Правило клуба O(r/d)dinary №72:
Верный выбор – тот, к которому ведёт сердце в данный конкретный момент
– Сегодняшнее общее собрание посвящено важному делу... Бан Чан едва успевает обернуться к собравшейся в кабинете толпе, как Хан вскакивает со своего места. – Ребята, играем в мафию! – Мы сами как мафия, можно не играть, – Сынмин недовольно поглядел на него из-под своих очков. – Всё понятно, Ригель. Ты и есть мафия, – тон голоса Хана донельзя многозначительный. Джисон подошёл к Сынмину и опустил ладони на его плечи. О да, Сынмин еще какая мафия. Из другого мира. – Или это Чонин? Сидящий рядом Чонин убрал руки Хана с плеч Сынмина. – Я –доктор. Ещё слово, лечить этой ночью не буду. – Обычно тот, кто больше всех нападает, и есть мафия, – Чанбин что-то внимательно читал на экране своего телефона. – Детективам слова не давали, – Хан всё не терял энтузиазма. – Мафия – Хван. Хенджин невинно похлопал ресницами и вывел над головой круг, оставшийся иллюзией в виде нимба. Вдобавок к нему сзади появились крылья. – Ты что, я же ангел. Джисон с сомнением посмотрел на угольно-черные перья. – С чёрными крыльями? Хенджин коснулся сидящего рядом Феликса. За спиной у него появились такие же крылья, только белые. – У нас ещё с белыми есть. – Почему мафией не может быть Лино? – прочищает горло Чан, давясь смехом. – Слишком очевидно, – отмахивается Кот. – У меня на лице и так это крупными буквами написано. – Ага, – поддакнул Чонин. – Если его спросить, он такой "Да, я мафия, и что? Что ты мне сделаешь?". Кот косит на лиса глаза. Оба они рады, что их сейчас разделяет стол. Иначе очередной мелкой шуточной потасовки не избежать. Джисон тем временем подошёл к Чану и посмотрел ему прямо в глаза, будто пытаясь в ответном взгляде найти подтверждение, врёт он или нет. В ответ получает ну очень опасную улыбочку. Потому подготовленное утверждение звучит вопросительно. – Бан Чан – мафия? – Я ведущий нашего театра. И, наша комедия грозится перерасти в трагедию. Чанбин, как там? Коршун поворачивает к нему экран телефона, на котором выведено с десяток вкладок камер видеонаблюдения. – Всё чисто, ничего подозрительного. Это и напрягает. Чанбин положил телефон на середину стола, чтобы все могли разглядеть изображения. Улыбки мгновенно стёрлись с лиц. – Дело рук Незнакомца, – комментирует Чан. – Чанбин в критическом состоянии. По прогнозам, у нас есть совсем немного времени подумать, хотим мы его вылечить при помощи Чонина или нет... Стул Чонина угрожающе отодвигается. Глаза-звезды ошеломленно и неверяще сверлят Чана. – Что тут думать? Вытаскивать его нужно! – Не торопись, всё не так просто, – Лино складывает пальцы перед собой домиком. – Почему этот хмырь не добил его? Он знает, что ты можешь лечить. И знает, что мы не станем пускать в Клуб опасных посторонних. А это значит, что мы обязательно соберем отряд и пойдём отвоёвывать его жизнь у смерти. По пути нас и перебьют. – Всё верно, – Крис кивает. – Но и это ещё не всё. Допустим, сейчас мы примем решение не приходить на помощь. И следующей приманкой послужит уже кто-то из нашей команды. Такой расклад событий ещё хуже, не считаете? Ребята ошеломленно молчали. Чонин так и остался стоять, не зная, всё же бросаться на помощь или оставаться. Потому Сынмин потянул его за рукав, усаживая обратно на стул. – Нам нужно подумать, чего мы все хотим – рискнуть сейчас или посмотреть, что будет дальше. Но к тому времени может погибнуть ещё больше людей. Незнакомец перебил почти всех, о ком мы знаем из его возможных сообщников. Следующие на очереди, как я и сказал, либо мы, либо наши товарищи одарённые, заключившие с нами контракт законности. –Всех перебили? – Лино не на шутку ошеломился. – Да. Даже тех, кто раскаялся в своих грехах и сидел в тюрьмах, – отвечает ему Чанбин. – Правительство не смогло обеспечить им достойную защиту даже на время. – Не смогли? Или не захотели? – Кот невесело усмехается. – Вряд ли даже сам Незнакомец пришёл марать о своих мелких сошек руки. Скорее само правительство сделало вид, что это он виноват. И это было только на руку нашему психу. И все в комнате знали, что предположения Лино, скорее всего, верные. – Разойдёмся пока по дозорам? – предлагает Хенджин. – Пусть каждый из нас подумает, а завтра, в это же время, соберёмся и решим вопрос. У Чонина на языке, конечно, вертится заявление, что завтра утром, может, и спасать уже будет некого. Но он и сам чувствует ситуацию – что если они пойдут на эту миссию, непременно кто-то погибнет. Тогда почему Хан молчит, что там в их будущем? Звезда ловит взгляд Часового. Хан приподнимает брови. – Вряд ли будущее откроется мне до того, как мы решим хоть что-то. Мы на развилке. Думаю, умрём мы или нет, зависит только от нашего выбора. Говоря это, Джисон оставался убийственно-спокойным. Феликсу в принципе казалось, что он в помещении самый нервный. Он тоже не знал, какой выбор будет более верным. И это немало его расстраивало. Значит, сутки... Всего сутки...***
