***
— Сидит как-то бог в своем кабинете! Приходит к нему однажды секретарь, и говорит: «К вам атеисты пришли!» — утро для Сигмы ещё не начиналось так громко, как сегодня. — А он отвечает: «Скажи, что меня нет!» Ха-ха! — двуколор чуть ли не подскакивает со своего места, тут же встречаясь лбами с Николаем, который в наглую уселся на нем, пока сам школьник более менее спокойно спал. Удар был не особо сильным, поэтому двуколор лишь, недовольно шипя, ложится обратно на кровать. На мгновение Сигма сильно растерялся, забывая о том, что теперь они не находятся в прокля́том доме Николая. А ведь то место действительно ассоциируется у школьника с чем-то черным и холодным, чуждым и ужасным. А что-же теперь изменилось? Появился он — тот загадочный мужчина, о котором Сигма думал настолько сильно и усердно, что в конечном итоге не заметил, как уснул. Какие мотивы этого человека? Чего он на самом деле желает? Искренне и чисты ли его цели? Он действительно хочет помочь ему, Сигме? Было настолько много вопросов, но в то же время, если от Николая несло пугающей загадочностью, то от того человека двуколор не чувствовал опасности. Но это в какой-то степени ухудшало ситуацию, ведь пока что во всех действиях незнакомца Сигма видел какой-то скрытый смысл, и недоверие только начинало возрастать. — Земля вызывает Сигму! — Гоголь, заметивший, что двуколор в очередной раз ушел в собственные размышления, начал громко щёлкать пальцами около лица школьника. Двуколор от внезапности вздрогнул, а потом посмотрел на Гоголя. Тот всё также продолжал сидеть на нем. Иногда казалось, что этот сумасшедший уже считает Сигму своей собственностью, что ненароком одновременно пугало и раздражало. Но если выдавить из себя хоть капельку возмущения — могут сделать хуже. Вновь вспоминая сцену этой ночи, Сигма ощущал, как по телу пробегались мурашки. Мерзко… Очень мерзко… В конечном итоге, спасибо на этом, Николай всё-таки освобождает двуколора, мягко приземляя свою голову около того. Повисло молчание, в котором Сигма начал просто смотреть в потолок, не собираясь даже заводить диалог. Но, по самой иронии судьбы, школьник первый и подал голос: — Тот человек, который вчера наблюдал за нами, он… — Убежал! — улыбнувшись, ответил Николай, поворачивая голову на визави. Сигма пораженно распахнул глаза. Убежал? Николай дал ответ на свой вопрос? Как убежал? Точно убежал? Убежал от Гоголя? — А если он донесёт о нашем местоположение правоохранительным органам?! — Сигма попытался максимально удивлено задать вопрос, но по его лицу было видно, что он испытал самое настоящее облегчение. В этот момент словно камень с груди упал — если этот человек действительно хочет помочь ему, Сигме, то в скором времени его смогут спасти. Но почему Николай так спокоен и ничего не делает, чтобы попытаться сбежать?.. — Не донесёт. — в глазах Гоголя сверкнула злоба, а сам он хитро улыбнулся. Сигма почувствовал холод по всему телу. Что значит «не донесёт»? Тогда, как он собирается помочь? Стоп… А вдруг он является противником Николая, который тоже действует нелегально? Тогда зачем ему обычный школьник? Манипулировать Гоголем? — Почему ты так в этом уверен?.. — слабо спросил двуколор, глядя на то, как преступник, спрыгнув с кровати, начинает что-то искать в рюкзаках. Но в ответ последовало молчание. В конечном итоге, двуколор всё равно продолжил смотреть на Николая, уже начиная сверлить того взглядом, так и говоря: «Отвечай». Но Гоголь, будто издеваясь, продолжал играть в молчанку, устремив свой взгляд непосредственно на содержимое рюкзака. Сигма почувствовал тоску. Что из себя представляет тот незнакомец? Можно ли ему доверять? Точно ли он сможет вернуть Сигму домой? Дом… А ведь его теперь и нет. Куда же возвращаться? Опустив свой взгляд на руки, которые уже принялись трястись как на холоде, парень тяжело вздохнул. А ведь у Николая постепенно получается достигнуть своей цели: теперь, кроме этого сумасшедшего, у двуколора и никого не осталось. Теперь никому нет дела до кого-то глупого мальчика школьника, который даже не может постоять за себя. Неужели он настолько слаб? Пройдясь рукой по наполняющимся влагой глазам, парень осторожно садится на кровать, начиная вновь наблюдать за Николаем. Внимательно устремив