...
Со стиснутыми зубами и таким же злобным выражением лица я и простоял, молча смотря на то, как льются слёзы из чужих глаз. Он пошёл и медленно забрал нож с пола у входа в комнату, перед этим около пятнадцати секунд тупо смотрев на его блеск в полутьме. — Не молчи! — я крикнул. — Зачем тебе вообще просить о чём-то в этом роде? Слова, вылетевшие с моих уст были лишь самым—самым сокращённым сокращением, и ответить на всё это было бы как два пальца об асфальт, но он молчал. — Уйди отсюда и забудь, — наконец сказал он в ответ, разглядывая нож в руках, — попытка неудачная. — ..Не собираюсь забывать! — возразил я. — Ты думаешь, я единственный, кому ты попытался впарить эту дрянь? Эту ответственность, этот, мать его, груз на душе, весом в тонну? Ты понимаешь? Что с тобой не так? Он молчит. Злоба вернулась на моё лицо, сменившись до этого всего на пару секунд ощущением непонятной жалости. Я не хотел молчать. — Ты в своём уме? Предлагать это всем, с кем ты успел сблизиться за это время.. Да даже, чёрт возьми, хватило ума тебе впарить нож и ответственность за твоё тело сестре! Своей сестре! Не моей, не чьей—то там ещё! Сво—ей! Я читал лекцию, словно какой—то нудный взрослый, пытающийся вразумить, да наставить на путь истинный мелкого ребёнка. Он глядел на меня так, будто виноват в ситуации я и, кажется, уже даже и не плакал. — Пора осознавать наличие мозга в голове и хоть немного им пользоваться, не думаешь? Просить взять убить себя, ну я просто не понимаю.. — шёпотом добавил к вопросу я, скрестив руки на груди и повернув голову в бок. Он не шевельнулся. — ..Не читай мне нотаций! Твои оскорбления никак мне не помогут! Никак! — он закричал неожиданно, встав резко со скамьи. Рука его с ножом задрожала, будто предупреждение — если продолжу нести дрянь, то получу. — Только попробуй взять и убить меня здесь! — воскликнул я, настороженно глядя на уже занесённую его руку. — Оба сдохнем! Этого хочешь? — Замолчи! Он рявкнул на меня, и я встал столбом, не в силах предпринять никакого, по крайней мере физического, действия. Надавить морально я всё ещё могу, но.. Преимущество у него. — Я не собираюсь молчать, если сейчас наконец можно затронуть тему того, как ты себя ведёшь! Мы все давно хотели завести разговор об этом, но не могли! Ты ведёшь себя странно, Цукаса. Странно! Лидер замолк, перебирая у себя в голове мои слова. Не понимал. — Странно? — спросил он тихо, глядя на меня, как на идиота, сказавшего явную бредятину. — Кто такое сказал? — Так говорят все! Каждый из нас, все остальные семь человек, Цукаса! Ты странный! Что с тобой вообще произошло за всё это время? Ответь. — На себя пусть сначала посмотрят.. — надул щёки он, скрестив на груди руки и отвернул голову на пару секунд. — Все люди в каком-то смысле странные! Что ты вообще сейчас хочешь до меня донести? — Саки плакала, — сказал я со стиснутыми зубами, заставив его глаза расшириться немного, — говорила, что ты настолько странно себя ведёшь, настолько изменился за всё это время, что ей становится трудно находиться в твоей компании. Даже она считает, что у тебя не всё в порядке! — Что ты хочешь до меня донести? — повторил вопрос он, но чуть громче, нахмурив брови. — Если это всё, то я пойду. Не хочу тратить время на эту дрянь! ..На этом беседа наша завершилась. Не знаю, потому ли это, что я не смог придумать, чего ещё сказать, или потому, что не смог придумать он. По выходу из оружейной он распахнул дверь на полную, а потом хлопнул ею со всей дури, оставив небольшую щель, через которую вполне можно было увидеть, что происходит там, в коридоре. Через эту щель на тёмное помещение смотрела пара жёлтых глаз....
— Отлично вы поговорили, — вздохнул Руи, пред этим усмехнувшись горько, а я помотал головой в ответ. Беседа—то правда отличная, но тут уж как посмотреть.. И смотря, с сарказмом говорит режиссёр иль нет. — Я всё сказал правильно! Все ведь считают, что он странный! Разве не так? На правду не обижаются, — вздохнул в ответ я. — Эту правду нужно было, думаю, чуть подольше продержать в секрете. Или сказать нужно было раньше. Неподходящее сейчас время.. От того и обиделся. А вообще, отойдём от темы, как бы поступил ты, если бы тебя оскорбили и сказали, что тебя все считают странным? Я промолчал. На отсутствие какого—либо ответа с моей стороны он ответил очередным, тихим вздохом и посмотрел на меня. — ..Можешь на это не отвечать. Но, в любом случае, он совсем не чувствует себя прекрасно после всего этого. Может, ему нужна какая—нибудь помощь?...
