***
Захожу домой и раздеваюсь, держась рукой за стену. Опять набухалась, хотя хотела совсем немного выпить, культурно посидеть и спокойно поговорить. Но нет же, опять разошлись на плохой ноте. Раздевшись, иду по коридору и захожу на кухню где, как я и предполагала, сидит мама. Ставлю сумку на пол, а сама сажусь на стул, чуть с него не упав. Мама сидит за столом, сложив руки в замок и рядом лежит полотенце. — Я думала ты раньше придёшь. — смотрю на время и офигеваю: 23:47. Это ж сколько я у него там была? Жесть. Потираю лоб и виновато смотрю на мать. — Ещё и напиться успела. — Мы просто с одноклассником говорили. — вижу в её взгляде призрение и про себя закатываю глаза. Ничего нового, она манипулятор по натуре и хочет, чтобы всегда она была жертвой, но на самом деле это не так. — С Ромой? — мои брови взлетели вверх, а глаза стали размером с пять рублей. Откуда? — С чего взяла? — она улыбается и нежно кладёт свою ладонь на мою. — Я вас вместе видела. — Ну да, с ним. — мне нет смысла врать и скрывать наше недообщение. Как вспоминаю все разговоры до сегодняшнего, так дрожь берёт. Прочищаю горло и спрашиваю: — Дак, о чём ты поговорить-то хотела? — аккуратно вытаскиваю свою руку и кладу себе на колено. Не надо, чтобы она меня трогала. — Да так, спросить, как дела, как в школе? — что-то она явно не договаривает. Не подаю вида, что я её в чём-то подозреваю и отвечаю: — Всё отлично. Завтра у нас репетиция будет последняя, перед выступлением. — замолкаю и даже не знаю, что ещё рассказать. Как дралась с Пятифаном? Как приехал Андрей и напомнил обо все ужасах, что творил со мной? Или рассказать об этих самых ужасах? Ну уж нет, она этого не выдержит. — А почему ты не сказала? Давай я приду. — делает паузу и продолжает. — Точнее, мы придём, с папой. — потираю переносицу и тяжело вздыхаю. — Я слышать о нём ничего не хочу. Он губит свою жизнь и возможно, даже не понимает этого. — мать сжала губы в тонкую нить и опустила глаза. — В среду, восемь вечера. Захочешь — придёшь. — неловко чешу затылок и думаю о том, зачем я вообще её позвала? Может хочу всё исправить? Надеюсь, что нет. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Мама подскочила со стула и крепко меня обняла. — Я рада, что ты пошла мне на встречу. — неуверенно обнимаю в ответ и легонько хлопаю её по спине, чувствуя себя очень неловко. Глупо улыбаюсь, отвечая: — Я тоже. — ненадолго замолкаю и сжимаю губы. А стоит ли? — Рада. — возможно, я сделала небольшой шаг к налаживанию наших отношений, но это ещё очень неуверенный шаг и в любой момент, всё может пойти в обратную сторону. Мама отстраняется от меня и гладит по голове, целуя в макашку. В этот момент, сразу вспоминаю Пятифана, а за ним и Бяшу. Старшие братья блин. — Мам, ну хватит. Я не маленькая уже. — убираю её руку и смеюсь, она подхватывает и тоже начинает смеяться. Могу ли я вновь довериться ей и попробовать наладить наши шаткие отношения? Ну, поживём увидим. — Ну, не ёрничай. В детстве тебе это нравилось. — она пошла к чайнику и включила его в розетку. — Ещё, ты в детстве очень любила зелёный чай с мятой. Прям обожала его. — мама садиться на стул и складывает руки в замок, тепло улыбаясь. — Помнишь? — Нет. Я вообще детство не помню. — смотрю на шумящий чайник и опять вспоминаю шатена. Да что началось-то? Тряхнув головой, стараюсь отогнать эти мысли, но получается крайне плохо. — Единственное, что более менее запомнила — это клубничное варенье, которое ты любила делать на своих выходных. — она рассмеялась, а мне на душе стало тепло. Очень давно мы так не сидели и это даже странно, учитывая то, что недавно разругались в пух и прах. — Ты им всё пачкала. Стены, полы, шкафы и даже рисовать им пыталась. — мама встала и подошла к чайнику, доставая из шкафчика над ним кружки. — Правда, потом постоянно хотела съесть эту бумагу, потому что она вкусно пахла, но мы только успевали у тебя её забирать. — она