the vixen & the fox

Колу не потребовалось много времени, чтобы найти клинок папы Тунде, он помнил его дизайн, сделанный в 1903 году, когда папа Тунде был еще мальчиком, и просил рассказать, как сделать клинок. Поездка на Плантацию тоже не заняла много времени, а вот подготовка тела Селесты — да. Кол искал подходящий стол, а Давина рылась в его старом тайнике в поисках свечей и других необходимых ей принадлежностей. Собрать ингредиенты оказалось непросто, но он оставил это на усмотрение Давины и Винсента, поскольку именно они знали ритуал, а Кол просто хотел убедиться, что ничто не сможет причинить им вреда. Он знал, что Давина скоро будет готова провести ритуал, поэтому пошел переодеться в грязную рубашку. Паутина, плесень и пыль в разной степени прилипли к его коже и одежде, и ему это не нравилось, но он не был готов принять душ и упасть на кровать, чтобы уснуть. Он мог бы взять Давину с собой, если бы ею не завладели Марсель или Хейли, зная, что они понимают его желание находиться рядом с ней после всего, что им пришлось пережить. Кол не хотел выпускать Давину из поля зрения, но она была в безопасности с Винсентом, и он мог сменить рубашку. — Кол! — Он повернулся, когда появился Хенрик с улыбкой. — Ты все еще похож на жеребенка, — поддразнил он, когда они шли бок о бок. — А ты все еще похож на уродливого лиса. — Я оскорблен. Я скучал по тебе, младший брат, — хихикнул Кол, обнимая Хенрика за плечи. — Я тоже по тебе скучал, — согласился Хенрик. — Прости, что не обрадовался твоему возвращению, — тихо сказал Кол. — Я понимаю, — заверил его Хенрик. — Я бы, наверное, чувствовал то же самое, если бы был влюблен. — Черт возьми. — Что? — Ты, Фрея и Ребекка, убирайтесь отсюда, — приказал он, слегка толкнув младшего брата головой. — Да ладно! — Хенрик захихикал. — Нет, отвали, Хенрик, мне есть о чем подумать. — Ладно, — усмехнулся Хенрик. — Просто Бекка и Ник планируют семейный праздник, и я хочу, чтобы ты был там, но я знаю, что если я не спрошу тебя лично, ты будешь работать до упаду, а потом не придешь, так что… — Я бы хотел придти, когда и где, — спросил Кол. — Когда будет четвертый…? — Четвертое? — Четвертое июля? — Пояснил Хенрик. — Ах, это было бы хорошее время для праздника. — Почему? — Независимость Америки, они планируют поездку? — Ник и Бекка спорили, куда поехать, и я за любой вариант, но они… они оба спорят, куда поехать, Элайджа предложил тебе разрушить ничью. — Почему я? — Ты путешествовал в одиночку больше, чем они. — Я сто лет не вылезал из гроба, последний раз я путешествовал на локомотиве, — объяснил Кол. — В последний раз я путешествовал на корабле Финна. — А что они предлагают? — Ник говорит, что у него есть дом на воде в Чарльстоне, а Бекка настаивает на Саванне, — сказал Хенрик. — Черт возьми, просто выбери