***
Финн слегка споткнулся, поймав Сейдж, и посмотрел на Хенрика, когда мир вокруг задрожал. — Что это было? — Спросил Финн. — Лиса нашего брата, — ответил Хенрик. — Она должна завершить Жатву, иначе ее сила разорвет Предков Нового Орлеана, нарушив равновесие на Этой Стороне. — Как? — Давина отправит многих людей на покой или в ад, в зависимости от того, как все сложится. Если мы не будем близко, то не сможем остановить мать, но если мы будем слишком близко, то окажемся в аду или будем пировать в Валгалле, — сказал он. — Это правда?! — Зашипел Финн. — Да, и я действительно пока не хочу возвращаться, — признался Хенрик, поднимаясь на ноги. — Есть ли способ вернуться в мир живых и остановить это? — Спросила Сейдж, когда они продолжили идти в сторону Нового Орлеана. — Я знаю, что в момент смерти в завесе достаточно разрыва, чтобы мертвые могли пройти сквозь нее, но другие на той стороне должны думать о нас, и я не уверен, что это они, — объяснил Хенрик. — Но если это они? — Если это они, то мы сможем пройти, но… Я не знаю, Кол знает магию, а я нет, я знаю то немногое, что знаю от отчаяния, — объяснил Хенрик. — Я же не практиковался в этом ремесле и я провел тысячу лет, избегая матери в первый раз. — Здесь есть еще один ты? — Нет. Я уже мертв, когда мы это делали, мы были мертвы, Давина умирала, и если бы она действительно умерла, никто из нас не смог бы вернуться, — объяснил Хенрик. — Почему это должна была быть она? — Это не обязательно должна была быть она, но она была единственной, кто был достаточно упрям и решителен, чтобы бросить вызов миру и аду после смерти, поэтому я решил, что она — лучший выбор для путешествия во времени. Я не могу, у меня нет физической формы, в которую можно было бы вернуться, если только мы не вернемся к началу, но даже тогда я не смогу вернуться так далеко. — Как далеко назад ты заходил? — Пятьсот лет, до настоящего времени. Мы должны, несмотря ни на что, убедиться, что Давина воскресла, — подчеркнул он. — Даже если мы не сможем вернуться. — Почему? — Потому что если она действительно умрет, я не думаю, что все изменится, несмотря на все ее усилия до сих пор. Все равно произойдет разрушение Ада и открытие Оружейной палаты, а нам этого просто не нужно, — признал Хенрик.***
Кол начал «человеческий день» Давины с размышлений о том, как лучше разбудить ее до рассвета и не умереть. Он разрывался между тем, чтобы бросить в ее комнату петуха и просто вытащить ее из постели. Ни то, ни другое не повысило бы его шансы на выживание. Поэтому он был удивлен, когда, войдя в ее комнату, увидел, что она открыла дверь. — Хорошо, ты проснулась, одевайся, и обуй удобную обувь, — сказал он. — Кол? — Зевнула она. — Давай, у нас время поджимает, нам нужны хорошие места, так что поторопись, — приказал он. — Что ты делаешь? — Подозрительно спросила она. — Сегодня человеческий день, поэтому мы поедим в «Маме», потом пойдем в Кафе Дю Монд, затем Риверуолк, а оттуда отправимся дальше, наш фильм только в десять-двадцать пять, так что поторопись, любимая, — приказал он, возвращаясь в свою комнату. Он принял душ, оделся и вышел, увидев, что Давина укладывает волосы. — Я думала, сегодня мы будем заняты подготовкой Фреи к запечатыванию Эстер и Майкла, — зевнула она, когда он взял ее за руку. — Винсент собирается этим заняться, мы проводим человеческий день, потому что скоро нам придется завершить Жатву, а обещание есть обещание, — настаивал он посадив ее в «Ауди», прежде чем умчаться к Матери. Он с нетерпением ждал сегодняшнего дня, зная, что для Тима он закончится на фестивале. — Ты торопишься, — ворчала она. — Я пытаюсь уехать, пока Клаус или Бекка не поняли, что я сбегаю. А сейчас мы поедем по автостраде, так что я расслабляюсь, — усмехнулся он. — Они не могут быть настолько плохими? — Ник в последнее время меня раздражает, так что я могу выйти из себя, если мне придется иметь с ним дело с утра, а Бекка — это Бекка, и я бы предпочел не иметь дела с ее затеями, а Элайджа просто попросил бы мне поменяться машинами, но мне