свой взгляд на преступнике, Сигма внезапно ощущает то, будто он на миг оторвался от реальности. Дыхание стало ощущается сильнее, а в ушах неприятно загудело. Черты лица Гоголя стали крайне знакомыми, но в тот же момент показалось, что это совершенно другой Николай, более детский, более мягкий. Но это ощущение быстро пропало, оставляя за собой сплошное смятение. Это было только что…дежавю? Парень покрутил головой из стороны в сторону, привлекая внимание визави. Этот момент был как будто кусочком воспоминаний, всплывшим спустя многие года. Словно это всё уже происходило ранее, но немного в других локациях и обстановке. — Ого, ого! На тебе будто нет лица, Сигма. — начиная махать рукой перед лицом школьника, весело сказал Николай. — Нет… Я в порядке… — тут же промолвил тот, отворачивая голову в сторону. Что за бред стал происходить в последнее время? Это может быть связано с амнезией? И тот сон… — Я…пойду умою лицо… — сказал вяло парень, вставая с кровати и направляясь в сторону ванной комнаты. Гоголь посмотрел тому вслед, подмечая, насколько меланхоличным и апатичным стал Сигма. В его глазах словно погас тот огонек надежды и спасения. Теперь он не сопротивляется, принимая свою судьбу. Николай задумчиво поднял голову вверх, задавая себе вопрос, который, черт возьми, должен был задать ещё в самом начале своего пути: а правда ли, что Сигма сможет его полюбить? Зайдя в помещение, двуколор сразу подходит к зеркалу, смотря на свое отражение: уставший вид — под глазами синяки, кожа стала очень бледной, глаза чуть ли не слипались, губы обкусаны, что сразу крайне сильно бросалось в глаза; одним словом говоря — неприятное зрелище. Хотел ли Сигма всё изменить? Определенно. Но он совершенно не знал, что ему надо делать в такой ситуации. Он полностью запутался в сетях паука, который с каждым днём подбирался к жертве всё ближе и ближе. А что будет, когда он наконец-то достигнет своей цели? Теплая вода приятно отдалась на руках, слегка помогая прекратить ощущать холод. Сигма молча стал наблюдать за небольшой струйкой воды. Сразу в воспоминания бросились те достаточно забавные моменты, когда мама будит тебя в школу, а ты, спросонья, когда тебя самым настоящим насильным образом вытащили из мягкой кроватки, стоишь, и наблюдаешь, как горячая вода обжигает твои пальцы, заставляя испытывать это лёгкое тепло в груди; а где-то сзади ругается отец, говоря, что ты опаздываешь, и, если не поторопишься, пойдешь в школу пешком. Сигма улыбнулся, отдаваясь этому пленящему чувству настольгии, но сразу же на лице появляется печаль. Теперь ничего из этих воспоминаний не осталось. Ни семьи, ни дома. Хоть парень и не знал о том, в каком состоянии находится его мама, он почему-то уже не верил в лучший исход событий. Проведя базовые водные процедуры, двуколор снова посмотрел на свое отражение в зеркале. Почему-то он сразу вспомнил о том, как пару часов назад смывал ту самую записку в раковине. Ах, да-да, насколько бы смешно и глупо это не звучало, Сигма всеми силами желал, чтобы о существовании этой записки никто не узнал. Можно было разорвать листок на мелкие кусочки, но вдруг кто-то очень упёртый нашел бы все эти части? А оставлять себе или где-то прятать — опасно. Бумажка выполнила свою роль — предупредила, а что с ней будет дальше — уже не важно. Пройдясь махровым полотенцем по лицу, Сигма покидает ванную комнату.***
Сразу же выйдя из помещения, Сигма встречается с Николаем, стоящем в свободной стойке, как будто собирался делать какие-то упражнения, на подобии уроков физкультуры: ноги на ширине плеч, руки на поясе. Похититель был одет в свою уличную одежду, а солнцезащитные очки теперь, кажись, стали главным аксессуаром Николая. — Куда ты? — конечно же задал вопрос школьник, обращая внимание на то, что на его кровати тоже появились уличные вещи. — Не ты, а мы! — щёлкнув пальцами и величественно подняв подбородок вверх, ответил Гоголь. — Хорошо… — сделав глубокий вдох, сказал Сигма, садясь обратно на свою кровать и глядя на одежду, которую ему положил похититель. — Куда мы собираемся? — На небольшое свидание! Познакомимся заодно с частью этого городка, а напоследок заглянем в одно очень интересное местечко. То что Сигма сейчас выпал на мгновение из реальности — мягко