Первая и последняя осень с тобой

Темнота. Единственное, что видел перед глазами Сигма. Страх сковал его тело в цепкую паутину, а паук осторожными и медленными шагами приближался к своей жертве. Раньше казалось, что всё, что уже успело приключиться, лишь могло происходить в каких-то стереотипных фильмах, где глупые главные герои шли прямо к логову маньяка. Они вели себя глупо и совершенно необдуманно, лишь бы растянуть хронометраж фильма. Но сейчас Сигма ощущал себя не глупее тех героев. Такой же наивный и тупой простак, который доверился какому-то подозрительному парню из заброшенной больницы, а потом каким-то чудом оказался у отбитого на голову сталкера, чьи слова и поступки оказались таким же сумасшедшими, как и он сам. Что Сигма должен вспомнить, что он забыл — он совершенно не понимал. Или его с кем-то спутали, или он действительно перешёл дорогу опасному типу. Но, черт возьми, Сигма не помнил этого парня. Обычно, он с лёгкостью мог запомнить даже самые неприметные внешние качества человека, начиная от формы лица, заканчивая походкой и манерой общения. И двухцветный был готов поклясться, что таких людей, как Николай, он видел впервые. Что вообще происходит? Слабость постепенно начала покидать тело, давая возможность слегка приоткрыть глаза. Но головная боль даже и не думала уходить, создавая сильнейший дискомфорт. Руки и ноги сильно ломало, в результате чего, каждое движение приносило достаточно неприятные ощущения. И за счёт всех этих факторов, Сигма предпочел лежать дальше, стараясь немного привыкнуть к своему положению. Где он? Что это за место? Комната была незнакома, значит его уже успели перенести. Стараясь не делать резких движений головой, парень начал осторожно осматривать место, в котором он оказался. Сразу в глаза бросается освещение, ведь лампа, которую Сигма сразу увидел, не горела, но откуда-то шел свет, похожий на свет настольного светильника. Сигма также уловил тот факт, что данная комната выглядела куда светлее, чем та же комната его похитителя, а ещё, здесь было куда чище. Хотя скорее всего, она кажется чище, потому что тут ничего нет. Просто пустые книжные шкафы, одинокий стол и кресло, на котором кто-то сидел. Сигма вздрогнул. Кто-то сидел… Тогда же, парень и увидел рядом с сидящим настольную лампу. Этот кто-то, сидел за креслом, удобно закинув ногу на ногу, и читая книгу, и совершенно не обращая внимания на Сигму. А может и обратил. Но двухцветный был настолько слаб, что он не хотел даже и голоса подавать, а как только он увидел, как человек за креслом осторожно поправляет свою длинную пепельного цвета косу, Сигма просто обратно закрыл глаза и вернул голову в прежнее положение. Не сейчас… Он не хочет видеть этого парня… Молча глядя на потолок и слушая, как Николай из минуты в минуту перелистывал страницы книги, что кстати было странно, двуколор почувствовал, как усталость снова берет вверх. Сигма не сопротивлялся, наоборот хотел побыстрее заснуть, заснуть, и проснуться у себя дома, позабыв о том, что с ним происходило последние 4 дня. Глаза неосознанно начали закрываться и Сигма опять ушёл в мир грёз, видя перед собой лишь темноту. Стало гораздо лучше. Слабость и боль в голове отпустили, что дало возможность вздохнуть с облегчением, но спокойствие длилось не долго, ведь как только Сигма лениво открыл глаза и осмотрелся, он чуть не свалился с кровати. Резко подскочив, двухцветный уже начал нервно крутить головой из стороны в сторону. Наконец-то осознание ситуации полностью дало о себе знать, и парень сразу же подлетел к двери, начиная наивно дергать её ручку. Он заперт… Плавно скатываясь вниз по двери, Сигма прикладывает свою холодную руку в голове, вспоминая, что вообще произошло. Злая улыбка и прокля́тый голос Гоголя проносились в голове как карусель. Его якобы милые речи, помощь и поддержка заставляли почувствовать школьника полным идиотом, который глупо верит каждому. Поняв, что ломать эту дверь просто нет смысла, двухцветный ещё раз окинул комнату взглядом. И теперь, Сигма опять встречается с заколоченным досками окном, через щели которого немного попадает свет в помещение. Сразу Сигма это окно не увидел, так как оно находилось прямо над кроватью на которой он очнулся. Решив не сидеть на полу, парень