***
Когда бог Луны медленно открывает свои глаза, принимая пост от бога Солнца и медленно выходит на небосвод, чтобы пленить своей красотой, освещать мир сбившимся путникам и прятать под своим светом влюбленных, Чонгук покидает храм, бросая последний печальный взгляд на возвышающееся здание. Его построили много лет назад, во времена, о которых чёрный волк никогда и не слышал. Сделали пристанищем для всех нуждающихся, для всех, кто потерял надежду и, израненный, пришёл к высоким, дубовым дверям, чтобы обрести спокойствие. Его возвели на стыке трёх границ, чтобы объединить волков общим пантеоном богов. Пусть для каждой стаи в почете был кто-то определенный, но этот храм наглядно показывал их единение и призывал их почитателей следовать божьему примеру. В одном зале, совсем рядом, стояли каменные статуи, которым волки приносили жертвы, молились, и которых восхваляли в праздничные дни, забывая про свою вражду. Перед ними представители разных кланов вступали в браки, демонстрируя строгим статуям, что и спустя долгие годы они продолжают следовать их примеру. Сюда приводили совсем маленьких щенков, знакомя их с теми, кто писал для них судьбу, посылал наказания за непослушание и поощрял. Здесь соединили два любящих сердца, которые должны были люто ненавидеть друг друга. Боятся и презирать. Но почему-то полюбили. Так сильно, что расставание ощущалось невыносимой физической болью и душевными страданиями. Два сердца, что всеми силами стремились друг к другу, несмотря ни на что. Что плевали на предрассудки и гнев ближних. Это место позволило им не только стать супругами, подтвердив свою любовь, оно стало пристанищем, где они могли встречаться в особо сложные минуты, становясь поддержкой друг для друга. Место, где они не боялись любить друг друга. И теперь Чонгук покидает его, не попрощавшись с отцом. Он уже знает, что никогда не вернётся сюда, твёрдо намеренный остаться там, где нашёл последнее пристанище Чимин. Его сопровождают Юнги, что, как всегда, спокоен и мрачен, и слишком тихий Хосок. Он словно понимает, что ему предстоит проститься с любимым братом. Он знал примеры, когда волки, овдовев, не выдерживали одиночества и умирали. Другие же добровольно лишали себя жизни, не в силах вынести потери. Хо понимает молодость и горячность брата, знает его пылкий характер и ту силу любви, что толкает его на подобное. Отговаривать бессмысленно, но он судорожно пытается найти слова, чтобы заставить брата хоть на секунду задуматься о том, как прекрасна бывает жизнь. Они быстро преодолевают границу, перевоплотившись в волков. Скрываются в кустах, когда натыкаются на патруль, который выставили белые волки. И добираются до кладбища, когда луна проходит половину пути по небосводу. Находят старый склеп, что больше напоминает величественный, древний храм с расписными колоннами и прямой крышей. Сбивают замок, что надежно смыкает две двери. Чонгук тянет на себя одну и замирает. Поворачивается к своим сопровождающим, чтобы в последний раз заглянуть в их глаза. Вытирает слезы, стекающие по щекам его младшего брата и улыбается. — Там, в царстве смерти, спит моя любовь, — тихо шепчет, — он ждёт меня, я знаю. И пусть мы не смогли быть вместе на земле, в мире богов мы всё ещё супруги и будем наконец-то неделимы. — Нет… нет, Чонгук, — Юнги делает шаг вперёд, кладёт руку на плечо друга, надеясь отговорить его, — что я скажу Тэхёну? — Вспомни, как защищал его в день вашей встречи? Ты обратился волком, рычал и скалился ты на меня, когда я попытался подойти, — Чонгук легко улыбается, обхватывая пальцы друга на своём плече, — ты знаешь силу истинной любви и жить, познав её и вскоре так лишившись, это мука. — Жить без любви и вовсе скука, — вмешивается Хосок и тут же прикрывает рот, заставляя своих