Правило клуба O(r/d)dinary №76: Все мы связаны
Сынмин проснулся на больничной койке и сразу же отметил, что все ещё чувствует онемевшие конечности. Судя по ощущениям, по его и без того раскрошенным костям кто-то походил, но они, хотя бы в теории, по прежнему были дееспособны. Он оглядел себя, пытаясь пошевелить пальцами, и вдруг обнаружил рядом с собой маленький вздымающийся комок. «Тот парень…» Сынмину было тяжело дышать. Грудную клетку раздирало, лёгкие просили выцарапать самих себя – и кислорода не хватало до чёрных звёзд в глазах. Поэтому лежащему рядом незнакомцу удивляться было некогда. Пальцами пошевелить совсем немного получилось, но из-за пластиковых пульсометров казалось, что ему вставили тяжёлые протезы. Голова будто трескалась по швам, с каждым писком прибора пульсируя только сильнее. "В живых" остались только глаза. Сынмин чувствовал себя крошечным ребёнком, которому всё интересно, а из возможностей изучения мира только визуальный осмотр откуда-то из колыбели. Всё вокруг новое. Живое. Дышащее. Хоть и внутри всё разрывается. Потревоженный звуком сбившегося дыхания Кима, комок зашуршал и приподнялся на кровати, сонно потирая глаза-щёлочки: – Ты очнулся! – отразился радостный возглас от плитки на белых стенах. – Да… – получилось что-то сказать только шёпотом, и то через боль и усилие. – Тихо, тихо, первое время тебе лучше ничего не говорить. Ким улыбнулся и наконец разглядел своего спасителя, потому что все, что ему удалось увидеть до этого – размытый образ. Бросил взгляд на бейджик на халате, пытаясь разглядеть имя: «Ко Юнхо…» – Ой, это не мой халат! – парень прикрывает бейдж ладонями, когда замечает, куда опустились чужие глаза, – Я – Чонин, Ян Чонин! Будем знакомы! Сынмин кивнул, продолжая улыбаться. – Выздоровеешь, мы ещё пообедать вместе сходим! – Чонин указывает рукой на маленькую тумбочку у кровати, а Сынмин следует за его движениями глазами, — а ещё, нам надо будет отблагодарить парня, который помог тебя сюда доставить. Ким видит на тумбочке свой целёхонький фотоаппарат и в удивлении округляет глаза. — Ой, да, он и фотоаппарат твой принёс! — Ян встал с края кровати, – побудь здесь, я схожу за твоим лечащим врачом… Ким только рот открывает, чтобы сказать «хорошо», а Чонин уже оборачивается к нему через плечо: — Не забывай: рот на замок без меня. И только что и остаётся — улыбаться и смотреть вслед уходящему, понимая, что их ещё свяжет не одна история.***
– Вот такая у нас с Сынмином история. Выслушав рассказ об экзопланетах, плавно перешедший в воспоминания о временах до вступления Чонина и Сынмина в Клуб, Феликс почувствовал неловкость. – Это ничего, что ты так просто мне всё это рассказываешь? Разве истории из прошлого – это не слишком личное? – А я люблю поговорить о былом. – Глаза Чонина сужаются в узкие щелочки, а пальцы тем временем перебирают хрупкие книжные страницы – Да и ты, Феликс, чем-то похож на Сынмина. Возможно тем, что в твоих глазах тоже сияют звезды. Чанни-Хён говорил, что ты не из Паредайза, ты?.. — Да, я приехал оттуда, где на небе виден Млечный путь... – Дай угадаю, Австралия? – Перебивает его Чонин. Неуспевший договорить Феликс удивлённо кивает. – Откуда знаешь? – Предводитель нашей стаи тоже оттуда. Когда мы разговариваем наедине, он часто с восхищением упоминает Млечный путь. Очень по нему скучает, – Чонин закрывает книгу, кладёт в стопку прочитанного и прижимает палец к губам в знак тишины. – Мне понадобилось много времени, чтобы узнать об его родине, так что береги этот секрет. – Это такая большая тайна? – Феликс почему-то улыбнулся. – Бан Чан – главная тайна Странного Клуба. – Со значением произнёс