***
И вот они решили сделать небольшую остановку. Выйдя из машины, сразу почувствовалась атмосфера ноябрьского месяца. Было до дрожи холодно, что сделав небольшой выдох, сразу же можно было увидеть остатки пара углекислого газа, что заставляло ещё сильнее сжимать кулаки в карманах куртки, чтобы не замёрзнуть. Остановка была совершена на обочине дороги около леса, из-за чего становилось в какой-то степени жутко. Лес таит в себе много таин и опасностей, а глухое молчание заставляло напрячься пуще прежнего, дёргаясь от каждого незначительного шороха. Но данную тишину быстро нарушили веселые комментарии Николая, который, кажись, продолжил искать на пустых деревьях белок. Сигма всегда удивлялся активности этого парня. И нет, то что он скачет по всему лесу было неудивительно, было поразительно то, что тот вообще может двигаться, как будто у него в животе пару часов назад не было каких-то там железных ножниц. Двуколор сам видел то, как Гоголь, когда они практически выехали за пределы города, начал как и ни в чём не бывало обрабатывать и завязывать свою рану бинтами. А потом словно этой раны и в помине не было — Николай всё такой же весёлый, энергичный и жизнерадостный. Действительно ли он больше не чувствовал боль и дискомфорт? А может ли он просто напросто скрывать эту самую эмоцию боли? — Ах, птечник, — Сигма вздрагивает, внезапно ощущая на своих плечах что-то тяжёлое. Притронувшись рукой к причине тяжести, парень удивлённо поднимает голову на Николая. — ты прямо весь дрожишь! — Зачем ты отдал мне свою куртку?... — двуколор с искренним непониманием продолжает смотреть на Гоголя, стоявшего перед ним теперь лишь в одной толстовке, внизу которой всё также продолжало красоваться темное пятно крови. — Ну-ну, Сигма, неужто ты хочешь заработать себе переохлаждение? — перекинув руки через школьника, Николай тут же прижался щекой к щеку к парню. — Тогда поиски моего единственного друга затянуться надолго! Сигма действительно не мог соврать похитителю о том, что стало значительнее теплее, но такая щедрость со стороны Гоголя выглядела, мягко говоря, не очень. Эта забота ощущалась во рту как что-то лицемерное и мерзкое, словно эта угодливость была не более, чем попыткой ворваться в доверие. Но Сигма никогда ему не поверит. Он больше никому не верит. В лицо снова подул ветерок. Школьник поморщился, прикрывая глаза. Холодно… — А ты? — не то, чтобы Сигма волновался за самочувствие преступника, но всё же… — Что я? — Тебе разве не будет холодно? — Нет, конечно же! Я очень даже закалённый! — после этих слов, Гоголь, словно демонстрируя свою силу, начал делать быстрые приседания, одновременно поговаривая: «С моей энергией мне всегда будет тепло!» На такие слова Сигма сначала развел плечами, мол, твое дело, но потом, всё-таки ещё какая-то частичка сочувствия (откуда она только взялась?) всё же заставила школьника снять с себя теплое одеяние, протягивая Николаю. — Ой, ой, кажется я очень сильно захотел в туалет! — резко вскрикивает Гоголь, как только замечает, что его куртка возвращается обратно к нему. Похититель тут же вскакивает со своего места, начиная двигаться в сторону леса. — Что за детский сад ты устроил?! Куртку возьми! — сейчас сдерживать эмоции или подбирать слова было крайне бессмысленно. Что ему сделают? Убьют за дерзость? Парень не был уже теперь сильно напуган своей смертью. Он остался один и всем будет всё равно на эту смерть, разве что телеканалам, рассказывающие про преступления. — Тогда пойдем гулять вместе со мной! — остановившись, с хитрой улыбкой ответил Николай. — Погулять? Ты ставишь мне условия? — Может быть, всё может быть! — скрестив руки, всё также ехидно ответил Гоголь. Желал ли Сигма продолжать контактировать с этим парнем, чье поведение походило на клоуна, нежели на обычного человека? Конечно же нет. Но именно в такие моменты, ощущая на себе этот наполненный неоспоримым коварством взгляд, казалось, что в таких случаях выбора нет. А ведь его, скорее всего, даже не принуждают к этому, но какое-то странное сопротивление в груди оказывается подавленным, в результате чего, Сигма, вложив во весь свой вдох всю свою злобу, начинает медленно, без слов, подходить к Николаю, который уже подпрыгнул на месте, начиная чуть ли не бежать в глубину леса. Школьник просто хотел провалиться под землю. В лесу, как и ожидалось, стояла очень пугающая тишина. Листья под ногами неприятно шелестели и ломались, издавая при этом такой необычный звук, похожий на детский шепот. Осенью природа будто засыпала, отдавались в эти железные оковы, вызывавая ощущение смятение и пустоты. В лесу было ещё морознее, чем около него, из-за чего Сигма, из-за небольшой тряски, обхватил плечи руками, уже сожалея о том, что вообще пошел с этим сумасшедшим. Зато сам Гоголь продолжал сиять радостью. — Сигма! — резво крикнул похититель, повернувшись к двуколору лицом. Школьник лишь поднял голову, глядя в глаза Николая. — Что-то ты идёшь, опустив голову вниз, и даже не смотришь на небо, а ты глянь какая красота! — сказав это, Гоголь разводит руками, в результате чего Сигма поднимает голову вверх. Эта ночь была поистине завораживащая. На небе не было ни облачка, из-за чего отчётливо можно было разглядеть яркую красавицу луну и звёзды. Звёзды выглядели чудесно. Они были словно драгоценными камнями, разбросанными по всему небу. Почему-то это зрелище вызвало чувство умиротворения, что даже на миг, Сигма забыл о том, что ему холодно. — А ну-ка смотри внимательно! — увидев настолько искреннее, наполненное чем-то детским, удивление визави, Гоголь подходит к парню со