спутников улыбнуться. — Дух Сунхи живёт в тебе, — Ночной притягивает к себе брата и крепко его обнимает, — я передам ему привет. Ты будешь замечательным вождём, малыш. И береги отца. Чонгук отходит. Снимает горящий над входом факел и молча вхоходит в темноту склепа. Идёт осторожно, подсвечивая себе путь неярким пламенем. Спускается по ступенькам, придерживаясь за холодные, влажные стены. Внизу освещает несколько пьедесталов со старыми, давно разложившимися трупами, в истлевшей от сырости одежде. Крутится, пугаясь собственной тени, но движется вперёд, туда, где лежит его муж. Чимин накрыт прозрачным саваном, который Ночной медленно стягивает, любуясь своим возлюбленным. Гладит нежные руки, сложенные на груди и удивляется их теплу. — Словно живой, — наклоняется и целует маленькие пальчики, — боги забрали твою жизнь, но красоту тронуть не посмели. Мой прекрасный, мой смелый, — сглатывает подступающие слёзы и вставляет факел в подставку, закрепленную на высокой, каменной колонне, — при жизни я соперничал с Тэмином… нет, с каждым альфой, что касался тебя взглядом, теперь же мой соперник — бог Смерти, что бесстыдно украл тебя у мужа, словно Зевс Европу. Обратился ядом он в твоих руках и растворился у тебя в крови. Ты слышишь? О, костлявый, я пришёл, чтобы вернуть его себе! Ты разлучил нас, но теперь соединишь. Обходит вокруг, рассматривая супруга со всех сторон и не может поверить в то, что он мёртв. Подходит ближе к лицу, гладит щёки, на которых ему мерещиться румянец. Проводит пальцами по изящной шее, немного отодвигая воротник и гладит свою метку. — Ты словно жив ещё, любовь моя. Мне чудится, что румянец тронул твои щеки, к губам прилила кровь… они манят меня, прошу я о последнем поцелуе, — медленно наклоняется, касаясь чужих губ, — встречай меня, жестокий, мрачный бог, прими в свои объятия. Я отправляюсь вслед за тем, кого любил я больше жизни. Поднимается, вытаскивая шпагу из ножен. Лицо трогает лёгкая улыбка и он вновь смотрит на Чимина. — Я этой шпагою дарил другим путь лёгкий в царство бога Смерти, — правой рукой сжимает рукоять и разворачивает лезвие острым концом к себе, направляя его в грудь, где бьётся сердце, — теперь пришёл и мой черед. Так подари же мне быстрый и безболезненный покой.***
Джин быстрым шагом направляется к кладбищу, сойдя с каменной дорожки и пробираясь через тёмный пролесок. Если он всё правильно рассчитал, то его подопечный проснётся с минуты на минуту. Он обещал быть рядом, но немного загулялся, прощаясь с городом, в котором родился и рос. Ему немного грустно от мысли, что он может никогда уже сюда не вернуться. Забегает на кладбище и торопится к фамильному склепу, что ярко освещён факелами по периметру. Надеется не столкнуться с патрулём, прячась за каменными постройками. Преодолевает лестницу и замирает, уставившись на двух незнакомцев, что стоят по обе стороны от открытой двери. — Что вы тут забыли? — строго вопрошает белый волк, сжимая под плащом кинжал. — Тоже, что и ты, я полагаю, — Юнги выходит из тени, пугая шрамом через всё лицо. — Мы пришли, чтобы воссоединить супругов и не позволим им мешать, — вмешивается Хосок. — Супругов? — Джин распахивает глаза и кидается к двери, — Чонгук! Он там? И как давно? — Уж больше двадцать минут, — рыжий волк преграждает путь. — Быстрее! Пока он не совершил ошибку! — молит белый волк и отталкивает руку опешившего Огненного вожака. Торопится вниз, идет наощупь и слышит быстрые шаги за своей спиной. Чувствует, как в тревоге пляшет его сердце. Понимает, что это его ошибка. Нельзя было оставлять Чимина ни на минуту. Он должен был предугадать, что Чонгук придёт сюда, чтобы попрощаться. Он придёт, чтобы расстаться со своей жизнью. Джин должен был дождаться его тут. Если он опоздал, то на его руках будет