ставит кружки на стол и кладёт в каждую по две ложки сахара, наливает в обе заварку зелёного чая с мятой и заливает всё горячей водой, разбавляя мне холодной. Терпеть не могу кипяток пить и она это помнит. Удивительно. — Ты была ещё той задирой и не хотела отдавать эти листки, умудряясь всё-таки съесть несколько кусочков. — уже начинаю смеяться я и прикрываю рот рукой, чтобы сдержать смех. Неловко так открыто, проявлять именно перед ней свои эмоции. — Потом, мы начали прятать варенье, чтобы ты его не таскала. — А потом ты и вовсе перестала его делать. — с грусть в голосе говорю я и смотрю в чашку с чаем. — Почему? — мама села вновь за стол и взялась за кружку обеими руками. — Времени мало стало, работы прибавилось. Поэтому и перестала. — просто киваю головой и отпиваю из кружки. — Вкусно, мне нравится. — мама тоже кивнула и на кухне повисла тишина, никто не хотел её нарушать, да и говорить было не о чём. До одного момента. — Бабурин там, как поживает? — давлюсь чаем и начинаю кашлять. Мама в панике хлопает меня по спине и кашель проходит. Похлапываю себя ладошкой по груди и удивлённо на неё смотрю. — Напугала блин. — вновь кашляю и продолжаю. — Живой вроде, бабка его за уши оттаскала и поделом ему. — привожу дыхание в норму и делаю несколько глотков чая, чтобы смочить горло. — А что ты так про него спросила? — Да не знаю, просто недавно он в магазин заходил и пиво брал, да со мной поздоровался. — Удивительно, у него манеры есть? — с улыбкой пью чай и смотрю на маму. — Сама удивилась. — она легонько бьёт меня в плечо и смеётся. Как же давно не было таких разговоров.***
Мы сидели так до часу ночи и болтали буквально обо всём, что только могло прийти в голову. Я много улыбалась и смеялась, также как и мама в принципе. Мы смогли найти общий язык и вспоминали детство, вспоминали какие-то проблемы семейные и даже то, как я устраивала в школе драки, за которые потом родителям прилетало. Эти все разговоры смогли отвлечь меня от ссоры и поднять настроение. Скажу так, если Пятифан захочет — он подойдёт и поговорит, только не факт, что я его теперь прощу и вообще захочу говорить. Мама ушла спать около тридцати минут назад, а я осталась убирать кухню, а то тут кружки остались, крошки от печенья и немного пролитой воды. У чайника носик кривой и когда выливаешь воду, то она начинает капать на все поверхности. Задвигаю стулья и делаю последние штрихи. Теперь она блистает. Вешаю тряпку на кран и слышу дикий грохот в коридоре. Отец? Выхожу и вижу его, держащегося за стенку и пытающегося снять ботинок, но рука соскальзывает и у него не получается это сделать. Тяжело вздыхаю и понимаю, что спать я пойду ещё не скоро. Подхожу к отцу и берусь за локоть, поддерживая, веду на лавочку и аккуратно сажу, но его всё равно ведёт в сторону. Глаза закрываются, а руки пытаются меня оттолкнуть. Снимаю первый ботинок и потом второй, отец что-то бубнит, машет руками, но я даже внимания не обращаю. Пьяный бред, ничего удивительного. — Папа, нам надо встать. — поднимаюсь на ноги и беру его под руку, чтобы поднять, но туша настолько тяжёлая, что для меня — это практически неподъёмный вес. — Папа, блин, посодействуй мне хоть немного. — снова тяну его вверх и он наконец-то поднимается, сильно шатаясь. Веду его в комнату, но отец вытягивает руку и упорно не хочет туда заходить. Смотрю на него и начинаю злиться. Он далеко не пушинка и мне хочется спать, а вместо того, чтобы пойти лечь, я решила помочь ему дойти до кровати, но он видимо хочет в другое место. — Куда? — мы разворачиваемся и идём прямо. Ну как идём, я тащу его на себе, а отец просто еле-еле передвигает ногами. Сворачивает на кухню и я его сажу на стул, чуть не уронив. Руки сильно забились и после того, как почувствовали, что груза на них нет, то начали сильно болеть. Трясу руками, чтобы привести их в норму и тяжело дыша, поглядывая на отца, который сидит и клюёт носом