Письмо в почтовом ящике

      Витраж и глубокий свет сквозь него — то, что прорезается в утонувшей вазе угнетенных фантазий. Внезапный порыв очутиться в некогда своём забытом лете и по кругу вновь прочувствовать всё то чудное веяние женской ладони южного благоветрия по гладкой щеке, оголенным купальником плечам и упругой груди. Излюбленное и тогда совершенно новое одиночество сей мысли и наспех изношенных чувств — предрешили великое множество насущных событий, например, в плане...       Перебор металлических струн в жанре исполнения кантри или же нечто схожее с The Beatles? Звуки ритмичны. Я точно знаю всё это.       Деревянная пристань, окрашенная в тёмный оттенок —лодка из угля, кажется риском позднего согласия. Пролетевшая только что над головой, белоснежная чайка — мой истинный внутренний мир. Рябь высоко настроенной электрогитары меж прослойкой мозга и черепа, бредовое представление звука, но таково оно есть, всё верно.       Жуткая боль в той же голове, ядовитый свет, какой ощущается паровым ожогом сквозь пока ещё закрытые свинцовые веки; кто-то держит меня за плечи, тот, чья температура рук на утонченном восприятии моих клеток относит в незапамятное прошлое и крайне лживое настоящее... И этот глубокий голос, голос с нотками своего неподдельного волнения, где определённо проясняется нечто сокровенно тайное, он внушает незамедлительно попытаться расслышать, узнать и понять, но почему-то вдруг в моем теле совсем не остаётся сил... Резвое осознание, что приходит в голову с черепашьей улыбкой медлительности на лице, наконец позволяет приняться усердствовать в раскрытии тяжёлых век глаз, ведь приход в былую ясность неотложно сопутствует с оглушающей интонацией моего имени: —Элизабет! Элизабет! —Повторяет с тревогой в голосе.       Моё смятение и чёртов яркий свет фонарика прямо в неподготовленные глаза, резкий запах спирта от поднесенной к носу мягкой ватки, я осязаю восприятие очертаний знакомого мне мужского лица и того самого парфюма, поясницей всё ещё впитываясь в камень асфальта.       Моё осмысление... Осмысление невыносимо жестокого сна и таинственной потери чертового сознания... Да, я вижу его, я вижу его вновь, но теперь определённо больше не заполучу возможность притронуться также, как несколько прежде, к этому уникальному лицу, плечам и рукам...       Руки крепко держащие мои худоватые плечи — единственное, что я видимо сумею ощутить в последние секунды невольного затемнения в возвращении в реальность. Я не имею права, но всё ещё бесстыдно желаю остаться здесь и провалиться в чёртову петлю времени, но нет... Голоса других: Миллиса, Лоуренс и Ник —чьё волнение неоспоримо важно для меня... —Алекс... —Произношу медленно, тихо и спокойно, игриво имитируя не торопясь пришедшее вразумление и его лико... повторяю вновь и вновь, но ведь сама причина моего ухода в небытие пока ещё не ясна.       Блюз клавиш на краю затемненного горизонта. —Она очнулась! —Сказал тихо, дабы не допустить выдуманной мной откровенности.       Несерьёзная ситуация, но позвольте же мне не позабыть последнюю нить чувства нежнейших губ на своих того самого, какой снова и снова предстанет для меня несправедливо «забытым» другом... Я хочу кричать. Я хочу плакать. Даже если все мои слезы давно исчерпаны до вздоха последней...Я не могу быть не здесь и не сейчас. —О боже мой, всё хорошо! —С лёгкостью выходнула Милли.       Её, так по родному, звенящие резные украшения на шее и на запястьях, заставляют словить собственную улыбку на лице. —Ты нас так напугала! —наконец выключил злосчастный фонарик, Ник.       