Благие намерения мне никогда не помогали

      Пара царапин, которые отразились на руках только в виде красных полос, так и не начав кровоточить, и вот я иду в лагерь через здание бани. Ульяна уже скрылась за поворотом на площадь, но спешить за ней я не собирался. Мне было лень. Да и колени продолжали болеть. А учитывая, что я недавно ещё и асфальтную болезнь «подхватил», до наших запусков членов экипажа бумеранга, колени теперь ещё и кровоточить начали. Боль и кровотечение, идти быстро было достаточно опасно. И слушать лекцию ОД тоже не хочу, на тему «не бережешь себя». Пойду к Виоле схожу, пусть хоть зелёнкой обработает. А потом можно и к готовке приступить.       Ульяна, как и куча других пионеров, пошла в столовую. А я повернул к медпункту. Стук в дверь, голос Виолы, говорящий фразу: «Войдите», и вот пионер стоит в медпункте. А наша доктор не промах. Она играла в один из клонов старых компьютеров Атари, которые в 80-тых производили в СССР. И играла… Разглядеть игру я не успел, но вот вторую часть экрана занимала какая-то голая барышня. Интересным образом наш доктор анатомию изучает. — О, прЮвет пионЭр! — опять протяжное «э», где его и быть не должно. — Так сильно устал девушек клеить, что пришёл за специальным средством. Верно разумею?       На меня это не действует Виола Батьковна, даже не пытайтесь. — На наличие нужных сил пока не жалуюсь, спасибо. Тут другая проблема, — я указал на колени. — Асфальтная болезнь. — А это, так тут только ампутация поможет. Это тебе к поварам нужно идти. Пусть ножом мясницким удалят тебе ноги. — Это ещё почему? — я нешуточно заволновался. — А чтобы больше такую болезнь не получать, — усмехнулась Виола, после чего подмигнула и хлопнула по кушетке рядом с ней. — Садись, пионЭр, будем тебя лечить.       Я уже жалеть начинаю, что вообще сюда пришёл. Но делать нечего. Назвался груздем, полезай в кузов.       Я сел на кушетку, максимально отодвинул шорты от коленей и дал их на обозрение нашему доброму доктору. Да, действительно доброму. Пусть Виола и ведёт себя, как шутник, а не доктор. В её квалификации я вообще не сомневаюсь. Почему? А всё просто. Она профи с причудами.       Я всю жизнь таких встречал. У меня на работе, когда я только устроился, был коллега, Михаил. Для него матом покрыть, оскорбить или обидеть — это как руки помыть. Но при этом он прекрасно знал свою работу и отлично справлялся со своими обязанностями. А это его грубость — это его фишка. Все, кто с ним дружат, прекрасно понимают, что он так общается. А грубостью он всего лишь хочет, чтобы молодые относились к своей работе более ответственно.       Или вот один мой знакомый из больнице. Он хирург, лучший в области. Многие люди, имея другие альтернативы, готовы очередь простоять, но лишь бы к нему попасть. Несмотря на риск, что они могут не дожить до операции. Но вот его юмор…       Помню, в один из дней, когда я переболел ковидом, после чего сидел в больнице, чтобы сняться с больничного, я увидел его. Он сидел в кабинете, с открытой дверью. К нему женщина поступила, у неё, из-за падения с большой высоты, был перелом обоих ног. И, случилось так, что кости неправильно срослись. И он пытался её уговорить операцию сделать, чтобы кости правильно срослись, и она могла ходить, как прежде. Женщина не хотела, так как боялась из-за наркоза умереть на операционном столе. — Но я боюсь, а вдруг наркоз токсичен. — Хорошо, тогда я назначу другой способ сломать кости, чтобы потом их правильно срастить, — врач недовольно посмотрел на пациента. — Вы, насколько я знаю, любите прыгать с самолета на парашюте. — Да, всё верно. — В следующий раз прыгните без парашюта, тогда кости сломаются, а вы боли не почувствуете.       Все, кто это слышал, смеялись. А вот женщина была возмущена. — Да как вы смеете! Вы же врач! — Вот именно, врач-хирург, а не психиатр. И лечу тех, у кого проблемы с телом, а не головой.       И это были самые его безобидные шутки. Чистейший черный юмор, который помогал врачу не сойти с ума в таком месте, как больница.       А учитывая, что многие пациенты, вместо того, чтобы следовать после операций советам врачей, скорее обвинят их в непрофессионализме и по судам начнут водить, им и приходиться становиться гроссмейстерами шуток в направлении черный юмор. Но при этом они всё ещё остаются профессионалами, пусть и приобретают некоторые черты чудаков.       Кстати, насчет той женщины — она всё-таки согласилась лечь на операцию. Потому что прыгать без парашюта она так и не решилась. — Ну вот. Колени вновь здоровы, и вылечены от заболевания под кодом S21, — усмехнулась Виола, убирая от моих ног йод и вату. — Теперь вновь сможешь бегать, но на колени падать пока не спеши. По крайней мере до Завтрашнего дня.       