что-нибудь, — простонал Кол. — Чарльстон! У Ника там есть набережная, и она не так уж плоха. — Ты уверен? — Да, и я буду там, — пообещал он. — Бекс сказала, что там будем только мы, — заметил Хенрик. — Все в порядке, Хенрик. — Фрея, Финн, его жена, Элайджа, Ник, ты, Бекс и я, — пояснил Хенрик. — Я понимаю, — заверил он Хенрика. — Я удивлен, что Хейли и Марселя не будет. — Они не могут, Марсель сказал, что будет мирное барбекю между волками, ведьмами и вампирами, а Хейли сейчас не в восторге от поездок. Бекс заставляет Элайджу поехать с нами и не оставаться в стороне. Кол остановился, повернувшись, чтобы посмотреть на своего младшего брата. Одно дело когда Кол оставлял всех, но Элайджа наверняка не бросит беременную женщину, к которой он привязан. Элайджа, как и Кол, не привязывался к людям, потому что они были бессмертными, а жизнь — хрупкой. Элайджа редко позволял кому-либо приблизиться к своему сердцу, и Кол знал, что Хейли прочно заняла место в сердце Элайджи, как и двое других до нее. — Возможно, нам придется подождать с путешествием. — Почему? — Элайджа не оставит Хейли, — ответил Кол. — Но ты бы бросил Давину? — Поддразнил Хенрик. — Да, мы с Давиной не привязаны друг к другу, — откровенно солгал он. Но Хенрик, как и Бекка, не умел держать язык за зубами, и это иногда раздражало Кола. Благодаря Фригг только он, Давина и Винсент могли говорить о том, что он сделал с собой и Давиной, чтобы его не мучили братья и сестры. — А я волшебный единорог, — сказал Хенрик. — Нет, я понимаю, почему Элайджа, возможно, не хочет уезжать, я помню его горе из-за смерти Хейли, именно оно заставило его принять смерть, когда пришло время. — Будущее было настолько плохим? — Спросил Кол. — Оно было ужасным, брат. — Ты знаешь, кем был муж Давины? — Осторожно спросил Кол. — Я смотрю на него, — сказал Хенрик, заставив Кола несколько раз моргнуть, когда он уставился на младшего брата. — Давина Клэр вышла за тебя замуж через восемь лет после того как Предки заставили тебя убить ее, а затем Инаду воскресила ее. Ты разорвал связь и сбежал, не оглядываясь назад. Ты сделал ей предложение используя тот бриллиант «Парагон» из склепа Клэр, вы оба в то время жили в Калифорнии. Ты женился на ней на Гавайях, небольшая церемония, и это было прекрасно. Кол не знал, что сказать, и молча повернулся и пошел обратно в свою комнату. Одно дело — подозревать, но совсем другое — узнать, что в будущем он станет мужем Давины. Черт побери. Он снял рубашку, пытаясь обдумать ситуацию, — это было осложнение, которого он ожидал, но не знал, как с ним справиться. Он повернулся и увидел женщину на своей кровати. — Джал бутак деуримнида! — Поприветствовала она его низким поклоном. — ДАВИНА! — Прорычал он, выходя из комнаты в поисках ведьмы, которая, вероятно, была в этом виновата.

