We Are Monsters

            В воздухе витало безмерное довольство. Иван дал себе волю и весь погрузился в осязание. Мурлыча себе что-то под нос, он обнимал подушку, а его щупальца, тем временем, окружили рядом сидящего гостя, ощупывая мягкие, как у щенка, волосы, металлическую оправу очков, пуговицы на рубашке… Вскоре, в компанию добавились кошечки, и стало совсем хорошо.       Поддержать разговор оказалось несложно: Ивану достаточно было лишь спросить, как прошла неделя, и за двадцать минут они сменили уже тридцать тем, а Альфред всё не умолкал. – Как думаешь, есть ещё существа вроде тебя? – внезапно спросил Альфред посреди монолога. Отвадить от себя неугомонные щупальца он так и не смог. Те, впрочем, не особо докучали, не расстёгивали и не рвали ничего. Пока что. – Однажды я пробовал найти таких же как я. Дни и ночи проводил в седле. Целые месяцы. И всё впустую, – отвечал Иван, растекаясь под его прикосновениями. Ал безуспешно пытался завязать концы щупалец бантиком. Те неизменно развязывались. – А как же ты держался? Разве можно усидеть на лошади с этими штуками? – озадачился Америка, проводя пальцем между присосками. Слишком мало; оголодавшему без ласки России хотелось большего. – Труднее всего было оседлать, – продолжал Иван. – Если честно, ничего примечательного в твоих отростках нет. Кроме опасной зоны… вот здесь, – заметил Альфред, раздвигая нижние щупальца. В ту же секунду, Ивана ударило шоком от движения пальца. Ощущения сосредоточились на внутренней поверхности щупалец, в особо чувствительной «смертельной зоне».       Мучительная дрожь пробежала по всему его телу. – Не надо, – охнул Иван, спрятав лицо в подушку. – Что? – отозвался Альфред, – Извини, я отвлёкся! – и продолжил теребить таинственную область. Несправедливо, подумал Ваня, готовый растаять от удовольствия.       Отчаявшись, он отшатнулся от этих головокружительных касаний. – Довольно издеваться надо мной. Ты раззадориваешь меня, чтобы… оставить ни с чем, – раздражённо засопел русский, еле сдерживая себя. Нижняя часть его тела горячо протестовала, но её желания не учитывались. Как всегда. – Ты чё несёшь? – туго соображал Альфред. – Дубина стоеросовая, я морской дьявол. Меня не балуют… подобным вниманием, а – огрызнулся Иван, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Последовала тяжёлая пауза. – Чел, тебя когда последний раз оприходовали? – поинтересовался Альфред.       Ваня долго не отвечал, по-прежнему краснея как рак. Он задумчиво всматривался в яркий экран телевизора. – В 1475, – пробормотал он, отворачивая взгляд. Америка присвистнул. – Ничего себе. Странно, что ты ещё не спился. – Начальство бесится, если я пью на службе, – сухо отвечал Иван. Посмотреть американцу в глаза не хватало духа – что, если он увидит в них жалость к себе? А быть может омерзение. Хотя, разницы особой нет. Чужая рука слегка сжала одно из щупалец, будто в знак извинения. Самообман. – Россия? – тихо обратился Альфред. – Не надо жалеть меня. Я, на секундочку, в два счёта могу тебя прикончить. Я чудовище, мне полагается жрать людей, – прошипел Иван, пронзая взглядом непрошенного гостя. Мягкая и тёплая фланелевая рубаха. Мощное, полное жизни тело, бережно привлекающее к себе. Америка, его заклятый враг, его вечная заноза в заднице, держал его в объятьях.       Годами выстраиваемая броня треснула, и Ваня зарыдал. – Да не плачь так, горе луковое. Никакое ты не чудовище. Ты… ты в шахматы хорошо играешь, и вязать умеешь, и готовить. И ты милый, когда не ведёшь себя по-скотски. Тебя твои кошки любят, а ещё ты немцам зад надрал, помнишь? Забыл, как ты их уделал? Ты ведь парень хоть куда, – Ал кое-как успокаивал горемыку, силясь задушить его тоску.       Но буря всё шумела и шумела.