Кол знал, что то, что Кай все еще находился у них — большая проблема, и ему не хотелось обсуждать все это, но он был против тюремных миров, потому что, если лидер Близнецов умрет, миры рухнут, а Кол не хотел знать, какие жуткие твари хранятся в этих многочисленных мирах. Особенно если его сочли достойным отправки в один из них. Когда они подъехали к Садовому району и дому Регента, он посмотрел на Давину, которая молча сидела рядом с ним.
— Что случилось, любимая? — Устало спросил он, заставив ее оторваться от своих мыслей, когда большие голубые глаза посмотрели на него.
— Ничего, — быстро ответила она.
— Нет, что-то случилось, ты молчишь с тех пор, как мы покинули Плантацию, так в чем же дело? — Спросил он.
— Я просто, я не знаю, — призналась она. — Я просто думаю, наверное, я не думала так серьезно обо всем, что мы делаем, пока ты не упомянул о списке дел.
— Я думал об этом, — сказал он.
— Ты… ты все еще согласен это сделать? — Спросила она.
— Почему ты спрашиваешь, любимая?
— Потому что я… Я не против сделать это сама, и ты не обязан это делать, если тебя это напрягает или что-то еще? — Сказала она.
Он фыркнул, ставя машину на стоянку. — Любимая, этот список — наименее напряженная вещь в моей голове. Пока ты была мертва и отсутствовала, мне было трудно думать и функционировать, но ты вернулась, и мой мозг просто заработал на полную катушку.
— Почему?
— Потому что ты вернулась, и это было моей единственной заботой и беспокойством, — объяснил он. — Мне нравится, как мы с тобой все делаем, любимая, мы хорошо работаем вместе. Кроме того, ты мой друг, любимая, и мне нравится, когда ты рядом, легче думать и работать с тем, кто мне нравится, кого я уважаю и кто не отстает.
Она кивнула. — Так как я могу помочь тебе со списком дел? — Спросила она. — Помимо того, что я делаю.
— Зачем?
— Кол, я хочу помочь, — улыбнулась она. — Может, я и не полностью обучена, но я не идиотка, я научусь, мы же команда, и это не должно быть полностью на тебе.
— Ты не сможешь помочь с акушерством, но… Я могу научить тебя некоторым вещам, которые помогут Хейли чувствовать себя более комфортно, и если ты хочешь помогать больше… Я полагаю, ты могла бы взять на себя некоторые обязанности лидера в Скаллке.
— Например, поговорить с Девятью и Регентом? — Спросила она.
— Да, и если мы возьмем трех твоих подруг, ты, возможно, будешь помогать Винсенту с обучением, — пояснил он.
— Хорошо, а ферма?
Он фыркнул. — Моя семья — фермеры, Давина, у нас множество ферм по всей стране. Фермерство и скот — это то, на чем моя семья зарабатывает большую часть денег, но у нас есть множество сделок с недвижимостью, а также местные предприятия, которыми мы владеем, и еще есть международная торговля.
— Почему?
— Викинги, дорогая, у нас больше ферм, чем мы знаем, что с ними делать. И мы сохраняем их и работаем на них, поэтому Элайджа свалил нашу нынешнюю Плантацию на меня, возможно, в качестве какого-то безумного испытания, о котором я не знаю, или чтобы он мог сосредоточиться на Хейли и Клаусе и других наших делах в Новом Орлеане.
— Ты можешь нанять кого-то для этого?
— У нас сотни людей, которые присматривают за нашими делами, дорогая. Но когда мы в городе, мы берем все на себя, поскольку мы бессмертны и все такое, это был способ скоротать время, — пожал он плечами. — Кроме того, наши враги будут шокированы, узнав, что мы являемся продуктивными членами этого и многих других обществ.
— Никогда бы не подумала, — усмехнулась она.
— Мы должны как-то финансировать наше распутство, — игриво заметил он. — А еще Элайджа счастлив, ему всегда нравились подобные вещи, это история, так что он получает от этого удовольствие, так же как Ник получает удовольствие от искусства и войны, а я — от фермерства и колдовства, а Бекс — от моды и культуры. Все это стоит денег, а поскольку нам осталось существовать вечность, или им, или мне, нам пришлось искать способы финансировать себя, что и привело к многим нашим подвигам. Это все забавы и игры, но за них нужно платить, поэтому мы веками поддерживали свое богатство.
— А я думал, вы просто берете то, что хотите.
— Ник берет, Элайджа вежливо просит, Бекс выманивает из рук, когда хочет, а я краду, но это не всегда срабатывает, — признался он.
— Так как я могу помочь с плантацией, чтобы тебе было легче?