сказано. Какое, к черту, свидание?! А ничего, что они оба находятся в розыске? Или солнцезащитные очки и кепка с капюшоном действительно могут помочь слиться с толпой? Что только творится в голове этого парня? И само свидание… Что они там делать будут? Удовлетворённо улыбнувшись, Николай начинает делать шаги в сторону Сигмы. Тот в ответ лишь вздрогнул, лицо приняло испуганное выражение — прям как зашуганный котёнок. Оказавшись напротив двуколора, который в свою очередь нервно сжал ткань одеяла в руке, Гоголь самодовольно хихикнул, а после внезапно прижимает к себе визави, в результате чего Сигма уткнулся лицом в чужую грудь. — Да-да! То самое свидание, где мы сможем узнать друг друга с новой стороны! — начиная хлопать школьника на спине, радостно проговорил Николай, сильнее прижимая к себе любимого. Двуколор же, никакой радости не ощутил. Его, словно, ещё сильнее передёрнуло, заставляя тревожно натянуть улыбку на лицо. Будто он этого Николая не смог изучить примерно. Чего он действительно добивается, прикрываясь каким-то неожиданным свиданием? А самое главное: куда это Гоголь потом собрался? — Что за угрюмость на твоём лице? — отстранившись, поинтересовался Николай, который, как будто, даже не знал ответа на этот вопрос. — В какое место мы потом собираемся отправится? — Секрет! Всему свое время, любопытный! — мило улыбнувшись и одновременно тыкнув пальцем в нос двуколора, ответил Николай, после этого отойдя от визави и начиная странно расхаживать во всей комнате. Сигма промолчал, хотя было огромное желание что-то возразить в ответ. Но что он может то сказать? Да ничего собственно. Придется вести себя как послушная собачка, не имеющая право на свое личное мнение. Гоголь совершенно не понимает того, что делает? Он не понимает того, что с каждым днём Сигма всё сильнее и сильнее теряет к нему интерес и доверие? Он и в самом деле не понимает значения слова «любовь»?...***
На улице стояла весьма хорошая погода. Йокогама царила жизнью — это сразу подметил Сигма. Много семей, компаний, просто одиноко гуляющих людей — их всех можно было встретить всюду, практически на каждом шагу. Все куда-то шли, смеялись, чувствовали себя хорошо, а двуколор даже боялся поднять голову, опасаясь встретиться с кем-то долгим взглядом. Николай же чувствовал себя очень вольно, без проблем рассказывая свои уже базовые истории из института. И такое чувство, что ему было всё равно, что люди на них в непонятке оглядываются, а иногда даже пристально осматривают, будто что-то подозревают. И как бы это не звучало смешно, мимо них действительно проходит самый настоящий серийный убийца. Только они об этом, скорее всего, даже не узнают… Китайский квартал всегда славился своей популярностью и красотой, а также большим количеством туристов. Сигма часто был наслышен о разнообразных кафе и ресторанах этого места, но никогда не думал, что лично окажется в подобном заведение. Большой поток местных жителей, а также туристов, которых без проблем можно было определить по постоянным удивлённым лицам и фотоаппарату, который никак не норовился пропасть из их рук, проходили мимо Сигмы и Николая, иногда даже не обращая никакого внимания на них. Да и не должны они были вовсе этого делать. Школьник настолько хотел быть спасенным и замеченным, что начинал винить всех во круге, совершенно забывая о пистолете в кармане преступника. Благо, он попытался взять себя в руки, стараясь хоть чуточку расслабиться, хотя с Николаем это очень трудно. Он слишком громкий и пугающий. Остановившись и зайдя в какой-то небольшой ресторан, где парни благополучно и сытно перекусили, Китайский квартал остался позади, оставляя приятное ощущение в груди. Но Сигма всё ещё продолжал сильно нервничать. Следующим на очереди стало очень неожиданное место — зоопарк. Конкретно в какой зоопарк они отправились — Сигма не понял, но как только увидел на горизонте животных, всё сразу стало ясно. Ясно лишь не было то, на что им там собственно смотреть, когда многие животные уже должны были лечь в спячку. Но под просящими возгласами Гоголя, на подобии: «Идём, идём, я просто обязан показать тебя!» — парни продвигались вперёд. — В каком смысле «показать тебя»? — спрашивал двуколор, чувствуя, как его руку крепко сжимают