Милая трагедия

Весь день Гоголь был взволнован. Конечно, это не проявлялось внешне, он все так же шутил, все так же общался с друзьями, и молил о помощи Акутагаву, когда дали самостоятельную по физике, но душа была неспокойна. Он видел, что Рюноскэ находится в напряжении. Кажется, это чувствовал только он, подмечал, как омега часто кусает губы, смотрит в «пустоту», как не может сосредоточится на уроках и пишет куда медленнее, чем обычно. Все это настораживало. Поэтому когда уроки кончились, Гоголь облегченно вздохнул. Всего через пару минут он сможет все узнать. - В этот раз тоже не пойдете? – спрашивает Гончаров, но Коля мотает головой. - Допы. – говорит он, и Гончаров фыркает - Ну и не очень-то и хотелось. - - А ты туда один ходишь? Не боишься, что он не так поймет? – хмыкает Акутагава. Ваня поджимает губы. - Он все еще мой друг. Я не думаю, что его влюбленность как-то помешает этому. – он скрестил руки на груди. - Ты знаешь? – удивленно спрашивает Гоголь, поправляя рюкзак на плече. - Я рассказал. – говорит Рюноскэ. - Ну зачееем. – тянет Коля. – Он сам должен был сказать! - - А что изменилось? Тем более что это ни на что не повлияет. Когда он это скажет, все будет так же волнительно. – отвечает Акутагава. - Я не испытываю к Саше ответных чувств. Но… Это не умаляет моего отношения к нему. Я говорю, он все еще мой друг. – Гончаров откидывает назад волосы. – Ладно, удачи вам. – он машет рукой на прощание и скрывается на лестнице. - Как ты думаешь, однажды даст шанс? – наклонившись, заговорщески спрашивает Гоголь. - Не исключено. – отвечает Акутгава. Они подходят к нужному кабинету, Коля опирается на стену. Рюноскэ становится рядом, устало кладя голову на плечо альфы. - Ты сегодня напряженный. Что случилось? – Гоголь ласково тыкает Акутагаву в нос. – Тебе сильно влетело, что ты не захотел извиняться за то, за что не обязан? - - Ну, бить не били. Отчитали. Сильно. Я и неблагодарная скотина, мне еду-кров, а я вот так вот поступаю и прочее. Единственное, мне сказали, что еще раз такое повторится и мне будет мягко говоря пиздец. – Акутагава рвано выдохнул. – Они всегда так говорят, я знаю, что со мной будет, но… Меня другое волнует. Надо мной установили тотальный контроль. До школы и после школы меня будут забирать, дверь в комнату открыта и прочее. Меня это сильно напрягает. Благо хоть ручку починили, теперь у меня в комнате тепло. - - Значит, о посиделках после школы можно забыть? – грустно спрашивает Гоголь, и Акутагава кивает. - Да. Мне будет их не хватать. – произносит Акутагава. – Но мне кажется, так долго не будет продолжаться. Папа быстро устанет и забьет на меня хер. - - Буду на это надеяться. – Коля наклонился, ласково целуя в лоб. – Что-нибудь придумаем, я не оставлю тебя просто так. - К кабинету подходит учитель, открывая дверь. - Милуетесь? – спросил он, не дожидаясь ответа. – Проходите. - Акутагава тут же пошел на задние парты излюблено делать уроки, а Гоголь сел перед учительским столом. - Я тебе такие варианты принес, ммм, вкуснота. – произносит учитель, раскладывая бумаги и несколько из них отдавая Коле. – Разберем сегодня, там очень показательные примеры. - Гоголь измучено вздыхает. Дополнительные всегда длились долго, но не успели они войти в раж, как Акутагава практически пулей вылетел из кабинета, проводимый взволнованным взглядом Гоголя. - Обычно, он тебя дожидался. – говорит историк. - У него на сегодня