— Я расскажу тебе, чем мы занимаемся, — пообещал он.
— Хорошо, — кивнула она. Кол внимательно посмотрел на нее и немного смягчился.
— Ты не обязана, Давина, — начал он.
— Я хочу, Кол, — перебила она его. — Я хочу помочь тебе, чем могу. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе, и вместе это уравновешивается, я думаю.
Он слегка улыбнулся, когда они дошли до двери Регента. Ему нравилось, что она воспринимает их как единое целое или команду, не как побочные части друг друга, а как настоящих партнеров, и это радовало его и придавало сил. У Кола было много партнеров, но ни один из них не был ему по-настоящему ровней, а Давина была именно такой, она довольствовалась тем, что была ему ровней, и даже когда он учил ее чему-то, она была практически равна ему, и он понял, что ему это нравится. Давина взяла на себя роль и стала доминировать, и он находил это достойным восхищения и уважения.
— Ты, Давина Клэр, — уникальное создание, — размышлял он.
Она побагровела, глядя на него, и слегка ссутулилась, что заставило его захихикать. — Ты имеешь в виду уродка?
— Нет, любимая. Я прожил тысячу лет и никогда не встречал никого, похожего на тебя, — сказал он. — Я встречал королев, королей, императриц, воинов, ведьм, целителей, диктаторов, убийц, святых и все, что между ними, но обещаю, что никогда не встречал таких, как ты.
Она лучезарно улыбнулась, когда дверь открылась, и он, как и она, протрезвел.
— Я вижу, Давина Клэр вернулась, — сказала Джозефина.
— Да, — слегка улыбнулась Давина. — Мы прибыли, чтобы обсудить ассимиляцию других Жатвенниц, которые пришли искать убежища, а также договориться об обмене пленника Малакая Паркера.
— Ассимиляцию? — Протянул Кол.
— Я читала, — ответила Давина, и он потрепал ее по волосам.
— Я впечатлен, любимая, — заверил он ее. — И то, что она сказала, правда, Джозефина.
— Очень хорошо, — Джозефина отступила в сторону и пропустила их внутрь. Кол почувствовал некоторое облегчение. — Я бы в скором времени прибыла на Планацию, поскольку союзники, которых вы приобрели, не согласны с освобождением Малакая Паркера.
— Значит, Близнецы уже здесь, это избавит меня от некоторых проблем, — решил Кол, по привычке протягивая пожилой женщине руку. Она приняла ее, и он повел ее в гостиную. Давина последовала за ним, и он увидел там Близнецов. Давина выглядела встревоженной, но он усадил Джозефину, а затем подал руку Давине, чтобы помочь ей сесть. Близнецы выглядели потрясенными, увидев его здесь, а заодно и Давину.
— Ты освободил Малакая! — Прорычал Джошуа.
— А ты даже не заметил приток жизни в ваши тюремные миры, — ответил он.
— Кроме того, оставлять его с Сайласом было нецелесообразно по любым стандартам, — заметила Давина.
— Именно, — согласился Кол, оглядываясь на Близнецов.
— Он убил моих детей и жену, — прорычал Джошуа. — Он пытался убить моих выживших детей!
— После того, как ты изолировал его и вырастил с верой в то что он чудовище, поскольку он родился сифоном, ты удивляешься, когда он срывается и становится чудовищем, которым, по твоим словам, он был, — сказала Давина. Кол откинулся на спинку кресла, наблюдая за ней. Маленькая Давина не была столь красноречива, как Большая Давина, но она была чертовски вспыльчива, и он собирался насладиться этим. — Регент ЛаРу, Малакай Паркер — сифон, прирожденный сифон, и в Ковене Близнецов это делает его отвратительным. Я уверена, что Ками и Винсент знают об этом больше, чем я, в конце концов, я была изолированной маленькой девочкой в собственном Ковене, но когда ты изолирован и одинок, это одиночество — яд внутри тебя. Мне повезло, я нашла Кола, Марселя, Хейли и Джоша, я нашла свою семью, но если бы я этого не сделала, я знаю, что, вероятно, я бы сошла с ума. Я могу только представить, каково колдуну быть изолированным, когда ему снова и снова говорят, что он чудовище из-за способности, которая ему неподвластна, это естественно.
— Поглощение магии — это не естественно! — Возразил Джошуа.
— Природа не совершает ошибок, — пояснила Давина. — Сифонная магия так же естественна, как и любая из стихий, или ночь и день, или луна и солнце — они часть природы и естественны.
— Он социопат, он утопил мою дочь, избил до смерти двух моих сыновей, зарезал свою близняшку, когда она не захотела с ним слиться, сломал шею моей жене и повесил мою вторую дочь, он убил бы Оливию и Лукаса, если бы не Джо! — Сказал Джошуа.