Я ещё пару раз моргнула, привыкание к черноте ночи и отдалённых фонарных столбов по округе, пришедшее не так скоро.. —Ох, ребята, сколько времени? —с помощью Алекса поднимаюсь с положения лежа, на положение сидя. —Первый час ночи, —ответил Алекс, что, по логике, оказался за моей спиной.       Осколки под покровом кожи спины, что так и леденеют от невовремя пришедших в мозг волн ошпаривающих ту же, воспоминаний. —А каким образом ты здесь.., —невольно-причинная расслабленность, —появился? —Моя группа завтра выступает, —поднялся на ноги и протягивает мне руку, —Я решил подойти к тебе после вашего выступления и не успел окликнуть, как ты вдруг падаешь с порога автобуса прямо на асфальт, —указывает взглядом на вышеуказанное место, тот самый тон и мое сметение действительности представления, так сказать, фальшь воспроизведения сна, —Я еле успел подловить тебя, но... Удивительно, как ты себе ничего не сломала.       Внешность, те же солнцезащитные очки в металлической оправе, футболка с потертой надписью и, молниеносно вспоминая ощущения, чёрная кожаная куртка, ничего не изменено. —М-да, понятно, —с недовольством к себе ответила я. —Голова не кружится? —подошла ко мне поближе, Милли. —Нет, только болит немного, —схватилась рукой за собственный лоб, непонятная влажность на сей части лица вызвало недоумение, —Так..—обернулась к входу в несчастный автобус, убого - энергично поднимаясь по ступеням в салон, я неосознанно направилась к овальному зеркалу на стенке. —Элиз.., окей, —произнёс Алекс где то вдалеке, за границей обзора и моего притупленного восприятия. —Тебе пока не стоит так резво передвигаться, —голос Лоу за спиной, знакомая невозмутимость уверяет в правдивости действа. —Ты меня поражаешь, Элиза! —произнесла Миллиса. —Черт возьми! —едва замечая красный, но уже кем-то поспешно вытертый «водопад» на лбу и носу рекой вниз, я повернулась обратно к ребятам, —Это что такое?! —будто кто-то виноват.       Автоматическое навострение зрения на доли секунды на людей оставшихся на улице. Алекс и Ник, что-то выясняя между собой, первый достал из кармана пачку сигарет и, по привычке, предлагает второму. —Просто нужно побольше спать, —вновь добавил Лоуренс, —Я не раз замечал сквозь стенку работающий в твоём номере по ночам телевизор. —Лоу.—подняла на него прищуренный взгляд, —Это бывает лишь пару раз в месяц, —лживо разрывая зрительный контакт, я схватила со столика упаковку влажных салфеток. —Конечно, но если ты продлишь подобное, то скоро и вовсе примешься падать с обмороком каждый день и не дай бог, Элизабет, разобьёшь себе голову посерьёзнее, —нравоучения, но понимаю, что моё слабоумие в поддавании к слабости дьявола - не уснуть, не своизволит продолжится в том же состоянии тела, внутренняя энергия имеет свойство закончиться. —Мне нужно идти, —заглянул в салон Алекс, останавливаясь и держась за поручни, но и все ещё в энерции, тот внимательно навострил свой взгляд на меня.       Чёртов сон, может быть мне сейчас и не показалось, но ему действительно важно моё состояние? —Элизабет, здоровья, всем до встречи! —кивнул нам и удалился из автобуса. —Пока, —невольно поднятая напрощанье рука, от глупости действия, тут же осеклась. —Мне он не нравится, —серьёзность на лице Лоу продолжает работать совершенно бесплатно.       Выкинув недокуренный окурок, Ник поднялся в салон с небольшой дорожной аптечкой. —Да ладно тебе, —обходя пришеднего Ника, Милли направилась в сторону водителя, —Мы всё таки старые знакомые, —остановилась, —Можем ехать. —Для кого как, —ответил Лоу. —Мне следует вернуться и сразу же лечь спать, голова раскалывается, —найдя по «эхолокации» привычки кожаный диван, я тут же тяжело рухнула на него. —Действительно, —усмехнулся Лоуренс. —Да, мамочка, —с раздражительностью в голосе, добавила я.