пальцы Николая. — Сейчас увидишь! Пройдя достаточно огромное расстояние, они в конечном итоге остановились около решетки одного животного. Внимательно присмотревшись, Сигма понял, что по ту сторону клетки находится коала. Парень впервые вживую видел данное животное, ведь в самой Японии их просто так не увидишь. — Вот, это — ты! — хихикнув, сказал Гоголь, указывая пальцем на милую сумчатую зверюшку, походившую на маленького глупого медвежонка. — И почему же я? — это вопрос Сигма даже задал без издёвки, исключительно из личного интереса. — Такой же смешной, глупый, рассеянный и медлительный. — когда после этих слов школьник недовольно сомкнул брови на переносице, Гоголь просто не смог сдержать своего задорного и звонкого смеха, даже хватаясь рукой за живот. Сигма же, начиная осматривать местность этого зоопарка, внезапно встречается с интересной клеткой. Убедившись, что это то, что он искал, двуколор, на свое удивление, улыбнувшись, указывает кивком головы на одну очень интересную птицу, при этом говоря: — Тогда — это ты. Николай, с лёгкой иронией в взгляде, начинает смотреть на указанную решетку, сразу же встречаясь с…попугаем? Да, это был попугай ара: необыкновенно красивый красный цвет тела, крылья же переливались синими и зелёными цветами, расслабляя глаз; попугай был большой, очень выделялся его крупный клюв, который выглядел крайне мощно и опасно. Но сама птица выглядела потрёпанной и уставшей. Гоголь молча подошёл к клетке. — В таких условиях птица долго не протянет… — задумчиво сказал похититель, проводя рукой по железной решетке. — Люди заперли птицу в клетке лишь для того, чтобы получить деньги. Все мы эгоистичны… — пойдя к Николаю, добавил двуколор. В ответ последовало молчание, и, окинув взглядом Гоголя, Сигма также задал дополняющий вопрос: — Ты хотел бы её выпустить? На данный вопрос Николай усмехнулся. — Безусловно. Она бы полетела ввысь, обретая свободу полета. Но в ответ Сигма помотал головой. — Может быть и обрела, но она неопытна в реальном мире. В этом месте её кормили, поили, а оказавшись на свободе, в этом хищном мире, она бы не смогла долго прожить, ведь не знала бы, как находить еду и выживать. Да и сейчас ноябрь месяц на дворе, она бы просто умерла, не успев полностью насладиться своим полетом. Умерла в небытие и одиночестве… — школьник прикрыл глаза, слыша, как Гоголь опять усмехнулся. Но после он ничего не сказал. Будто эти слова были адресованы вовсе не птице по ту сторону клетки… Побродив достаточно долгое время по неизвестным районам Йокогамы, Николай, в конечном итоге, заводит Сигму в ещё один парк. Но этот раз, этот парк значительно сильно отличался от парка Ямасита: во-первых — сразу ощущалась более спокойная и умиротворённая атмосфера, людей было не так уж много, поэтому чувствовалась нетипичная идиллия; во-вторых — большое количество деревьев и опавших жёлтых, красных, оранжевых листьев, и Сигма, лишь представив это место в весеннюю пору года, удивлено распахивал глаза, осматривая каждое деревце и кустик; и в-третьих — небольшое озерцо, на которое школьник сразу же обратил внимание. Вообще, в парках воздух всегда казался более чистым, дышать становилось легче, приятнее. Может быть — это самовнушение, но в любом случае эти места умели создавать и удерживать особую безмятежность духа. Внезапно, Сигма ощущает, как его ладонь обхватили чужие пальцы, заключая в своеобразный замок. Двуколор, конечно же, отпрянул назад, с лёгким удивлением глядя на довольное личико преступника. — Это парк Мицуике! — крепче сжимая пальцы двуколора, сказал Николай. — Весной здесь цветет большое количество сакуры, поэтому это место можно считать чем-то романтичным. — игриво подмигнув, похититель потянул школьника вперёд. — Но сейчас тут нет сакуры… — скептически подняв брови вверх, сказал Сигма, ощущая, как в глубине души у него начинает разрастаться паника. — Ой, тьфу на тебя! Ты совершенно не романтичен, птенчик! Школьник лишь нахмурился, понимая, что его комментарии в данной ситуации не имеют значения. Николай словно сейчас находился в своем идеализированном вымышленном мире, а Сигма являлся чем-то вроде путеводителем в реальность, чтобы преступник окончательно не поехал головой. Пройдя вдоль дороги, усыпанной