Солнце вышло покурить
* * *
— Эй, — блондинка опираясь на барную стойку, встала на цыпочки, чтобы бармен точно услышал её, — налей-ка мне ещё немного! — они поймали взгляды друг друга. Зрительный контакт был не очень долгим, но за этот короткий срок они сказали абсолютно всё что хотели. — Ну, Кирюша-а-а! Пожалуйста, последний раз! — её голос был очень далёк от обычного. Сейчас она говорила хрипло, а от самой девушки очень сильно пахло перегаром. Дешёвые сигареты, которые она мешала с алкоголем делали своё дело и вызывали отторжение. Общаться с пьяной Юлей — это отвратительно, по мнению Медведевой. Музыка била по ушам и заставляла её напрягаться, чтобы расслышать хоть что-то из пьяного бреда своей возлюбленной. — Я сказала, что нет. Слав, не наливай ей. — в её тоне звучало то ли разочарование, то ли злость; а возможно всё это смешалось воедино, создавая определённый шарм, что вызывал страх младшей. Бармен с пониманием кивнул и отвернулся в другую сторону, чтобы сделать пару коктейлей для других людей. — Ты слишком много пьёшь, Юль. Я не хочу, чтобы ты была похожа на мою мать, кисунь. — И это была правда. Образ матери-кукушки, которая постоянно пила и оставила свою дочь на немолодых родителей, вызывал неприятные воспоминания. Медведевой было тошно от осознание того, что её родила на столько мерзкая женщина. — Не буду я, ну чего ты начинаешь? Ну, Кирюша! — Я сказала, что нет, — голос стал твёрже и громче на пару тонов. Девушка выходит из себя, но всё ещё контролирует. Благо, она не пила уже два месяца, поэтому её рассудок был трезв и сама девушка понимала, что делает. — Я тебе такси вызову и ты поедешь домой, — всё так же строго, возможно с долей осуждения. — Я домой без тебя не хочу! — протяжно и жалостливо. Так и вызывала желание обнять. Но сейчас это желание уходило на второй план, прячась за широкую спину агрессии. — Мне всё равно, что ты хочешь. Ты едешь домой, — голос опять стал на несколько тонов выше. Та агрессия, которую она привыкла выливать на своих партнёров в отношениях, сейчас оставалась внутри, но попыток вырваться на ружу не оставляла. Блондинка понимала, что ещё немного и она возьмёт верх. Ещё чуть-чуть и то, над чем она работала со своим «мозгоправом» долгие три месяца совместной жизни с Чикиной будет зря. Она правда старалась, правда очень-очень старалась побороть свои абьюзивные наклонности и проработать детские травмы. У неё даже получалось, но на это нужно чуть больше времени. Трёх месяцев недостаточно, чтобы разобраться со всем букетом психологических заболеваний, которые она насобирала за свою не очень длинную жизнь, длинною уже в двадцать четыре года. — Юля, пожалуйста, ради меня и моего дня рождения, — старается вразумить пьяную возлюбленную, сдерживает свой пылкий нрав и надеется на лучшее. — Никуда я не поеду! Я хочу пи-и-ить, — лучшего не случилось. Нутро Киры начало сгорать. Ещё пару минут этого конфликта и она взорвётся. — Юля… — старшая не оставляла попытки вразумить пьяную «подругу» сидящую напротив, но надежда постепенно покидала. — Нет! — агрессия уже бушевала в обеих девушках. Вся эта перепалка могла перерасти в настоящий пьяный дебош, но этого не случилось. — Прости меня, — одно мгновение и блондинка хватает запястье Чикиной сильно сжимая, тем самым немного отрезвляя её рассудок. Ещё одно мгновение и их губы сплелись в жадном поцелуе. Секунда, пять, десять и кислород кончился. Обе отстранились, пытаясь привести дыхание в норму. Люди вокруг игнорировали это, потому что всем было плевать. Вся молодёжь, что толпилась в этом душном клубе в пьяном угаре хотела выпить, а не смотреть на целующихся девушек, которые и вовсе были похожи на парочку парней. — Ещё раз прости меня. Сейчас предупрежу Мишель, что нам нужно уехать и пойдём. Не вляпайся никуда, — вздохнув, Медведева удалилась, оставив Юлю одну возле этой злополучной барной стойки. У первой в голове метались разные мысли и отвращение к себе, ведь она опять пришла к насилию, хоть и такому безобидному. Второй же было всё равно на это. Её голова была пуста, а сама она смирно стояла, ожидая свою девушку, как та и велела.* * *
