась. Никаких шорохов я не услышал с первого этажа, поэтому быстро подошёл к окну, миновав небольшую библиотеку и несколько горшков с цветами. Удаляющаяся розовая шапка Кристины меня немного обеспокоила, но потом я вспомнил, что она, наверное, пошла к Саше (мы договорились до конца говорить маме, что они просто одноклассники). Я вздохнул и стал спускаться по лестнице. Холодная поверхность перил заставила меня вздрогнуть и задуматься: какое количество времени дверь была открыта? Гараж встретил меня привычной лёгкой сыростью и совсем не лёгкой прохладой. Хотя, наверное, Никита бы и бровью не повёл, если бы оказался здесь, а то и сказал бы что-нибудь про то, что я должен был хотя бы что-нибудь поверх футболки накинуть. Поднявшись по вертикальной лестнице, я вдохнул немного затхлый и пыльный воздух. Многочисленные старые книги и коробки с кассетами, дисками, старой техникой, одеждой и разными украшениями — всё загромождало одну часть гаража. Во второй было большое не открывающееся окно, столик с телевизором и старенький, но исправный видеомагнитофон. Я отошёл влево и приземлился на диван, поднимая в воздух пару клочков шерсти, что выбилась из покрывала, на котором вились странные красивые узоры растений. Я положил ноутбук на стол, который был выше, чем тот, с телевизором, открыл его, придерживая другой рукой другую часть и включил, только после этого заметив, какой маленькой кляксой что-то расположилось на краю этого стола. Мои пальцы аккуратно потянулись к неизвестному мне предмету. За огромное количество времени я выучил всё, что и где находилось. Этого я не помнил. Это оказалась чёрная флешка с круглым отверстием на конце. Не сказать, что я удивлён или заинтересован, я скорее напуган. Неужели кто-то забрался в мой дом? На флешке какое-то сообщение или вирус? Я попытался вспомнить, видел ли кого сегодня или на неделе. Потому что последний раз, когда я тут был, в пятницу, здесь ничего не было, значит, это появилось на днях. Но в моей памяти никто не всплывает, Никиту я не приводил. Либо Саша, либо Кристина могли сюда подняться и оставить случайно. Да, Кристина бывает растяпой, но она быстро вспоминает, где что оставила, а Саша сам говорил, что тщательно следит за такими штуками, например флешками или станцией для беспроводных наушников. Неужели кто-то проник сюда, зная, что я сюда приду? Я будто последний раз вдохнул воздух, так что что-то внизу лёгких начало резаться о стенки, и вставил флешку в разъём. На ней оказались какой-то файл, текст и картинка. Когда я кликнул на неё, под сердцем что-то защемило. Никита с кошкой на руках улыбается, фотографируясь с помощью зеркала. Вспышка на телефоне включена, белый свет оставляет блики на стекле и в глазах животного, что источало спокойствием даже через эту фотографию. Это Никита оставил для меня? Хотел устроить сюрприз? Я с какой-то наивностью и трепетом открыл текст. «Давид, это Никита. Я настоящий. Понимаешь, в моей жизни кое-что произошло, и виной этому отец. Он представляет для тебя опасность, и не только для тебя. Я на время буду у подруги, но мы должны говорить так, будто я дома, чтобы не вызывать подозрений. Да, странная заморочка, но ты пойми меня. Я не хочу, чтобы ты пострадал. После того, как прочтёшь, удали всё с флешки. Фотографию перекинь, если она тебе понравится. Если будет спрашивать кто-то незнакомый, говори, что ничего не знаешь. Отец не должен знать, что ты в курсе. Будь максимально осторожен. (И тебе там подарочек) Чао» Не знаю как, но воображение воспроизводило слова голосом Никиты, пока я читал. Даже его легендарное длинное «чао» никуда не делось. Зато теперь всё встало на свои места. Пусть у меня всё ещё остались вопросы, чувство, будто я нахожусь в фильме про шпионов, с трепетом и благословением росло в груди… Или это был страх? По нервам бегала и радость, что мне выпала такая возможность испытать себя в шпионских штучках, и нервозность, которая постоянно во все времена шептала об опасностях и былом спокойствии, и замешательство, которое