листьями, издающие в какой-то степени расслабляющий потрескивающий звук (хотя в связи с ноябрьским месяцем этот звук больше походил на нечто хлюпающее и мокрое, из-за слякоти и сплошных луж), потом взобравшись на какие-то маленькие холмики, парни вновь вернулись к озеру. Осторожно положив свой подбородок на холодные перила, Сигма уставше начал разглядывать дно водоема. Оно практически было схоже с тропинками парка, где всюду были разбросаны листья, из-за чего вода казалась окрашена в красный цвет. Гоголь тоже глянул на низ озера, но, в отличие от Сигмы, не увидав там ничего интересного, стал рассматривать деревья сакуры, с усмешкой представляя то, как бы оно всё выглядело в конце марта. — Николай… — не отрывая взгляда от воды, спросил Сигма. — Да-да? — Как мы собираемся искать твоего отца? Сама резкость вопроса не только поставила в тупик Гоголя (по которому с первого взгляда и не скажешь, что он удивился), но даже самого школьника, ведь сама мысль вырвалась из уст по чистой случайности и любопытства. Хотя сам вопрос действительно интересный, да и он является как бы главной целью их местонахождения в Йокогаме. — Ответ «Секрет» — не принимается. — добавил двуколор, поднимая взгляд на Николая. — Ха-ха, так уж и быть! — брови Сигмы тут же расслабились, и это было так забавно, забавно уметь лишь одними словами менять эмоции человека, — А если я скажу, что уже нарвался на его след? — и тут же эти же брови пораженно поднялись вверх. — Нарвался?.. — школьник всеми фибрами души не желал узнавать то, что их ночной гость как причастен к этому. А он определено причастен, хоть его роль в этом повествование ещё не ясна. Не ясна для Сигмы. — Конечно. Неужто птечник думал, что мы отправимся в это путешествие, даже не имея козырей в рукаве? Мы могли хоть отправится на другой конец Японии, но в любом случае на что-нибудь наткнулись. Денежки всё равно есть, не умерли бы с голоду! — весело разведя руками, сказал спокойно Николай, на миг закрывая глаза. Сигма промолчал, поражаясь тому, насколько на самом деле продумано действует Гоголь. А ведь его действия кажутся совершенно не связными, спонтанными, в каком-то роде глупыми. Неизвестно ведь, чем он занимается каждую ночь, когда школьник нервно просматривает свои сны. Но Сигма решил ухватиться ещё за одну вещь, которая сразу же вызывала у него вопросы. — Откуда у тебя столько денег? — этот вопрос прозвучал куда более точнее и серьезнее, даже не глядя на страх, постепенно окутывающий его сознание. — Что-что? — эта мягкая невиновность совершенно не походила преступнику, сразу чувствовалось это лицемерие и фальшивость. — Заработать настолько много денег в том маленьком магазине просто невозможно… — А с чего ты взял, что у меня изначально не было такой суммы? — не долго похититель скрывался за этой лживой маской, совершенно скоро на его лицо появилась ядовитая ухмылка. Сигма на секунду замолчал, начиная в быстром темпе анализировать сказанные слова. В это же мгновение на его лицо застыло самое настоящее удивление и шок, заставляющие попытаться вырвать свою руку из рук преступника. Как же можно забыть о этом… — Мой милый Сигма, иногда так приятно, что до тебя очень даже быстро доходит вся информация! — Николай потянулся рукой к волосам двуколора, но тот умудрился ловко вывернуться, окидывая злобным взглядом визави. Сигма слишком сильно поддался этой уютной атмосфере. Он действительно расслабился на время в компании этого урода, совершенно забывая о всём. Николай, в первую очередь, убийца. И будет даже не удивительно, если окажется, что он ещё и вор. Слабо будет верится в то, что он не забрал все деньги той убитой одинокой старушки. Это будет просто невообразимо. А его предатель-друг — у него тоже должны были быть какие-то деньги. Если сложить все сворованные, заработанные, и, по логике, деньги, которые у него были ещё при посещении института, — нехилая сумма выходит. А это злило. Злило, что существует такие мрази, глупые, бездарные люди. — Ты совершенно не понимаешь того, что делаешь или тебе нравится прикидываться глупцом?! — вся скопившаяся злоба моментом начала вываливаться из рта, оставляя при этом отвратительный привкус. — Для достижения цели — умей жертвовать. — Верно! Но не жертвовать жизнями других