в стол. Вот хочет же спать, но зачем-то на кухню поплёлся. — Дай. — рука тянется вверх и замирает в воздухе. Язык у него заплетается и говорить из-за этого крайне трудно. — Пиво. — мои глаза удивлённо расширились, а брови взлетели вверх. — Какое пиво, пап? Ты сидеть-то не можешь, а ещё пить захотел. — стою рядом с ним и наблюдаю, как он поворачивается на меня, недовольно хмурясь. — Я не буду тебе пиво давать. — на всякий случай отхожу подальше, чтобы не схватил меня и готовлюсь к худшему. Отец ударяет кулаком по столу и я вздрагиваю. Как бы мне сейчас страшно не было, но пиво он не получит. — Пиво! Быстро! — его рука сжимает край стола и глаза становятся дикими. — Чё встала?! Слов не понимаешь?! — внутри что-то сжимается и начинается дрожь по всему телу. Боюсь, сильно его боюсь, но не отступлю. Ему на сегодня хватит алкоголя. Краем уха, слышу в соседней комнате движение и понимаю, что мама проснулась от криков отца. Не медля ни секунды, вылетаю из кухни и вижу выходящую из спальни маму. Ничего не объясняя, заталкиваю её в комнату, заходя вместе с ней и закрывая дверь. Мама стоит в непонимании, и держит руками халат, щурясь от света ночника. Кладу руки ей на плечи и начинаю быстро объяснять, улавливаю то, как отец отодвигает стул, вставая из-за стола: — Прошу, мама, сиди в комнате и не выходи. Он конкректно пьяный и может тебя ударить. — она начинает понимать, что происходит и пытается оттолкнуть меня, чтобы пройти вперёд. — Нет! — хватаю её за руки и тяну обратно. Подбегаю к двери, открываю и закрываю снаружи, чтобы она не выходила. Не дай бог, этот урод поднимет на неё руку. Я могу его ударить, если захочу, но на это надо иметь большую силу духа. Оказавшись в коридоре, наблюдаю за выходящим из кухни отцом и дыхание замирает. От меня сейчас зависит её здоровье. Либо прилетит только мне, либо нам обеим. Оглядываюсь по сторонам, чтобы было чем ударить и нахожу железную лопатку для обуви. Какая никакая, но ударить ей можно. — Где эта шваль?! — он начинает приближаться, а мама пытается выбраться из комнаты что-то мне крича и долбя кулаками в дверь. Ручка дёргается вверх вниз, но это для её же защиты. — За словами следи. — голос звучит громко и чётко, даже непонятно, что внутри меня всю трясёт от страха. Подхожу к крючку и снимаю с него лопатку, покрепче сжимая в руке. Немного подбрасываю, чтобы понять вес и для себя киваю. Достаточно увесистая. — Советую не подходить. — отец остановился и выпрямился, громко рассмеявшись. — Дочурка, не выросла ещё. — ни секунды не медля, отец пошёл быстрым шагом на меня и не придумывав ничего лучше, я развернулась и побежала на улицу. Он выбежал за мной и успел схватить за руку, сжимая до жгучей боли. Шиплю и пытаюсь выдернуть руку, но со стороны больше похоже на дёрганье маленькой собаки на привязи. Тут понимаю, что вторая рука свободная и именно ей, перехватываю лопатку и со всей силы ударяю ему по лицу, даже не задумываясь о том, что он мой отец. Он схватился за лицо и пошатнулся, не теряя времени, забегаю в дом и сразу беру ключи, кидая на лавочку лопатку. Руки дрожат и не получается нормально вставить ключ в скважину. Спустя несколько секунд мне это удаётся, но провернуть не получается, отец распахивает дверь, ударяя мне по носу. Хватаюсь за больное место и отхожу назад чувствуя, как по рукам течёт кровь. Убираю руки и внутри зарождается сильная паника. Он либо сломал, либо просто разбил мне нос. Пытаюсь от него уйти, придерживаясь за стену, но в глазах темнеет от сильного удара и далёко уйти я не успеваю. Меня вновь хватают и разворачивая к себе, дают сильную пощёчину. Падаю на пол и переворачиваюсь на бок, чтобы встать, но отец отступать не собирается. Пинает меня ногой в живот настолько сильно, что изо рта вылетает кровь, брызгая на стену. Тело окончательно ослабло, а в глазах стало совсем темно, я только могла слышать то, что происходит вокруг меня. Щёлкнул замок и отец вошёл в комнату. Шлепок, крик моей мамы, после этого окончательно погружаюсь в непроглядную темноту, слыша приглушённые крики матери.Автор