— Это непростительное преступление, — согласилась Регент.
— Да, — согласился Кол. — Но я совершал гораздо худшие преступления и все еще склонен сделать это, если меня спровоцируют.
— Кая нельзя освобождать, мы вернем его в новую тюрьму.
— И это будет глупо, — категорично заявил Кол. — Кай — ценный актив, — он посмотрел на Регента, которая кивнула.
— Сифоны — редкость, — сказала она в знак признания.
— Как ты знаешь, я худший из худших, дорогая, — улыбнулся он, угрожающе показав зубы. — Я уже, пытаюсь сдержать Кая, пока мы не решим, что с ним делать. Я связал его со своим Ковеном, Скаллком, как угодно, и он связан с нашими участниками. Пусть он завершит свое наказание каторжным трудом в плену у Скаллка.
— Что? — Джошуа вытаращился на него.
— Как раб, если хочешь, — сказал Кол, проглотив горькое слово. — Он проживет остаток своей естественной жизни в моем Ковене, Скаллке, далеко-далеко от Близнецов и не будет представлять угрозы для твоего Ковена, а сифон, который встречается довольно редко, будет использован с пользой.
— Он не домашнее животное! — Зашипел Джош.
— Полагаю, для вас это не имеет значения, если понадобится, я компенсирую вашему Ковену потерю этого сифона, но мы, — он жестом указал на Давину и себя. — У нас есть применение сифонам. И если Давина может справиться со мной и моей семьей, я уверен, что Кай не сможет сделать ничего такого, с чем не справились бы мы с ней.
— Кай уничтожит тебя, — сказал Джошуа.
— Когда он это сделает, ты можешь сказать, что я говорил тебе об этом до наших могил, но в этом случае он — не твоя проблема, — категорично заявил Кол. Он никогда в жизни не торговался за раба, и ему это не нравилось, но он видел, как у старшего мужчины в голове поворачиваются шестеренки. — Но если ты попытаешься отправить его в другой тюремный мир, я подниму шум, никто не заслуживает такого наказания, и не тебе это решать.
— Это наш долг, — начал Джошуа.
— Мне плевать, — оборвал его Кол. — Ты понимаешь, что делает с человеком изоляция, что делает с ведьмой привязанность к ненужной вечности, что на самом деле делает с разумом тюремный мир?
— А ты знаешь?
— Лучше, чем ты, — заверил его Кол. — Теперь я заплачу за то, чтобы забрать твоего сына из-под твоей опеки и держать его подальше от тебя, что избавит тебя от беспокойства и позволит использовать его природные таланты с пользой.
— Псих, помешанный на социопатии, что может пойти не так? — Язвительно заметил Джошуа.
— Могло быть и хуже, — категорично заявила Давина. — Его мог поймать Сайлас, и тогда Сайлас оказался бы на свободе, и тогда Кай стал бы наименьшей из твоих забот.
— Кай разрушил свой тюремный мир и поэтому убил Сайласа, ты обязан ему свободой, — сухо согласился Кол.
***
Марсель достал кольцо, которое он давно купил для Ребекки, проверяя его, стоя в своей комнате дома. Раздался стук, и он повернулся увидев Клауса.
— Так ты действительно собираешься это сделать? — Спросил Клаус.
— Попросить женщину, которую я люблю с десяти лет, выйти за меня замуж — да, — четко ответил Марсель, закрывая коробку и убирая ее в карман.
— Ты знаешь, что Ребекка попросила Кола найти лекарство от ее бессмертия, верно? — Спросил Клаус.
— Да, и если Кол найдет его, я отправлюсь за Бекс, — признался он, глядя на Клауса. — Ты не сможешь снова забрать ее у меня.
— Я дал тебе выбор, — возразил Клаус.
— Дерьмовый выбор, — фыркнул Марсель.
— Все, что я сделал, — начал Клаус.
— Это было для тебя, — оборвал его Марсель. — Если ты хочешь поддерживать со мной отношения, Клаус, любого рода, ты будешь уважать мой выбор.
— Я уважаю их, — начал Клаус. — Просто я знаю, что лучше.
— Видишь ли, это забавно, потому что ты действительно в это веришь, но чего ты добился за тысячу лет, кроме того, что внушаешь страх одним только своим именем? Кол сделал тоже самое, и сделал так хорошо, что его не только боятся, но и уважают, а Элайджу просто уважают, даже Бекка ваша опасная маленькая принцесса семьи. Но, несмотря на свое тысячелетие, Клаус, ты не знаешь ничего лучшего. Ты ничем не отличаешься от них, и ты не знаешь ничего лучшего. Поэтому, если ты хочешь иметь со мной хоть какие-то отношения, тебе придется уважать меня и мой выбор.