нравится эта машина! — Усмехнулся он. Он полюбил Ауди Р8 с тех пор, как потерял всю свою вампирскую скорость. Из всего, чего ему не хватало, когда он был вампиром, скорость и сила были двумя главными, а обостренные чувства — последним. Он больше любил свою машину, потому что она была матово-черной, и, честно говоря, он любил ее, ему нравился и фермерский грузовик, но эту машину он действительно любил. — Почему Элайджа попросил бы поменяться машинами? — Потому что этот ублюдок, любящий «Порше», не одобрил бы, если бы я возил тебя на ней, он считает, что это угроза безопасности, что просто смешно, потому что если что и представляет опасность, так это машина Ника, но это из-за его вождения, — пожал плечами Кол. — Итак… человеческий день? — Давина хихикнула. — Человеческий день, у нас запланирован день разврата, — заверил он. — Завтрак у Мамы, затем кофе в кафе «Дю Монд», потом прогулка по Риверуолк, потом мы пойдем в кино, «Тор» в десять-двадцать пять, после этого перекусим в Централ Сити Бибикью, потому что Винсент поклялся что там потрясающая кухня, пройдемся по нескольким книжным и музыкальным магазинам, а когда все закончится, мы будем в «Руссо» к празднику Тима, чтобы ты могла смеяться и танцевать всю ночь, пока я пью и флиртую всю ночь. — Очень насыщенно, ты все тщательно спланировал, — усмехнулась она. — Я подумал, что лучше иметь план, чтобы сегодня мы не были предоставлены самим себе. — Очень продуктивно, — усмехнулась она. — И хорошо продуманно, любимая! Вся лучшая еда и кофе, а в завершение — чудесная ночь музыки в городе бесконечной музыки! — Ты меня балуешь, — сказала она. — Конечно, любимая, не каждый день джентльмену удается побыть наедине с красивой девушкой без помех, — улыбнулся он. — А ты джентльмен? — Она подняла брови. — Я немного преувеличиваю это понятие, но определение остается в силе, поскольку я обладаю хорошими манерами и придерживаюсь рыцарских традиций, будучи при этом убежденным феминистом, — отмахнулся он. — И поэтому ты называешь меня «любимой», а всех остальных женщин — «дорогая»? — Это называется манеры и обаяние, любимая, и если бы люди перестали обижаться из-за каждой мелочи, они бы поняли, что это ласковые слова. Кроме того, мне уже тысяча лет, и проще было называть своих дам любимой или дорогой, чем называть их не тем именем и оставлять за собой шлейф мстительных бывших. Я не хотел быть похожим на Ника, Элайджу или Бекку в плане любовников. Давина расхохоталась, что заставило его слегка улыбнуться, пока они ехали к ресторану «Мама». Им не потребовалось много времени, чтобы найти место для парковки, затем он открыл дверь, и они вошли и сели. Давину позабавило, как им подали кофе, а затем подошли с меню. — Так что ты будешь, любимая? — Спросил он. — Омлет с креветками по-креольски, — ответила она, не моргнув глазом. — Ты уже ела здесь раньше. — Конечно, ела! Это культовое блюдо, — сказала она с улыбкой. — Тогда я возьму омлет с раковой крупой. Что такое крупа? — Это крупа. — Я понимаю, любимая, но что это такое и почему все это едят? — Это южная фишка, ешь свой омлет, а я буду наслаждаться крупой, — решила она. — Южное блюдо? — Да, южная фишка, ты же на юге, Кол, — сказала она. — Я в курсе, я не спал во время Гражданской войны, — признался Кол. — Я съел кучу солдат Союза, которые пытались сжечь нашу плантацию, и убил кучу конфедератов за их попытки помешать работе подземной железной дороги. — Ты не смог выбрать сторону? — Неуверенно спросила она. — Я понимал экономику рабства и выступал против него, — пожал он плечами. — Мне никогда особенно не нравилась практика рабства у моего народа, и мои взгляды не изменились за восемьсот, почти девятьсот лет. Я поддерживаю свободу и личную свободу. Однако сейчас здесь наш дом, и я бы убил, чтобы защитить его. Чего бы это ни стоило. — Справедливо, — улыбнулась она. — Мне тоже не нравится рабство, я знаю, что Предки выступали за него, но я его не поддерживаю, поскольку в наше время оно кажется контрпродуктивным. Зачем заводить раба, если можно завести