были запланировали дела. – с наигранной улыбкой отвечает Гоголь, вновь уткнувшись в варианты. Занятие шло очень долго, муторно, Гоголь не подавал виду, что уже сильно устал, а учитель все разжевывал и разжевывал, думая, что Коля сейчас хоть что-то понимает. Но Гоголь не мог притворяться вечно, и как только историк понял, что материал уже совершенно не усваивается, посмотрел на часы. - Уже семь… Я не заметил, как время прошло. – он смотрит, как Коля, издав мученическое мычание, разлегся на парте. – Ну ладно тебе драматизировать. – учитель достал еще небольшую стопку бумаг, вручая их Коле. – У тебя есть прогресс. Занимайся, может, сдашь. - Коля убрал варианты в рюкзак, кивнув. - До свидания! – он поспешил удалится из кабинета, и уже в коридоре на пару секунд уткнулся лбом в стену. На время занятия он, конечно, отложил на подкорку быстрый уход Акутагавы, но сейчас это всплыло и вытеснило все даты, что сегодня были пройдены. Гоголь, немного подумав, берет телефон, ища контакт. Коля, медленно спускаясь по лестнице, слушал гудки и думал, что пройдет вечность, пока Рюноскэ возьмет трубку. Но на удивление, это произошло быстро. - Да? – спросил Акутагава голосом спокойным, но тихим, будто боялся, что его услышат. - Ты знаешь, что мошенники могут записать твое «да» и использовать его при оформлении кредита? – облегченно выдыхает Гоголь. Если бы что-то было плохое, Акутагава не снял бы трубку. - Тогда я, пожалуй, занесу твой номер в черный список. – шутят в ответ, и Гоголь улыбается. Все в порядке. - Ты так быстро убежал. Что-то случилось, лягушонок? – спрашивает Гоголь, спеша одеться и выйти из школы. - Папа как-то удобно забыл, что я остаюсь на допы. Я не говорил, что с тобой, но он, видимо, что-то стал подозревать. И ему не понравилось, поэтому он приехал сразу, как кончились уроки. Написал мне, что он меня ждет, вот и пришлось убежать. Заставлять ждать его себе дороже, заешь. – рассказывает Рюноскэ. - Надеюсь, тебе ничего не сделали? – Гоголь ежится от ветра, закутываясь в шарф поплотнее. - У него сегодня ленивое настроение, так что ничего. - Коля поджимает губы, ощущая, как леденеют пальцы. Прекратит ли он разговор из-за этого? Нет. Ну, точно не первый. - Ты на улице? – спрашивает Акутагава, услышав ветер через трубку. – Тебя до сих пор держали в школе? - - Ага. – отвечает бодро Гоголь, уже забыв о том, как болит голова от переизбытка информации. Голос Рюноскэ как лучшее лекарство. - Долговато тебя пытали. – хмыкает Рюноскэ, а потом заметно смягчает тон. – Ты замерзнешь, если будешь говорить со мной. - Гоголь широко улыбается, чувствуя, как приятное тепло разносится по груди. О нем заботятся... - Не переживай, я в перчатках. – врет Гоголь, лишь бы еще немного продлить разговор. – Что делаешь? - - До твоего звонка смотрел Супертюрьму. - - Не знаю такого. – немного задумался Гоголь. - И не надо. Параша редкостная. – говорит Акутагава, а потом вздыхает. – Привык рисовать, теперь без этого так скучно. – Рюноскэ хочет еще что-то сказать, но тон резко становится торопливым. – Черт, меня услышали. Все, пока, ночью спишемся. - Короткие гудки оповещают о конце разговора. Да, звонить оказалось делом рискованным. Гоголь пожалеет, если с Акутагавой что-то из-за этого сделают, но сейчас это была отдушина, слышать, что все хорошо. Волнение отступило на второй план. «Вообще, там три концовки. При первой спасаются все, но планета взрывается. Вторая…» читает