I wish I knew
you wanted me
* * *
Немного повертев телефон в руках, Вилка всё-таки решилась открыть сообщение Андрющенко, поборов определённый страх и нервозность. Девушка ожидала увидеть очередной односложный ответ, который бы вывел диалог в никуда и загнал в тупик, но на своё же удивление она ошиблась. Елизавета Андрющенко 08:21 Ну впринципе, всё хорошо. Твои как? Елизавета Андрющенко 08:23 Кстати, у тебя крутые татуировки. Мне правда очень понравились: 3 По спине Малышенко пробежал холодок и, скорее всего, радость. Ей было приятно от того, что кто-то по типу Лизы похвалил её работу. Да, это просто сообщение, где девочка хвалит татушки новой знакомой и да, оно было написано в какой-то степени убого. Этот смайлик, который по мнению Виолетты остался в году так шестнадцатом и сама формулировка выглядит странно. Слишком правильно. Точки, запятые и всё в такой манере, будто какая-то бабушка добралась до интернета впервые в жизни. Конечно, она подметила ещё при первом просмотре страницы Индиго, что она явно ощущает себя не на свой возраст. Хотя, Ви и не знала сколько ей лет. Двадцать? Двадцать девять? Любой вариант мог оказаться верным и в какой-то степени это пугало. Чувство страха перемешанное с радостью и, возможно, влюблённостью, дышало в затылок, вызывая лёгкую тоску. Единственное, что и кто сейчас могут вывести Малышенко из странного запуганно-подавленного состояния — это Рони. Только она сейчас могла подойти и обнять её, тем самым отогнать маленького монстра, который дышал в спину; заставить спрятаться его в дальний тёмный угол сознания хотя бы на время. — Ну, что там? — интерес блондинки никуда не делся. Глаза горели, а губы расплывались в лёгкой улыбке, буквально показывая, что она заметила странную бурную реакцию Вилки. Брюнетка перевела взгляд с телефона на подругу и обратно, что выглядело весьма странно. В глазах читалось некое напряжение, которое было вызвано буквально ничем. — Всё нормально. Татухи похвалила. Это приятно, думаю, - попытка выглядеть как обычно весёлой и воодушевлённой с треском провалилась. — У тебя ебучка такая кислая, что тошно становится, — Скорчив некую, отчасти наигранную, гримасу лёгкого отвращения, что было весьма не свойственно Веронике, она продолжала сверлить взглядом девушку, сидящую рядом. — Да, блять, меня напрягает всё это. Такое чувство блядское, будто боюсь её. Не ебу, что делать, — в ответ на задумчивые высказывания Виолетты, блондинка начала хихикать и прятать лицо в руках, в попытках скрыть это, дабы не смущать девушку, сидящую напротив. Естественно она понимала, что это за непонятное чувство, которое Виолетта обозвала «непонятным страхом». Влюблённость. Первая, возможно не взаимная, а возможно и последняя. — Блять, хули ты угараешь? Не смешно это. Вот что мне сейчас делать? Нахуя я вообще доебалась до неё. — Успокойся. Поблагодари и похвастайся, что сама себе эти татушки бьёшь. Это же правда очень классно. Может и она захочет что-нибудь. Представь, если её первую татуху ты набьёшь, — Вербицкая ни разу не видела эту Лизу. Ни на фото, ни в жизни. Даже после того, как Ви нашла страницу своей «возлюбленной», похвастать красотой девушки она не спешила. — Это не первая её татуха, ебанулась? — Разве? Ты не упоминала ни разу, — сильное удивление на долю секунды перебило притворное спокойствие Вероники. Обычно, даже скорее всегда, Малышенко, которую она знала, в первую очередь обращала внимание на рисунки и партаки на телах девушек. Она горела этим делом и увлечённо могла говорить про них бесконечно, пока её не затыкали. Всю жизнь Вербицкая была уверена, что стоит появиться человеку с татуировками в жизни Ви — она сразу же доложит подруге где, что и как нарисованной на теле другого человека. Что-то было не так, Виолетта уже начала меняться и то, с какой скоростью пошёл этот процесс постепенно пугало всё больше. — Да! Я не знаю сколько их, потому что постоянно вижу её в форме, но на шее у неё точно есть такая красивая и большая надпись. Что-то мудрёное. «Индиго», вроде, — Виолетта вернулась в своё любимое амплуа и начала возбуждённо махать руками по сторонам, вырисовывая что-то в воздухе. Она могла очень долго, очень много и очень эмоционально рассказывать о татуировках. — Не ебу к чему оно, ибо это просто цвет. Нахуя бить что-то настолько бессмысленное, тем более на шее. Можно было бы и выбрать что-то интереснее, — в какой-то степени разочарованно, брюнетка вздохнула и опустила глаза, успокоившись. Она обратно вернулась в состояние того маленькой котёнка, которого будто что-то очень сильно