медленными шагами возвращается обратно на кровать, продолжая смотреть на окно. Ещё раз внимательно осмотрев данную конструкцию, Сигме почему то показалось, что заколачивали окно в спешке, поэтому и имеется большое количество просветов. Да и доски были как то не ровно были поставлены, можно сказать, лишь бы были. Осторожно встав на кровать, Сигма попытался посмотреть в эти тоненькие щели, хотя бы для того, чтобы примерно понять в какой части этого большого дома он находится. Особо разглядеть ничего не получилось, парень лишь увидел перед собой небольшое дерево, уже стоявшее голое без листьев, но увидел он именно её ветви, что указывало на то, что Сигма находился на высоте, а именно — на втором этаже. Второй этаж… Откуда у этого Николая вообще нашлись такие деньги? Хотя может, раньше он жил здесь со всей семьёй, но тогда где она? Или может быть, тут жили его бабушка с дедушкой, ведь насколько было известно Сигме, именно этот район и населяли старики. Но всё же, это было подозрительно… Как на зло, сзади послышался шум открывания двери. Двухцветный быстро среагировал, и за долю секунды уже опять уселся на кровать, словно он только проснулся. Дверь плавно открывается и перед Сигмой предстаёт уже до жути неприятная фигура Николая. Гоголь был одет в обычную домашнюю пижаму, поверх которой был надет фартук, что указывало на то, что Николай пришел к нему прямиком из кухни. На лице пепельноволосого стояла непримечательная улыбка, будто он никого не похищал, не подсыпал в напитки не каких порошков и вообще он такой миленький-добренький мальчик, который кажись в скором времени собирался покормить своего гостя «завтраком?». Сигма не знал сколько времени он уже здесь находится, и его это до дрожи пугало. Наверное, его мама уже беспокоится… — С добрым утром, птенчик! — весело сказал Гоголь, продолжая стоять в дверном проёме. Сигма опустил взгляд. Значит сейчас утро и прошло немного врем… — Ты тааак долго спал! Целых два дня! — двухцветный удивлено распахнул глаза и поднял голову на Николая. — Два дня?.. — Даа! Я уже начал беспокоится, подумал, что я сильно переборщил со снотворным. А ты меня прям порадовал! Сигма продолжает шокировано смотреть на Николая, не принимая того факта, что он уже находится здесь так долго. Два дня на самом то деле это не много, но для Сигмы, даже целый день это большое количество времени, ведь его в первую очередь волновала реакция его мамы. Гоголь опять ехидно усмехнулся, словно ожидал такой реакции, словно он сам и хотел получить её. — Ах, Сигма, Сигма! Чувствуешь этот прекрасный запах «Шарлотки»? Ещё чуть-чуть, и наш завтрак будет готов! Сигма лишь молчал. — Поэтому, пока у нас ещё есть времечко, я хочу провести тебе мини-экскурсию по моему большому дому! — после этих слов, Николай скрестил руки на груди и стал выжидающе смотреть на Сигму. Двухцветный не знал, что ему говорить, и, что делать. Он бился между двумя вариантами: пойти на поводу Николая и пока что делать то, что он скажет, или, перейти на крик и всеми силами попытаться выбраться отсюда. Но второй вариант имел кучу нюансов, начиная от слабости Сигмы и заканчивая незнанием этого дома. Если Гоголь сказал, что пока что убивать его не собирается, то у Сигмы ещё есть шанс продумать план побега. Хотя, что-то подсказывало двухцветному, что этот Николай куда опаснее, чем кажется на первый взгляд. Да и причину этого похищения хотелось бы узнать. Сигма внимательно посмотрел в глаза, точнее, в глаз Николая, и поняв, что выбора у него особо то и нет, положительно кивает. Гоголь радостно воскликнул, а после подбегает к пленнику, хватая того за руку. — Заодно сгоняем ко мне в комнату, и я дам тебе новую домашнюю одежду, а то целый день ходить в пижаме, а потом в ней же ложится спать — не гигиенично! Ты знал об этом? Нет? Вот теперь знай! Сигма удивился словам Гоголя, ведь совершенно не обратил внимание на то, что он находился не в своей уличной одежде. Значит, этот сумасшедший его передевал… Двухцветный нервно взглотнул и снова опустил взгляд вниз, на пол, не желая видеть это неприятное лицо так близко. Заметив, как его пленник уже не смотрит на него, Николай скорчил недовольную рожицу, а потом, второй рукой хватает Сигму за подбородок, и через все сопротивления (точнее как сопротивления, Сигма даже не ожидал этого и, только когда его взгляды с Николаем встретились, тот попытался отвернуться), Гоголь поднимает голову двухцветного так, чтобы тот только смотрел на него, не имея возможности хоть куда-то откинуть взгляд. — Я хочу, чтобы сейчас ты смотрел на меня. Сигма опять промолчал, чувствуя, как небольшая капелька пота начинает медленно скатываться по лбу. Хватка была достаточно сильной, что школьнику показалось, что вот-вот, и ему проломят череп. Стало страшно, а осознание своей слабости и беспомощности больно отдавали в груди. Зато Гоголь удовлетворённо усмехается, и двухцветный улавливает в темных глазах похитителя загадочный блеск. — Ну ничего страшного! — внезапно промолвил пепельноволосый, отпуская двуколора. — Я ещё успею насладится твоими милыми и красивыми глазками! — как ни в чём не бывало сказал Николай, начиная хлопать по голове Сигмы ладошкой. Такая смена эмоций ненароком припугало Сигму, ведь кажись, за всё проведенное время с этим Николаем, двухцветный не разу не видел настоящие чувства Гоголя. Но не успел двукорол отойти от одного выкрутаса Гоголя, как за ним последовал и следущий. Опять хватая Сигму за запястье, его начинают вести на выход из комнаты. Сопротивляться сейчас не вариант, поэтому школьник лишь послушно шел, точнее, бежал (темп ходьбы у Николая был быстрый, это ещё при походе в кафе приметил двухцветный) за парнем с картой на глазу. Выйдя из комнаты, двое сразу оказались возле лестницы. Двухцветный быстро окинул второй этаж взглядом. Всего на втором этаже оказалось три комнаты (считая комнату Сигмы), а в конце коридора виднелась ещё одна лестница, которая непосредственно вела на чердак. — И так, начну нашу экскурсию с этого этажа! Тут у нас три комнаты, но я ими не пользуюсь, поэтому каждая комната, кроме твоей, заперта на ключ. На чердак я свожу тебя в следующий раз, а на лестнице будь осторожен, не хватало мне тут переломов. — быстро протараторил Гоголь, свободой рукой то указывая на комнаты, то на чердак с лестницей. Начиная спускаться вниз, Сигма и впрямь уловил приятный запах выпечки. Оказавшись на первом этаже, разнообразие комнат увеличилось. — Справа, где нет двери, находится кухня! Слева, где идёт коридор комнат, первые два помещения у нас туалет и ванная. Чуть дальше гостиная, — Сигма вспомнил это место, именно там в начале на красном диване его уложил Гоголь. — а рядом, моя комната. Чуть дальше, помещение, которое я называю библиотекой. Там действительно много шкафов с книгами, а так же там можно найти пылесос, и всякое барахло, которое может быть пригодится в быту. А уже в самом конце у меня находится подвал) — Николай внезапно так странно улыбнулся, что по телу Сигмы прошлась дрожь. — Там у меня хранятся всякие соленые огурчики и компотики! Там ничего интересного. Двухцветный лишь натянул улыбку и кивнул. — На этом наша экскурсия подошла к концу. Самое важное я тебе указал, поэтому можно идти кушать! И опять не успев и глазом моргнуть, Сигма оказывается за столом на кухне. Данная мини-экскурсия породила у двуколора кучу вопросов, но кажется, Николай это отлично понимал и не собирался на них отвечать. Поэтому школьник решил помолчать и посмотреть, как всё пойдёт дальше. К Сигме подвинули тарелку с кусочком пирога и кружку чая. После всех этих игр с угадыванием, где находится снотворное, двухцветный подозрительно осмотрел чашку с жидкостью, предварительно сделав маленький глоток чая. Вроде вкус нормальный. Потом, заметив заинтересованный взгляд своего похитителя, двухцветный резко поднимает голову на того, словно спрашивая «Туда ничего не подсыпано?». Николай же, сначала даже и не понял, что от него требует Сигма, но потом вспомнив недавние весёлые события, тот просто расхохотался на месте, чуть не упав из-за стола. — Ха-ха, ну нет, ну нет! В этот раз я просто хочу тебя накормить, ты ведь всё-таки так долго не ел, думаю пока хватит пичкать в тебя всякие препараты. Давай я лучше расскажу тебе ещё один анекдот? Ууу, или лучше шутку с черным юмором? Или хочешь загадку на смекалку? Чтобы ты не выбрал, тебе не будет со мной скучно! — последняя фраза даже прозвучала как-то по другому, что даже Сигма слегка приподнял бровь. — А можно есть в тишине? — Конечно