S2? Был бы я не в курсе, что означают эти цифры, я бы заволновался, но так я понял, что наш врач, помимо черных шуточек и попыток смутить пубертатных балбесов мужского пола, любит ещё и бонусы для гениев использовать в своей речи. Умный, красивый, квалифицированный и при этом любитель пошутить — это наша Виола. Ген. доктор. — Понял, спасибо за помощь, — сказал я, после чего пошёл в сторону двери. — ПионЭр, чуть не забыла, повернись.       Я так и сделал, и она мне вложила что-то в руку. — Вот теперь свободен.       Я вышел из здания, после чего подвел ладонь к лицу, чтобы посмотреть, что мне дала наш тётя доктор. И… Я буквально увидел перед ней её довольное лицо, на котором сияла улыбка.       Она дала мне пакетик, где была гордая надпись «Изделие завода резиновых изделий номер 2». Или сокращая всё до одного слова — презерватив. Пффф, видимо, наш доктор так и не смирился с тем, что я до сих пор на её шутки не реагирую, как другие мои «сверстники». Ну и ладно, потом пригодиться.       Я убрал пакет в карман, и попросил всё сущее и несущее о том, чтобы мне не пришлось его никогда доставать.       В животе заурчало. Батюшки… Я с этими ранами уже и забыл, что скоро обед. А ведь я обещал помочь. И более того… Торт. ТОРТ!       Я ускорился и побежал в сторону столовой со всей скоростью, на которую был только способен. И понимал, что у меня есть огромный шанс не исполнить тот план, который я слишком сильно хотел исполнить. Надеюсь, что это всего лишь временная паника. И всё выйдет хорошо.

***

— Не переживай, ты утром и так многое сделал, поэтому в обед мы хотели тебе дать отдохнуть, ну, точнее ингредиенты собрать для готовки, — заверила меня тётя Наташа. — Собрать? В каком это смысле? — Ну… — задумалась девушка. — Тебе нужно будет муку забрать из библиотеки, так как у нас закончилась. Ещё сахар в кабинете кибернетики. Да, чуть не забыла. Ещё дрожжи в медпункте. — Да уж, решил торт приготовить, — задумался я. — И это ещё не всё, — усмехнулась женщина. — Нужны ягоды для украшения. Ты же не собираешься в торт щавель добавлять? Ягоды есть только в одном месте в этом лагере. Надо бы тебе найти помощника, чтобы показал тебе где их можно найти.       Опять двадцать пять. Сказали бы просто куда идти, и всё. Но нет, обязательно нужны помощники. Впрочем… А почему бы и нет? Местный контингент пока не выглядит плохо. Буду честен, мне он даже нравится. — Ладно, тогда. Как поем, пойду собирать остальные ингредиенты. Надеюсь, хоть тачка у вас найдется? А то во вьючного мула превращаться нет желания.       Тетя Наташа кивнула, улыбнувшись при этом. — Да есть, не переживай. Как выйдешь из кухни на улицу, поверни за угол. Славяна вчера уборку вместе с отрядом наводила, оставила.       Опять Славя… Она хоть когда-нибудь отдыхает? — И, насчет грязи, не переживай, вчера третий отряд с пожарным шлангом бесился, ну и перестарался.       Бесился с пожарным шлангом? Сейчас вроде не седьмое июля. Впрочем, ладно, я сам в детстве постоянно с бутылкой и бластерами веселился. Бутылку от газировки за десять рублей выпил, водой наполнил. Потом нам нужен гвоздь и зажигалка. Нагреваем гвоздь, и раскаленным гвоздем делаем дыр… Кхм… Техническое отверстие в центре крышки. Хотя можно и просто обычным гвоздем это сделать. Главное сделать это аккуратно. Почему не бластеры? У меня бластеры долго не жили. По самым несчастливым случайностям или ещё из-за чего-то у меня они постоянно ломались. И, что самое смешное, у меня такая ситуация была со всеми моими вещами. — Ясно, значит смешивать сахарозу с частичками стекла не придется при переноске, — сказал я, доедая бутерброд, который мне сделала Тётя Наташа в компенсацию за пропуск обеда. — Ну почему же? Если будет желание можешь сам это сделать. Только потом не удивляйся тому, что в твоё лицо попадет тот самый торт, на который ты пустишь этот сахар.       Ну да. Верно сказано.       Последний кусок бутерброда исчез, а вместе с тем я вышел из кух… — Ай! — боль в груди, удар по пуз… Кхм… Животу, точнее по груди.       А ещё девчачий голос. Голос… Голос… И злые глаза Алисы, которые недовольно смотрели на меня. И рука, которая терла ушибленный лоб. У меня грудь тоже болит, но тереть её я не буду. Поболит, да перестанет. — Че лезешь непонятно куда? Носорог хренов… Портишь мне тут настроение с самого утра.       По её внешнему виду было понятно, что она только проснулась. Неудивительно, что у неё такое плохое настроение. Слишком много спать и столкновение в человека в таком состоянии — это верный способ заработать плохое настроение. Если ты, конечно, не мазохист. Или после такого столкновения тебя не обнимает твой любимый человек, гладя по голове во время объятья. А потом говорит: «Прости меня, Солнце моё ненаглядное». — Ну, во-первых, добрый день, Алисонька Двачевская, чемпионка пионерлагеря «Совёнок» 1987 года.       