спины, тут же беря того за руку. — Вот это вот, — Сигма, конечно же, напрягся, но позволил сумасшедшему начать управлять его рукой. — созвездие Большой медведицы! — и в правду, Николай осторожно начал указывать на звёздочки и выводить линии рукой двуколора. — А это вот, — пальцы Сигмы изящно скользили по воздуху, что сам Гоголь на них засмотрелся. — созвездие Малой медведицы. Ощущать на себе дыхание Николая было не приятно, но вот рассматривать звёзды — очень волшебно. Тебя словно околдовали темными чарами, заставляли тело расслабиться и, из-за тепла, исходящего от человека сзади, становилось предательски хорошо. Холод слишком часто преследовал Сигму, он так желал избавится от этой невидимой решетки и очнуться у себя дома. Мама… Дом… — А вот это — Дракон. — Николай чуть ли не шептал эти слова, наблюдая, как на лице Сигмы скачут, чуть не на друг друга, сразу несколько противоположных самим себе эмоции. Интересно, что более прекраснее: ночное небо или глаза Сигмы? Так они и простояли, рассматривая созвездия и звёзды. Сигма молчал, ни разу слова не вымолвил, но Николаю не нужны были слова, когда он так спокойно читал это восхищение в глазах визави. — Иногда он выводил меня на крышу дома. Мы сидели не долго, но эти минуты были чем-то чудесным. Тогда глаза мои сияли ярче этих же звёздочек, особенно дополнительно слушая историю этих созвездий. Тихое тогда было время… — а после Гоголь усмехнулся, отпуская руку двуколора. Школьника сразу же, будто вышел из траура, повернул голову в сторону похитителя уже собираясь что-то сказать, да не вышло: — Ой-ой! Уж точно сейчас не стерплю! — эта фраза, будто то бы, имела совершенно другой смысл. Будто оканчивала их диалог, так и говоря: «А хватит с тебя этих искренностей, я пошёл!» И в правду, Николай тут же, пробежав немного метров, залетает в какой-то кустик, да пропадает из виду. А Сигма лишь принимает исходную позицию, продолжая стоять с поднятой рукой вверх, не прерывающе разглядывая созвездия, снова и снова повторяя себе в голове, чуть ли не голосом Николая: «это созвездие Малой медведицы», «а это Большой…» Перед глазами предстаёт образ родителей. Отец тоже любил открытое небо, любил подолгу рассматривать каждую звёздочку, комментировать то, когда будет полнолуние; а рядом всегда стояла мама. Она астрономию особо не любила, но стоять рядом с мужем, держа маленького сынишку за ручку, который просто удивлено рот раскрывал — было очень интересно и, в какой-то степени, смешно. Они говорили мало про созвездия, но мама часто очень сильно хотела увидеть созвездие Орион. Часто рассказывала историю этих звёзд, говорила о символизации гигантского воинственного охотника, а Сигма так любил эти истории, что просто хлопал в ладоши от радости. Представив лица счастливых родителей, двуколора чуть ли не перекосило. Сразу бросило в дрожь, даже, можно сказать, в панику. Стало критически не хватать воздуха, из-за чего парнишка просто присел на влажную тропинку из листьев, хватаясь за живот. За что? За что всё это? Перед глазами вновь всплыл образ Николая. Его слова эхом отразились в голове школьника, что тот просто обхватил её руками. — Ты виноват в смерти своего единственного близкого человека. Что? Сигма поднял голову, но перед глазами лишь подул ветерок, унося за собой маленькие листочки. Виноват?.. Парень покрутил головой из стороны в сторону. Он устал. Очень устал. Столько раз он не сдавался, но всё было безрезультатно. Есть ли действительно смысл стараться дальше?.. Послышался мягкий шелест листьев. Гоголь вернулся. Они недолго смотрели на друг друга. В конечном итоге, Сигма, сильно шатаясь, поднялся со своего места и начал двигаться в сторону выхода из леса. Николай ничего не сказал, лишь всю дорогу шел тихо. Неужто это было чувство человечности? Чувство? Смешно. Николай их так ненавидел…***
Сигма и сам не понял, как смог уснуть. Помнил лишь то, как Гоголь протягивал ему кружку чая, который он налил из термоса. Запах был очень приятный, а тепло, после холодного темного леса, было как никуда кстати. Но вновь видя эту фальшивую улыбку — расслабление мигом пропадало, словно напоминая тебе, кто прямо сейчас сидит перед тобой. Чёртов Николай. Когда школьник открыл глаза, то на улице уже светило слабо солнышко, хотя ощущалось то, что недавно прошел дождь. Погода была заметно пасмурная. На горизонте всё также стоял лес, который днём уже не казался таким мрачным. Он казался более загадочным, словно с наступлением ночи он открывал в себе нечто секретное, что сразу простым глазом не увидишь, лишь почувствуешь. А днём он был более дружелюбным и открытым, таким одновременно светлым, но в тот же момент темным. Как Николай… Сигма осторожно поворачивает голову в сторону похитителя. Наверное самые лучшие моменты связанные с этим Гоголем были именно тогда, когда тот начинал читать книги. Кажись, они приносили ему удовольствие, ведь казалось, что именно в таких моментах он сбрасывал с себя все эти притворства, и просто окунался с головой в свой книжный мир; даже бывало, что тот слегка приподнимал краешки своих губ, имитируя лёгкую улыбку. Двуколор сразу же вернул голову в прежнее положение, чтобы уже и не мешать Гоголю, и себе с утра по раньше голову не морочить каким-нибудь историями, которых было настолько много, что парень лишний раз задавался вопросом: какой же лимит этих рассказов? Но также, Сигма был уверен, что Николай понял то, что он уже проснулся, просто пока что вида не подавал. Наверное, он действительно ценил чтение, как хобби. Школьник задумался. А ведь получается, что Гоголь пользуется свободной