друга? Друзья в долгосрочной перспективе будут полезнее, чем подневольный раб. — Что ты и доказала своим враждебным захватом моей семьи и наших жизней через дружбу и любовь, — размышлял Кол. Давина выглядела безапелляционно, она мило и невинно улыбалась. — Большая Я рассказала мне, что случилось с тобой в ее время, и я согласна, ты нравишься мне живым. — Что случилось в ее время, она никогда не рассказывала об этом подробнее? — Ты умер, потому что был импульсивным и упрямым, и тебя побили вампирша-ребенок и ее совершенно некомпетентный брат-охотник, — чопорно сказала она. Он слегка поморщился. — Меня убили Гилберты? — Да. — Какого черта, это просто… Я крайне разочарован в себе, теперь я буду усердно работать над боем с Элайджей, просто… вау, — признался он. Он сделал заказ и улыбнулся официантке, пока они ждали и потягивали кофе. — Ты мне больше нравишься живым, чем мертвым. — Не могу не согласиться, я просто ошеломлен тем, что меня убили дети, — признался он. — Ты импульсивен и безрассуден, а когда поддаешься эмоциям, то совершаешь глупые поступки. — Это не правда! — У тебя над головой мигающая неоновая вывеска, которая говорит о том, что ты проблемный! — Возразила она. — Я не настолько безрассуден чтобы меня убили дети, но, услышав об этом, я пересмотрел свои возможности. Как ты себя чувствуешь сегодня утром, любимая? — Спросил Кол, потягивая кофе. — Я устала, но в порядке, — заверила она с улыбкой, которая не достигла ее глаз. Кол на мгновение задержал на ней взгляд: она была необычайно бледна, а под глазами виднелись ужасные синяки. Она выглядела слабой и хрупкой, и это ему не нравилось, но она стояла упрямо и не дрогнула. — Ты уверена? — Я могу продержаться еще немного, — пообещала она. — Только пока Фрея не запечатает Эстер. — Давина, мы можем найти другое решение. — Какое? Заставить меня задерживаться, откладывать, превратиться в библейскую чуму? — сухо спросила она. — Все, у меня закончились решения, — проворчал он. — Ты пытался, Кол, и я благодарна тебе за это, — искренне улыбнулась она. — Но это все равно произойдет, просто будет проще, если мы сделаем это до того, как я начну кашлять землей, вызову ураган или подожгу город. Он вздохнул. — Что ж, перейдем к более радостным темам. Предупреждаю сразу: если «Тор» будет ужасно относиться к моей религии, я подробно объясню, почему я недоволен. — Просто смотри на Натали Портман, — предложила она. — Большая Я сообщила мне, что она в твоем вкусе. — У меня нет типажа! — Запротестовал он. — Если верить Большой Мне, то он у тебя есть, — хихикнула она. — А что такое типаж? — Это притяжение, — просто объяснил он. — Ах, — кивнула она и отпила кофе. Они с удовольствием позавтракали. Кол обнаружил, что ему больше нравится проводить время с Маленькой Давиной. Он знал, что ему нравится ее общество, но было приятно получить напоминание о том, что привязанность не ограничивается только большой Давиной. До кафе «Дю Монд» они дошли пешком за считанные минуты. — Так что еще ты запланировал для нас? — Ну, у нас был потрясающий завтрак, нам почти пора идти в кино, так что как насчет спокойной прогулки до машины, любимая? — Спросил он, потягивая кофе. — Как тебе пока нравится твой человеческий день? — Мне очень нравится. Я наелась после завтрака и бенье! — Улыбнулась она, откусывая очередной кусочек бенье. Он захихикал, глядя, как сахарная пудра оседает на ее щеках и носу. — Хорошо, тогда у тебя будет место для обеда после фильма, — решил он. Она улыбнулась и слегка покраснела, положив голову ему на плечо, пока они шли. — Почему ты так добр ко мне? — А почему бы и нет? — Я не Большая Я, — заметила она. — Нет, ты — это ты, Давина, — ответил он, поедая свой бенье. — Вы обе мне нравитесь, Давина, и я хочу, чтобы ты наслаждалась жизнью. — Но почему? — Чтобы ты могла вернуться, — ответил он. — Вспомни все хорошее, что было на этой стороне, и, возможно, это поможет тебе вернуться. — Ты боишься? — Прошептала она. — Чертовски боюсь, любимая, — признался он. — Ты первый человек, будь то ведьма, волк или