чужая кровь, которую Чимин ему никогда не простит, как бы наставник не вымаливал. Задыхаясь влетает в помещение и вдали видит силуэт Ночного, занёсшего над собой шпагу. Бежит быстрее. — Нет! Чонгук! — Джину кажется, что всё происходящее — ночной кошмар. Он кричит, но голос его слаб, он боится, что черный волк его не слышит, — он жив! Силуэт Ночного вздрагивает и замирает. Волк медленно поворачивает голову к подбежавшему Джину и смотрит строго, не опуская оружия. Не понимает его слов и машет головой, когда слышит судорожный стон со стороны надгробья. Переводит взгляд и удивляется, когда видит распахнутые, голубые глаза. Шпага падает из рук и со звоном бьётся о каменный пол. Альфа моментально оказывается рядом со своим супругом, сжимая в руке тонкие руки. Гладит их целует и не может надышаться любимым ароматом, что вновь стал еле уловим. — Любовь моя, — слабо произносит Чимин и не может удержаться от тихого смеха, когда его живот и грудь покрывают быстрыми поцелуями, — я так скучал. — О, знал бы ты, как я скучал, мой прекрасный, милый… любовь моя. — Успел, — тяжело выдыхает Джин и хватается двумя руками за голову, — свершилось, они снова вместе! — Джини, — Чимин присаживается, с помощью черного волка и обвивает его шею руками, — всё получилось, как ты и обещал мне. — Что это было? — спрашивает Хосок. Он внимательно разглядывает белого волчонка, что ластится к его брату, трется о его щеку и так ярко улыбается, что его собственное сердце предательски подрагивает. — Всё потом, — старшего омегу накрывает дрожь и он крутит головой по сторонам, замечая в углу труп Тоёна. Ему почему-то кажется, что тот притворяется. Сейчас проснется, протянет свои руки и сцепит их на шее Джина, — нам нужно как можно скорее убираться отсюда. Бери на руки своего супруга и шагайте вперёд. Юнги идёт вперед. За ним Чонгук с Чимином на руках. Хосок немного задерживается, вопросительно разглядывая Джина. Тот машет головой и снимает факел с колонны. Подходит к трупу Тоёна и, под удивленный взгляд младшего, склоняется над ним. — Он мой, Тоён. Теперь он счастлив и я поспособствовал этому. А ты теперь гниёшь один. Тебя отдали на корм червям, что стали твоими единственными спутниками. Ты думал, что я никогда не узнаю правду? Но ведь это ты, именно ты рассказал отцу про моего черного волка. Я ждал долгие годы, я крал твоего ребенка по чуть-чуть, я хотел, чтобы ты однажды почувствовал такую же боль, как я. И ты познал её. Я отомстил, вложив в руки твоего сына яд. Я хотел сделать это гораздо раньше, но так полюбил Чимина, так привязался, что не смог убить. Тогда я решил украсть его у тебя и ты сделал всё, чтобы помочь мне. Теперь ты знаешь какого было мне. Ты познал ту боль, что может убить. Горе, которое уничтожает. Возвращается к Хосоку и они вместе поднимаются на улицу, где их уже заждались. Чимин крепко прижимается к своему альфе, утыкается носом в ароматную железу и часто дышит. Он выглядит как никогда живым. Его глаза горят счастьем. Так ярко и заразительно, что Джину кажется, будто он тает от этого блеска. — Юнги, — хрипло начинает Чонгук, — нам нужно увести омег как можно дальше. Могу я спрятать их в твоём селении? — Мы будем рады, — отвечает Огненный и разворачивается в сторону границы, — скоро светает, не будем терять время. Все устремляются за рыжим волком. Джин идёт позади. Ему кажется, будто он выполнил своё главное предназначение в этой жизни. Когда-то давно, когда он был совсем юным волком, лишившимся всего, он терзал себя вопросом, который не давал ему спать по ночам. Он думал о причине, по которой бог Луны вдохнул в него жизнь. Он был убит своим горем и не понимал почему бог Смерти оставил его жить. Но теперь он точно знал ответ. Для того, чтобы соединить двоих влюбленных. Для