Гоголь сообщение от Акутагавы. Было уже двенадцать вечера, но сна не было ни в одном глазу. Стоило спросить об игре, потянуть за ниточку интереса, как катушка стремительно начала разматываться. Битый час Рюноскэ увлеченно рассказывал сюжет, отправляя километровые сообщения, описывал каждого героя, каждое оружие, даже прочтенные теории и задумки авторов на вторую часть. Конечно, Коля мало все понимал, но искренне старался вникнуть, понимая, что он все узнает только из прохождения. Но все же, он шерстил интернет в поисках информации, чтобы хоть как-то поддержать беседу. «Я устал» Так завершается тирада. Гоголь слабо улыбается. Рюноскэ редко говорил, что хочет спать и обычно сидел всю ночь, но, видимо, его за день так потрепали, что сонливость взяла свое. «Конечно иди спать. Спокойной ночи» Гоголь, впрочем, сам спать в ближайшие полчаса не планировал. Он смотрел видео, читал про игру, делал все, чтобы влиться в такой ярый интерес омеги. Просмотрев многие группы, которые немного вносили ясность, Гоголь даже посмеялся с пары мемов, основанных на особенностях внешности. Имена героев запоминались куда лучше, чем даты разных сражений, что не могло не радовать. Когда уже начали слипаться глаза, Гоголь наткнулся на небольшой пост с опросом. Внимательно прочитав его несколько раз, Гоголь все же отложил телефон, устраиваясь поудобнее. У него появились планы на Акутагаву на завтрашний день. Одиннадцать утра. Окно зашторено, а так хотелось заглянуть, увидеть, горит ли свет. Хотя и так предполагалось, что нет – день, все-таки. Можно было бы кинуть чем-то в стекло, но люди же продвинутые, поэтому Коля с воодушевлением звонит Акутагаве. - Алло? – звучит из трубки, и Коля улыбается. - Учишься на ошибках. – тихо смеется он. – Не спишь? - - Ты издеваешься? – скептический тон, но не зашуганный, не торопливый. – Я на ногах с шести утра. - - Хочешь отдохнуть? – нежно спрашивает Коля, трогая голую ветку дерева. - Приглашаешь на свидание? – проницательно спрашивает Рюноскэ смягчившимся, даже мечтательным тоном. - Приглашаю. – еще шире улыбается Коля. – Выглянешь в окошко? - Он так и не отнимает телефон от уха, слушая, как Рюноскэ чем-то шуршит, отодвигает шторы, и только тогда нажимает на кнопку сброса. Акутагава открывает окно, высунувшись наполовину. - Меня не отпустят, понимаешь? За мной следят. – говорит он, подпирая рукой подбородок. - С учетом того, что ты сейчас разговариваешь со мной через окно, не очень-то и следят, давно бы спалили. – говорит Гоголь. - Тоже верно. – Акутагава поджимает губы. – Вообще папа взял пиздюка и ушел куда-то гулять, сказал, до вечера не будет. - - А отец? – спрашивает Коля. - Отец в другом конце квартиры смотрит телевизор. Мимо него не пройти, он может спалить все папе. И тогда мне не поздоровится. – вздыхает Рюноскэ. - А кто сказал, что ты пойдешь мимо него? – Гоголь протягивает руки. – Позволите мне украсть своего принца из темной башни? - Акутагава неожиданно расплывается в улыбке. - Мне пиздец, Коль. – говорит он, а потом отходит от окна. – Дай мне минутку, я оденусь. - Гоголь немного задумался. Ведь он и был причиной, по которой сейчас Акутагаве так влетало. Из-за его безудержных идей на теле Рюноскэ появлялись все новые синяки. А этого очень не хотелось. Вскоре Акутагава, расстегнув снизу пуховик, посмотрел вниз, перегнувшись через подоконник. - Высоко… - говорит он пугливо. - Так только кажется. Я