— Даже если я знаю, что это ошибка?
— Даже поэтому, потому что это мои ошибки. Кроме того, Бекс хочет быть человеком, иметь семью, а я живу в эпоху, когда это реальная возможность, и я не хочу упускать этот шанс.
— Смертность — это слабость, — начал Клаус.
— Похоже, для Кола это сработало, — оборвал он его. — И Хенрика.
— Марсель, подумай об этом, ты умрешь.
— Я не Первородный, Клаус, я могу умереть в любом случае, но… Я не могу состариться с Беккой, я не могу дать ей то, чего она хочет больше всего на свете, я не могу… Я хочу ее, Клаус, — тихо сказал он. — Она — это все чего я хочу, я хотел ее еще до того, как узнал, что это за желание, я люблю ее. Я знаю, она твоя младшая сестра, и ты не одобряешь ее любовников, никогда, но я люблю ее.
— Ты достоин, — сказал Клаус, искоса взглянув на Марселя. — Но я хочу, чтобы вы с Ребеккой серьезно обдумали смертность.
— Клаус, если она смертна и я могу быть смертен с ней, то я буду смертен, — сказал Марсель. — Я не против, за свои столетия я повидал немало удивительных вещей, но Ребекка, она всегда была для меня самой важной, рядом с Давиной.
Клаус кивнул. — Хорошо, но это ошибка.
— Нет, Клаус, это не ошибка, это любовь, ты сам меня этому научил.
***
Кэсси сидела на кровати и смотрела в окно. Она не хотела быть здесь, но и не хотела уезжать, она не знала, чего хочет, но не могла оставить Эбби наедине с этими людьми. Эбби была ее лучшей подругой.
Больше всего Кэсси смущала перемена в Давине.
Чванливая, заносчивая, тихая Давина, которая краснела от непристойных книг и у которой был позвоночник из желе, теперь стала почитаемой девушкой, и вовсе не за свою силу или за то, с кем она бегала, как казалось. Нет, Давину Клэр эти ведьмы боготворили за ее знания, умения, а не за силу. А еще, похоже, она нравилась этим чудакам.
Кэсси никогда не была большой поклонницей Давины, она не могла отрицать, что огненная ведьма Клэр была вундеркиндом, и именно за это она ненавидела Давину. Давина была вундеркиндом, поэтому у нее был такой заносчивый характер, она ни с кем не общалась и всегда считала себя лучше других. Кэсси нравилось сбивать с Дэвины спесь и мучить «невинную» девушку, потому что Ковен так защищал Давину, что она ничего не знала о мальчиках, девочках, сексе, отношениях и о том, как быть порядочным человеком.
Давина была единственной внучкой бывшего Регента, Давина была следующим лидером Ковена Французского Квартала, Давине суждено было стать Регентом, Давина, Давина, Давина! Кэсси ненавидела это.
Давина была никем, по крайней мере, раньше была никем. Кэсси получала удовольствие от того, что шокировала или мучила Давину за ее наивность, невинность и вообще высокомерия, снобизм, заносчивость.
Однако та Давина, которую Кэсси только что видела, была счастливой, хорошо уравновешенной молодой женщиной, и Кэсси ненавидела ее за это.
Кэсси все еще пыталась смириться с тем, что она умерла, но Давина приняла это как должное и не дрогнула. Кэсси даже не могла найти себя в этом мире, потому что часть ее души больше не желала видеть магию в своей жизни, а другая часть пульсировала, наполненная нерастраченной энергией и жизнью. Давине казалось, что она никогда не пропускала ни одного удара и не была мертва, и Кэсси ненавидела ее за это.
Моник, Эбби и она сами боролись за жизнь, а Давина просто ушла.
Давина Клэр, вечно блудная ведьма, просто пожала плечами, и Кэсси ненавидела это, ненавидела так сильно, что ей хотелось задушить Давину и накричать на глупую девчонку, что они были мертвы, а это не то, от чего можно просто так отмахнуться.
— Эй, — Эбби дотронулась до нее, и она посмотрела на блондинку.
— Эй, — пробормотала она.
— О чем ты думаешь? — Спросила Эбби.
— Я ее ненавижу.
— Кого?
— Давину.
— За что?
— Потому что она должна была просто остаться мертвой, — солгала Кэсси. Она ненавидела то, какой бесстрашной, сильной и уверенной в себе казалась Давина, когда Кэсси боялась даже взглянуть на Эбби или собственное отражение, опасаясь снова увидеть зияющую рану на горле.