В общем, ничего интересного после этой беседы и не случилось больше. Единственное, что произошло, так это то, что вся ситуация оставила отпечаток на моём отношении почти что ко всему. Не знаю даже, как объяснить.. Но почему—то я теперь тоже чую, что нужно было, наверное, как—то помочь. Единственный вопрос — как и чем. На это я надеялся найти ответ в разговоре уже с Руи, Саки и Хонами на следующий день. — Руи всё нам рассказал.. — Хонами отметила тихо, мешая чайной ложкой сахар в своём напитке. На Саки не было лица. — Нам нужно будет нормально и спокойно поговорить с ним ещё раз. Акито был чересчур резок в словах и.. Более концентрировался скорее на том, чтобы заставить Цукасу задуматься о своей вине в ситуации. Нужно действовать осторожнее. Дать ему понять, что мы готовы помочь, если он сам того хочет.. — ..А если он не хочет? — задал я вопрос, чуть ли не перебив, но всё же заставил задуматься. — Дадим понять, что мы всё равно поможем. Ему нужно успокоиться. Поговорить с близким человеком, просто побеседовать по душам. Саки? — А? — словно очнулась вдруг она, перестав находиться в непонятной полудрёме. — Да, поговорить. У меня давно не было возможности пообщаться с ним.. — ..Потому что он ведёт себя странно. — И поэтому тоже, но главная причина другая, я думаю.. Я не могу объяснить. Налаживать с ним контакт стало проблемой для меня в последнее время. Визажист вздохнула, потянувшись уже за своим чаем и отпила совсем немного, наморщив нос от горького привкуса крепкого чая с молоком. — Ты обязательно найдёшь, о чём поговорить с ним, я уверен, если хочешь ему помочь. Или, возможно, тему для разговора сможем подобрать мы. — Если тему для разговора будем подбирать мы, то всё будет вертеться вокруг убийств и его желания быть убитым кем—либо. Я не знаю, горит ли Саки желанием разговаривать об этом с ним.. — вздохнул я. Мне захотелось, чтобы в моих руках тоже сейчас волшебным образом оказалась чашка горячего чая, но заварить его себе я поленился. Так тоже хорошо, ладно. — Тогда об этом поговорим мы, но чуть позже. По крайней мере, к сегодняшнему вечеру точно. Если, конечно, мы найдём его в его комнате, а не в оружейной с кем—то из девочек.. — усмехнулся Руи горько....
Вечером, Саки всё—таки пошла заводить диалог со своим братом, а наша троица оставшихся ждала да ногти кусала, сгорая от интереса. Расскажет ли он что—то именно, лично ей? Или уже знает, что мы четверо делимся друг с другом информацией? Интересно. Она зашла в столовую с таким же грустным лицом, как и ранее, но уже с ходу была готова начать свой рассказ. — Я не нашла его в комнате, — начала Тенма, сев на стул рядом с Хонами, — но он был в лазарете, с какой-то маленькой бутылочкой в руках. Разглядывал тщательно, изучал.. — В лазарете? — задал Руи вопрос по услышанной информации, выгнув бровь. — Что ему там нужно было? Тем более в пузырьках и бутылках.. — Я не знаю. Но когда я пришла, он сразу же поставил всё на место и пошёл обратно в свою комнату. Внутрь впустил, но совсем ненадолго.. Просто спросил, как дела, дал пообщаться с Робокасой и я пошла к вам. — Значит, он от тебя что—то скрывал, раз сразу спрятал. Может, мы пойдём в лазарет прямо сейчас и проверим, что это было? — предложил я, встав с твёрдой сидушки и поставив свой бокал в раковину. — Делать нам всё равно нечего, если мы не пойдём с ним говорить, так хоть что—то узнаем. — Согласен. В лазарете нет почти ничего безопасного, если рассматривать то, что находится в стеклянных или пластиковых пузырьках или бутылках. Всё это — яды или слабительное / снотворное.. — Может, его просто мучают кошмары по ночам и он захотел взять снотворного? — Снотворное почти не опасно. Он бы не прятал его так яро.. Столовую мы всё же покинули, на месте больше сидеть не собираясь. Из этого помещения до лазарета идти было всего ничего, и через минуты две—три, спортивным шагом, все уже дошли до небольшой комнаты. Руи обшаривал ящики, Хонами и Саки внимательно глядели на него, а я засмотрелся на вентиляцию в лазарете. — Этот пузырёк? — спросил режиссёр, вытащив коричневый, небольшой бутылёк с розовой этикеткой. Саки кивнула положительно, и Руи от того нахмурился, покачав головой. — Плохи дела. Яд это, — заключил он....
В тот день мы забрали эту странную жидкость—яд из лазарета, и следующие несколько дней всё было хорошо, считай, просто отлично. Просыпался я по утрам с ощущением лёгкости, даже, которой у меня и в помине не было никогда, и все беседы нашей четвёрки стали вестить на более спокойные темы. Одним утром, примерно дня через три, я проснулся от громкого, резкого и ритмичного стука в свою дверь.