***
Вернулись супруги в Призрачный город как только первые родинки звезд появлялись на небе. Когда вечерело город оживал: зажигались первые огоньки, по небу плыли зажженные фонарики и пахло благовониями, призраки и мертвецы бродили по Призрачному рынку, торговались, рвали глотки и смеялись — принц всегда удивлялся такому неестественному оживлению. Дом блаженства встречает супругов музыкой и танцовщицами, что сразу же с низкими поклонами пытаются угостить хозяев свежими фруктами, вином и сладостями. Хуа Чэн принимает вино, что предлагала одна из танцовщиц, залпом выпивая терпкий напиток из золотой чарки, в то время как небожитель вежливо отказывается от предлагаемых яств. Инь Юй, кланяясь низко, вещает: — Прибыли Градоначальник Хуа со своим дражайшим супругом! Голос советника эхом отражается от красного бархата, золотистого и багрового шелка, которыми были обиты стены и мебель. Девушки в полупрозрачных вуалях удаляются по первому же приказу демона, оставляя троицу наедине. — Вели в покои никого не впускать. — распоряжается господин Хуа.***
— Ах, милый Сань Лан! — смеётся даос, падая на выделанную кровать. Мягкий матрас сразу же прогибается под весом небожителя, а красные шелка начинают шелестеть, когда Хуа Чэн, ведомый своим божеством, неуклюже валится рядом. — Гэгэ, какой ты нетерпеливый, — бархатным баритоном шепчет демон, поглаживая запястья супруга. — Сань Лан, мне стыдно тебя просить, — полным стеснения голосом бормочет небожитель, — Но не мог бы ты принести мне чарку вина, пожалуйста. Наследный принц нервно покусывает губы, боясь быть обсмеянным супругом. К щекам приливает кровь, когда в ответ доносится голос Хуа Чэна: — Милый гэгэ, в твоей просьбе нет ничего постыдного. Раз ты хочешь испить вина, то я немедля пошлю кого-нибудь за чаркой. — Собиратель цветов улыбается ласково, придвигается ближе, опаляя раскрасневшуюся от стеснения щеку даоса горячим дыханием, нежно целуя, словно успокаивая. — Сань Лан… — теребя в тонких пальцах красные одежды возлюбленного, шепчет молодой господин, — а если… если нас кто-нибудь увидит? Мы же… Вот так… Прекрасно видя, как распереживался небожитель и как ценит их уединение, демон успокаивающе погладил большими пальцами нежные ладони божества, поднеся к губами, почти невесомыми поцелуями покрыл каждую фалангу, шепча: — Тогда я пошлю кое-кого особенного. Лянь не удивляется, когда выделяется огромная сфера духовной энергии с отчетливым запахом Непревзойденного, проходит сквозь дверь, от чего красные вуали на кровати начали колыхаться. Бог прижимается ближе к демону инстинктивно, будто боясь воображаемой опасности. Демон, заботливо целуя в лоб супруга, командует: — Принеси чарку вина, да побыстрее! — по сети духовного общения добавляет ещё пару распоряжений, прежде чем от двери послышались отдаляющиеся легкие шаги. — Скоро все будет, гэгэ, не переживай. Хуа Чэн заботливо обнимает своего принца, будто боясь потерять, словно даос в белых одеждах — дражайшее во всем мире сокровище. Снова целует лоб, прижимая тело возлюбленного к себе ближе, утыкается носом в макушку, вдыхая аромат полевых цветов, дождя и свежих баодзы. Всё ровно такое же, как и восемьсот лет назад, когда беззащитный ребенок всем своим существом прижимался грязным лицом к белым одеждам принца, обнимал и не желал отпускать. Длинными пальцами перебирает шелковистые волосы, собранные в высокий хвост и шепчет что-то невнятное. — Мой дорогой гэгэ… Губы Ляня замирают в дружелюбной полуулыбке, и демон знает, что эта улыбка самая