пугало. — Боже, Вилли, как можно так тупить? Индиго можно считать диагнозом, но скорее псевдонаучным, — уставив взгляд в одну точку, она сделала максимально вдумчивое выражение лица, которое показывало насколько активный мыслительный процесс начал проходить в её голове. — Обычно так называют детей, которые типо гении. Знаешь, такие проницательные, умненькие, но тихие и частенько энергичные. Сечёшь, о чём я? — И Виолетта действительно «секла». Она понимала, что имела в виду её подруга. Даже со стороны Андрющенко не выглядела глупой, если немного подольше и внимательнее наблюдать за ней, то её любовь к тишине очень бросалась в глаза. Спортивное телосложение можно было бы отнести к энергичности, ибо чтобы избавляться от «лишней энергии» это был идеальный и самый гуманный вариант. Теперь уже Виолетта сидела, смотря в одну точку и прокручивая несколько мыслей одновременно. Из-за этого потока информации, который протекал в один момент, она даже не сразу обратила внимание на «Вилли» — это выражение или же форма имени, которую девушка терпеть не могла. С самого детства они с Вербицкой использовали что-то подобное, для высмеивания глупости мыслей или поступков друг друга. Этакое оскорбление, которое имело весомый смысл только когда эти двое находились рядом. «Вилли» мысленно повторила Малышенко, будто пытаясь понять, а не послышалось ли ей. — Блять, иди на хуй, Никаш, — на нелюбимое прозвище, она решила ответить тем же. «Никаша», именно так называла её в детстве старая бабка из соседнего подъезда, которая постоянно подкармливала уличных котов, собирая их во дворе вокруг себя. Что-то вроде старорусской ласковой формы имени «Вероника», в понимании Ви, но даже в этом она уверена не была. Единственное, что она точно знала - это то, что белобрысая очень раздражается и терпеть не может, когда её так называет. — Ладно, один, один. Так уж и быть, — показывая, что её это задело, Рони отвернулась от подруги, а после молча, без единого лишнего звука начала копаться в ящиках и холодильнике, наконец-то занявшись завтраком. Малышенко такой исход событий более чем устраивал. Голод всё более навязчиво давал о себе знать, а желание избавиться от него нарастало с каждой минутой. В ответ, так же молча, Вилка начала что-то писать Индиго. Специально не проронив ни малейшего звука, чтобы интерес всё больше захватывал подругу. «Ахах, я знаю, что они классные. Сама бью, кстати;) Я у тебя тоже видела какую-то, вроде «Индиго», не? Она ебать как в глаза бросается» — всё, что смогла выжать из себя татуированная. На удивление, ответ не заставил себя долго ждать. Индиго почти сразу ответила. Елизавета Андрющенко 08:45 Сама бьёшь? Интересно. Кстати, да, ты правильно запомнила. На шее у меня «Индиго»Виолетта Малышенко 08:46
Тогда, малышка-индиго, не хочешь
прогуляться? Выпить там. Можешь
считать, что это свидание)
Непонятная волна смелости резко снизошла на Малышенко. Страх и тревога, которые мучали её всю жизнь, очередной раз отступили, словно маленький монстр, сидящий в душе, давал время вдохнуть полной грудью и отдохнуть от себя же. Но так же резко как и пропадал, он и возвращался в абсолютно любой момент. Ощущение, что он не исчезал и уже никогда не оставит девушку стало в какой-то степени родным. Максимум, что он позволит себе сделать — это спрятаться. Неизвестно через сколько, но он всё равно вернётся; догонит её. Метнётся в самый тёмный угол, оставляя небольшие дорожки следов, а потом снова появится из-под тишка и нанесёт удар в два раза сильнее, чем последний до этого. Этот «монстр» жил с Малышенко почти всю жизнь. Лет с десяти так точно, то появляясь, то исчезая. И вот, на фоне перемешанных чувств, которым объяснений для девушки не находилось, он опять резко появился и нанёс очередной удар. Почувствовав спокойствие и умиротворение с собой, Виолетта понимала, что это временно. Виолетта понимала, что ей некуда бежать. Виолетта понимала, что в скором времени эти страдания опять начнут забивать её голову и ей понадобится очередная доза, чтобы хотя бы на время ничего не чувствовать. Осознав, что сейчас наступил тот самый блаженный и спокойный период, который неизвестно сколько продлится, брюнетка решила взять от него по максимуму. В какой-то степени ей повезло, что она заставила себя познакомиться с Лизой именно сейчас. От осознания того, насколько хорошо всё сейчас складывается и что она сможет заставить себя без тревог и загонов обзавестись новой, возможно очень хорошей, подругой. Малышенко не была глупой и понимала, что Вербицкая уверена в её влюблённости в эту непонятную