минуткой чтобы почитать? Ведь верно, чаще всего, когда он, Сигма, всё ещё спал, тот мог иногда находится рядом с ним в одной комнате (кажись находился он рядом в тех случаях, когда со здоровьем Сигмы были непорядки), и он всегда был занят чтением. Могло ли быть связано это с тем, что тот самый «приемный отец» мог не разрешать своему ребенку заниматься любимым делами, заставляя делать Николая нелюбимые им вещи? И теперь он пытается заполнить ту пустоту детства своим хобби? Если опираться на рассказы Гоголя о этом «отце», то оно могло всё быть именно так. Что за мерзкое отношение даже не к своему ребенку? Сигма закрывал глаза, вспоминая ту самую фразу: «Убийцы просто так не становятся убийцами, их делает ими общество». Но даже после этого, Сигма не был готов принять то, что сделал этот сумасшедший. Никогда. Ни за что на свете. — Через десять минут подъезжаем к месту назначения. — неожиданно промолвил водитель, заставляя школьника вновь вернуться в реальность и посмотреть в окно. Куда приезжаем? Лес же кругом… Да и что более удивительно было? То что этот мужчина впервые за долгое время заговорил или то, что они скоро окажутся в этом городе — Йокогаме? Волнение перед предстоящей неизвестностью так и брало вверх. Что будет происходить в том городе? Кого они там встретят? Сможет ли достичь своей цели Николай? — Хорошо! — тут же отзывается Гоголь, громко захлопнув книжку, заставляя Сигму обратить на того взор. — А теперь — с добрым утром птечник! Ты вчера так и не дослушал мою очень познавательную историю о моем последнем дне в институте. Осознав, что это был прямой намек похитителя на то, что он сейчас начнет как обычно нести ели как связанную чушь, двуколор лишь отвёл взгляд. Глаза очень сильно болели, да и голова тоже. Сколько времени они уже находятся в пути? Сигма просто желал сидеть в тишине, никого не трогая, но кажись у Гоголя были свои планы на эти десять минут. Как ещё сил хватает везти таких пассажиров у мужчины в черных очках? Да и вообще, как этот водитель оказался впутанным во всю эту передрягу? Ему заплатили? Подкупили? Заставили? Могло быть всё что угодно, это же Николай, как никак. Через всё своё нежелание, Сигме пришлось выслушать истории, которые более походили на какие-то подростковые сериалы на телевизоре: то что-то где-то он со своим «другом?» успели подорвать в столовой, то окно где-то разбили, то чью-то машину угнали — Николай всё продолжал удивлять, хотя казалось уже, что это чистое враньё, но с таким энтузиазмом он рассказывал про эти случаи, что просто неосознанно начинал ему верить. И вот наступил этот момент. Сигма сразу заметил то, как внезапно лес сменился небольшими домами, будь они одноэтажные, то двухэтажные. Получается, что они оказались в деревне? Но почему именно в ней? Сама деревушка была достаточно большая, хотя людей, на данный момент, было практически не видно. Наверное, только-только наступило утро и эти самые люди ещё спали. Черт, а Сигма действительно уже сбился во времени… Но не успев до конца разглядеть дома, двуколор замечает, как машина резко сделала поворот в сторону, вновь оказываясь в лесу. И на этом, кажись, их приключение с неизвестным мужчиной в черных очках подошло к концу, ведь тут же Николай оживился на месте: начал застёгивать куртку, собирать фантики от конфет, которые были разбросаны по всему салону машины, начал проверять какие-то бумажки в своем рюкзаке — и всё это напрямую намекало на то, что они, казалось бы, должны покинуть машину. И Сигма правильно всё понял. Без каких-либо комментариев, Гоголь, схватив все сумки, открывает дверь машины. Школьник, конечно же, поступает аналогично, но до сих пор не понимает того, где они оказались. Днём на улице было куда теплее, но всё-таки парень с недовольством поёжился, ощущая как в лицо подул уже знакомый прохладный ветер. — С вами приятно иметь дело! — хихикнув, сказал Николай, отдавая в, успевшее открыться со стороны водителя, окно деньги. Сигма особо не уловил количество бумаг, которые отдал Гоголь своему водителю, но цена их, если опираться на цвет, не такая уж и маленькая. Да и он теперь получил ответ на свой вопрос — деньги. Ожидаемо… Нормальные люди просто так не повезли бы преступника и его жертву, а этот человек определенно знал, кого зовёт, даже основываясь на кровавом пятне на толстовке Николая и насильном похищение Сигмы около его же дома. Деньги действительно играют во всем главную роль… Машина двинулась в путь, оставляя на обочине дороги своих пассажиров. Школьник не видел лица водителя, поэтому он, наверное, никогда не узнает соучастника Николая в этом деле. А нужно ли было? Сможет ли он вообще выжить после всего этого кошмара, который только предстоит пережить? — Смотри-ка на меня, птенчик! — громко сказал Гоголь, подойдя к Сигме. Двуколор сначала, от слова совсем, ничего не понял, когда похититель внезапно начал прокручивать странные махинации с его волосами, пытаясь что-ли их заправить в капюшон, то ли просто куда-то убрать. Было до ужаса не приятно ощущать на своих волосах чужие, будто даже липкие грязные пальцы. Но сопротивляться толка нет, оно ничего не даст. Бессмысленно. Всё бессмысленно. В конечном итоге, первый вариант с капюшоном оказывается верным, но перед тем, как он оказывается на голове двуколора, Гоголь накидывает на голову визави кепку, а потом уже и сверху капюшон. — Красавчик просто! — засмеявшись промолвил Николай, сделав пару шажков назад, а потом, тот надевает на лицо черные солнцезащитные очки, который он успел достать за долю секунды из кармана. Очки здорово так закрывали большую часть