помогу. – Коля поднимает руки. Акутагава нерешительно перелезает через подоконник, садится на краю, и снова смотрит вниз. Поджимает губы, а потом все-таки спрыгивает, решив не тратить время. Гоголь обнял его, когда Рюноскэ, потеряв равновесие, уткнулся прямо в чужой пуховик, немного посмеялся. - Ну вот, а ты переживал. – говорит Коля, взяв своего омегу за руку. – Украл от твоих родителей. – после Гоголь немного посерьезнел. – Если так подумать, я однажды так же тебя украл из дома, тебя долгое время били ни за что. Пожив у меня получил домашний арест, а что сейчас будет? Это была плохая идея, да? – впервые Гоголь в чем-то сомневается. - Если бы я не был готов к последствиям, я бы с тобой гулять не ходил. – закатывает глаза Акутагава. – Пойми, меня наказывали просто так и даже посильнее, а теперь у меня хотя бы появились светлые пятна в жизни. Мне похуй, что будет, честно. – он берет Колю за руку. – Так и… Куда мы идем? У тебя есть план? - - Есть. – вновь улыбается Коля. – Но это секрет. - - Будь эти слова не от тебя, я бы насторожился. – хмыкает Акутагава. – И чего мне ждать? - - Веселого времяпрепровождения. – отвечает Коля, потянув возлюбленного в сторону автобусной остановки. - Это здесь. – произносит Коля, выходя из вагона метро. - Просто… Станция? – спрашивает Рюноскэ. Его тон был немного разочарованным. – Я ожидал большего. Что ты здесь хочешь найти? - - Ты не знаешь сути. – воодушевленно произносит Гоголь, получив скептический взгляд. – Нам нужны… Вот они. – он ведет к компании гиков, стоящих в центре станции, узнаваемые по нескольким личностям в париках. Акутагава встает на месте. - Только не говори, что… - растеряно говорит Рюноскэ. Гоголь с улыбкой встает перед Акутагавой, показав ладони с растопыренными пальцами. - Сходка! – воодушевленно говорит он. - Нет. Нет, ты же знаешь, что мне неуютно в компании, ты издеваешься? – дает попятную Рюноскэ, но Гоголь тут же берет его за руки. - Слушай. Тут люди с таким же увлечением, с таким же энтузиазмом как и у тебя. Такие же творческие. Обещаю, если тебе будет хоть сколько-нибудь неуютно, я тут же уведу тебя в место, где будем только мы вдвоем. - Акутагава жалобно смотрит. - Обещаешь? – спрашивает он. - Обещаю. – улыбается Гоголь и буквально за руку тащит Рюноскэ к компании. - Еще человечки, добро пожаловать! – добродушно принимает организатор в фиолетовом парике с синими концами. – Ждем еще минут десять и можем идти. - - А куда? – тихо спрашивает Акутагава Гоголя. - В кафешку. - так же тихо отвечает Гоголь. Компания была разношерстной. Общительные и те, кто только пытались влиться в общую атмосферу, кто-то с мерчом, кто-то в косплее из подручных средств, кто-то с гитарой. Растерянный взгляд хотел обхватить все и всех. Гоголь смотрел на Акутагаву, который только сжался, правда чувствуя себя неуютно. Чтобы немного разрядить обстановку, Гоголь выцепляет из компании такого же растерянного омегу в ярко-желтом парике и расстегнутой куртке с какой-то эмблемой. - Эй, классный косплей! – говорит Коля ему под удивленный взгляд Акутагавы. – Это же… - - Марлей. – одновременно говорят омеги, переглянувшись. - Это же до падения Цимеды. – говорит Рюноскэ, все же решаясь немного социализироваться. Омега кивает. - После у него виски выбриты. – улыбается он. – Я Антон. - - Акутагава. Можно просто Аку. – отвечает Рюноскэ, подходя немного ближе к новому знакомому. Гоголь улыбается, смотря, как