Forget-me-not

Наши дни. 2022 год, 13 октября. Юнги всю ночь не мог найти себе места, ворочался, превращая выглаженное постельное белье в измятые тряпки. Ему снился сон, который он знал наизусть. Почти каждую ночь Мин видел маленького худощавого мальчика в розовой традиционной одежде, который ласково звал его по имени. Юнги пытался разглядеть лицо, но как только разворачивал паренька к себе, сон пропадал. Он уже знал наизусть его голос, однако так и не мог досмотреть сновидение полностью, а многие детали растворялись, едва он открывал глаза. –Может, не стоит и пытаться увидеть его лицо…– лежа в полутьме на своей кровати, проговорил Мин. Посмотрев на циферблат, он понял, что пробовать заснуть бесполезно. Через сорок минут должен прозвенеть будильник. Парень, похрустывая суставами, поплелся в ванную комнату. Мин Юнги — восемнадцатилетний ученик выпускного класса старшей школы, родился и вырос в Сеуле. Его отец и мать погибли, когда Мин был еще младенцем, поэтому воспоминаний о них у юноши не сохранилось. Его воспитывала бабушка, которая в описываемое время находилась в загородном домике, выращивала огород. Юнги же был предоставлен сам себе. Он подрабатывал в круглосуточном магазинчике около дома, в выходные дни посещал художественные выставки и подолгу сидел на горе Намсан, поглядывая вдаль. Его тянуло на эту гору, словно магнитом. Даже суровой зимой он брал с собой походный стул, тёплую еду и приходил, чтобы просто молча посидеть в тишине. В весеннюю пору его удивляло цветение белых фиалок на пустыре, потому он делал много фотографий редких цветов, одна из которых висела над его кроватью. Мин собирался поступать в сеульский университет на факультет истории. С детства его увлекала история Кореи: когда он листал учебники, перед глазами в дымке всплывали картины из прочитанного, что завораживало и пугало, но именно это и привило любовь к истории. Пока Мин собирался в школу, в его голове крутилась деталь из сна, которую он пытался вспомнить. –Это было что-то важное! Поскорее бы снова увидеть этот сон…- разговаривал сам с собой Юнги. Он шел по коридору школы, когда обратил внимание, что у его класса толпится народ. Мин подумал, что, по обыкновению, Чонгук сцепился с Тэхеном или Минхо изощренно подшутил над Ханом. Но, подойдя ближе и заглянув в кабинет, со спины увидел невысокого парня с волосами цвета пшеницы в розовом тренче, накинутом на плечи. Мин растолкал будущих фанаток новенького и вошел в класс. Уверенно направился к своей парте, за которой и уселся новичок. –Эй, ты занял мое место! — ткнув пальцем в спину популярного незнакомца, сказал Юнги. И тут же недовольное лицо Мина изменилось, превратившись в полностью безэмоциональное. Новенький повернулся к нему и широко улыбнулся, став похожим на смайлик без глаз. –Извини, крутыш. Я же не знал, что это твоя парта. Только Мин хотел ответить какой-нибудь колкостью, как вошел учитель и попросил всех занять свои места, а новенького выйти к доске и представиться. Парень среднего роста, худощавого телосложения, но с подкачанными бедрами, прошагал к доске и по-хозяйски оперся ладонью об учительский стол. –Здравствуйте, меня зовут Пак Чимин. Я новенький, поэтому позаботьтесь обо мне. Учитель погладила его по плечу и добавила: –Чимин, я вижу, ты уже занял место рядом с Юнги. –Так как в классе была только одна свободная парта, то гадать не пришлось, — подтвердил Пак. Он вальяжно, передвигая бедрами, прошел на свое место и сел сбоку от Мина. Чимину сегодня исполнилось семнадцать лет, но он заранее попросил учителя не афишировать это перед новыми одноклассниками, потому что не хотел, чтобы все считали его младшим и проявляли излишнее внимание. Пак Чимин — парень из благополучной семьи. Родители занимаются ресторанным бизнесом, но в Пуссане. Им пришлось поддержать решение сына переехать в Сеул. Он собирался поступать в сеульский университет на исторический факультет. Мальчик быстро освоил грамоту и правописание, был завсегдатаем библиотек. Прочитав множество книг, по абсолютной случайности наткнулся на еще одну: в его руки попала книга по реинкарнации душ. Благодаря этой книге, в его душе зажегся огонек, который не погас до настоящего времени. Родители арендовали для Чимина небольшую, но уютно обставленную студию рядом со школой, чтобы ему не пришлось долго добираться на уроки. Девушки всегда испытывали повышенный интерес к Чимину. Впрочем, и парни тоже хотели попасть в круг его друзей, так как автоматически становились более популярны. Близких друзей у Пака не было, без какой-то причины, он не мог доверять посторонним людям. Отдушиной для него стала заброшенная оранжерея, куда он тайком от родителей пробирался и ухаживал за последними выжившими цветами, читал книги и часто видел слишком реалистичные сны. ~~~ Последний урок только начался, а Чимин уже почувствовал, что его клонит в сон. Аккуратно спрятавшись за спиной другого ученика, он прилег на руку, повернув голову к Юнги. «Какие у него красивые глаза», — подумал Пак. –Не пялься, новенький, — прошипел Мин. Чимина рассмешила реакция Юнги, он прикрыл глаза и шепотом сказал: –Не хочешь покушать после школы? Юнги немного встрепенулся, боковым зрением посмотрел на засыпающего рядом блондина и сказал: –Не хочу. У меня есть дела поважнее. –Юнги, у тебя перышко на волосах, — совершенно не в тему сказал Пак. –Какое? Ты что, блядь, притворяешься, что у тебя закрыты глаза? — возмутился Мин и, убрав перо, добавил. — Спасибо, новенький. Но Чимин ничего не ответил, потому что уже погрузился в быстрый сон. Зрачки под веками стремительно двигались. «Интересно, что ему снится», — подумал Мин, уставившись в лицо одноклассника.