лица Гоголя. Конечно, такой маскарад не обрадовал Сигму, но, когда тот собирался раскрыть рот, чтобы предъявить возмущение, он замечает, как в руках Николая блеснуло нечто железное. Пистолет… — Ой, а что это случайно оказалось у меня в руке? — сказал своим писклявым голоском Николай, глядя, как испуганно сузились чужие зрачки. — Сигма же не хочет, чтобы ещё кто-то пострадал из-за него? В этот момент двуколора опять взяла паника. «Ты виноват, ты виноват, ты виноват» — пробегались просто с бешеной скоростью слова Гоголя. «Чем я виноват?..» — словно отвечал в мыслях Сигма. Он не хотел, чтобы жизнь невинных людей навсегда была разрушена этим прокля́тым Николаем. Школьник, ощутив, как встал ком в горле, лишь начинает положительно кивать головой. Мама, прости меня… Твой сын — самый настоящий слабак… Ещё пару секунд демонстрирующе помахав пистолетом чуть ли не перед лицом визави, тот всё-таки убирает огнестрельное оружие куда-то в карман, сразу же закрывая его длинной толстовкой. — Ну что, птенчик, — протянув руку вперёд к Сигме, начал Гоголь. — навстречу приключениям? Видя эту довольную улыбку, которая словно уже приросла к лицу преступника, Сигма почувствовал, как по спине прошлись мурашки. Много вариантов ответа не было: — Да… — единственное, что вымолвил парень, кладя свою руку на протянутую ладонь.***
Кажись, причина того, что они решили остановиться именно около неизвестной для парня деревни было то, что это позволяло медленно влиться в общую толпу. Вот они оказываются около вокзала. Николай усаживает Сигму на скамейку вместе с рюкзаками, а сам уходить покупать билеты на поезд. Школьник осматривает местность. Недалеко от него стоял мужчина, который смотрел расписание, чуть дальше, на платформе, стояла девушка, смотрящая в свой телефон и слушающая музыку. И что эта девушка, что тот мужчина даже не подозревают о том, что в совершенно неожиданную минуту им может прилететь пуля в спину. А ведь они даже не догадываются о том, что на них сейчас смотрит мальчишка, находящийся в розыске больше двух недель. Сколько в жизни вообще происходило моментов, когда мы были близки к смерти и даже этого не подозревали? Скольких убийц в этом жизни мы уже успели повидать? Скольких людей, с которыми мы пересекались взглядами, уже нет в живых? Наша жизнь — что-то на подобии книги. Мы пишем её самостоятельно, и сами решаем свой финал в жизни. Но бывает такое, что у нас просто из-под носа забирают ручку и листы, и начинают в наглую дописывать нашу историю. И ты просто сидишь и наблюдаешь за этим, чувствуешь, как злоба пробирает до костей, но всё бессмысленно, бесполезно, безрезультатно. Неужто ты больше никогда не допишешь свою историю, где всё закончится хорошо и счастливо?.. Сигма опять настолько ушёл в себя, что даже перепугался подошедшего к нему Николая, который с радостной улыбкой протягивал тому кружку ароматного кофе. Как только они сели в поезд, Сигма сразу же ощутил, как весь задрожал. Он никогда не был в Йокогаме, но был наслышан о его красивых улицах, отелях, достопримечательностей и людях. Он был бы искренне рад побывать в том городе в других обстоятельствах. Съездить к примеру туда вместе с мамой приятной теплой весной, понаблюдать за цветением сакуры и посетить Китайский квартал, где царила своя неописуемая атмосфера. Но все эти чувства и желания притуплялись, снова и снова глядя на своего спутника-убийцу. Сигма вновь нервно взглотнул, опуская голову на свои дрожащие руки. Совсем скоро, совсем уже скоро… Город кипел жизнью. Сразу же выйдя из вокзала школьник встречается с огромной толпой людей. Все шли кто-куда. Кто-то спешил на работу, кто-то говорил по телефону, ведя за ручку маленькую сестрёнку или братика, кто-то просто вышел, кажись с утра пораньше, подышать свежим воздухом, слушая музыку в наушниках. У каждого человека были свои мысли, свои чувства и размышления в голове. И никто, совершенно никто даже не догадывался, что рядом с ними бок о бок ходит преступник, в кармане которого находится пистолет. Да, это действительно пугающе… После того, как Сигма насильственно оказался в незнакомой машине, он начал чувствовать себя крайне вяло. Даже небольшой сон не смог помочь ему. Он совершенно не слушал Николая, который всё также оставался подвижным и активным, говорил что-то настолько громко, что на них даже люди иногда оборачивались. Гоголю словно было всё равно. Он то что-то активно жестикулировал руками, то на деревья какие-то заглядывался, то на достопримечательности какие-то указывал пальцем; и на лице его стояла такая неестественная умиротворённость, что Сигма лишний раз старался на него случайно не взглянуть, мало ли что. Школьник был крайне рассеянный. Он сильно нервничал, наверное даже больше, чем преступник. Страх подвергнуть смерти мирных людей был куда сильнее собственной жизни, ведь если кто-то пострадает из-за глупого проступка Сигмы — он окончательно замкнётся в себе, никогда не простит своей глупости. Но эта невнимательность и повлекла за собой ряд неловких ситуаций. Около трёх раз двуколор умудрился врезаться в незнакомых людей, совершенно случайно, без какой-либо цели. Зато Николай очень чутко за ним наблюдал, но его улыбка не спадала с лица. В конечном итоге, опять врезавшись в кого-то: это был мужчина в бежевом плаще; встретившись с ним взглядами (а глаза у визави были очень красивого коричневого цвета), Сигма лишь неуклюже улыбнулся, да побежал следом за Николаем, стараясь теперь быть к тому максимально близко. Мужчина лишь посмотрел им вслед. И вот они вступают на очень красивую улицу, а пройдя чуть дальше, оба