нет! Так же очень грустно и скучно, вы сидите в этой неловкой тишине, и смотрите друг на друга поедая содержимое в тарелке. Сигма ничего не ответил. Да и отвечать было нечего, их мнения достаточно сильно расходятся. Всё же с недоверием глядя то на содержимое тарелки, то на содержимое кружки, двухцветный начинает трапезу. И опять же, выбора у него бы не было. Сигма даже не удивился бы, если бы он не захотев есть, лицом прилетел в эту же тарелку с пирогом. Гоголь последовал примеру пленника и стал с удовольствием уплетать кусочки пирога, запивая всё это дело горячим чаем. Сигма в свою очередь внимательно глядел на Николая, одновременно покусывая действительно вкусный пирог. Гоголь уловил этот изучающий взгляд, поэтому подперев кулаком щеку, начал в ответ таращиться на Сигму. — Ты…ты можешь мне сказать, зачем ты меня похитил? — поняв, что дальше играть в гляделки и молчать он не может, спросил двухцветный. — Я же тебе ответил! Чтобы ты вспомнил меня! — Я не понимаю, что значит «вспомнить»? — То оно и значит. Ты забыл кое-что очень важное… — У тебя явно не хорошие мотивы, по крайней мере, ты мог просто поговорить со мной, не устраивать весь этот цирк со слежкой и…сталкингом… — Ух, мой дорогой Сигма, тут кроется очень тайная и мрачная история! — Так расскажи мне её! Если ты мне всё объяснишь как есть, объяснишь причину своего странного поведения и поступков, то я, так уж и быть, попробую как-нибудь прикрыть всю эту историю со слежкой и похищением! — Сигма и сам не понял, как резко повысил тон, забыв в каком он вообще находится положение. — Ты со мной торгуешься? Хах… Неужто ты глупее, чем я себе представлял? — внезапно лицо Николая сменилось на что-то более злое, улыбка стала настолько мрачной, что заставило Сигму замереть на месте. — Я…не торгуюсь… Я просто хочу решить эту проблему без конфликтов… Что такое должно произойти, чтобы человек пошел на такое?! В ответ Гоголь почему-то начал смеяться, ещё сильнее испугав двуколора, который уже стал сожалеть о том, что начал этот диалог. — Ты действительно такой смешной! — вытерев имитированную слезу, сказал Гоголь. — Как же жаль, что такие люди как ты, заставляют меня испытывать эмоции! — Что?.. — Эмоции! Представляешь? Эмоции… Я обязан быть бездушным, не эмоциональным парнем, ведь в моей работе важна сосредоточенность и хладнокровность. Чувства убивают людей, делают их легкодоступными и наивными. Рушиться их индивидуальная оболочка, и они сами себя запирают в клетку. Глупые и чистые птицы, которые запирают себя в клетку. Как же смешно… — Гоголь словно вылетел из реальности, словно начал читать стишок с листика, он опустил взгляд на стол, заставляя Сигму ещё сильнее напрячься. С этим парнем точно что-то не так. — Николай… — Чтобы быть свободным человеком, надо перестать зависеть от кого-то, не думать не о ком-то каждую ночь, и не посвящать ему каждую свою мысль. Привязанность — медленный яд, который не торопясь подбирается к твоему сердцу, а добравшись, навсегда оставляет там свой след… Положив недоеденный кусок пирога обратно на стол, Сигма начинает нервно оглядываться назад, боясь того, что вся злоба пойдет именно на него. С головой Николая явно было не всё в порядке и определение «сумасшедший» этому парню очень даже подходит. — Сигма, зачем ты заставил меня испытывать эмоции? — внезапно спросил Нико́ля, медленно, как в хоррор фильмах, поднимая голову на свою жертву. Сигма уже не знает, что ему делать. Ответить? А может бежать? А куда? Может потихоньку в ванну пойти? Или в комнату вернуться? Только не с ним… Только не с этим парнем. — Сигма. — грозно повторился Гоголь, злыми глазами глядя на двуколора. В этот же момент страх полностью овладел сознанием школьника. — Я… Я не знаю, почему ты проникся ко мне «чувствами?» за каких-то четыре дня… — единственное адекватное, что смог промолвить Сигма. И тут же двухцветный пожалел, что вообще подал голос, ведь в ту же секунду, в миллиметрах от его головы, пролетает кружка. Слышится громкий треск стекла, и долгое напряжённое молчание. Сигма медленно поворачивает голову в сторону разбитой кружки, осознавая, что был на волоске от плохих последствий, ведь в кружке так же ещё оставался чай, который уже растекся по белой плитке пола кухни. Резкая