искренняя, больше никто во всем мире не способен улыбаться ему так же искренне. Принц обнимает супруга в ответ, гладит его крепкую спину. Хочется расцеловать Хуа Чэну все лицо, потому что сейчас сердце бога войны заходится от радости и любви, хочется отдать свое сердце, горящее огнем любви и неземного тепла ему. Все ему. Демону хочется увязнуть в заботливом взгляде супруга, потому что он — самое дражайшее сокровище. Градоначальнику Хуа хочется отдать своему возлюбленному весь белый и небелый свет, самому возложиться ему в ноги, потому что все должно принадлежать ему. И сам демон — тоже его. — Сань Лан, — отрывисто шепчет небожитель, когда демон прикасается губами к разгоряченной шее. Поцелуй легкий, невесомый, но от него заходится сердце в приятной истоме. Красные шелка выделяют кожу небожителя, заставляя его как будто светиться. Комнату наполняет мелодичный звон, хорошо знакомый им обоим: серебряные бабочки Собирателя цветов под Кровавым дождем. Их крылья светились тусклым лунным светом, формируя незатейливые блики на красном фоне. Лянь на мгновение отвлекается, залюбовавшись танцами бабочек, пока Чэн заботливо обнимал его и целовал кончики теплых пальцев. — Входите, — приказывает демон ещё до того, как раздается стук. Даос непонимающе поглядывает на дверь, ведь уже забыл о загадочном посыльном. Бесшумно дверь приоткрывается, и в комнату входят двое. — С-сань Лан?.. — удивляется небожитель. Он моргает несколько раз, пытаясь отбросить наваждение. Находясь в крепких объятьях демона, Лянь смотрит на второго «Сань Лана», держащего в руках золотую чарку вина, украшенную всевозможными самоцветами. Этот двойник был точной копией юного супруга. — Иди сюда, — командует Градоначальник одному из вошедших, тот охотно подходит, протягивая в низком поклоне напиток. — С-сань Лан, н-не нужно так… — принимая из рук двойника чарку, бормочет небожитель. Он сразу же вспоминает о втором неизвестном, поднимая взгляд, — Инь Юй? — Всё в порядке, гэгэ? — интересуется Хуа Чэн, целуя небожителя в щеки, пока тот потихоньку отпивал терпкое вино. От серебряных бабочек начало рябить в глазах, потому что алкоголь на непьющий организм подействовал удивительно быстро. Посланник убывающий луны подходит ближе к хозяйской кровати, в низком поклоне протягивая флакон с сладко пахнущей вязкой жидкостью. — Господин послал за маслом для Вас, — информирует небожителя Инь Юй, — мне покинуть Вас? — он спрашивал не только у Се Ляня, но и у самого молодого господина Хуа. — Гэгэ не желает попробовать что-нибудь новенькое? — спрашивает второй «Сань Лан», по-птичьи склонив голову набок и опустившись на колени рядом с ним. Небожитель не может устоять и бросает украдкой несколько заинтересованных взглядов в сторону новоприбывших, когда тот стоит прямо перед ним на коленях, смотрит в глаза так любяще и нежно. Он почти обнажен, по крайней мере верхние красные одежды на нем отсутствуют и, похоже, он возбужден не меньше, чем оригинал. Мельком бросил взгляд на Инь Юя, что передал пузырек настоящему Хуа Чэну, заметил заинтересованный взгляд. Заметив эти переглядки, демон театрально вздохнул: — Ах! Мой милый гэгэ, неужели ты нашел мне замену? Неужто мне придется сейчас ревновать? — демон аккуратно поцеловал шею божества, тяжело выдыхая горячий воздух прямо в ушную раковину. — Сань Лан, не говори глупости! — притворно злится молодой господин Лянь, — Лучше ответь: неужто можно? — Можно гэгэ, — отвечает молодая версия Сань Лана, — Тебе все можно, — продолжают они в один