На лице Алисы от таких слов краска появилась. — А во-вторых, это ты лезешь непонятно куда. Я, как основатель клуба по подготовке специалистов по классу кулинария, или проще говоря кружка поварят, имею полное право присутствовать на кухни. А значит и пользоваться выходом из кухни, также имею полное право. Поэтому так удивляться тому, что я из кухни выхожу не нужно. Ты же не ребенок, факты складывать умеешь. — Пф-ф. Языком шевелить умеешь для того, чтобы ля-лякать. А вот, что касается остального в тебе, готова голову на отсечение дать, на этих фактах природа отдохнула. Но ничего, скоро природа, в лице какого-нибудь умного человека у тебя и язык заберёт, вместе с зубами.       Опять она пытается меня подколоть и унизить. Или обидеть. Смешно ей, видите ли, угрожать мне выбиванием зубов и отрыванием языка. Ну ладно. Раз она сама сказала, что… А, точно! — Умею, Алиса. И не только шевелить языком для, как ты сказала, ля-ляканья, — я наклонился к ней так близко, что практически носом с её носом сталкиваюсь. — Я умею им делать и другие действия. Например шевелить, не только для разговоров. Он ещё помогает, когда шевелиться, кое-что лизать…       Алиса ещё сильнее покраснела. — Лиз… Лиз… Лизать? — Ага. Там… — кивнул я, намекая на ласки кое-каких органов. — В том самом месте.       Теперь лицо Двачевской походило на свеклу, которую я сегодня резал на борщ. Конечно, намёк был очень туманным и очень глупо преподнесён. Поэтому простая девочка наверняка бы не поняла его. Но Алиса не простая девочка. Иначе бы я не путал её лицо со свеклой — Ты… — чуть не плача от смущения сказал девочка. — Не играйся с водой, Алиса, — сказал я, после чего откусил кусок яблока с громким хрустом. — А то захлебнёшься.       Двачевская, всё ещё со злым выражением лица, но перекрашенным в фиолетовый цвет, ушла из столовой. А я с довольным выражением лица жевал яблоко. — Димочка, а что это с Алисонькой? — спросила Мику, проходя мимо меня к выходу. — Воды перепила, — пошутил я. — Вон, видишь. Посинела от воды. — Да? — испуганно сказала Мику. — Так это беда! Надо срочно Виолетте-сан сказать, а то Алиса может погибнуть! — Ага. Передай, что она озверина переела, — сказал я, выбрасывая огрызок в мусорку. — Озверин? Так ты же сказал, что она воды перепила. — Микуська-батьковна, — я подошёл к ней поближе. — А ты думаешь озверин нужно на сухую есть? — А почему нет? — Ты лекарства на сухую ешь? — спросил я девушку, и после её отрицательного махания головой продолжил. — Ну вот. Она озверина наелась и начала запивать водой. Но так как озверина съела слишком много, пришлось выпить слишком много воды. Вот она и посинела из-за этого. — А-а-а, тогда понятно, — после минутного думанья сказала руководитель музыкального кружка.       Видимо, я ей своими словами заставил зависнуть. — Ну я тогда, это… Пойду, — Мику убежала из столовой, а я уже представил что будет дальше с Алисой.       И начал морально готовиться к тому, что завтра она устроит мне весёлую жизнь. Такие как Алиса, если находиться кто-то равный им по задиристости, не успокоится пока не проучат его за «издевательства». Ну или не подружатся с таким человеком, он ему не понравиться. А потом она и этот человек станут парой возлюбленных. Ляпота… Но не со мной уж точно. Я для Алисы теперь персональный враг номер один по лагерю «Совёнок».       «Плачет Алиса в коридоре. У неё большое горе — злой Дима не даёт ей над ним подшучивать. О-хо-хо! Вот беда-то!»       Пионеры уходили по домам, ведь сейчас тихий час. Они не пионЭр, который решил поиграть в Сирано. И для этого испечь торт. Поэтому имели полное право на отдых, в виде послеобеденного сна. Вообще — я тоже имел. Но, раз уж сам навязался быть помощником в амурных делах Чокнутого профессора и Совы, то помогу. Как там говориться — Назвался груздем полезай в кузов? Назвался Димой — выполняй свои обещания.       Я обогнул здание столовой, и наконец увидел ту самую тачку, которую мне дали в пользование, чтобы я не мучился с доставкой ингредиентов. Пыли, песка и прочего мусора на ней действительно не было. Значит, возить продукты на ней будет абсолютно безопасно. Ну, без риска словить продуктами «приятные» добавки. — Поехали, как сказал один безбожник, — усмехнулся я, когда вспомнил ответ Гагарина на вопрос: «Видел ли он Бога в космосе?».       После чего толкнул тележку и она, продолжая весело скулить и скрипеть, как и в день уборки, ехала вперёд. Мне предстояло посетить три пункта назначения. А это значит, вновь вдоволь полазить по лагерю.