Андрющенко. Это даже забавляло. Она не была влюблена. Она заинтересовалась ей, но о влюблённости речи и не шло. Или же.? — Вилли, блять, ты меня слышь? — рука с тонкими изящными пальцами, весьма агрессивно мелькала перед глазами Ви. Это была рука её «сестры» или же «мамы», которая пыталась привести подругу в чувство. Она не понимала, что с ней происходит и это постепенно начинало пугать, даже привыкшую ко многим странностям своей подруги Веронику. — Ты уже минут пятнадцать в стену втыкаешь. Завтрак остыл уже, блять. Что случилось? — Беспокойство и в какой-то степени страх читался в карих, почти черных глазах. Они выражали испуг с примесью чего-то ещё, что невозможно было разглядеть, но можно было заметить. — А, да ничего, успокойся. Просто, — Виолетта хотела начать объясняться. Отчитываться, словно маленькая девочка, что прогуляла пару уроков и сейчас готовилась получать от недовольных родителей, которые великодушно дали ей один шанс оправдаться; одну попытку, не давая право на малейшую ошибку. Но удача сегодня явно на её стороне. Телефон завибрировал от уведомления. Обе сразу поняли, что это был ответ Индиго. Веронику это напрягло, ибо она понимала, что сейчас подруга соскочит с разговора с помощью почти неизвестной ей девушки, а вот Малышенко была рада и благодарна, что всё так удачно сложилось. Она не хотела, чтобы её отчитывали. Она любила подругу очень сильно. Она любила Рони, но только как часть своей семьи, но даже эта сильная крепкая любовь сейчас не добавляла сладости в напряжённую атмосферу. «Пить я не пью, а вот прогуляться очень за. Удобно через сорок минут у моего кафе?». На лице опять мелькнула эта довольная улыбка, которая перебила все переживания и даже злостный взгляд белобрысой уже почти не пугал. Теперь её интересовала только кареглазка, которой она не забыла положительно ответить в своей шуточно-флиртующей манере, впринципе как обычно она это и делала. — Рони-и-и, — можно считать, что пропела последнюю гласную брюнетка, вставая с места и обходя стол. Она подошла сзади и как всегда обняла подругу, чтобы хоть немного успокоить, искупая свою"вину» за скрытность. — Маленький сейчас пойдёт гулять с Лизо-о-ой, — то, что она тянула каждое последнее слово предложений начинало раздражать, но Вербицкой деваться некуда. Сделав вид, что она очень рада за подругу, девушка пожелала удачи с «её суженной». Обе девушки направились к выходу. Одна обувалась, а вторая стояла в пролёте и наблюдала за этим. Атмосфера хоть и стала спокойнее, но всё ещё была немного гнетущей. — Давай аккуратнее там с ней, — руки блондинки скрестились на груди, а взгляд стал очень строгим, но в то же время понимающим. Подойдя к «сестре», она поправила её расстрёпанные волосы, которые Виолетта не успела расчесать после пробуждения, за ухо. — Бля, не начинай. Я убежала, до понедельника, мам! — последнюю фразу брюнетка кинула уже выходя за дверь и в ответ послышала лёгкий вздох. Она «почувствовала» как её подруга в привычной для себя манере закатила глаза из-за недовольства беспечностью подруги. Одежда Малышенко была немного помята из-за того, что она не появилась дома на ночь и не успела её сменить. Да, она могла взять чего-нибудь у подруги, но стиль блондинки не был близок ей от слова совсем. Да, вкус у Рони был ещё какой и правда казался Ви очень красивым. Её гардероб был шикарен, но не под неё. Ей просто не шло и не нравилось ходить в подобном. Отбросив все мысли о том, что она может выглядеть как-то не так и включив установку «Я самая охуенная. Если кто-то скажет, что это не так — я отвечу, что мне похуй», Малышенко самодовольно подняла голову, расправила плечи и уверенно пошла к своей цели. Казалось бы, уверенность била через край и ничего не могло смутить Вилку, но стоит ей только издалека заметить знакомый силуэт в красной шапке — от былой уверенности не осталось ни следа. Всё медленнее и аккуратнее, будто боясь оступиться на минном поле, Виолетта подходила к девушке, которая уткнувшись в телефон чем-то увлечённо занималась. И вот их разделяло шагов десять, может пятнадцать и Андрющенко подняла глаза, осматриваясь по сторонам. Увидев нужного человека, губы Индиго растянулись в обаятельной улыбке, что выбила татуированную из колеи. — Приветик, кареглазка, — в ответ на приветливую, приятную и притягательную улыбку Лизы, Ви ухмыльнулась, проявляя какую-то странную эмоцию. Эта ухмылка была самодовольной, немного радостной и в какой-то степени пошловатой, но даже эти смешанные, возможно пугающие эмоции не заставили ни одну мышцу на лице Андрющенко дрогнуть.