голос. — Тогда, мой любимый Сань Лан, я был бы не против подобного опыта. Сань Лан улыбается, подзывая Инь Юя к себе. Они оба садятся на расшитую красным шелком кровать, целуют небожителя по очереди, обнимают. Сердце трепещет от накатившей неизвестности, когда настоящий Хуа Чэн встал на колени перед любимым божеством. Посланник аккуратно, касаясь лишь кончиками пальцев, развязывает белый пояс верхних одежд божества, приспускает ханьфу, покрывая поцелуями плечи, второй Сань Лан шепчет что-то Жое, почти умоляя, и строптивая лента-оборотень услужливо спускается с предплечья небожителя. Шелковая Лента чуть касается расшитым серебряными нитями концом обнаженных плеч даоса, обматываясь крепкими узлами вокруг запястьев, прижимая руки хозяина друг к другу и прикрепляя его к изголовью кровати. Инь Юй целует щеки Се Ляня, улыбаясь совершенно дружелюбно и легко, пока настоящий Хуа Чэн высвобождал ноги божества от обуви, целовал щиколотки, постепенно поднимаясь выше. Двойник, тем временем заботливо помогал Посланнику Убывающей Луны избавиться от нижних одежд. Все они по очереди нашептали что-то на ушко А-Ляню, заставляя того залиться краской. — Жое, ах ты предательница! — ворчал про себя Лянь. — Молодой господин Се, прошу Вас, не ругайтесь на неё, — оправдываясь за Ленту, просит Инь Юй, — бечевка просто изранила бы ваши руки, а ни я, ни Сань Лан, ни Градоначальник Хуа этого не хотим. Инь Юй невесомо касается губ Се Ляня, даря легкий поцелуй, потом улыбается в привычной для него манере. Сань Лан и Хуа Чэн помогли принцу избавиться от нижних штанов, мимолетно бросая восхищенные взгляды на даоса. Все трое замерли, дружелюбно улыбаясь наследному принцу. Две крохотные серебряные бабочки присели на обнаженную грудь божества, немного поползали по ней, задевая лапками чувствительные соски, прежде чем взлететь. Се Лянь упрямо ерзал, пытаясь ослабить хватку Ленты, но та будто говорила: хозяин, это ради твоего блага. Так постепенно задорный смех заменился тихими стонами и тихими всхлипами. — Инь Юй, — зовет юный Сань Лан Советника , прежде чем слиться с ним в поцелуе. Се Лянь невольно зажмурился, словно опасаясь задеть достоинство того или другого. — Все нормально. — говорит Хуа Чэн, — Но если гэгэ не нравится, то я могу развеять Его в миг. — Нет, не нужно, — краснея, отвечает Се, — Правда, я должен заметить, что… что он очень красивый… Но не красивее тебя настоящего… — Спасибо, гэгэ, — говорит демон чуть громче, — Думаю, мне ещё нужно поупражняться в «искусстве сотворения плоти из греха». Лянь улыбается перед поцелуем с Сань Ланом, который, кажется, вот-вот разорвется от накатившего наслаждения и счастья, Инь Юй берет в руку бабочку, шепчет ей что-то совсем тихо, что никто не слышит, отпуская её блуждать по телу принца. Хуа Чэн тоже улыбается, потому что это занятие кажется ему невероятно занимательным, он приказывает что-то двойнику, прежде чем осыпать поцелуями плоский живот супруга и пах. Се Лянь чувствует, как сбивается дыхание, как сердце выпрыгивает из груди и как тепло собирается где-то внизу живота. От каждого прикосновения демонов становится невыносимо приятно и жарко, что на лбу появляется испарина. Он знает, что если его Сань Лан захочет — то сможет прикоснуться к нему рукой, если захочет — будет дразнить его — прямо как сейчас: он облизывается, всем своим видом показывая, что вот-вот возьмёт вставший член божества, но в то же время ему хочется растянуть удовольствие, помучать. Советник наблюдает за действом, направляя серебряную помощницу