Глава семьи открыл дверь и зашёл в комнату, где испуганная до чёртиков сидела его жена, трясясь от страха и молясь о том, чтобы он не тронул её и дочь, но она даже не подозревает, что Вероника лежит почти без сознания и теряет последние силы. Мужчина не стал медлить и сразу ударил Линду по щеке так, что она упала на пол хватаясь за место удара и крича от страха вперемешку с болью. Рядом на тумбе стояла ваза, которая в следующую секунду была кинута Кириллом в женщину. Мать Вероники только и успела отскочить в сторону и старалась не попасть на осколки. Тем временем, Ника уже потеряла сознание и даже не знала, что происходит в комнате. — Расскажи мне, шлюха! — Кирилл взял Линду за воротник халата обеими руками и прибил к стене, чуть поднимая над полом. — Кто цветы тебе таскает, а?! — она только больше начала реветь и слабыми руками пыталась выбраться из хватки мужа. — Он наверно трахается хорошо, да?! Или я не угадал? Может тебе просто нравится его хуй сосать, м?! — он немного отодвинул жену от стены и вбил с новой силой. Линда застонала от боли. — Говори! — Нет. — ответила обессиленно женщина и отвернула голову от Кирилла, чтобы не видеть безумных глаз. Сильное опьянение, перешло в бешеную агрессию. Её мужу не понравился ответ и через несколько секунд, Линду кинули на пол, ударяя так же ногой в живот и по позвоночнику. — Шлюха! — харкнув ей на лицо, Кирилл вышел из комнаты, оставляя плачущую Линду одну. Она потеряла сознание через несколько минут в попытках встать с пола.***
Вероника
Утро вторника. Я начала просыпаться и почувствовала, как ноёт всё тело. Такое ощущение, что мне кости переломами. С большим трудом открываю глаза и вижу стенку всю в каплях крови, моей крови. Трогаю нос и сразу одёргиваю руку. Даже мне видно этот синяк и то, насколько он опух. Переворачиваюсь на спину и кладу руку на живот, смотря в потолок. Очнулась я на полу, вокруг полный бардак, у меня разбит нос и сильно болит живот. Глубоко вдыхаю и опираясь на локти, стараюсь подняться так, чтобы не причинить особой боли себе. Оглядываюсь по сторонам и не вижу ботинок отца. Значит не дома и это хорошо. Полностью сажусь, болезненно мыча и смотрю в спальню, где на полу лежит мама рядом с осколками и на лице огромный синяк в виде следа от руки. Смутно помню то, как он её ударил, но хлопок слышала. Медленно подползаю к ней на коленках, внимательно смотря под собой, чтобы не наткнуться на осколки и трясу её за плечо. Ноль внимания, она без сознания. — Мам. — продолжаю трясти, но реакции так и нет. Понимаю, что это бесполезно и опираюсь на руки, встаю на ноги, пошатываясь от слабости в теле. Голова кружится, а перед глазами пляшут звёздочки. Ахуенный космос, просто шик. Смотрю вниз на маму и думаю о том, что её надо хотя-бы на кровать положить, не говорю уж о том, чтобы намазать синяк. Наклоняюсь и пихаю одну руку под спину, другую под колени, готовлюсь и на выдохе делаю рывок, но с негромким мычанием, падаю с ней на пол. Действительно, что я хотела? Сама-то еле хожу, а хочу ещё её поднять. Тут резко вспоминаю про сегодняшнюю репетицию и хлопаю рукой по лбу. Твою мать, надо хоть посмотреть, как выглядит моё лицо. Иду медленным шагом в ванну и сразу смотрюсь в зеркало. — Пиздец. — опираюсь ладонями на раковину и поворачиваю лицо то в одну сторону, то в другую, ещё больше офигевая масштабам проблемы. На носу большая синяя шишка, уходящая в правую сторону и именно по этому её видно. На левой щеке след от тяжелой руки отца, которой стал серо-буро-малиновый, а на губах запеклась кровь, лившаяся из носа и рта и дошедшая до шеи. Я даже если сильно захочу, не смогу это скрыть. Надо что-то срочно придумать. Завтра выступление, сегодня репетиция, да и моё тело тоже оставляет желать лучшего. Снимаю