того, чтобы Чимин не повторил его печальной судьбы. И он не жалеет ни о чем, ни об одном своём действии. Он мнит себя покровителем всех влюбленных, что волею судьбы разлучены, что страдают от своей любви, что проводят ночи без сна и встречают рассветы, измученные тоской. Джин смотрит на своего воспитанника, что поглядывает на него из-за плеча альфы. Он светится. И у Джина внутри тепло и приятно. Он и не думал, что чужое счастье принесёт ему столько удовольствия. В темноте он не замечает двух белых воинов, что подкрались к нему сзади. Он на столько увлечен своими мыслями, что не сразу ощущает острую боль в рёбрах. Вскрикивает и падает на колени, хватаясь за остриё проткнувшей его шпаги. На шум оборачиваются альфы. Чонгук прижимает голову Чимина, закрывая от него открывшийся вид. Юнги выхватывает шпагу и кидается на Лунных волков. Он рычит и сразу же валит на землю одного противника, тот отталкивает его ногами от себя и подскакивает на ноги, нанося удар. Огненный вождь успевает отскочить, оборачивается вокруг себя и разрезает тонкую кожу на шее, пуская алую кровь. Старший Чон окликает растерявшегося брата и передаёт ему Чимина. Тот вырывается, выкручивается и вскрикивает, видя своего наставника на земле, когда белый воин вытаскивает из него своё оружие. Джин выплевывает кровь и падает лицом вниз. — Унеси его отсюда! — кричит Чонгук, обнажая сталь и кидаясь на убийцу, — Юнги, иди с ними! Наносит удар, что его оппонент ловко отражает. Скалится и делает выпад. Сталь звенит в ушах и распаляет обоих. Чонгук уворачивается от очередного удара, делает выпад не глядя и пронзает противника. Отбрасывает шпагу и опускается на колени, рядом с Джином. Тот хрипит. Смотрит сквозь дрожащие ресницы и улыбается. — Береги… — пытается произнести слова, но кровавый кашель прерывает его. Чонгук просит его молчать. — Я донесу тебя до храма, тут совсем недалеко. Но ты должен быть сильным, хорошо? — Нет… я так этого ждал, — перехватывает руку Ночного, слабо сжимает её, — отпусти… — снова кашляет и устало прикрывает глаза. — Да, — испуганно шепчет Чонгук и бережно поглаживает бледное лицо, убирая со лба тёмные волосы, — ты должен встретиться с ними. Джин собирается с силами и вытаскивает свой кинжал из-под длинного плаща. Протягивает Чону дрожащей рукой. — Испачкай моей кровью, — замирает, дышит тяжело, — и спрячь их. Ночной послушно принимает оружие из чужих рук, пачкает кровью и вкладывает в руку Джина. Остаётся с ним до последнего вздоха и тихо шепчет, слыша тяжелый хрип, вместо дыхания. Наставник крупно вздрагивает, шепчет бледными губами совсем тихое «прощай» и улыбается. Робко, нежно и совершенно трогательно. — Пусть бог Смерти примет тебя, как почётного гостя и сопроводит в цветущие сады, где ты наконец будешь счастлив. Твой сын встретит тебя там и за руку приведёт к твоему истинному. Задерживается ещё недолго, пуская горячую слезу по щеке. Он не может вспомнить, когда плакал в последний раз до того, как началась война. Он знал, что за этими пятью буквами не скрывается ничего хорошего. Что это всегда горе и слёзы. Наспех затягивает двух белых воинов в заброшенный склеп, прячет их, чтобы Лунные не хватились раньше времени и у них была возможность спрятать Чимина в стае Огненных. Обращается в черного волка, ведет носом, улавливая нежный земляничный аромат и бежит по следу своего омеги. Нагоняет их возле храма, не останавливается, призывая бежать дальше. С удовольствием замечает маленького белого волчонка, бегущего рядом. Это немного успокаивает его сердце. Он уверен — потеря Джина, страшный удар для его супруга. Но тем не менее, он находит в себе силы бежать. Сражаться дальше. Бороться за себя. Это восхищает и Чонгук даже немного завидует его силе духа. Он гордится им и благодарит мудрого