ближе к пупку, припадая к груди. Второй Сань Лан улыбается нежно, а глаза его будто сверкают, он целует губы небожителя, спускаясь к подбородку, потом к шее, и так все ниже. Молодой принц тяжело выдыхает, когда два умелых языка играются с розовыми бусинками сосков, прикусывают поочередно и сладко облизываются. Серебряная бабочка вспорхнула на головку розового члена, своим хоботком собирая капельку выработавшейся смазки. Тело начинает дрожать непроизвольно, потому что становится очень сладостно и хорошо, когда Хуа Чэн наконец наигрался. Се Лянь задыхается от ощущения горячего рта на своем члене. Он стонет, чувствуя шершавый язык на головке своего члена. Это ненадолго вырывает его из реальности, и ощущения от прикосновений юного Сань Лана и Инь Юя постепенно меркнут, стоит ощутить, как он проходит по всей длине, снизу вверх и наоборот, как большая ладонь играет с яйцами. Сань и Инь что-то шепчут ему совершенно невнятное, оторвавшись от груди божества. — Ты прекрасен, — три голоса сливаются в один. — Вчетвером нам будет неудобно, — говорит демон, оторвавшись от члена божества, и облизнулся. Одним движением он развеял Сань Лана, превратив его в ярко-красную дымку, небожитель почувствовал, как его энергия постепенно возвращалась к истинному владельцу. — Правда, он был очень красив, — бормочет Юй и Лянь не может не согласиться. Серебряная помощница Посланника убывающей Луны села Ляню на плечо, щекоча своими лапками. — Стоит ли нам опробовать новое масло, гэгэ? — спрашивает Хуа Чэн, посматривая на Инь Юя. Тот, поняв намек, аккуратно открыл флакон, и комната наполнилась приятным запахом миндаля и мяты. Демон влил немного себе в ладонь, аккуратно распределив на пальцах, прикоснулся к колечку мышц, слегка нажал, чтобы ввести внутрь. Второй что-то шепнул Жое и та, послушно повиновавшись, отвязала руки даоса от кровати. — Нужно ли немного поменять позу? — спрашивает он шепотом у Хуа Чэна, демон кивает, потому что им троим будет удобнее, если небожитель ляжет поперек их огромной кровати. Красные шелка снова зашелестели, когда Се, стоя на четвереньках, поменял позу и остался прямо так. Инь и Хуа уже давно успели снять свои одежды. Проверив, достаточно ли он растянул своего бога, А-Чэн смазал маслом собственный член и приставил к колечку сокращающихся мышц. Лянь сам догадался, что ему нужно делать с Посланником убывающей Луны: взяв в руку налитый кровью член, небожитель аккуратно двигал рукой, прежде чем облизать розовую головку языком. Божество чувствовало, как в разгоряченной плоти двигается равномерно, медленно и чувственно его демон, пока он сам пытался максимально качественно вылизать член Посланника. Тепло и наслаждение разлились по всему телу божества, когда ноги начали рефлекторно поджиматься. Он не помнил, когда оказался лежащим на одном боку, как пытался отдышаться или как в порыве поцеловал Хуа Чэна. Се чувствовал, как по груди стекает вязкая белая жидкость, и как из него самого сочилась та же жидкость. Он прикрыл глаза на мгновение, но уже не видел, как Градоначальник провел рукой по глазам Иня, как сказал «исчезни и забудь», как сам Посланник растворился темно-серой, почти черной дымкой и энергия Хуа Чэна вернулась обратно к нему. — Да, — шепчет демон, аккуратно вытирая тело небожителя от белесых жидкостей, — в «искусстве сотворении плоти из греха» нужно ещё попрактиковаться. Градоначальник поцеловал свое божество в щеку, что-то нежно шепнул на ухо, прежде чем улечься рядом. Этот опыт для Се Ляня станет незабываемым.