вампир, которого я считаю настоящим другом за пределами своей семьи, любимая. И поверь мне, мысль о том, чтобы потерять тебя, ужасает. — Я думала, что тебе нужна только Большая Я, — призналась она. — Нет, — слегка улыбнулся он. — не нравится Большая Ты, она уверенная и опытная, но и Маленькая Ты мне тоже нравишься. Я просто хочу быть уверен, что ты вернешься, Давина Клэр. — Я вернусь, и тогда… мы станем Скаллком, — пообещала она. — Я все еще не понимаю, почему ты позволила Бонни и Калебу уговорить себя на это. — Я сказал, что вы с Винсентом должны были согласиться! — Винсент согласился, — хихикнула она. — Мы поедем в кино, а потом пообедаем, — сказал он, усаживая ее в машину. Давина хмыкнула, доедая свои бинье. — Тебе нравится человеческий день? — Должен признать, все идет просто великолепно, — размышлял Кол, заводя машину. — Я ожидал, что в этот день вселенная взбунтуется, отсюда и такое навязчивое планирование. Давина рассмеялась, и он улыбнулся, пока они ехали к кинотеатру. Он был удивлен их количеством, но это было интересно. До сих пор ему нравились фильмы на Нетфликс и Хулу, так что он подумал, стоит ли смотреть новые.***
Фрея прошла через огромный дом и оказалась на кухне, где ее ждал Ковен Кола. — Доброе утро, — неуверенно произнесла она, когда на нее устремились взгляды трех ведьм. — Привет, — ответил Винсент. Она помнила, что он был рядом, когда она проснулась. — Это Бонни, а это Калеб, — сказал он, жестом указывая на двух молодых людей, сидевших за столом. — Привет, — улыбнулась Бонни. — Привет, — проворчал Калеб, отхлебнув кофе. — Я хочу поговорить с тобой о запечатывании Эстер, — сказал Винсент, вставая. — Кол сказал, что амулет позволяет это сделать, но как он работает? Глаза Фреи слегка расширились при упоминании ее амулета, и она вздохнула. — Это метод Вёльвы, я не… У меня есть семейная связь с Эстер, которую я могу использовать, — объяснила Фрея. — Потребуется старое заклинание, чтобы ее дух был поблизости, и Кол попросил меня выследить ее сегодня. — Нам нужно запечатать ее, — сказал Винсент. — Я помогу тебе, если хочешь. — Я… — начала она. — Я никогда раньше не работала с другими колдунами. Она не считала работу с Далией магией или Ковеном, потому что та была рабыней своей тети, и Кол не предпринимал попыток вмешаться в ее магию или использовать ее, но она и не знала Кола достаточно хорошо. Известность Кола среди ведьм — это то, как она нашла свою семью, все ведьмы, казалось, следили за Колом. Она не знала ни Клауса, ни Элайджу настолько хорошо, чтобы привлечь их на свою сторону, а Ребекка уже объявила, что Кол — ее фаворит. — Ничего страшного, будем считать это обучением. Бонни тоже ведьма-одиночка, а Калеб — сирота, — добавил Винсент. — А где Кол и Давина? Она же Давина, верно? — Она Давина, и у них сегодня человеческий день, — зевнул Калеб. — А я считаю, что мы должны сделать это со Скаллком, потому что магическая драма никогда не закончится, и мы должны наслаждаться жизнью, — проворчал Калеб, потирая глаза. — Мы поговорим об этом с Колом, — сказал Винсент. — Нет, я согласна, мы должны делать и обычные вещи, такие как кино, рестораны, танцы, музыка, свидания и тусовки, мы должны веселиться! — Бонни улыбнулась. — Ты должно быть жаворонок, — простонал Калеб. — Это новый день, солнце светит, ты должен быть счастлив! — Размышляла Бонни. — Воздушные ведьмы, — простонал Калеб. — Я возвращаюсь в постель, если я вам понадоблюсь, не будите меня до обеда, — пробормотал он, вставая и уходя от них. Бонни хихикнула. — Не обращай на него внимания, он допоздна вырезал заклинание на дереве вместе с Колом. — Что? — Калеб — друид, — объяснил Винсент. — Правда? — С трепетом спросила Фрея. Она слышала о магии друидов и знала, что она могущественная и древняя, почти священная в своей традиционности. — Да, это интересная магия, — признала Бонни. — Итак, охота на Эстер, тебе нужна помощь? — Спросил Винсент. — Я… да, я просто… Я никогда раньше не делала этого с другой ведьмой, — заметила она. — Мы все учимся, — заметила Бонни.