оказываются в парке Ямасита (Николай, кажись, перед поездкой даже поинтересовался местностью этого городка, потому что он называл всё с такой уверенностью, что Сигма просто в ответ головой кивал). Но долго на это чудесное место заглядываться не получилось, ведь тут же Николай хватает двуколора за предплечье и начинает вести к какому-то высокому зданию. Вначале, школьник даже не понял, куда это ведёт его похититель, но потом, встретившись с надписью «APA Hotel & Resort Yokohama Bay Tower», всё стало ясно — они собираются селиться в отеле. Иногда смелости Николая можно было только позавидовать. Самый главный вопрос: что собирается делать преступник с паспортами? Да и откуда у Гоголя вообще его паспорт? И со своим что он собирается делать? Должны же люди хотя бы быть наслышаны о пропавшем мальчишке из соседнего города. Но каково же было удивление Сигмы, когда Николай без проблем предъявил непонятно откуда взявшиеся два паспорта милой молодой женщине за кассой, после чего та без особых колебаний вручила Гоголю ключи от нужной им комнаты. И всё. И всё?! Сигма уже считал, что на многие вопросы он получил ответы, но даже теперь, он был уверен, что глубоко ошибается. В очередной раз даже не успев осмотреть место, в котором они оказались, двуколор ощущает, как его вновь хватают за руку и начинают вести в неизвестном направлении. Всё так неизвестно. Всё так непонятно. Школьник внимательно следил за тем, сколько ступенек и поворотов они сделали, по каким коридорам идут, какие поблизости комнаты. Он совершенно не понимал с какой целью он так усердно всё запоминает, ведь в любом случае побег равнялся смерти обычных людей, чего искренне не желал Сигма; но он отчётливо запомнил место, в котором они оказались. Стены были приятного бежевого, местами белого, цвета, но на самых первых этаж они переливались тёмно-коричневыми цветами. Плитка под ногами была практически аналогичного цвета, что и стены, только, опять же на первых этажах, можно было увидеть красиво выложенную мозаику различных цветов, таких как: оранжевый, коричневый, белый и бежевый — и за счёт этого в заведении стояла своя эстетичная атмосфера. На потолке Сигма не задерживал внимание, но люстры в этом отеле тоже были превосходные. Само по себе место выглядело изящно и достаточно качественно. Дороговато всё выглядело… Откуда у Николая столько денег? Водителю заплатил весьма много, теперь за отель, до этого за поезд, ещё раньше он кучу одежды купил, еду. Не мог же он всё украсть?.. — А вот мы и на месте! — Сигма тут же стал наблюдать за тем, как Николай спокойно проворачивает ключ в замочной скважине. Дверь с лёгкостью подалась назад. Оба парня молча проходят в комнату, а когда Гоголь включает свет, то перед теми предстаёт небольшое однокомнатное помещение. Стоит ли описывать то, насколько это место хорошо выглядело? По середине, около стены, находились две кровати, которые выглядели очень большими, что туда могло вместиться целых три Сигмы. Сразу в глаза бросилось окно, которое заполняло пол стены. Сигма медленно подошёл к стеклу: Йокогама был поистине прекрасным городом. Даже не смотря на пасмурную погоду и приближающиеся темные тучи, которые делали городок весьма темным, это место оставалось красивым. Мимолётно взглянув вниз и увидев небольшую высоту, школьник сразу начал вспоминать количество пройденных пролетов — это примерно этаж седьмой, восьмой. Внезапно, от наслаждения необыкновенным пейзажем, Сигму прерывает неожиданный треск стекла за спиной. Повернувшись, парень замечает то, как на полу оказались пара то ли бутылок с водой, которые давало как подарок заведение, то ли это Николай с какой-то целью принес жидкое мыло с ванной комнаты, но виновником этого падения стал непосредственно стоящий, как ни в чём не бывало, Гоголь. — Ой-ой, какая напасть! Упало. — а потом послышался смех, и Николай опять пропал в какой-то комнатушке, которая, скорее всего, и являлась ванной комнатой. Сигма обреченно выдохнул, а потом обратил внимание на кровать. Выглядит очень мягко. Упав лицом на подушку, школьник почувствовал манящее желание прикрыть глаза. Кажись даже мозг, желающий переварить весь этот пережитый кошмар, хочет уже наконец-то расслабиться. Сколько ещё шокирующей информации предстоит узнать? Сколько пережить и понять? Сигма так не хотел больше даже слышать имя преступника, просто желал оказаться в тепле. Дома… Хочется домой…***
— Здравствуйте, милая миледи, не подскажите, в какой комнате расположились Макото Хираи и Тадаши Одзаки? — Здравствуйте, прошу подождать пару минут. — задумчиво ответила женщина, глядя на подошедшего к кассе парня в бежевом плаще, который одаривал чуть ли не всё помещение своей яркой улыбкой. Прошло действительно много времени, до того момента, когда девушка подняла озадаченный взгляд на мужчину, который неторопливо стоял около кассы, скрестив пальцы на столе. — Таких людей на данный момент в нашем заведение не имеется. Может они уже покинули отель? Мужчина тут же удивлено поднял бровь вверх, приподнимая голову вверх, будто что-то вспоминая. — Как же так? Я был уверен, что сегодня к вам пришли два достаточно высоких парня, один из которых был в черных солнцезащитных очках, с такой пепельной длинной косой, а второй был наоборот более апатичный, с кепкой и капюшоном на голове. Женщина опять с лёгким недопониманием посмотрела на мужчину напротив, начиная медленно перебирать сегодняшних гостей в голове. — Ничего страшного, — заметив смятение на лице визави, сказал юноша, внезапно хватая девушку за руку и начиная медленно её поглаживать. — такой милой