не понимаю, что теперь делать. Я вернулся на фотографию и «перекинул» её себе, оставив в папке со всеми его фотографиями, которые делал я и которые делал он. Там было его лицо со всех ракурсов, даже то, где он в странном жесте показывает сердечко. Там были как нормальные кадры, так и смазанные, сделанные «по приколу». Он выглядел довольно счастливым. Глаза из-за вспышки телефона буквально искрились, морщинки в уголках глаз выглядели как скромные лучики солнца. «А потом он ещё говорит, что это я жизнерадостный» думал я. Я решил открыть файл. Пригляделся. Это была та платная программа для редактирования фотографий, которую пользует моя школа.***
Man or a Monster — Sam Tinnesz feat. Zayde Wolf — Давид, пошли гулять с Хандом! — кричала маленькая Кристина, прыгая вокруг стула, на котором сидел её старший брат. Он дул и так пухлые щёки, косился на открытую тетрадь, где было лишь написаны слова «Домашняя работа». — Ладно, пойдём. — мальчик встал со стула и стал натягивать на плечи ветровку бежевого цвета. Она была ему явно велика: её длина походила на дождевой плащ, а рукава подвёрнуты несколько раз. — Ура! — радостно взвизгнула девчонка и поскакала куда-то в свою комнату, откуда выскочила уже с поводком и псом, что так же радостно прыгал за ней. — Кристина, не кричи. — шыкнула на неё мать, появившаяся из кухни, но это на настроение девчонки никак не повлияло, пусть она и поутихла. На улице их встретило солнце и лето, которое должно было вот-вот наступить. Жёлтые лучи буквально окрашивали всё окружение яркостью и желанием улыбаться, глядя на зеленеющие растения. Мальчик держал сестру за руку, а та спешила за сильным псом, тянущем за поводок, желая порезвиться среди травы. Дети на площадке никак не обращали внимания, были увлечены своей игрой в песочнице или рядом. — Мы не уходим со двора. — Да я помню. — обиженно пролепетала девчонка и убежала куда-то к деревьям, оставив своего брата рядом с подъездом. Он сел на лавочку, достал телефон, но обнаружил лишь последние секунды его жизни перед полной разрядкой батареи. Закрыв глаза, маленький Давид опустил руки а колени и поднял лицо выше, подставляясь под лучи солнце. Он не так часто сидел вот так на улице, где его могли увидеть. — Меня брат защищает! Не трогай Ханда, ты, фуагра недожаренная! — раздался голос сестры откуда-то из-за спины. Интуиция трепетно задребезжала где-то в груди, заставив сердце биться быстрее. Мальчик как ошпаренный подскочил и стал рыскать глазами между деревьев. Статная фигура держала её за рукав футболки, что сильно растянулась, казалось, скоро она вовсе порвётся. Маленькие пальчики пытались уцепиться за поводок, что качается перед её носом, но они его никогда не достанут, об этом с лёгкостью могла позаботиться другая фигура, не менее сильная на вид. Ханд, пока ещё маленький, только рычал и лаял, иногда пытался прикуснуть за штанину, но тут же получал тугой удар ботинком куда-то в брюхо. Все чувства отключились, мальчик в пал в странное состояние, когда ему ничего не нужно, кроме какого-нибудь прочного предмета. Перед глазами была странная пелена, ихображение было чётким и светлым, но одновременно размывающимся и темнеющим. Как будто на лицо упала тень. Мальчик подхватил с земли палку, которую он расценил, как довольно крепкую, и стал медленно выхаживать к тому месту, где он видел, как обижают его сестру и пса. Любимую сестру. Любимого пса. Под ногами он слышал хруст сухих одиноких листочков, волосы слегка трепал ветер, погода стояла над городом замечательная. Он шёл как грозовая туча, откидывая чернеющую тень на светлую молодую траву. Его шаги никто не слышал, пума пробиралась к их спинам, пока в ушах стоял собачий скулёж и девичий крик. Давид крепче сжал пальцы на куске дерева, он был уже в тени листьев и крон, ушёл с обзора родителей, сидящих на площадке. Никто их не увидит. Давид поднял руки с деревянной дубиной в них, будто готовился отбить мяч в какой-то игре. Мама будет ругаться. Кровь попала на белую футболку Кристины.