людей. Ты должен уметь жертвовать своими силами, желаниями, предпочтениями, но не как ни людьми. Как можно не понимать такого банального?! Сигма недовольно посмотрел в этот наполненный темнотой зелёный глаз, и увидел в нем…недопонимание? Такое детское, искреннее недопонимание. Как будто эти слова Гоголь просто не мог переварить в голове, словно эта идеология запрещала ему это понимать. Школьник чувствует себя никем. Он опустошен, остался один, без семьи, без дома. И всё это из-за этого Николая. Он виноват во всем, начиная от своего молчания, заканчивая этими убийствами. Почему он такой?.. — Ты уничтожил весь мой дом! Мама находится в неизвестно каком состоянии! Разве после этого я буду относится к тебе лучше?! — силой вырывая свою руку, двуколор хватает визави за воротник, максимально близко приближая к себе. Сигма ощущает, как глаза начали неприятно жжеч. — А как ещё можно заполучить любовь людей? — Что? — Любовь можно получить только такими действиями. Лишь когда человек останется без ничего, он посмотрит на тебя. — Кто тебе такое сказал?! — почему-то Сигма был уверен, что к этому выводу Николай сам по себе не пришел. Теперь зелёный глаз задумчиво смотрит на него, размышляя о своем ответе. — Он. Школьник почувствовал, как тело обдала новая порция холода. Этот человек… Неожиданно Сигма чувствует, что-то кто-то смотрит ему в спину. Развернувшись, двуколор встречается с кучкой проходящий мимо людей. Они явно были поражены такой сценой, поэтому Сигма поспешно отпустил Николая, неловко почесав затылок. Когда незнакомцы прошли мимо двоих странных парней, двуколор вновь посмотрел на Гоголя. Тут же он почувствовал, как замерло его сердце. Николай снял карту, молча глядя на визави. В его взгляде читалось нечто другое, немного иная эмоция, нежели то, что видел Сигма, когда они находились в том доме. Преступник всё также улыбался, и на этот раз, улыбка походила на отчаяние, будто он просил, нет, умолял о помощи. Поправив свой воротник, при этом выпрямляя спину, чтобы визуально увеличить свой рост, показав, что он всё ещё является более сильным и величественным, Николай вдруг сказал: — Никто никогда не примет твою настоящую оболочку. Ты весел, задорен, позитивен, активен, но никак не грустный, разочарованный и уставший. Такова жизнь. Все общаются с тобой лишь тогда, когда ты заставляешь их испытывать определенные эмоции, но полностью, во всеми минусами и плюсами, тебя не полюбят. — но потом повисла тишина, где Сигма просто застыл на месте, будто парализованный, без возможности что-то сказать и сделать. — Но ваше внимание всегда будет стоить того! — быстрым движением карта оказывается на правом глазу, а двуколор даже не знает, что ответить. — Да и когда тебя поймут, ты тут же окажешься в этих мерзких цепях, которые будут тянуть тебя всё ниже и ниже. А что является низом? Тьма и неизвестность. Поэтому лучше оставаться неизвестным шутом — хотя ты ничего и не получишь, но ты и ничего не потеряешь. Поэтому я хочу избавиться от него. Навсегда. Школьник опустил свой взгляд. Теперь можно понять, что Николай так думает, не потому, что так хочет думать, а потому, что он не знает, как думать по-другому. Ведь его с самого детства учили тому, что испытывать эмоции плохо, что надо быть сдержанным и никому не открываться, чтобы потом не разочароваться. Но каким надо быть человеком, чтобы настолько сильно самовнушить ребенку, что он никчёмен, что он, уже в взрослом возрасте, продолжал так считать?! Это же сплошное издевательство. Сигма ощутил, как задрожали его руки, как тревога начала охватывать всё тело. Они оба чувствуют себя опустошено и брошено. Сначала, бросили и растоптали Николая, потом, Николай сделал тоже самое с Сигмой. И получается, что виновником во всем является вовсе не Гоголь? — Ой-ой! А мы то ещё должны успеть посетить одно местечко! — глянув на свой телефон, сказал своим писклявым голосочком Николай, тут же наигранно улыбаясь, и хватая двуколора за руку. Нет! Черт! Почему он опять убегает от темы? Почему они бегают, как два идиота, которые не могут просто спокойно поговорить? — Николай! — выкрикнул Сигма, когда преступник, чуть ли не бегом, начал двигаться в сторону выхода из парка. — На этом наше свидание подошло к концу! — посмеявшись, сказал Гоголь, резко остановившись. — Может быть, Сигма начинает потихоньку в меня влюбляться? — это прозвучало с такой издёвкой, что школьник только нахмурился. Единственное, во что он влюбился, так это в тихое и спокойное времяпровождение с Николаем. Он и впрямь был очень энергичный.***