Холодные руки аккуратно обвили талию, нежно обнимая. Она извинялась за всё, лёжа рядом и зарываясь носом в шею возлюбленной. Ей больше ничего и не надо - всего лишь чувствовать родное тепло рядом и осознавать, что ей прощают все её провинности за этот день. — Прости, — лёгкий поцелуй, оставленный на шее, был подкреплением искренности и правдивости её слов. Ей правда было очень стыдно. — Всё хорошо. Я хочу спать, — как всегда легко и тихо. После подобного времяпрепровождения в любимом баре у Юли не оставалось сил, чтобы злиться или нормально поговорить. Да и повода для злости она вовсе не видела. Подобное «ебаное, блять, насилие», за которое из раза в раз корила себя Кира, для Чикиной не было ничем плохим. Агрессивные поцелуи, хватание за запястья, небольшие синяки, что оставались на плечах из-за попыток остановить возлюбленную от кого-то пьяного бреда и необдуманных действий — всё это было для неё нормой и даже чем-то хорошим. Кира была её спасением, благодаря которому она ещё жива. Столько пьяных драк, из-за которых Чикина могла попасть в больницу было предотвращено блондинкой и столько хорошего она сделала для неё, что оставаться неблагодарной было невозможно. — Я стараюсь исправиться для тебя, кис. Скоро всё будет хорошо, — и она не врала. Она правда знала, во всяком случае верила и надеялась, что всё будет хорошо и они справятся. Они смогут помочь Кире с её детскими травмами и смогут справиться с алкоголизмом Юли. Они вместе уверенны, что смогут всё друг для друга, просто потому что правда любят. Но всё это потом, сейчас обе девушки лежат на кровати в старой захудалой однушке, в которой казалось кто-то умер совсем недавно, и наслаждаются друг другом. Они правда полюбили друг друга и для обоих это первый раз, когда они не ошибаются и не путают мимолётную симпатию с настоящей человеческой любовью.* * *
Солнце вышло из-за горизонта, прорываясь в окна яркими лучами. По привычке, сразу после первых лучей солнца, которые начали падать на лицо, Кира проснулась. Аккуратно, трепетно как и обычно погладила голову любимой, а после накрыв её одеялом встала и, подойдя к старому окну, открыла форточку, закуривая излюбленные сигареты. Балкона в этой старой квартирке не было, а выходить на общий слишком шумно. Естественно, Чикина бы и не подумала злиться на свою девушку из-за того, что она разбудила её дверью. «Солнце вышло покурить» постоянно шутила младшая, когда в очередной раз просыпалась от хлопка двери. Сейчас беспокоить пьяный сон любимой блондинки Кире вовсе не хотелось. Горький дым обволакивал лёгкие, а никотин постепенно всасывался в кровь. Всё как всегда. Курение первой сигареты в старую, скрипящую от любого небольшого порыва ветра, сквозящую форточку с утра пораньше уже было привычной традицией. Как не странно, но это действительно успокаивало шалящие нервы. Курение — это, наверное, единственное, что бросать Медведева, во всяком случае сейчас, не собиралась, да и не особо хотела. — Кирюша, — тихий и хриплый голос, раздался за спиной. «Всё-таки разбудила» эхом отозвалась в голове Медведевой разачарованная мысль. Она правда не хотела опять помешать отдыху любимой. — Сейчас принесу, кисунь, — по обычаю, после весёлой ночи следует неприятное и не особо весёлое утро. По отработанной ранее схеме, девушка прошла на кухню, набрала стакан воды и, захватив нужную таблетку, вернулась обратно в комнату. Чикина уже смогла сменить положение с лежачего на сидячее и, положив руки на глаза, потирая их, ожидала свою «спасительницу». — Солнце, прости меня за вчера. Мне не нужно было столько пить, — слышно, как чувство вины съедает её изнутри. — Всё хорошо, кисунь, — аккуратно и нежно поцеловав желанные губы возлюбленной, она отстранилась и села на край кровати, наблюдая. — Спасибо, — и это была искренняя благодарность. — Я люблю тебя. — Это… — она хотела ответить взаимностью, но не успела. Ей помешал звук сообщения, который звонко шумом раздался по небольшой комнате. — Сука, я похоже убью кого-то, — Медведева догадывалась, что это Малышенко, потому что только у неё была привычка после пьянок писать всем, дабы узнать что случилось. И этот раз исключением не стал. Виолетта Малышенко 07:13 Бля, вчера такой пиздец произошёл, ахах. Давай встретимся в часа 4 и поговорим?Кира Медведева 07:14
Где?