неловкость немного отступает назад. Пусть Рюноскэ и обнимал себя, пытаясь защитится, Коля видел, что появляется проблеск азарта. - Вообще должен был быть парный закос, но мой омега не смог прийти сюда. И я никого не знаю. – рассказывает Антон. - Ты… по омегам, да? – аккуратно спрашивает Рюноскэ, стараясь не обидеть знакомого, который в ответ кивает. – А второй закос на Актура? - - Нет, с Джеком. У него с другом химии больше, чем с его омегой. - - Ну, значит, не я один шизанутый, кто сводит альфу с альфой. – слабо улыбнулся Акутагава. - Ты что? По ним столько артов! – Антон тут же достает телефон, открывая галерею. Гоголь улыбнулся, наблюдая, как Акутагава значительно оживляется. Он не понимал ровным счетом нихуя, может, чувствовал себя отрезанным от толпы больше, чем сам Рюноскэ, который, впрочем, погружался в химию сходки все больше и больше. - У меня тоже есть рисунки по ним, но скетчбук дома… - расстроенно произносит Акутагава. Гоголь хитро улыбается и достает книженцию из недр своего рюкзака, протягивая ее омеге. Тот озадачено смотрит, а потом принимает ее. - Спасибо. – произносит он, открывая рисунки, быстро перелистывая страницы с Расемоном и показывая только относящиеся к игре. - Ого! – втягивается Антон, рассматривая труды. – Так круто… А мне что-нибудь нарисуешь? Сколько стоит? - - Стоит… - смущенно произносит Рюноскэ. – А сколько бы ты дал? - - Двести точно. Это по минимуму. – говорит Антон. – Прости, если занижаю труд, я просто не знаю расценок артов. - - Я тоже. – хмыкнул Рюноскэ. – Я бы нарисовал, но принадлежности… - Акутагава замирает и поворачивается к Гоголю. – Или ты и их взял? - Коля, играя бровями, вытаскивает пенал. Акутагава вздохнул. - Ну, значит, нарисую. Правда, сомневаюсь что успею раскрасить, поэтому скетч за пятьдесят? Это будет честно.– пожал плечами Акутагава, и омега кивнул. - А вы братья? – спросил Антон, кивнув на Гоголя. - Нет, это мой… Альфа. – нерешительно говорит Акутагава, когда Коля обнимает его сзади. – Притащил меня сюда. - - На деле, мальчики, я нихера не понимаю в этой игре. Я так, брелочек к этому золотому ключику. – Коля целует Рюноскэ через шапку. - Вы милые. – улыбнулся Антон. Рюноскэ позволил себе слабую улыбку в ответ. Правда, на этом контактирование Гоголя с Рюноскэ благополучно кончилось. Фэндомная сходка слишком быстро загробастала когтистыми лапами Рюноскэ как вполне себе талантливого художника, который готов рисовать скетчи за пять минут по пятьдесят рублей и вливаться в дискуссии по поводу теорий. Гоголь сидел в самом отдалении, пил кофе, наблюдая с улыбкой за увлеченным Рюноскэ. Он и сам проникся теплой атмосферой, гитарными мелодиями тем разных боевок, написанных на коленках песен о любви двух альф, которые в каноне являются врагами, смехом, локальными мемами, открытому маленькому магазинчику со значками, хвастовством других художников и других рукоделов. Коля и сам был бы рад влиться в компанию, знай он хотя бы о чем была речь: ночные разговоры, конечно, дали понять суть, но настолько хорошо знать фэндом… Нет. Поэтому он и мог влюбленно наблюдать за своим омегой, чувствуя чистоту души: не зря вытянул его из дома. - А ты чего в отдалении? – присаживается перед ним миловидный парень, загораживая весь вид. - Да я так, я не в компании. – улыбнулся из вежливости Коля, совсем без охоты сейчас с кем-то разговаривать. - Ты вроде пришел с тем парнем. – кивает в сторону