***

      Первой я решил выбрать остановку у здания кружков. Там нужно было забрать сахар. И уже здесь меня ждало первое препятствие. — Кто-нибудь выпустите меня от сюда!       Это был голос… Голос Серёжи. Прямо из-за закрытой двери в клубы. — Серега, ты чего кричишь? — Дима? Ты? — пару мгновений на осознание, после чего он вновь продолжил. — Выпусти меня от сюда! — Как ты так умудрился? — спросил я, подойдя к двери.       Пару попыток резко дернуть её мне не помогли. Выходит, она закрыта на ключ. — Да я открыл ненадолго клуб. Хотел забежать в него ненадолго, нужно было кое-что взять. А пока я возился в каптерке, кто-то забежал и закрыл меня! — Вот невезенье-то, — сказал я, после чего осмотрел дверь внимательней, ища способ открыть дверь без ключа. — А ещё один ключ есть? — Нет. Он у нас единственный, — грустно сказал член клуба кибернетики. — Его теперь и поменять не выйдет, так как дверь заперта. — Это-то понятно, — сказал я. — А чего ты через окно не вылез? — Я для него слишком большой. — Ясно, — сказал я, после чего подобрал под крыльцом ржавый гвоздь.       Он, пусть и был изрядно потрепан коррозией, но в его прочности я не сомневался. Вон, я в детстве своём огромное количество таких ржавых гвоздей выпрямлял, а потом применял на стройке, когда был «рабом» мужа моей тёти. И ничего — хорошо держали доски. Дома, скрепленные ржавыми гвоздями до сих пор стоят. — Серега, я сейчас выпущу тебя. Но ты прислонись к двери, только аккуратно.       Он спорить не стал. Электроник начал из здания давить на дверь, благодаря чему я увидел наконец замок и замочное отверстие. Раньше я не мог их увидеть, так как дверь была поставлена ровно со стенами. И взломать замок было практически невозможно. Но сейчас шанс был. Пусть и маленький.       Гвоздь я просунул к замку и надавил на него, после чего личину замка начал, активно давя на гвоздь, перемещать в сторону двери, активно освобождая скважину от личины. Нужно было это делать аккуратно, так как если я не уберу вовремя руки, то смогу легко их прищемить об дверь. И это в лучшем случае.       Занятие было, к моему сожалению, не быстрым. Ведь это был не дешёвый замок из рынков Юго-Восточной Азии, это был советский вековой замок… При условии за ним ухода. И такие манипуляции с ним давались мне тяжело. Но, наверное чудом, мне удалось начать сдвигать личину. — Серега, меньше дави.       Он так и сделал. Дверь уже не так сильно выпирала из проема. И шанс того, что я прищемлю пальцы упал. Вот и отлично. Ещё несколько пыхтений, и я наконец всунул личинку замку внутрь, тем самым открыв дверь. — Всё, можешь открывать, — сказал я, отходя с крыльца, чтобы дверь меня не ударила при открытии.       Серега так и сделал, после чего с удивлением и, когда оно прошло, улыбнулся. — Ха, а ты молодец, Дима! Выпустил меня. — Выпустить-то выпустил, но у тебя сейчас другая беда, не забывай. Нужно либо отыскать вора, который ключ свиснул, либо думать, где новый замок достать. — А ведь верно, — задумался Серёга. — А ещё будет новая проблема. Виола меня убьёт.       Я с удивлением посмотрел на него. И не мог понять к чему он вообще вспомнил нашего профессора по смущению. Или он думает, что это она забрала ключ? Да не, бред какой-то. Зачем Виоле ключ от здания клубов? У неё и свой домик есть, с компьютером и пришельцем на плакатах. — Почему убьёт?       Его глаза подозрительно забегали. Видимо, понял, что сказал секретную информацию. Но, видимо, решил её не скрывать. А смысл? Я бы от него не отстал, пока он не рассказал бы. И он, видимо, это прекрасно понимает. — Ладно… В общем, история такая…