***

Пока они с Винсентом работали, Давина подняла голову и увидела, что в сарай вошел новый человек — Элайджа. Она кивнула, пока Винсент продолжал помазывать череп пеплом и бормотать заклинание над костями. — Думаешь, ты сможешь призвать ее в это тело? — Тихо спросил Элайджа. — Да, — кивнула Давина, убирая волосы с лица. — И вы с Колом намерены убить ее? — Да, — тихо признала она, поигрывая клинком папы Тунде. — Это должен сделать я, — тихо сказал Элайджа, протягивая руку за клинком. Давина посмотрела на его руку, потом на него. — Элайджа… — Она была моей любовью, и это меня она ненавидит, — тихо сказал он. — В том, что она делает, нет твоей вины, Элайджа, — заверила его Давина. — Это результат моего пренебрежения, поэтому я понесу за это ответственность, — тихо сказал Элайджа. Давина медленно кивнула, протягивая ему клинок. — Элайджа? — Да. — Мне очень жаль, — пробормотала она. Он кивнул. — Мы готовы, — сказал Винсент, возвращая ее внимание к себе. Он протянул руку, она взяла ее, и они оба произнесли заклинание. Магия закружилась вокруг них, и Давина соединилась с огнем свечей, позволив ему расцвести, расцвести и разбушеваться, после чего простыня под ней приняла человеческую форму, раздался испуганный вздох под ее руками, когда они с Винсентом отпустили заклинание. Она отпрянула от тела, пытаясь найти выход. — Давина, — позвал ее Винсент, и она обогнула сарай по широкому кругу, возвращаясь к Винсенту. Элайджа стоял перед ней, пока Селеста медленно поднималась. Она была красивой женщиной: вьющиеся каштановые волосы, карамельная кожа, точеные черты лица. Винсент потянул Давину за собой. — Оставьте нас, — пробормотал Элайджа. Давина кивнула, выходя из амбара и оставляя барьерное заклинание. Она не ожидала увидеть разъяренного Кола без рубашки, несущегося ей навстречу. — Давина! — Прорычал Кол. — Что бы это ни было, я этого не делала, — быстро сказала она. — Вот черт, я забыл про кореянку, — простонал Винсент. — Какую кореянку? — Спросила Давина. — Ты и твои приемыши, женщина, кто, черт возьми, находится в моей комнате! — Спросил Кол. — У меня нет никаких приемышей! — Завизжала она. — Бонни, Калеб, Кай, Винсент, девочки Жатвы, мне продолжать? — Спросил Кол. — Кол, я никого не принимала, я была с тобой весь день! — Защищалась она. — Нет, Давина на самом деле этого не делала, — сказал Винсент, заставив ее посмотреть на Винсента. — Ковен Чосон, семья Пак, ее зовут Исоль, и они отдали ее нам. — Что? — Резко спросил Кол. — Она пришла с запиской. — Какой? — Давина скрестила руки. — Она прислана в надежде на процветание отношений между Скаллком и Чосоном, и они желают тебе всех благ и хорошего союза, — объяснил Винсент. — Чего? — Пролепетал Кол. — Ну, они прислали ее тебе в подарок. — Отправь ее обратно! — Потребовал Кол. — Мы не можем! — Объяснил Винсент. — Почему? — Проворчала Давина. — Она — дар и человек, я не знаю, что делать в этой ситуации, но я знаю, что мы не можем просто отправить ее обратно! — Настаивал Винсент. — Она не может оставаться в моей комнате! — Где она? — Спросили Винсент и Давина. — В моей комнате! — Воскликнул Кол. — Слушай, мне все равно, что мы с ней будем делать, или она захочет идти своей дорогой или еще что, но она не может оставаться в моей комнате, и я не приму человека в подарок. Хватит того, что нам пришлось купить Кая, я отказываюсь от такого подарка. И ты можешь сказать Чосон, что люди — не подарки! — Это ты им скажи! — О, черт возьми! — Простонал Кол. — Я позабочусь об этом, — сказал Винсент. Давина посмотрела на Кола, стараясь не побагроветь, глядя на его грудь и плечи. Кол выглядел совершенно изможденным. — Спасибо, — сказала она Винсенту. Винсент просто помахал ей рукой, уходя. — Ты можешь воспользоваться моей комнатой, чтобы поспать и отдохнуть, — сказала она Колу. — Любимая, я не думаю, что это такая уж хорошая идея, — простонал он. — Почему? — Потому что, — ответил он. — Кол! — Давина. — Если ты сейчас же не уснешь, я наложу на тебя сонное заклинание и оставлю тебя обгорать на солнце за твою глупость и упрямство! — Я викинг, дорогая, у нас проблемы с упрямством. — Я Клэр, и у нас проблемы с упрямством! — Сейчас не время и не место для этого разговора. — Ну, так получилось, и тебе нужно поспать, так что ты будешь спать в моей кровати, и если мне придется сидеть с тобой, чтобы убедиться, что ты спишь, то так тому и быть! — Командование мной никогда ничем хорошим не заканчивается, любимая, — предупредил ее Кол. — Кол, я не собираюсь смотреть, как ты падаешь в обморок от усталости, просто из-за того, что ты упрямый идиот. Ты устал, я устала, моя кровать свободна, пора спать, — твердо сказала она. Она остановилась, когда Элайджа вышел из сарая и направился к ней, протягивая клинок папы Тунде. — Дело сделано, — четко произнес Элайджа. Сердце Давины сжалось, когда она взяла у него клинок и подошла к нему, чтобы обнять. — Мне очень жаль, — прошептала она. Элайджа неловко похлопал ее по плечу, когда она отпустила его. — Все к лучшему, я прошу прощения за свою роль в ее поступке. — Ты не заставлял ее ничего делать, Элайджа, она сама так поступила, и это ее вина, — твердо возразила Давина. — Я сожалею о том, что тебе пришлось сделать или ты подумал, что придется сделать. — Мне тоже жаль, — тихо сказал Кол. — Теперь я понимаю. — Вам нужно отдохнуть, со мной все будет в порядке, я позабочусь о ее теле сегодня ночью, как следует, чтобы это не повторилось, — заверил ее Элайджа.