Чонин. – Если вдруг он тебе что-то о себе расскажет, не забудь поделиться этим со мной в знак дружбы. Или продай секрет за полцены. Вдруг я узнаю что-то новое. – А как сам Чан к торговле информацией о себе относится? – заговорщически понижает голос Феликс, подыгрывая Чонину. – Жалуется на нас Хëнджину, а тот подключается к громкой связи и начинает рассказывать о Чане ещё больше. Феликс и Ян тихонько похихикали. – В этом месте иерархия как-то странно построена, – Ли негодующе почесал затылок. – Он же лидер, ничего страшного, что вы так с ним себя ведёте? – Чан не только наш лидер – он ещё любящий отец и лучший друг. Мы семья, поэтому он не может злиться на нас больше трёх секунд, да и если бы мы вели себя с ним как-то иначе, он бы расстроился. Хотя мы частенько перегибаем, он максимум рыкнет на нас разок, и всё решится само собой. Удивительный человек. Чонин смотрит на циферблат электронных часов и улыбчиво вздыхает: — Прости, Ликс, мне сегодня уже пора. — Ой, конечно! — воодушевлённый Феликс подрывается с сидения, — спасибо тебе, Чонин! — Тебе спасибо, — у лисьих глаз приподнимаются уголки, — Доброй ночи... — Доброй ночи! Сегодня Феликс так и не нашёл библиотеке ответов, за которыми приходил, но обнаружил кое-что гораздо более ценное. Он обязательно разузнает обо всём в следующий раз. Разы. Судя по всему, он правда застрял в этом месте надолго. И у него ещё будет целая Вечность. Феликс больше не хотел покидать Странный Клуб и его обитателей. Сегодня ему, наверное, приснятся звёзды, родной город, Сынмин с Чонином, атласы звёздного неба...***
Рука Сынмина опирается на чуть поржавевшие перила, окружающие уставленную растениями террасу —удивительно, как Чонин научился поддерживать их хрупкую жизнь в любое время года. Плечи укутаные в клетчатый плед, редкий лай собак где-то внизу, стакан горького кофе с ежевичным сиропом где-то на дне и мысли. Очки на макушке — глаза совсем устали. Каждый день линзы к ночи как будто проникают под веки и режут под ними ткани. Слабый ночной ветер, заставляет вздрагивать от своего шёпота. Размытый взгляд поднимается к дырявому чернильныму полотну высоко-высоко над головой. Неприятные воспоминания о сегодняшнем вечере вытесняет яркий звёздный свет. Он любит ночное небо, а ночное небо любит его. Кажется, белые огоньки начинают трепещать от каждой встречи с Кимом, а он знает каждый поимённо. Каждому дарит вечерами улыбку. Он не раз просил Чонина рассказать о звёздах больше: разложить по полочкам все их законы, поговорить о догадках и исследованиях, показать все модели звёздных систем, что порой были склеены из найденных упаковок от шоколадных яиц. – Ты – Ригель, Сынмин, — когда-то Ян с восхищением взял в горячие ладони щёки напротив, — Ты особенный, такой же яркий и... И ты светишься синим, ты — цвет защиты и безопасности. И с тобой тепло. От воспоминаний щёки зарделись, как впервые. Чонин и звёзды. Они одно целое. – Их много, но каждая – особенная, как и люди, смотрящие в небо по ночам, – продолжал говорить Ян в воспоминаниях. – Каждая со своим характером. Каждая со своей душой, неразрывно связанной со своим человеком, которому досталась часть её атомов во время большого взрыва. Все наши атомы уже не раз сталкивались друг с другом далеко в прошлом. Мы были знакомы тысячи и миллионы лет назад. Были близки и даже могли стать чем-то единым, если бы звёзды распорядились как-то иначе. И с тобой мы, кажется, тоже были знакомы, Ким Сынмин... Если бы Чонин только знал, как сильно Сынмин его любил. Время мелкими шагами идёт к полуночи. Кто-то уже ушёл в патруль, потому вся ночь принадлежит лишь ему. Терпкий сироп оседает в