футболку и вижу синяк на правом боку, именно на том, на который я упала. Живот вроде нормально выглядит, правда болит, скотина. Напрягаться больно, как будто не один раз ударили, а раз десять. Хотя, что я хотела от двухметрового амбала с весом почти под сто киллограм. Беру с полки мазь и пытаюсь нанести на нос, но сразу чувствую жгучую невыносимую боль и бросаю тюбик в раковину. Именно в этот момент, мне в голову залезли слова Бяши: «Что случиться, сразу говори нам — поможем.» Смотрю на своё отражение несколько секунд и опускаю голову, принимая решение. Мне правда нужна помощь, но терпеть не могу, когда кто-то пытается мне помочь. Всегда говорила, что могу справиться сама и справлялась. Значит, справлюсь и сейчас. Глубоко вдохнув, расправляю через боль плечи и выхожу из ванной, стараясь не обращать внимания на боль. Надо как минимум убраться, а потом уже думать, что делать с носом. Есть у меня один вариант, но это позже. Начинаю уборку с коридора. Поправлю ковёр, который мы с отцом сложили пополам и ставлю его ровно; вешаю лопатку на законное место и рядом с ней ключи; беру пустой маленький пузырь из-под водки и выкидываю в мусорку. С коридором покончено. Иду в спальню, не забыв прихватить совок с веником и заметаю осколки вазы. Собрав все стёклышки, выбрасываю их также в мусорку и ставлю на место веник с совком. Отряхиваю руки, смотря на более менее чистый дом. Только, что с мамой делать? На полу её оставить? Как вариант. Беру подошку, плед и устраиваю спальное место там, где она лежит. Подушка под головой, одеяло на ней, надо собираться в школу.***
Суть такая, мне придётся надеть очки и смыть кровь естественно. Немного замажу тоналкой нос и основательно щёку, чтобы не так сильно видно было и пойду так в школу. Очки просто пониже спущу, чтобы прикрыть эту гигантскую шишку. Я уже как-то делала так, когда в очередной раз подралась в школе и пришлось скрывать это от родителей, носила очки. Они конечно спрашивали: «Зачем?», но я отмазывалась тем, что просто хочу в них ходить и это мой образ. Да, глупо; да, по-детски, но по-другому никак.***
Сквозь боль и слёзы, я смогла замать эту шишку, предварительно одевшись в штаны и рубашку, надела очки и в этот раз, решила пойти в куртке, а не в тонкой олимпийке. Спускаюсь вниз и проверяю на всякий случай маму — спит. Обуваю кроссовки и не забыв захватить ключи, выхожу из дома, стараясь сильно не торопиться.***
Я никогда не жаловалась на жизнь, даже в самые ужасные моменты. Помню день, когда отец пропал, просто исчез, ничего не оставив. Ни записки, ни сообщения, ни звонка — ничего. Мама была вся на нервах, да и я тоже. В школе заметили моё состояние и забили тревогу. Оценки начали падать, а поведение становилось хуже. Я лила в себя алкоголь просто вёдрами, дома не была по нескольку дней и когда приходила, без сил падала у порога в слезах. Было сложно, но никто не знал о моём состоянии, кроме матери, которой тоже было не лучше. Отец вернулся спустя месяц. Он отрабатывал свои долги. Кто-то скажет: «Да что там у вас богатых? Какие ещё долги? Бред.» А я вам скажу, что это далеко не бред и большинство, кто жил недалеко от нас — все поголовно имели долги. Богатым скучно живётся и они влезают во всякую дрянь, а потом мучаются. Вот так и мой отец, временами его уносило не в ту степь и мы с мамой сходили с ума от осознания того, что в любой день к нам могут прийти и выставить со шмотками на улицу. Но всегда всё обходило нас стороной. В этот раз, судьба сказала: «С меня хватит!» и отобрала у нас всё до последней копейки, ну не считая тех, что ушло на такси. Рано или поздно, жизнь возьмёт своё и если до этого, тебя всегда проносило, всегда везло и ты думал: «О, как классно, мне повезло, хоть я и мог прогореть!», то так в один момент, если не остановиться — ты потеряешь всё, что когда-то имел и даже больше, уйдёшь в минус, закапывая все свои труды за один день.***