и красивой даме можно это простить. Ваша работа такая кропотливая. Устали небось? Девушка опустила голову вниз, слегка заливаясь краской. — Я, скорее всего, поняла, о ком вы говорите… — тихо промолвила та, начиная что-то быстро печатать одной рукой на компьютере. Мужчина продолжал лукаво улыбаться, всё-таки неспеша поглаживая мягкую руку девушки. — Странно, но если судить по вашему описанию, то вы должны были иметь братьев Ясухиро и Юки Комацу из 149 комнаты. — всё также вполголоса ответила девушка, глядя со смущением на руку незнакомца. — Ох, да? — тут же печально подал голос мужчина. — Неужто я обознался? Девушка за кассой лишь развела плечами. — Ах, видно не судьба. Благодарю вас за помощь, милая барышня! — парень в бежевом пальто отпускает руку дамы, а сам протягивает ей какую-то бумажку. — Всегда рад пообщаться с красивыми девушками! — вручив женщине какую-то бумажку, мужчина, подмигнув, начинает медленной походкой, засунув руки в карманы и начиная напевать себе под нос какую-то мелодию, покидать помещение. Девушка с непонимаем смотрела вслед странному незнакомцу, а расправив листочек, увидела на нем чей-то номер телефона. Кажись, это был телефон этого незнакомца.***
Впервые, чем за последнее время, Сигма почувствовал себя выспавшимся. Да и было это не удивительно, когда он заметил, как в окне уже светили уличные фонари, а вывески с разных заведений отдавали синими, фиолетовыми, красными и тому подобными цветами. Уже наступил вечер. И из-за этого сильного разбега во времени у парня вновь заболела голова. Какой сегодня день? Сколько времени? Где Николай? Ах, а на последний вопрос двуколор сразу же получил ответ, встречая, на второй кровати, сидящего Гоголя с книжкой в руке. — Ночь добрая! — приметив на себе удивленный взгляд Сигмы, сказал Николай, откладывая книжку в сторону и начиная в ответ тоже смотреть на визави. Натянув ели какую улыбку, школьник лишь покивал головой, уставше зевая. — На тумбочке около твоей кровати лежат полотенце и чистая одежда, — начал Гоголь, — времечко провести ванные процедуры! — а после тот, в своей типичной манере, щёлкнул пальцами и слегка засмеялся. — Там такой замечательный шампунь стоит! Волосы потом просто мягкие! Ой, ой, а мне заплатят за рекламу? — потом последовал иронический смех, который даже был менее раздражающим. Но услышав упоминание о ванной комнате, улыбка тут же спала с лица Сигмы. Он думает, что такой трюк у него получится провернуть снова?! Николай опять будет за ним наблюдать? И как он это сделает в этот раз? Может он уже где-то умудрился сделать щель, через которую собирается наблюдать? Сразу же в голову начали лезть непристойные мысли, а паника вновь начала разрастаться. Это всё тот же Гоголь, нахал, урод, который будет делать всё для собственного удовольствия, не обращая внимания на чувства и эмоции окружающих. — Нет… — весьма тихо сказал Сигма, но даже это услышал сумасшедший. — Милый Сигма хочет спать грязным? Что-то совсем на тебя не похоже. Находясь в твоей квартире, я увидел очень много ухаживающих средств за волосами! Неужто всё так и оставишь? — но Николай сделал только хуже, напоминая о том самом переломном моменте и заставляя парня опять принять защитную позу, в которой он снова хватается руками за плечи. — Я сказал — нет. — более твердо промолвил двуколор, уже осознавая то, что эти слова были сказаны зря. Но та реакция, которая должна была последовать после этого отрицания — не последовала. Да, Николай тогда почему-то опять засмеялся и развел руками, а после встал с кровати, сначала очень сильно напугав Сигму. Но когда преступник спокойно начал двигаться в сторону двери, на миг двуколор оказался в ступоре. — Пойду посещу тот большой ресторан, на первом этаже этого отеля. Обычно, там собирается очень много людей к ночи. — а после, когда последовала до странности хитрая ухмылка, двуколора сразу осенило. Пистолет. Да, заметив, как Николай специально, точно специально, начал держать руку на кармане, где ранее прятал это оружие, Сигма полностью осознал ситуацию. Это была нескрываемая манипуляция, и Сигма ничего не мог сделать. — Постой! — успев до того момента, когда похититель притронулся рукой к ручке двери, закричал обессиленно Сигма. — Я сейчас же пойду в ванную комнату… Пожалуйста… Вернись на свое место… Этот пистолет словно делал из Сигмы игрушку, куклу, за каждое движение которое отвечал этот урод Николай. И парень ничего не мог с этим поделать… Наконец-то получив то, что желал преступник, тот без всяких проблем присаживается на свое место, наблюдая за тем, как быстро берет в руки вещи Сигма и бежит сломя голову в ванную комнату. Забавный мальчик…***
То что Сигма был весь на иголках — ничего не сказать. Теплая вода не смогла, от слова совсем, позволить расслабиться. Слишком страшно… Что прямо сейчас делает Николай? Может ли он сейчас стоять напротив этой двери и слушать всё, что происходит по ту сторону? Сигма закрывал рот рукой, старался держаться, старался успокоится, но его нервная система просто не выдерживала, он сам себя вдобавок накручивает, а тут ещё он стоит, совершенно голый, без одежды, дверь без замка; ещё что-то может быть хуже? Может. Выйдя из помещения, парень сразу же встречается с ним. Холодным, эгоистичным, таким лицемерным, но продолжающим улыбаться Николаем. Книга была уже убрана в сторону, будто так и говоря: «Теперь всё моё внимание сосредоточено на тебе». А хотел ли этого Сигма? Да конечно нет… — Что ты хочешь? — начал прямо двуколор, отлично понимая, что просто так его ждать не будут. — Закончим наконец-то начатое дело? — этот