~Сон~

1950 год. Сеул. Корейская война *Сон Вониль — военачальник и деятель движения за независимость Кореи от Японской империи, адмирал и 5-й министр национальной обороны Кореи. Возраст 27 лет (по корейскому календарю). Сон Вониль сидел за столом в грязной тесной комнате. Обшарпанные темные обои, дыры в деревянном полу и потолок, из которого капала вода, потому что на улице каждый день шел дождь. Он закатал рукава пыльного коричневого кителя и платком вытирал испарину со лба. Темные волосы были слегка влажными, а белоснежная кожа частично запачкана сажей. Темные ясные глаза не выражали никаких эмоций, что всегда пугало окружающих. Казалось, что он смотрит не на твое лицо, а в твою душу, читает тебя, как отрытую книгу. Его невозможно было ввести в заблуждение. Именно по этой причине Сон проводил допросы военнопленных и разведчиков. Он редко применял физическое насилие, чаще использовал психологическое воздействие, фактически насилуя мозг собеседника. Вониль с нетерпением ждал, когда приведут так называемого рецидивиста, который планировал подорвать военную базу. Со скрипом открывшаяся дверь дала понять, что сегодня Вониль может все-таки задействовать свои кулаки. В комнату привели худощавого парня, толкнули в спину с огромной силой, так что он не удержался на ногах. Оказавшись на полу и пытаясь откашляться, юноша поднял голову и наткнулся на каменный взгляд Вониля. –Сядь на стул, мальчик, — совершенно спокойно сказал он. Юноша кое-как поднялся, опираясь на стол, и сел напротив грозного мужчины. –Мое имя Ким Ха Ныль, начальник. Я не делал того, в чем меня обвиняют. Сон прожигал взглядом беловолосого мальчика. Его губы потрескались и слегка кровоточили. Свежие ссадины на запачканном лице, голубые грустные глаза, которые могли бы разразиться слезами, если к нему отнестись как к человеку. Совсем юный, одетый в рваную вязаную кофту и штаны на несколько размеров больше, на ногах дырявые ботинки, казалось, снятые с трупа. От него исходил запах уличных подворотен и плесени. –Ха Ныль означает «небесный», или, проще говоря, «судьба». Сколько тебе лет, Ха Ныль? –М-мне семнадцать, капитан, — дрожа от холода и голода, проговорил мальчик. Он скривился от боли, потому что военный слишком сильно впечатал ему ботинком по тощей спине. –Небесный мальчик сейчас начнёт говорить правду… Рассказывай все, тогда тебя никто не обидит, — смотря на ребенка, сидящего напротив, Сон впервые не мог понять, о чем тот думает. –Я клянусь, меня подставили….я бежал, понимаете…мою семью убили и я бежал, чтобы забыть их лица… –Я просто хотел умереть, — Ха Ныль тихо заплакал, закрывая лицо руками, испачканными в кровь. Давно задубевшее сердце Сон Вониля ёкнуло. Перед ним сидел мальчик, на руках которого, скорее всего, была кровь его убитых родных. В его изможденный организм давно не поступала еда, кожа посинела от холода. Ему некуда идти, никто его не ждёт. Да и сам мальчик хотел умереть. –Кто тебя нашел, Ха Ныль? –Простите, меня ударили по голове, поэтому я не помню. Знаю только то, что меня обвиняют в страшных вещах…– растирая слезы и кровь по щекам, шептал Ха Ныль. Сон Вониль резко встал и вышел из комнаты. Оперевшись на дверь, он судорожно вдыхал тяжелые потоки воздуха, держась за грудь. Через пару минут вернулся, держа в руках таз с водой. –Ха Ныль, умойся, — поставив таз, сел обратно на стул. Мальчик послушно опустил в теплую воду руки, а затем и голову. Вода окрасилась в красный. Вониль наблюдал за тем, как капли стекали по светлому лицу. Парень казался таким беззащитным и простым, что матерому военному захотелось как-то помочь ему. Он кинул в лицо юноши чистую тряпку. –Тебе лучше, Ха Ныль? –С-с-спасибо, вы, как мой покойный братик, — улыбнувшись, ответил парень. Глазки сложились в две полоски, улыбка стала искренней и теплой, но заметно