Захожу в школу и на меня кто-то налетает сзади, крепко прижимая к себе. Шиплю от боли в животе и скидываю с себя этого человека. — Здорова, на! — слышу голос Бяши и поворачиваюсь на его счастливое лицо, но оно в миг меняется, когда его глаза видят меня в очках. Хоть бы не понял, хоть бы не понял. — А ты чё в очках? Осень ж, на. — Образ поддерживаю. — бурят поднял одну бровь в недоумении. — Какой ещё нахрен образ? — Завтра выступление и я в очках буду выступать, так что, привыкаю. — глупо улыбаюсь и по его лицу вижу, что он всё прекрасно понял, но решил меня пока не засыпать вопросами. Ещё раз повторю — Бяша далеко не глупый, а таким только притворяется. Шепелявый подходит ко мне и приобнимает за плечо, ведя вперёд. — Давно я тебя не видел, на. Я ж болел и вот, только сегодня вышел. — Бяша целует меня в висок и продолжает. — Пиздец, как соскучился. — улыбаюсь и думаю о том, что никогда в жизни мне такого никто не говорил. — Я тоже. — мы вместе поднялись в класс и сели. Тоха сидел рядом со мной, а бурят сел перед нами. — Как дела, Антон? — вижу, как белобрысый сидит прикрыв глаза и тыкаю его в плечо. Он вздрогнул, смотря на меня и поднимая брови кверху. У всех что ли такая реакция будет? — А ты что в очках? Да ещё и в солнцезащитных? — рассказываю ему ту же историю и Петров странно на меня смотрит. — В очках на выступление? Странно, не кажется? — Не, нормально. — смеюсь и отворачиваюсь от него, смотря на сонного бурята. — Вижу, все сегодня не выспались? — скрещиваю руки на груди, наблюдая за клюющими носом в парту, парнями. — Типа того, на. — Бяша зевнул и потянулся. — Ваще не выспался. Ромка тоже ещё спит. — при упоминании Пятифана, я поёжилась. Пусть добивается Морозову, посмотрю на него. — Ты какая-то слишком бодрая, на. — бурят прищурился и посмотрел мне в глаза, сквозь очки. — Утром убиралась, вот и бодрая. Дома бардак ужасный просто был. — Понятно, на. — шепелявый лёг на парту и вновь зевнул. Звенит звонок и он уходит на своё место. Математика, мой самый нелюбимый предмет.***
Прошло уже двадцать минут с начала урока, я стою у доски и решаю пример. Тема у нас логорифмы. Понятная, лёгкая тема. Училка правда меня по началу доставала из-за очков, но потом успокоилась, когда поняла, что снимать их, я не намерена. Записываю пример под диктовку и открывается дверь в класс. Поворачиваю голову, а в дверях стоит Пятифан, засунув руки в карманы. — Роман, я понимаю ещё на пять минут опоздать, ну даже на десять, но не пол урока же. — Оксана Михайловна сняла очки и потёрла переносицу, качая головой. — Где был? — без энтузиазма спрашивает математичка. — Спал. — шатен зевнул и только сейчас заметил меня, стоящей у доски и нахмурился, увидев очки. — Я сяду или так и буду стоять? — учительница только махнула рукой и надела очки обратно, фокусируя взгляд на мне. — Пиши дальше. — дописав пример, я стала его решать, но дверь открылась вновь. Заглянул мужчина в солидном костюме и оглядел класс. — Здравствуйте, вы к кому? — Мне нужна Вероника Егорова. Она здесь учиться? — Оксана Михайловна исподлобья посмотрела на меня и потом снова на мужчину. — Это я. — отряхиваю руки от мела и подхожу к нему. — Что вы хотели? — не нравится он мне. — Можете выйти со мной на минутку? — математичка кивнула и мы вместе вышли. Поворачиваю голову налево и вижу того, кого мне меньше всего хотелось видеть. — Я удаляюсь. — Андрей, с затекшим глазом, разбитой губой и носом. Чем-то на меня похож. Замираю на месте и даже не думаю делать к нему какие-либо шаги. — Давай поговорим? — он начал идти ко мне, но я вытянула руку вперёд. Белицкий остановился. — Пожалуйста. — Говори, но на расстоянии. Больше, ближе чем на два метра к себе не подпущу. — Андрей вздохнул и начал. — Прости меня за всё, что я тебе делал. Понимаю, урод, еблан, конченный — говори, как хочешь, но я правда не хотел причинять тебе боль. И почему ты в очках? — закатываю глаза и