горле, начинает кусаться, как и холод, что трогает бледную кожу между вязаными узорами свитера. Признаться ему пока что не хватало смелости. – Ригель снова наблюдает за сородичами? – раздаётся улыбающийся уставший голос за спиной. Чонин, завёрнутый в такой же плед и с термосом в руках. Очки, как у Сынмина, запутались в волосах на макушке, от чего под глазами ещё ярче видны синеватые тени. – А наша Хлебная крошка снова затерялась где-то в библиотеке между страниц книг по астрономии? Сынмину по затылку прилетает шуточный шлепок, за которым следует тихий смех: – Ха, сам ты хлебная крошка, всего то на пол года меня старше... Звёзды замирают в ожидании того, что о них расскажут сегодня. А Ян Чонин и этой ночью надеется на признание в любви.***
Сидя на обшарпанной лавочке в заброшенном парке, Хван Хëнджин так же смотрел в бескрайнее темное небо. Его обычно невозмутимое лицо в свете фонаря горело пожаром, а сомкнутая в пальцах фотография впивалась в сердце колючими иглами. Признается ли он Феликсу по-настоящему или всё на этом и закончится? Какие вообще чувства у него могут быть к парню, с которым они едва знакомы? Хëнджин не верил в любовь с первого взгляда, но прилетевший из ниоткуда птенчик тихо постучался клювом в его покрытую льдом душу. И наступила оттепель. Завтра. Завтра он всё обдумает, а на сегодня он уже и так сказал слишком много. Пряча фотографию во внутренний карман, Хëнджин почувствовал прикосновение к плечу. Он оглянулся так стремительно, что тот, кто его побеспокоил, испуганно отшатнулся. Ледяной взгляд Хëнджина, готовый превратить неприятеля в пепел, до смерти напугал всего лишь... уличный фонарь. Тот всё ещё не принял ровное положение и обеспокоенно мигал лампочкой, извиняясь на азбуке Морзе. Хëнджин облегченно выдохнул. Хорошо, что запутавшись в размышлениях он едва не стал "жертвой" светильника, а не чего-нибудь похуже. Нельзя вот так утрачивать бдительность, особенно в такое трудное время. – Это всего лишь ты? Сегодня Кима нет, фотографии не будет. Услышав ответ, фонарь "поник", согнувшись пополам. Он относился к виду низкоуровневой нечисти. "Ну и откуда взяться работающему фонарю в такой, глуши? " – думал заплутавший в темноте одинокий прохожий, и стремился к единственному на километр ореолу тусклого света. Стоял некоторое время, изучая этакую диковинку, а затем уходил. А дома не досчитывался мелких монет в карманах или обнаруживал пропажу серёжки из уха. Фонарь Обмена дарил свой свет, но ждал доброго подарка и от человека. Сынмин частенько ходил на смены в этот парк. После того, как из его альбома в сумке таинственным образом исчезло несколько ценных фотографий, он постарался докопаться до сути. В результате своего расследования, Ким заключил с существом договор – он каждую встречу дарит ему фотографию, а Фонарик своим миганием предупреждает о приближении опасности. Хëнджин внутренне посмеивался, глядя на обиженную нечисть. Конечно, дружить с фонарём очень странно, но однажды совместная работа с ним могла спасти чью-то жизнь. Эта нечисть – не единственная, с кем Странный клуб заключил договор о перемирии для подобных целей. Хëнджин покопался в сумке и вырвал из скетчбука набросок букета цветов. – Это подойдёт? Увидев подарок, Фонарик засиял таким ярким светом, что современные лампы обзавидуются. Листок исчез у Хëнджина из рук, а предмет освящения принял нормальный вид – ровный и неживой. А Хëнджин понял, что ему, благодаря взбудораживающей неожиданности, наконец, удалось немного отвлечься от событий прошедшего дня. Всё же, сделка стоила того. Холодный ветер забирался под куртку. Где-то на горизонте вскоре обещал показаться рассвет.