было, насколько он замерз. Губы приобрели фиолетовый оттенок и был слышен стук не попадающих друг на друга зубов. Сон Вониль никогда не отличался состраданием, но сегодня что-то в нем поменялось. Этот несчастный ребенок заставил его вспомнить о человечности и заботе. Вониль принёс мальчику миску горячего рамена. –Ешь! Ха Ныль с энтузиазмом накинулся на еду, как будто не кушал пару месяцев, расправившись с лапшой за считанные минуты. Вылизав миску, он посмотрел на Вониля и со слезами на глазах сказал: –Вы такой добрый…у меня ощущение, что я умер и попал в рай. Вониль достал из кармана вареное яйцо и толкнул в сторону Ха Ныля. Яйцо прокатилось по столу и остановилось, соприкоснувшись с маленькой ладошкой юноши. –И это тоже ешь. Крошечными пальчиками мальчик принялся очищать яйцо, его пухлые губы дрожали. Видимо, он пытался сдерживать накатывающиеся слезы. Такое отношение ему казалось похожим на то, когда накладывают швы на рваную рану. Больно и радостно. Он целиком засунул яйцо в рот и активно жевал, немного подрагивая от холода. –Да что ж это такое! — Вониль снял с себя китель, и, подойдя к мальчику, накинул ему на плечи. Паренек почувствовал тепло ткани, которую обогрело чужое тело. –Ха Ныль, я тебе верю. –Знаете, мне не важно, погибну я или буду жить. Но умирать предателем не хочу, поэтому спасибо за эти слова. Спасибо, что верите мне, капитан. Спасибо за вашу доброту. Спасибо…спасибо…–юноша уже не мог сдерживать слез и громко зарыдал. Сон Вониль наблюдал за истерикой мальчика, пытаясь понять, правильно ли он «прочитал» его. Все-таки, похоже, Ха Ныль — искреннее дитя. Он такой одинокий и хрупкий. А может ли он притворяться таковым?» — думал Вониль. –Ха Ныль, тебе есть куда идти? –У меня есть комната… ну, как комната, — засмущался парень и продолжил, — дыра в кирпичной стене, там безопасно и никто крупный не проберется, не приложив усилий. Хотите посмотреть? –Хочу, — для Вониля собственный ответ стал загадкой. На рассвете Сон тайком выпустил Ха Ныля из заточения. Он шел переулками, держа за руку похожего на скелет паренька, который чуть ли не вприпрыжку несся, чтобы показать место, в которое его загнала судьба. –Хенним, вот! — остановившись у дыры в стене, сказал Ха Ныль. Паренек начал отодвигать кирпичи, чтобы была возможность пролезть внутрь. А Вониль подумал: «Откуда в этих тонких руках столько силы?» –Заходите, хен, — сказал он. Вониль был как будто загипнотизирован. Почти на четвереньках он пробрался вслед за прытким мальчишкой и оказался словно в другом измерении. О таком месте обычно мечтали все дети. Они обустраивали пространство, устеленное постельными принадлежностями, для игр с друзьями после школы. Дыра в стене оказалась входом в разрушенную прачечную, если быть точнее, в ее подсобное помещение, где хранятся швабры и ведра. Места едва хватало, чтобы вытянуть ноги. Сообразительный мальчик натаскал пледов и подушек внутрь, занавесил уродливые стены розовой шалью. В углу, приклеенная на скотч, висела фотография. –Это что белые фиалки? — спросил Сон. –Угу, а голубые — это незабудки, хен. Они прилегли на кучу пледов и подушек, укрывшись стеганным серым одеялом с вышивкой из бисера. –Откуда ты взял все эти подушки? — спросил Вониль. –Не ругайте меня, но я стащил их из прачечной и мне совсем не стыдно, хен. Вониль рассмеялся. Впервые за много лет. Душевный звонкий смех. Он ощутил будто встретил давно забытого важного когда-то человека. Именно этот парень пробудил в нем человеческие качества и заставил почувствовать себя обычным человеком, без тяжелого прошлого за плечами. –Ха Ныль, ты моя судьба? –Вам не нужна такая ужасная судьба, хен! — пробурчал парень. –Ты совсем не такой. –Я запомню вас до конца жизни, хен, — сказал Ха Ныль, и прозрачные ручейки предательски покатились по щекам. Вониль повернулся на бок, вытирая