скрещиваю руки на груди. Сколько раз это ещё у меня сегодня спросят? — Тебя не должно волновать. А насчёт извинений — ты прощён. — вижу, как Белицкий обрадовался и начал идти ко мне, но я вновь его остановила. — Я простила, но общения больше между нами не будет. Одно дело забыть и жить с этим дальше, делая вид, что этого не было. А другое дело простить и отпустить, значит — оборвать все связи раз и навсегда. На что ты надеялся, после того, что сделал, м? — Андрей приоткрыл рот, но не мог и слова сказать. — Вот и всё, расходимся, как в море корабли. Не знаю, что ты там будешь дальше делать в мире полном денег и вранья, но меня — тыкаю пальцем себе в грудь и продолжаю. — Там точно не будет. Прощай. — захожу обратно в класс, продолжая решать пример. Какой же он придурок. Серьёзно думал, что после такого, можно общаться, как раньше? Нет, нет и ещё раз нет.***
Уроки прошли быстро и шатен меня не трогал, только бросал непонятные взгляды и переговаривался в это время с Бяшей. Сейчас у нас репетиция и даже не знаю, как я буду показывать им движения. И даже не знаю, как буду завтра выступать. Резко двигаться больно, но видимо придётся.***
Заходим в актовый зал и каждый начинает готовиться к репетиции. Иду к ноутбуку, возле которого уже сидят Петров и бурят и ищу нужную мне музыку. — Гопника где потеряли? — не отрываясь от экрана, спросила я. Парни переглянулись между собой и Антон ответил: — Он сейчас подойдёт. — киваю и продолжаю рыться в папках, но не нахожу нужной мне музыки. Хмурю брови и ещё тщательнее всматриваюсь в монитор, но в упор не вижу её. — Бля, Бяша, посмотри вот эту музыку. — показываю ему название на телефоне и продолжаю. — А то я найти не могу. — отхожу от парней и иду к девочкам. — Так! Пока без музыки, временные неполадки! — начинаю вести отсчёт и слегка топаю ногой, следя за движения девочек, но что-то идёт не так. — Стоп! — подхожу к Ире и кладя руки ей на плечи, веду её, чтобы показать движения. — Такое ощущение, что вы всё забыли. — Я нашёл! — показываю Бяше пальцами «окей» и прошу включить музыку. — Включаю! — музыка начинает играть и девочки начинают танцевать. Пока мы репетируем финальную часть, где будут танцевать обе части группы, а потом уже с остальным разберёмся. В самый разгар танца, хлопает дверь актового зала и заходит Пятифан, всё также держа руки в карманах. Не обращаю на него особого внимания и спокойно веду отсчёт.***
Прошло двадцать минут и я остановила репетицию, чтобы сделать передышку. — Перерыв! — хлопаю в ладоши и девочки расходятся. — Даю вам пятнадцать минут! — они мне кивнули и разбрелись кто куда. Прохожу за кулисы и аккуратно сажусь на стул, наблюдая за спором Бяши и Антона. У них как обычно. Прикрываю глаза, чтобы посидеть в тишине, но рядом появляется шатен. — Что хотел? — не открывая глаза, спрашиваю я. Даже не спрашивайте, как я поняла, что это Пятифан. — Да просто интересно, почему ты в очках? — ещё один. — Образ сценический. Завтра в них выступать буду. — во время разговора, меня начало тошнить и прикрыв рот рукой, вскакиваю со стула, убегая в туалет. Твою мать, почему именно сейчас.***
Добегаю до туалета и прилипаю к унитазу, выворачивая желудок. Из меня вышла желчь, вперемешку с кровью. Это хреново. Переваливаюсь к стенке кабинки спиной и подгибаю ноги ближе к себе, обнимая их руками. Как же хреново. Закрываю глаза, стараясь понять, хочу ли я ещё блевать или нет. Вроде нет. Открываю глаза, встаю и нажимаю смыв, только после выхожу из туалета. Появилась сильная слабость и головокружение. Хватаюсь рукой за стенку и чувствую, как теряю сознание. Перед собой вижу силуэт, щурю глаза, чтобы понять кто это, но тело окончательно мякнет и я оседаю на пол, облокачиваясь на руки впереди себя. Ко мне подбегают, что-то говорят, но я даже голоса не слышу, не то что слов. Уже перестаю видеть руки и закрывая глаза, падая на пол спиной, прямо в лапы кромешной тьме.