***

Элайджа прошел в свою комнату, закрыл дверь и налил себе выпить. Он сел в свое любимое кресло и уставился в окно на Плантацию, где они с Селестой провели так много времени в любви. Впервые за свою бессмертную жизнь он хотел забыть, действительно забыть, все, что знал и любил, и стать кем-то, кем угодно. Скрипнула дверь, но он не повернулся, чтобы посмотреть, кто это. — Я в порядке, иди, — сказал он. — Эм… — ее голос был мягким, и он повернулся, чтобы посмотреть на Хейли, которая тихо закрыла за собой дверь, когда вошла. — Нет. — Мне сейчас не нужна компания, — твердо сказал он. — Я знаю, — заверила она. — Тогда почему ты здесь? — Элайджа вздохнул, опуская бокал и вставая. — Потому что я хочу убедиться, что ты здесь, — сказала Хейли. — А где еще я могу быть? — Я не знаю, — тихо сказала она. — Как ты с ней познакомился? — В то время она была артисткой у губернатора, — ответил он. — Она начала использовать свое колдовство как гадалка и развлекательница на вечеринках, и я встретил ее здесь, в этом самом доме. Я знал, что она талантлива и дальновидна. Очень необычная женщина для того времени. В любую эпоху существуют определенные стандарты, и необычно встретить людей, которые нарушают их, потому что могут. Селеста была одной из таких женщин. — Она звучит потрясающе, — с улыбкой сказал Хейли. — Так и есть, — согласился он. Но то, что Никлаус сделал с его любовью, извратило ее, и это возмущало его так, что он даже не мог описать. Впервые за тысячу лет он задумался о том, стоит ли «Всегда и навечно» того, чтобы испытывать боль и страдания, которые Никлаус причинил им и втянул в их жизнь. Он всегда понимал, почему Кол никогда не влюблялся, и даже понимал, почему сам никогда не попытается полюбить, но тот факт, что Никлаус готов был отнять у них любовь, потому что не обладал ею… Это возмущало Элайджу, возмущало так, что он не мог описать, и это заставляло его смотреть на Хейли. Эта красивая, потрясающая женщина, существо, в которое он влюбился, могла оказаться в опасности. У нее была определенная защита, потому что она была матерью детей, но если бы он когда-нибудь связался с ней, Никлаус сделал бы то, что делал всегда, вырвал бы ее из этого мира и отправил туда, куда Элайджа не мог бы последовать. Одна эта мысль была слишком тяжела для него. Лицо Хейли быстро сменило выражение с доброго и печального на растерянное и озадаченное. — В чем дело? — Спросил он, подойдя к ней. Хейли схватила его руку и положила себе на живот. — Мне кажется, они дерутся! Элайджа с любопытством наклонил голову, ожидая, а потом у него перехватило дыхание, когда он почувствовал под ладонью легкое движение, такое мягкое, что оно почти ощущалось. Это было прекрасно, он взглянул на ее лицо и улыбнулся мягкой улыбке на ее губах и выражению абсолютной сосредоточенности. Он погладил большим пальцем ее живот, и она слегка хихикнула, почувствовав реакцию внутри. — Я чувствую это впервые, — прошептала она, глядя на него. — Я… — начал он, но остановился. Это были не его дети, она не была его женой, и он не должен был испытывать то, что чувствовал к женщине, которая была матерью детей его брата. Но он не мог так легко отказаться от этих чувств, когда она переместила его руку на другое место, а на ее лице отразились радость и удивление. Лицо Селесты смотрело на него только с печалью и страхом, и он не мог выбросить этот образ из головы, даже когда она умоляла его не делать того, что он собирался сделать. Хейли лучезарно улыбнулась его прикосновению и прижалась к нему ближе. — Должно быть, ты им очень нравишься, — тихо сказала она. — Я рад, что ты поделилась этим со мной, — честно пробормотал он. — А я рада, что ты был рядом, — усмехнулся Хейли, когда он продолжил проводить большим пальцем по ее нежной коже. — Элайджа, я здесь для тебя, если ты этого хочешь. — Я много чего хочу, Хейли, — предупредил он ее. — Но в данном случае, я думаю, мне лучше побыть одному. — Хорошо, только… мы на улице, если хочешь… О, большой, — она передвинула его руку, и он почувствовал, как затрепетали ее ребра. — Они сильные. — Прямо как Майклсоны, — заверила она. — Спасибо тебе за это, — тихо сказал он. — Тебе нужно… Мне нужно побыть одному, — пробормотал он, осторожно убирая руку. Ту самую руку, которая убила Селесту, за что он себя ненавидел. Хейли кивнула, сжав его запястье, и ушла так же тихо, как и пришла. Он подождал, пока останется один, и опустил голову, борясь с сегодняшним горем. — Нет. Мой дорогой, нет. Все возможно. Это еще не конец, — тихо прозвучало у него в ушах. Но все было кончено.

***

Надя узнала, что братья Сальваторе, с которыми ее мать была связана последние сто пятьдесят лет, находятся в Новом Орлеане. Если кто и мог дать ей нужные ответы, так это они, и тогда она убьет их. Надя сначала заплатила за надгробие для матери и оставила ее покоиться на заброшенном кладбище — здесь было спокойно и красиво, несомненно, Катерине понравится. Это не было похоже на старую страну, но здесь было спокойно. Уладив свои дела, она отправилась на поиски и убийство убийцы своей матери.