наставника за то, что вырастил его таким. За то, что не стал препятствовать их чувствам, а наоборот, поддерживал и всегда был рядом. Опасался, переживал, боялся повторения, но всё равно не пытался их разлучить. Пожертвовал своей жизнью ради них. Ведь мог и промолчать, мог отдать Чимина его жениху, скинуть с себя ответственность. К утру они добираются до селения Огненных. Возле дома вожака меняют форму и Чимин буквально валится в руки Чонгука. Мимо альфы не проходит его бледность и заплаканные, припухшие глаза. Он подхватывает его на руки и заносит в дом. Двигаются тихо, стараясь не разбудить большое семейство. Располагаются в широком зале, где Юнги поет всех морсом, что недавно приготовил его супруг. Находит запеченный картофель с мясом и ставит его на стол. Сидят молча, погруженные в свои мысли. Пьют морс и не притрагиваются к еде. Они устали и голодны, но после событий ночи, есть не хотят. Чимин глубоко вздыхает и вздрагивает, когда тишину нарушает грубый голос. — Юнгия! Любимый! — в комнату влетает Тэхён, сразу же накидываясь на мужа с поцелуями. Тот гладит животик, что стал ещё больше и мило улыбается, подставляя щёки под губы своего мужа, — ты с гостями! Омега переводит взгляд на двоих Чонов и незнакомого омегу. Смотрит пристально, по лицам понимая, что случилось что-то плохое и неожиданный визит не от того, что они хотели повидаться. Прикусывает нижнюю губу и немного раздумывает. Взгляд цепляется за замученного малыша на руках его друга. Сердце сжимается и он, наглаживая свой живот, подходит ближе. — Кто этот чудесный малыш? — осторожно интересуется, опираясь на стол рядом с Чонгуком. Чимин вдыхает чужой аромат и не может сдержать тихого рычания, прижимаясь ближе к мужу. Утыкается носом в крепкую шею и испуганно смотрит на Тэхёна, что расплывается в совершенно очаровательной улыбке. — О, нет, не переживай, — тут же оправдывается беременный омега, — я уже помечен и, как видишь, жду ребёнка, — выпирает живот, обводя его рукой, — даже двоих. Ревнует… такой хорошенький. — Тэхёни, ты его пугаешь, — посмеивается Чонгук. — Но я лажу с детьми. — Только вот Чимин уже не ребёнок, он мой омега. Мой супруг. — Почему ты не рассказал мне про него? А когда была свадьба? Как ты мог скрывать его от своего друга? — протягивает руку, не в силах сдержать себя. Желание прикоснуться к маленькому хорошему мальчику слишком сильное. Чимин вновь глухо рычит, пряча нос в изгибе шеи своего мужа. — Милый, — Юнги обнимает разошедшегося мужа со спины, — как Минджун и Минсу? — Скучали по тебе, — моментально переключается Тэхён, — они так обрадуются, когда увидят тебя! Тэхён слишком увлекается рассказом про детей, отвлекается и Чимин расслабляется в родных объятиях. Его терзают мысли о потерянном наставнике. Он давит в себе слёзы, не чувствуя сил на новые рыдания. Он слишком измучен всем, что произошло. Слишком устал от слёз и переживаний. Пытается немного расслабиться, вдыхая аромат кедра, потирается носиком о шею супруга, жмётся ближе. Думает о том, что однажды вернётся в Лунное поселение, найдет место, куда положат Джина и обязательно даст волю своим чувствам. Он столько хотел ему сказать, он хотел его поблагодарить за помощь. — Чонгуки, — тихо шепчет на ушко, опаляя его горячим дыханием. Отворачивается, не доверяя незнакомцам, — это были ищейки Тэмина. Белому волку кажется, что сейчас самый подходящий, самый верный момент, чтобы сообщить. Он узнал двух воинов, что напали на них на кладбище. Узнал даже в темноте, царящей в этом месте. Слишком хорошо знал двух прихвостней, что прислуживали его старшему брату. — Думаешь, за склепом следили? — также тихо отвечает альфа, вставая из-за стола, — но они уже никогда не смогут рассказать Тэмину о том, что ты жив. — Но он обнаружит мою пропажу