дрожь охватила тело двуколора, и тот постепенно начал вставать со своего места, чувствуя на себе этот мрачный взгляд сумасшедшего парня с картой на глазу. — Ты ещё не доел свой завтрак, Сигмочка! — «А ты чуть не убил меня кружкой с кипятком.» — пробежалось в голове Сигмы. Лицо Николая опять стало таким, какое оно было. Зато лицо двукорола было настолько испуганным, что тот даже боялся двинутся с места. Что это только что было? Какие чувства? Какие эмоции? Что вообще несёт этот парень? Заметив смятение на лице Сигмы, Гоголь тяжело выдохнул. Было такое чувство, что этот сумасшедший Николай умел читать мысли, ведь после, он своим типичным весёлым тоном промолвил: — Так уж и быть! Я покажу тебе кое-что! — Кое-что?.. — Сигма отлично понимал, что ничем хорошим это не кончится, и поэтому куда-то идти с Николаем он не собирался. Но кажись мнение Сигмы Гоголь совершенно не учитывал, ведь даже не спросив хочет ли его пленник этого сам, он снова хватает двухцветного за запястье, и в этот раз школьника сильно передёрнуло и он даже попытался отстраниться, но в ответ получил только усиливщуюся хватку на руке. — Куда ты собираешься меня отвести?.. — логично что, просил Сигма. — Сейчас увидишь, пташка! Гоголь вывел Сигму из кухни и повел в сторону комнат. Не прошло и пары секунд, как Сигма опять оказывается в той самой комнате Николая, где впервые увидел свои фотографии на столе сумасшедшего. Неожиданное резкое движение, к которым двуколору никогда не привыкать, и школьник внезапно оказывается усаженым на кровать Нико́ля. — Сигма, а, Сигма, а ты знаешь почему в большинстве случаев люди приходят к сталкингу? — почему-то решил спросить Гоголь, начиная что-то активно искать у себя в столе. — Чтобы полностью установить контроль над человеком? Это очень мерзко… Не знаю, как ты следил за мной настолько незаметно, но скажу, что тебе надо бы сходить к психотерапевту. В ответ Сигма услышал лишь тихую усмешку. Да и что ему стоило ожидать? — А какие причины тогда? А? — Пепельноволосый плавно разворачивается к двуколору, с интересом ожидая ответа. В руках парня была какая-то папка, что заставило двухцветного нахмуриться. Тенденция вопросов напрягла школьника, и что-то ему начало подсказывать, что тут всё чуть глубже и серьезнее, чем показалось в начале. — Мх… Ну… В большинстве случаев люди следят за другими якобы из-за романтического влечения. Они хотят знать каждую частичку жизни своего любимого, знать с кем тот гуляет, где проводит время. Но это не любовь, это сумасшествие. — А если я скажу, — Николай начал осторожно, как змея, приближаться к Сигме. — что я влюбился в тебя? Какова будет реакция птенчика? Школьник почувствовал, как внутри всё замерло. Влюбился? Он? Что? Глаза снова сузились до небывалых размеров, а немного ушедшая дрожь вернулась в куда более сильной форме. Теперь стало ещё страшнее. Сигма, заметив приближении Николая, инстинктивно начал отползать назад, боясь даже представить, что с ним сейчас собираются делать. Ударившись головой о стену, паника начала брать свое. — Э-эй!!! Не подходи ко мне!!! — Ах! Я и любовь! Я и чувства! Какая ирония, какое горе и боль! Я проявил чувства, да и ещё в таком ключе! — подойдя к кровати, Гоголь начал доставать из папки какие-то фотографии. — Я так долго за тобой следил, так долго узнавал твою жизнь, что проникся глубокими чувствами к твоей персоне! Ты просто представляешь? — Николай достал достаточно большое количество фотографий, а после, под весёлым смехом, начал раскидывать их по своей кровати. — Каждая фотография была сделана с душой, я был рад их делать! К ногам Сигмы упало пара фотографий. Школьник окинул взглядом каждую из них. На каждом фотографии был изображен он. И со смешной прической с утра в школу, и в красивом пиджаке на первое сентября, и в новой красной шапочке, которую связала ему мама. Теперь Сигма ощутил себя настолько беспомощно, настолько слабым, что к глазам невольно начали подкрадываться слезы. Он совершенно ничего не понимал, не понимал, что он здесь делает, что с ним собираются делать, и что требуют, хотя нет, от него требовали что-то вспомнить. А что вспомнить, не уточняли. А Николай всё также продолжал резво смеяться, наблюдая за тем, как плавно его пленник начинает сдаваться.