– Почему они так поступают? – Феликс первым решил прервать молчание между ним и Хенджином. Конечно, он имел ввиду правительство, убившее одарённых в тюрьмах. – Из-за Бан Чана, – следует вопросу ответ. – Они не доверяют Чану? Хенджин пожал плечами, будто это само собой разумеется. – Они никогда не доверяли ему. Его всегда боялись. – Но почему? – Потому что, Феликс... Они прошли ещё с десяток метров, прежде чем остановиться у старого, давно не работающего ларька. Стены его сплошь были изрисованы маркерами и обклеены старыми объявлениями. Рядом стоял едва живой автомат с напитками. Хенджин бросил в щель несколько монет, толкнул автомат плечом. Послышался стук упавших банок. Он протянул Феликсу энергетик. Яблочный. Такой же, как и всегда. Так вот где он их покупает! Хенджин открыл свою банку и сделал глоток. – Обычные люди никогда не примут странных. При тебе они могут говорить что угодно, но, где-то глубоко в душе, всё равно будут содрогаться перед нами, одаренными. Бояться, что мы что-то с ними сделаем. Хван прерывается, видя, что не упускающий не единого слова Феликс забирается на бордюр. Заранее подставляет руку. На всякий случай. – Вот только странные люди знают, что большая сила равна большой ответственности. Страх же в сердцах обычных заставляет их совершать гнусные поступки. Они устраивают слежки, собираются в целые организации и истребляют тех, кто от них отличается. Те же, кому, предположим, везёт больше, проживают свою странную жизнь в постоянном недопонимании и гонениях. Со временем они смиряются с этим и остаются совсем одни посреди толпы. Бывает, конечно, и ещё хуже. Некоторые оказываются лишними даже среди одаренных. Феликс, шагая по бордюру, рассматривал банку в своих руках. Как и обещал себе, он не подглядывал в мысли Хенджина, но и без этого было прекрасно понятно, что сказанное относится и к его прошлому. Да и, наверное, к прошлому каждого участника Странного клуба. Заметив, что Феликс улетел в дали раздумий, Хëнджин решил перевести разговор в другое русло. – Не слишком думай обо всём этом. Мысли, знаешь ли, не помогают – помогают только действия. А мы не можем заставить их признать нас, так что... – Нет, Хенджин,– Феликс его прервал. – Я думаю не об этом... Скорее о том, что каждый из нас уже прожил жизнь, хоть пока и короткую, но полную лишений. Я знаю пока обо всех понемногу, но даже этого уже достаточно, чтобы посочувствовать. Хенджин не мог не согласиться. Пустая банка летит в мусорную урну. – Чанбин из-за своих сил мог остаться в камере до конца дней. Хана бы поймали и насильно заставили быть предсказателем, Минхо бы наверняка погиб в перестрелке, Сынмин бы умер в больнице и они с Чонином никогда бы не встретились. Феликс бы так и оставался один всю жизнь. Да и если бы Чан изначально не выдержал давления – этого всего бы вообще могло не быть. – А Хëнджин? – Спросил у самого Хëнджина Феликс. – А Хëнджин бы не встретил Феликса. – Хван, это не ответ! – щеки Феликса опалила краска. – Опять я Хван. Прям как в старые добрые! – смеётся Хенджин. И Феликс понимает, что это правда. Они так сблизились, что он уже стал забывать эту свою старую манеру уважительного обращения. Сейчас она и ему самому казалась очень странной и забавной. – Ты можешь рассказать, как жил, пока не вступил в Клуб? – делает он новую попытку. – Полагаю, весьма печально. В общем, как и все, добавлять особо нечего, – но собеседник так упрям, что на него нет никакой управы. – Пожалуйста, Хëнджин. Хенджин расплывается в довольной улыбке. Но всё равно покачивает головой. – Я стараюсь поменьше вспоминать об этом. Та жизнь осталась в прошлом – толку вспоминать о ней в настоящем? Наверное, всё же, бередить его раны не стоило. Сам расскажет, когда посчитает нужным. Но Феликс хотя бы попытался. Как и ожидалось от его максимальной невезучести, Феликс оступился. Но, к большому удивлению, не упал. Заранее подставленные руки Хенджина тут же с нежностью подхватили и прижали к себе. – Солнце, будь осторожен. Пожалуйста. В это мгновение мир вокруг замер. Все звуки отключились. Остались только тёплое дыхание на покрытой веснушками щеке и пытающееся вырваться из грудной клетки сердце. Обнимающие руки всё не желали отпускать. Феликс поймал себя на мысли, что так бы и простоял на этой улице до конца жизни, сжатый в объятиях, окружённый запахом яблок. Весна всё же соизволила наступить. Деревья цвели и засыпали лепестками улицы и прохожих. Феликс заметил несколько запутавшихся в красных прядях. И осторожно их стряхнул. Хенджин в ответ забрал у Феликса банку, открыл и вложил обратно ему в руку. Потрепал по волосам. И, переплетя с ним пальцы, зашагал к месту их сегодняшнего дозора. Хотелось наслаждаться жизнью. Думать о завтрашней миссии не хотелось.