из склепа рано или поздно. Он снова придёт за мной. — Нет, — ласково целует серебряный висок, задевая украшение, — я больше не позволю. Я знаю что должен сделать. Огненные волки подготавливают несколько комнат для своих гостей и провожают их, желая хорошо отдохнуть. Чонгук укладывает своего мужа на кровать в отведенной для них комнате и присаживается рядом. Внимательно смотрит, обводит прохладными пальцами любимые черты и молчит. Он так много хочет сказать, но не решается прервать тишину, боясь спугнуть прекрасное видение. Ему не верится, что они наконец вместе, что они смогли. Прошли через многое за эти две недели. Но кажется, будто прожили целую жизнь. — Мой бедный Джинни, — тихо шепчет омега и тяжело вздыхает, — он был мне ближе, чем любой из моих родственников. Он был мне словно папа. — Я знаю, любовь моя, — черный волк задумывается на секунду, подбирает слова, — теперь он счастлив и свободен. Он умирал с улыбкой на устах. Он со своей семьёй. Ты будешь помнить его, будешь любить и он будет продолжать беречь тебя. Просто теперь эта помощь будет незримой. Думаю, он бы очень страдал, видя твои слёзы, мой прекрасный белый волчонок. — Мне всегда было очень тяжело прощаться, особенно, если близкие уходили навсегда. Пообещай, что мне не придётся проститься с тобой? — Однажды придет и этот день, — Ночной мягко улыбается и наклоняется, срывая робкий поцелуй с пухлых губ, — но я постараюсь его отсрочить, пока не надоем тебе. — Разве может надоесть тот, кого люблю сильней себя? — Лунный улыбается, оглаживает острые скулы супруга, — я пообещал любить тебя и после смерти, как видишь, любовь моя сильна, она меня вернула к жизни. — Мой маленький плут, — Чон легонько щелкает омегу по кончику маленького носика и улыбается в ответ, — бог Смерти, увидев тебя в своих владениях, был поражен твоею красотой. Он решил, что ты слишком прекрасен для его мрачного царства, поэтому вернул тебя. Он не хотел, чтобы бог Луны завидовал тебе, ведь ты прекраснее его. Твои глаза, как две звезды, горящие на небосклоне. Твои уста, как яркая заря, вдыхающая жизнь. Руки — словно два крыла у дивной, белой птицы. Ты — совершенство. — И это всё? — младший округляет глаза и обиженно дует губки. — Да разве это мало? — Хочу, чтоб речь твоя не замолкала, она ласкает уставший разум мой. — Когда ты говоришь, мир замирает, внимая твоим мудрым изреченьям, словно ты — греческий поэт. Я не встречал омег тебя умнее. — Это так, — Чимин усмехается и вздергивает носик к верху. — Доволен? Что за толк от слов, потрогай, — берет маленькую ладошку и прижимает к своей груди, — бьётся здесь любовь. Принадлежит тебе она пока я жив и после смерти. О ней могу я вечно говорить. — Твоя любовь способна чудеса творить, — притягивает мужа ближе к себе и утопает в тёплых объятиях, — хочу я слушать вечность как любишь ты меня. Представь, что я теряю память на рассвете, и каждый раз, при свете дня, ты должен восхвалять меня, чтобы напомнить. — Хочу услышать я в ответ слова любви. — Моя любовь, мой милый муж… — Чимин зевает устало, словно не он проспал сутки под действием яда, — словам предпочитаю дело. — Милый плут, — Ночной целует свою метку и укладывает голову на подушку. Ему предстоит сделать ещё так много, чтобы на их земле наконец наступил мир. Чтобы стаи перестали ненавидеть друг друга. Чтобы Ночные волки смогли вернуться на свою территорию и жить там спокойно. Чтобы они с Чимином могли быть вместе и больше не бояться, что их вновь разлучат. Он чувствует, как этот груз давит на его плечи, прижимает к земле и не дает возможности выпрямить колени. Но он глубоко дышит нежным ароматом земляники и ощущает прилив сил, что теплыми солнечными лучами расходится по его телу. Он совершенно точно знает ради кого он должен быть сильным.