взгляд опять стал на подобии кошачьего. Он никогда не нравился Сигме, он даже боялся в мыслях его представить. — Это был риторический вопрос? — школьник старался не показывать своей тревоги. И снова сейчас его будут трогать там, где нельзя. Снова его мнение будет не учитываться, он станет вновь никем. Зачем он вообще существует?.. — Ха-ха, быстро схватываешь на лету! — этот вопрос знатно так позабавил Николая, что тот заметно оживился. В его глазах блеснула искра. — Так что? Сигма не мог сдвинуться с места. Он потерял совершенно всё: маму, дом, нормальную жизнь — и теперь он потеряет последнее — свое достоинство. Смысла сопротивляться нет. С самого начала надо было понять, что всё обреченно на провал. Парень медленно двинулся в сторону кровати Николая. Как называется это чувство, когда тебе настолько больно, страшно, неприятно, мерзко и тяжело, но ты не можешь даже выдавить из себя слезы? Они словно пропали, не хотели выходить наружу, оставались где-то глубоко-глубоко, заставляли твое сердце лишь томно биться. Стоит ли описывать то, когда Сигма оказался полностью без одежды, когда всё его невинное и нетронутое тело оказалось во власти преступника, когда он мигом стал в глазах Николая лишь игрушкой, причиной его эмоций, но никак не человеком? Сколько это будет продолжаться? Сколько это будет длиться? Сколько осталось до конца? Сигма тяжело вздыхал, поднимая голову вверх. Его плечи стали любимой зоной преступника. Каждое прикосновение ощущалось как что-то тяжёлое и неприятное; Сигма никогда не позволял себя трогать, никому. Но вновь и вновь ощущая то, как твои ягодицы крепко сжимают, тем самым прижимая ближе к себе — хотелось закрыть глаза и больше никогда не видеть этого преступника, который уже начал исследовать твой рот. Нет, это не было поцелуем, это было самое худшее, что могло вообще произойти. Это соитие просто доламывало парня, что тот в ответ просто обхватывал руками шею Николая, издавая томные, наполненные совершенно не удовольствием, а болью, стоны. Хватит… Хватит… А ведь это было только начало. Похититель просто игрался, исследовал тело, подмечал интересные детали, места, где визави более чувствительный. Ему это нравилось? Нравилось доставлять дискомфорт человеку, в которого ты влюблен? А любил ли он на самом деле? Что значит для него любовь? Сигма с каждым прикосновением всё сильнее и сильнее прижимался к преступнику, начиная уже ослаблено шептать какие-то неразборчивые слова, которые походили на какую-то молитву. Парень не видел лица Николая, да и не желал особо. Он не желал видеть этот звериный и бесчувственный взгляд, в котором не было ни капли сожаления о содеянных вещах. Насколько сильно Гоголь утратил свою гуманность? Кто, черт возьми, этот человек, который сделал из своего ребенка монстра? Внезапно Николай остановился. Да, просто взял и замер на месте, даже слегка ослабляя хватку на ногах Сигмы. Школьник, конечно же впав в недоумение, осторожно приподнимает голову. Взгляд Гоголя был направлен на окно, хотя сам Сигма там ничего не видел, но уже был искренне благодарен тому, что что-то по ту сторону стекла смогло отвлечь насильника. Но что? Николай неожиданно отпускает двуколора, из-за чего тот падает спиной на кровать, а сам Гоголь подлетает к окну. Что это с ним? Что произошло? Вопросов стало куда больше, когда Николай схватился за створку окна и повернув её вертикальной стороной, открыл насквозь окошко, сразу впуская в комнату самый морозный холод, какой только мог почувствовать за всю свою жизнь Сигма. Двуколор сразу же задрожал и начал искать глазами свои вещи, которые были разбросаны по всей комнате, наблюдая за тем, как Николай, чуть ли не всем телом, выглянул из-за окна, словно кого-то ища. Но кого он мог искать, если они находятся в радиусе двадцати метров от земли?! Что происходит?! Поспешно накинув на себя рубашку и штаны, а потом полным комплектом укутавшись в одеяло, Сигма продолжил смотреть на действия Гоголя, который продолжал кого-то выглядывать в окне. Может за ними следили? Но как Николай это понял? Ведь даже если бы и следили, то единственным вариантом было бы сидеть с подзорной трубой на крыше дома напротив. Но насколько надо быть чувствительным, чтобы почувствовать на себе этот взгляд? Что-то тут совершенно не улаживалось. Но Сигма предпочитал сидеть тихо, ведь снова чувствовать на своих ягодицах чужие руки категорически не хотелось. Гоголь резко с огромной силой захлопывает окно, при этом вызывая у двуколора испуг. Что стряслось? Если говорить про внешний вид Николая, то тот был одет достаточно легко. Расстёгнутая рубашка, штаны с ослабленной резинкой. Но внешний вид это ещё ладно, а вот то, что сейчас придётся увидеть на его лице — вот что вводило в состояние ужаса. Но вновь Сигма как будто прогадал, даже не попал в точку: на лице Николая стояла радость. Да, именно она. Улыбка, расслабленные брови. Где та злость и гнев, с какой он закрыл окно? Что произошло? Но находясь в огромном шоке, школьник даже не смог открыть рот, чтобы задать вопрос. Пару минут назад, до него откровенно домогались, теперь, произошла какая-то конфузная ситуация, про которую, с большой вероятностью, Николай прямо сейчас ничего не скажет. Не оно ли к лучшему? Но в жизни Сигмы стало происходить столько непонятной чепухи, что он даже не успевает реагировать, честное слово. Он не понимает, что должен испытывать в этой ситуации. Шок, поражение, удивление, радость? Что он должен чувствовать? Какие эмоции он должен прямо сейчас показывать? Но, по самой настоящей иронии, в этот момент парень ощущает, как к его