Сигма начал подозревать что-то неладное уже в тот момент, когда Николай зачем-то проверил время на часах. Это походило на то, что должна произойти какая-то встреча. Но встреча с кем? Это связано с тем, что он смог выйти на след своего отца? Но ситуацию начало усугублять то, что они, сев на поезд, находятся в пути более часа. Глядя в окно, городские многоэтажки плавно сменились небольшими, примерно пятиэтажными, зданиями, которые вызвали странное волнение, порождённое страхом безызвестности. Зачем они направляются в спальные районы Йокогамы? Гоголь всячески избегал вопросов о том, куда же они направляются, умело отшучиваясь. Если оценивать ситуацию в общем, то преступник заметно оживился, стал до подозрительности весёлым. Он даже позволил себе, без капли стыда, начать петь какую-то песню, чей текст оставлял желать лучшего. Но даже когда на него стали недовольно смотреть пассажиры этого купе, Николай и глазом не дёрнул, в добавок показалось, что он стал петь в разы громче. Он явно получал от этого удовольствие, получал удовольствие от осуждения и чужих взглядов, словно от этого и добивался — эмоций окружающих людей. И если Сигма, от сложившейся обстановки, сгорал от стыда, то Николай определено сиял от радости. Но школьник крайне быстро переключился на свои размышления, начиная анализировать произошедшее. Гоголь действительно убегал, убегал от всего. Он ловко перескакивал от серьезности к забаве, не давая полностью оценить ситуацию, будто он не желал того, чтобы Сигма каким-то образом начал обдумывать услышанные слова. Но он обдумывал, стараясь придти к каким-то выводам. Апатичное состояние никуда не делось. Даже если окажется, что этот шут и в самом деле просто отвратительный опыт своего отца, который пытался сделать из своего приемного ребенка послушную игрушку — злоба и ненависть к похитителю никогда не пропадёт. Сигма осознавал, что полностью погрязать в своей трагедии очень плохо, но он не мог по-другому. У него отняли единственное место, единственных людей, то, что заставляло его чувствовать себя защищённым и нужным. Сигма не находил себе места, он не знал, как действовать дальше. Он был предсказуем в глазах Николая, и это так сильно пугало. Вспоминая свои фотографии на столе преступника, двуколор ощущал, как хочет просто свернуться калачиком и тихо заплакать. Можно ли ещё что-то изменить? Почувствовав, как Гоголь импульсивно трясет его за плечо, Сигма уставше поднимает взгляд на Николая. Они уже приехали. Но куда? Покинув поезд, школьник сразу осознает то, что они оказались в малонаселенном районе Йокогамы. Домов было особо не много, да и сами дома являлись частными, так как были двухэтажными и ограждены забором. Где же тут может произойти встреча? Ответа Сигма сразу не получил, поэтому пришлось начать идти следом на Николаем, который в достаточно быстром темпе (хотя, он у него всегда быстрый, в независимости от ситуации) начал двигаться в неизвестном направлении. Откуда только он так хорошо знает местность? Если уж слова о том, что Николай оказался в этом городе впервые, являются не детскими байками, то становится удивительно от того, насколько хорошо он смог изучить территории незнакомого города. Вывод о том, что преступник куда расчётливее, чем кажется, начинает действительно оправдываться. Память у Николая определено была хорошая. Сигма решил не интересоваться тем, куда они настолько сильно спешат — в любом случае сейчас он всё увидит собственными глазами. Но, как обычно, увиденное вело его в откровенный ступор, и двуколор ожидал всё что угодно, но не увидеть перед собой несколько недостроенных заброшенных зданий. Что задумал этот Николай? Кого они здесь должны встретить? Неожиданно школьник ощущает, как его кисть обхватили пальцы Николая. И этот жест был сделан не для того, чтобы повести с собой Сигму, нет, как раз таки наоборот: Гоголь улыбнулся, прислоняя к губам указательный палец, указывающий на то, что надо молчать; а сам же