горькие слезы юноши, и ощущая дежавю. Будто когда-то, давным-давно, он уже видел это лицо, уже вытирал слезы ладонями в попытке утешить. –Пообещайте навестить меня. Я буду ждать вас, Вониль-хен, — повернулся на бок Ха Ныль, соприкоснувшись носом с Соном. Жилище Кима было настолько маленьким и тесным, что вдвоем там расположиться было почти невозможно. Щеки обоих покраснели, Ха Ныль опустил глаза, но не двигался, а Сон моргал, щекоча ресницами веки юноши. –Хен, можно вас попросить? –Что ты хочешь? — тяжело дыша, спросил Вониль. –Обнимите меня…– прошептал парень. Старший немного напрягся, он не понимал, что в голове у измученного Ха Ныля, но почему-то ему хотелось подарить парню кусочек заботы, которую тот не ощущал уже долгое время. –Зачем? –Прошу, я забыл каково это, когда тебя просто обнимают…– голос младшего звучал, как мелодия флейты, которая ласкала ушные раковины. Вониль положил свою тяжелую руку на костлявое предплечье юноши, всем телом ощутив его дрожь. Мальчика колотило от холода и одиночества, а из его светлых глаз текли слезы отчаяния. Жестокая судьба заставляла его душу рваться на части, а горечь потери рыдать в голос. Но когда он оказался накрыт рукой другого человека, то истерзанное сердце будто исцелялось. Он не нуждался в словах утешения, ему нужны были прикосновения. Пусть это были холодные, как лёд, объятия, но все же объятия. Ха Ныль свернулся клубочком и прижался к мускулистой груди, вдыхая запах бензина, пыли и лавандового мыла. Жар, который исходил от Вониля, согревал и успокаивал. Юноша пухлым мизинцем нарисовал на груди Сона сердечко. –Что ты делаешь? — спросил старший. –Я оставляю невидимый след на твоем сердце, хен. Сон перехватил руку Ныля и засмеялся. –Твоя ладонь такая маленькая, как у ребенка. Ха Ныль внимательно посмотрел на тыльную сторону руки старшего и пальцем другой руки провел по шраму под большим пальцем. –Хен, я надеюсь, что на твоем теле не появится больше ни одного шрама… ~~~

Реальность. Наши дни –Эй, новенький, уроки закончились… Вали домой, — трепля за плечо Чимина, говорил Юнги. Пак резко взял за руку Мина и приоткрыл глаза. Указательным пальцем он водил по тыльной стороне ладони Юнги, в области большого пальца. –Шрам…надеюсь, что тебе уже не больно, — в полудреме шептал Чимин. –Блять, проснись! Какой шрам? — злился неожиданному проявлению тактильности одноклассника Мин. Чимин приподнялся, крепко держа руку Юнги, и начал всматриваться в нее. –Это родимое пятно, — тихо сказал он. Юнги вырвал свою руку и, пнув по стулу Пака, сказал: –И что? Ты странный. Не приближайся ко мне! После чего взял свой рюкзак и быстро покинул класс, оставив Чимина одного. –Я впервые вижу этот сон… Его родимое пятно в том же месте, где шрам Ван… Вон… — пытался вспомнить Пак, — Ащ, я забыл его имя! Пока он собирал учебники в рюкзак, из его глаз неконтролируемо текли слезы. –Боже, это так странно. Я выгляжу как больной! Почему я плачу, — вытирая слезы, говорил сам с собой Пак. Все это время в дверную щель за ним поглядывал Юнги. Его удивляли слезы, монологи и неординарное поведение нового одноклассника. Увидев, что Чимин уже собирается уходить, Мин быстро забежал в соседний кабинет. –Я ебучий сталкер что ли! — выругался Юнги. Он посчитал, что ведет себя хуже самого Пака, поэтому решил выйти как ни в чем не бывало, сделав вид, что у него еще были дела в школе. –Хен, ты еще тут? — врезавшись во внезапно появившегося Юнги, спросил Чимин. –Какой я тебе хен? — Мин уставился на лучезарного одноклассника сверху вниз. Пушистые ресницы Чимина казались очень длинными, когда на них попадали солнечные лучи, а волосы цвета пшеницы переливались и блестели. Пак ничего не ответил грубому однокласснику, лишь медленно перебирая ногами, двигался к выходу, оставляя после себя привкус недосказанности и таинственности.