щеке притронулась чужая рука. — Уже собираешься идти спать? — спокойно тут же задаёт вопрос Гоголь, услышав перед этим крик от неожиданности. — Мне надо отлучиться на улицу по кое-каким очень важным делам, птечник. Сигма сразу же понял, что Николаю, кажись, не померещилось что-то просто так, и его намерения выражают странную серьезность — Что такое?.. — смутно задаёт вопрос двуколор, стараясь глядеть куда угодно, хоть в стену, только не на Николая. — Кто-то уже нарвался на наш след. Школьник изумлённо раскрыл глаза, даже не веря услышанным словам. Нарвались на след?.. Не может быть… Как?.. Его смогут спасти из этого ада? — Кто-то?.. — переспросил на всякий случай Сигма. — Ага! Кто-то очень-очень ловкий! Ха-ха, сейчас разберемся во всем. После этих слов, Николай, отстранившись от двуколора, начал искать что-то в своих вещах. Это не заняло долгое время, ведь Сигма, просто вылетивший из реальности, даже не заметил того, как Гоголь покинул комнату. И вот он остался один. Сидя в мягком одеяле и шатаясь из стороны в сторону, двуколор смотрел на стену. Приятный бежевый цвет. Но было ли ему действительно дело до этой стены, когда в его мыслях уже начало созревать столько планов, которые, словно корабли при сильном шторме, тонули в небытие? Прямо сейчас, можно было попробовать вызвать охрану, открыть дверь и бежать за помощью, а если она была бы закрыта, начинать, что есть силы бить ее, ведь хоть чьё-то внимание должен привлечь шум из соседней комнаты ночью. Но всё эти идеи разом пали от осознания того, что Николай бежал вместе с пистолетом в кармане. И если он узнает о том, что его милый Сигма покинул комнату — начнётся конец света. Почему-то, двуколор был уверен в том, что этому сумасшедшему не составит труда просто разом застрелить всех людей этого отеля, если у него будет желание конечно. Но может Сигма слишком сильно демонизировал этого парня? Даже если и так, он всё ещё остаётся разыскиваемым преступником. Неожиданно послышался какой-то шум, напоминающий удар. Парень реагирует сразу: начинает крутить головой из стороны в сторону, внимательно осматривая комнату. Но вновь встретившись с окном, Сигма замирает на месте, словно обдумывая свои действия, и в в конечном итоге решает всё же подойти туда, чтобы глазами Николая, может быть, увидеть то, что смогло вести Гоголя в мимолётное состояние гнева. Мысли совершенно сильно запуталась, а дыхание просто напросто сбилось, замедляя темп передвижения. Может ему просто показалось, и не было какого-то там шума? Но почему он должен сидеть без дела? Может потому что всё бесполезно? Да? Оказавшись около нужного места, парень начинает медленно поворачивать створку окна, с каждой секундой ощущая то, как бешено отдается в груди каждый удар сердца. Окно оказывается открытом. В лицо бьёт холод, но Сигма старается удержать этот порыв тряски, начиная внимательно глядеть с высока на улицу. Но он совершенно ничего не увидел. А что он ещё ожидал? Что ему сейчас всё на золотом блюдечке преподнесут? Но откуда был слышен этот шум? Кто это может быть? И как он это делает? Парень решает рискнуть, достаточно сильно высовывая голову за пределы окна. Но за счёт этого, он тоже ничего не получает. Школьник заметно опечалился, почувствовал себя проигравшим. Тогда получается, что ему померещилось? Черт, чем больше он проводит времени с Николаем, тем быстрее он сходит с ума. Галлюцинации — плохой признак. Неужто придется вернуться на место и пытаться уснуть? Нет… Почему? Почему всё так вышло?.. Сколько раз он уже сам задавал себе этот вопрос? И сколько раз он не находил ответа? Но на последок решив окинуть отель, в котором они находятся, изучающим взглядом, Сигма неожиданно встречается просто с самым удивительным открытием за сегодняшний день: пожарная лестница. Да! Именно она. Находилась она всего в радиусе от двух метров, и это давало плод для размышлений. Мог ли кто-то, находясь на этой лестнице, наблюдать за ними? Но как он сумели их найти? Двуколор принимает изначальное положение, почему-то резко почувствовав какую-то печаль. А есть ли шанс у этого человека, или людей, против Николая? Он достаточно смышлёный, опытный и ловкий. Таких людей редко встретишь, но увидев их один раз — не забудешь никогда, ведь он может быть последним человеком, которого ты вообще видишь в этой жизни. Сигма собирается закрыть окно. Потянувшись рукой к створке окна, парень неожиданно замечает то, как прямо к нему в окно прилетает…листик? Чего? Что? Как? Что это такое? То что парень оказался в откровенном потрясение — это мягко сказано. Схватив бумажку в руки (это был какой-то лист формата А5, сложенный пополам), парень делает шаг назад. На лице продолжало стоять удивление, но одновременно с этим появилось неописуемое чувство в груди, сравнимое с какими-то успокоением. Раскрыв листок, Сигма начал быстро прочитывать содержимое бумажки. Глаза округлись до уровня блюдец из-под чайного сервиза, руки неожиданно задрожали, ноги подкосились, из-за чего парнишка чуть не упал на пол, хотя, он и так упал, делая шокированные шаги назад от окна. Сигма просто не мог сказать и слова, словно им на миг начал кто-то управлять; управлять его эмоциями, чувствами, ощущениями, желаниями — ведь именно в этот момент, именно те самые слезы, о коих молился Сигма сидя на мерзких коленях Николая, резко потекли из его глаз. Одна, вторая слезинка быстро прошлись по щекам, оставляя парня в парализованном состояние. Он не мог отвернуть взора от этого листика, на котором, достаточно небрежным, но имеющим свою красоту почерком было написано:«Я спасу тебя, Сигма»