похититель застыл на месте, как будто прислушиваясь к чему-то. Выстрел. Сигма даже не успевает и среагировать, когда ощущает, как резко и внезапно Николай начинает тянуть его на себя, и в результате чего они оба просто летят на землю, при этом Гоголь принял на себя весь урон, ударяясь головой о твердую почву. — Что происх…? — школьник просто не успевает закончить мысль, когда слышит ещё один выстрел. На этот раз, похититель, быстро обхватив голову Сигмы, делает поворот в сторону, и теперь двуколор находится на земле, пока Николай уже достает из кармана пистолет, начиная целится куда-то в окна одного из заброшенных зданий. — Это западня?! — шокировано проговорил Сигма, когда Гоголь встаёт на ноги. — Конечно! — а этот придурок почему-то ещё и радуется! — Так почему мы здесь?! — Чтобы избавиться от одной мелкой преграды. — после этих слов, преступник опять хватает Сигму за руку, начиная вести вглубь одного из зданий. Послышались ещё одни выстрелы. Сигма не знал, что сейчас творится в голове Николая и что он сейчас испытает, но свои эмоции парень определенно мог описать — страх за свою жизнь. Почему на них нападают?! Кто этот человек? Знал ли Николай о засаде? Да знал конечно! Так почему они пришли сюда? Прислонившись спиной к холодной стене, школьник ощутил то, насколько сильно он запаниковал. Мозг велел продолжать бежать и где-то спрятаться, а тело совершенно не слушалось своего хозяина, замерев в одной позе. Вообще, всего зданий было три. Первое, в которое вбежали Николай и Сигма, — было недостроенной пятиэтажкой, хотя её крыша была открыта, что указывало на то, что здание должно было быть куда выше. Второе, с которого, скорее всего, и выстрелял незнакомец, — было уже то ли восьмиэтажным, то ли девятиэтажным — Сигма не успел посчитать; и третье — небольшое двухэтажное помещение. Тяжело дыша, школьник посмотрел на Гоголя. Обычно, Николай, не глядя на любую ситуацию, был стойким и спокойным, но в этот случае, хоть он и продолжал улыбаться, как сумасшедший, было видно, как слегка подрагиваются его ноги. Ему явно было тяжело стоять… Но почему? Но Сигма сразу же всё понял: рана на животе. Скорее всего, из-за резкого бега рана открылась, и сейчас преступник испытывает куда больше эмоций, чем кажется по его невинному лицу. Двуколор, выпрямив спину и сделав глубокий вдох, делает шаг в сторону Гоголя. Он не знает, каков план этого сумасшедшего, но он определенно знает то, что надо куда быстрее уходить с этого места. Сигма не желает узнавать то, что за человек сейчас на их души покушается, ведь он пытался убить сразу двоих, а не только одного Николая, этому свидетельствует самый первый выстрел, определено направленный на него, Сигму. — Ты знаешь этого человека? — спросил школьник, наблюдая за тем, как Николай осторожно выглядывает из пустого окна. Но преступник лишь сатирически посмеялся, отвечая: — Их несколько. Школьник окинул Николая озадаченным взглядом, в котором читалось искреннее изумление. — Несколько?.. Гоголь развернулся лицом к Сигме, уже собираясь что-то сказать в ответ, как внезапно, оба парня поворачивают голову на странный металлический звук. В радиусе одного метра от ног Сигмы оказывается маленький железный шарик. Секунда. Вторая. Николай сразу же рванул со своего места, тут же собираясь хватить визави за руку, как вдруг всё помещение окутывает белый дым. Преступнику, из-за внезапного попадения дыма в нос, сразу же приходится остановиться, начиная нервно кашлять. Заслонив нос и рот тканью от своей лёгкой куртки, Николай начинает приближаться к изначальной цели, осознавая, что не слышит совершенно никаких признаков жизни у Сигмы: ни кашля, ни вздохов, ни охов, ничего. Чуть ли не влетев в стену, где должен был находиться Сигма, Гоголь понимает, что его там нет. Сразу же внутри всё сузилось, сердце будто перестало биться, а мозг соображать. Где он?! Дешёвый дым уже в скором времени начал исчезать, оставляя во рту отвратительный привкус. Но глаза Николая неотрывно смотрели лишь в одну точку. В пустую точку. Медленно осмотрев всё помещение, и не увидев здесь ровным счётом ничего, лицо Гоголя сразу принимает злой вид, а улыбка становится устрашающей, яростной, наполненной негативом и гневом. Сигму украли прямо перед его носом.