Акутагавы омега. - Да, но я не знаю игры. Мне лучше тут, пусть веселится. – произносит он, обнимая стаканчик ладонями. - Как-то не весело звучит. Пойдем, повеселишься со всеми! - Коля впервые в жизни чувствует, что он не хочет занимать место шута в компании. Это не то место, где он хотел показать себя всем и сразу. Его энтузиазм, утолившийся фактами о том, что Рюноскэ тут комфортно, сейчас уже не горел, а тихо тлел в глубине души. Он был рад и чувствовал себя на своем месте. На этом все. - Не, я пас. – говорит он, и омега пожимает плечами. - Как хочешь. – его общество покинули. Коля откидывается на спинку кресла. Место как раз возле окна, где идут снежинки, ходят люди, где оно отражает самого Колю. Он надевает один наушник, чтобы тихо включить подходящую под атмосферу песню. Смотрит на время. Два часа. Он прикрывает глаза. Время шло как-то не особо заметно. Наверное потому, что он задремал, убаюканный теплом помещения и горячим кофе, согревшим душу, спокойствием, несмотря на суету и громкость сходки. Разлепил глаза только когда его плечо тронул Рюноскэ. Он тут же сел ровно, продирая глаза. - Тут так шумно, а ты спишь. – по-доброму произносит Акутагава, протягивая свои вещи. – Уберешь к себе? - - Уже уходишь? – спрашивает Гоголь, запихивая принадлежности в рюкзак. - Уже четыре, мне бы хотелось вернуться домой раньше папы. – говорит он, когда Коля поднялся. - Ты уверен, что раньше? - - Ну, он же ничего не написал, значит, его дома еще нет. – пожал плечами Рюноскэ. – Пока! – сказал он уже в дверях кафе. Его тепло проводили словами. Акутагава улыбнулся. - Вижу, тебе было весело, а? – легко толкнул Коля локтем омегу, и тот тут же взял альфу под руку. - Было занятно. – кивает Рюноскэ. Столкнувшись с хитрым взглядом Коли, он только закатил глаза. – Да. Это было весело. Я заработал пятьсот рублей и один значок. Еще мой скетчбук сильно похудел из-за вырванных листов, и последняя страница исписана никами вк и рисунками других художников. Еще оказалось, что Антон отлично вяжет, он принес своих кукол. – оживленно рассказывает Акутагава, и Коля широко улыбается. Он был рад, что его омегу так тепло приняли. Да и было приятно видеть этот блеск в глазах, живой, с энтузиазмом, поглащающий светлую сторону обыденности как губка, выхватывая все новые и новые положительные моменты. Можно было сказать, что Акутагава полностью оттаял, что он только-только начал по-настоящему жить, ненадолго забывая все невзгоды. Гоголь не мог унять трепет в душе, когда видел, как светится его омега. - Спасибо, что вытащил. – искренне говорит Рюноскэ. – Только я не успел провести с тобой время… - - У нас есть еще дорога до дома, не переживай. Тем более я большую часть времени наблюдал, какой ты у меня красивый. - Гоголь поднимает голову к верху, наблюдая за снежинками. - Ага, согнутый над рисунками колесом, как креветка. – с иронией говорит Рюноскэ. - Чертовски сексуальный. – произносит Гоголь, легко смеясь, получив такой же смех в ответ. - Придурок. – с улыбкой говорит Рюноскэ. - В благодарность за поездку я хочу поцелуй. – наклоняется к возлюбленному Гоголь. Рюноскэ мешкается всего пару секунд, а потом крепко прижимается к губам альфы своими, задерживаясь на подольше. Гоголь улыбается, когда отстраняется Акутагава. - Я счастлив, когда счастлив мой омега. – говорит он. Рюноскэ смущается. - Поехали скорее, не хочу завершить такой прекрасный день тумаками от папы. -