— Кисунь, видимо, я вечером иду на встречу с нашей любимой Вилкой. — Чо она до тебя доебалась? — Чикина недолюбливала Малышенко. У них всегда были какие-то тёрки из-за очень похожих и сильных характеров. Им было сложно уживаться вместе, потому что они были чертовски похожи. — Не ебу, честно. Самой очень интересно. — Ладно, только аккуратнее с ней. Она мне не нравится. Ведёт себя как клоун ебаный, — поставив стакан на пол возле ножки кровати, Юля отвернула голову в подушку и тихо пробормотала, что хочет спать. В ответ на это, Медведева лишь улыбнулась и, растрепав короткие волосы засыпавшей девушки, поцеловала её в макушку. — Все твои чувства взаимны, — заметив то, как небольшая часть щеки, видная глазу, приподнялась, Кира догадалась, что её возлюбленная расплылась в довольной улыбке. Они любили говорить о чувствах друг друга. Осторожно, без лишнего шума, блондинка вышла из комнаты, чтобы заварить желанный кофе и приготовить завтрак для себя и «кисуни». Она уже успела привыкнуть к этой «семейной» жизни и не представляла, что было бы, если бы они с Юлей не встретились. Юля — её спасение из мира наркоты и бухла, ради которой Кира была готова меняться. Единственное, что омрачало эти прекрасные отношения — это зависимости самой Чикиной, с которыми она боролась, но не так активно как её девушка. Казалось, что младшая попросту боялась полностью отдаться этим отношениям и это правда обижало старшую, которая старалась этого не показывать.* * *
— Малышенко, мать твою! Сюда иди! — они встретились в каком-то парке где-то на краю Питера. Если блондинка знала весь город вдоль и поперёк и ей не составило труда найти место, то Вилка явно не ориентировалась в этом районе. Она жила далеко от туда, почти в самом центре, но сегодня ночь провела не у себя и выбрала место поближе к дому Андрющенко. Заметив девушку, с которой она и хотела встретиться, Ви перешла с шага на лёгкий бег. Татуированная за пару тройку секунд переместилась с конца парка почти в самую глубь. — Приветик! — на лице сияла улыбка. Искренняя, можно считать детская и отчасти беззаботная. И если улыбка Вилки действительно была лучезарной, то глаза выдавали некое беспокойство. Интригующее зрелище. — Что хотела-то? — тон был как обычно непонятный. То ли злой и гнетущий, то ли добрый. — Я ради тебя дома Юльку бросила в одиночестве. А после вчерашнего, делать этого не стоило, — после этих слов, её карие глаза прошлись оценивающим взглядом по худому телу девушки, стоящей напротив. Выглядела она весьма свежо, будто прошлой ночью и не пила за здоровье какой-то там Медведевой. — Кстати, а куда ты смылась вчера? Никому ничего не сказала, дома как я догадалась не ночевала, хотя стоишь тут как огурчик. — А почему не ночевала то? — Ну, живёшь ты мягко говоря далековато отсюда, — усмешка, причину которой Виолетта вообще не понимала, мелькнула на губах Киры. — Ладно, чего ты хотела? — Я хотела совета попросить. Давай сядем куда-то? — усмешка Медведевой переросла в понимающую улыбку. — Тут бар есть недалеко. Пойдём? — Пить с утра? В твоём духе. Давай в какую-нибудь кофейню? — с уст старшей сорвался лёгкий смешок, который она постаралась скрыть, приложив кулак ко рту; но это, мягко говоря, у неё не вышло. — Да блять, какого ты смеёшься? — Ахах, с того, что ты всё ещё такой ребёнок. — У нас разница два года всего, — недовольно надув губы, она сложила руки на груди, показывая на сколько сильное у неё недовольство. — Про это я и говорю, — проведя рукой в воздухе, очерчивая тело подруги, она продолжила свою недовольную тираду. — Несмотря на свой возраст, ты ведёшь себя как ребёнок. — Иди на хуй, — на этом их диалог закончился и злая Вилка куда-то повела хихикающую подругу. Ей правда нужен был совет кого-то опытного, чтобы понять, что делать.