Карты открыты

–Марин, тут такая тема, я даже не знаю с чего бы начать. – Он нервно погрыз ноготь на большом пальце. –Не переживай, просто рассказывай и ни о чем не думай. –Пар от горячего чая опалял подбородок, быстро делая его мокрым от маленьких капель. –Ну, в общем…– Юра был далеко не оратором, поэтому рассказ был сбивчивым и несуразным. Он постоянно прерывался, чтобы подышать, от переизбытка эмоций или сделать глоток невкусного чая. После этого он еще долго сидел с пустой чашкой, на дне которой лежала лимонная корка и увлеченно ее рассматривал, склонив голову. Вот, теперь Марина была единственным человеком на планете, который помимо него самого знал о зависимости и странных взаимоотношениях с учителем. Почти единственным… –Ошалеть…– Марина молча хлопала глазами, глядя на него. –Это все правда? Ты из-за этого нервный в последнее время. Мне очень тебя жаль, Юр, даже не представляю, какого тебе было такое пережить. Она положила свою маленькую кисть на его ладонь, лежащую на столе, пытаясь утешить. –Это ужасно. Я теперь даже не знаю, что мне делать.– Подросток резко откинулся на покрывало и посмотрел в потолок, испещренный трещинами. Юра положил руку под голову, а вторую поднял, вытягивая вверх. – Эти таблетки меня успокаивают, понимаешь? Я же не смогу их не пить! –Он все-таки поднял голову, чтобы посмотреть на девушку, которая все еще молчала, не проронив ни слова. –Слушай… А ты не думал, что ну бросать и не нужно? Наверное? – Но, увидев его полные шока глаза, поспешила добавить. – Нет, я имею ввиду, что если они тебе так помогают, то пей. Просто в разумных количествах. – Марина развела плечи, будто не понимала почему ее предложение вызвало такую реакцию. А может действительно не понимала? –Ты не думал, что если бросишь так резко, то это негативно отразиться на твоем здоровье? Типа, привык уже, а тут так… Ломка всякая, прочие ужасы. – Подросток хотел было возразить, что он не как какой-то наркоман, и не так уж и часто их пьет, но вот после ее слов про такое отвратительное состояние Юра немного призадумался. Ломка— он очень сильно ее боялся. Да, он не пил лекарства, как озабоченный наркоман, и краем мозга понимал, что ничего плохого не будет. Что это не правда. Но что он будет говорить в тех моментах, когда когда липкие лапки тревоги будут захватывать власть в голове, требуя… Нет просто приказывая принять очередную дозу препарата для того, чтобы перестать концентрироваться на проблемах. Чтобы на них стало все равно. Чтобы просто успокоиться и уснуть без задних ног. В таком случае все станет неважным. Все слова и обещания, данные кому-то, а особенно самому себе. Только почему-то на грани сознания скреблась мысль и облик человека с ледяными руками, краснеющими глазами и ели заметной, с трудом, но так старательно прикрываемой сединой в волосах. Было стыдно в первую очередь перед ним. Он откачивал его и терял нервы больше остальных. Больше друзей, Марины, родителей, да даже его самого, который сам наверное не до конца осознал того, что чуть не умер. Больше всего переживаний выпало на долю Димы. Этого было не отнять и не отрицать, но и принимать почему-то не хотелось. Очень не хотелось… Мысль о том, чтобы остаться совсем одному пугала, а глупый мозг-предатель продолжал заверять в том, что от парочки таблеток раз в неделю ничего плохого не случиться. Они же такие маленькие… –Ладно, мне кажется, нужно хотя бы пережить эту ситуацию, а потом думать дальше. – Юра уже который раз за день провел руками по лицу и обречено застонал. *** Домой Марина рвалась его проводить, но подросток долго отнекивался, неся всякого рода бред про темное время суток. На самом же деле он просто очень хотел побыть один. Эти полчаса дороги домой по холоду и в сопровождении музыки почти жизненно необходимы ему сейчас для того, чтобы обдумать все происходящее с ним. Еще наверное стоило бы поговорить с Димой, а делать этого очень и очень не хотелось. Первым делом, оказавшись в подъезде, он стоял на лестничной клетке и, закусывая губу, думал, в какую же квартиру первым делом пойти. Решив, что неприятный разговор откладывать было бесполезно, он поднялся на этаж выше и несильно постучал в темную дверь кулаком. Дверь открылась почти сразу, и за ней показалась все та же уставшая физиономия. –Эм… привет. Снова.–Юра не знал, что говорить и как реагировать, поэтому просто молча смотрел на хозяина квартиры, ожидая, когда его впустят. –Привет, а ты зачем пришел? –Мужчина облокотился на дверной косяк и посмотрел на подростка, непривычно стеснительно стоящего в коридоре. –А ты против, что ли? Я могу уйти. «Лучшая защита—нападение». –Да нет, не против, проходи, сейчас я чайник поставлю. –Ой, только этого не надо. Я за сегодня чая столько выпил, что скоро из ушей полезет. Просто доставай все сладости, которые есть в доме. –А не думаешь, что на ночь сладкое вредно? – Дима зачем-то продолжал этот глупый диалог. А за окном действительно уже темнело, и фонари начали зажигаться вдоль дороги и во дворах, обрамляя улицу теплым светом, наравне с закатом. На кухню прошли молча и так же молча поедали что-то шоколадное под звук телевизора, на котором играл какой-то музыкальный канал. Дима не знал, как настроиться на разговор, и с чего его следует начать вместо младшего, с его стороны послышался тихий стук пальцами по столешнице. А смотрел мальчик куда угодно, кроме него. –Слушай, на счет таблеток. Я уверен , что ты все понял. –Да, ты прав. Думаю, не стоит говорить о том, насколько сильно я разозлился и испугался. Но все-таки мне тебя не жаль. Ни капли. Юра удивился такому исходу и резко поднял голову, останавливая руку с печеньем в ней. Он просто не знает, чего Диме стоило каменное лицо и полное отсутствие эмоций. –Ну, а что ты смотришь? Это же только твое решение. Я его не поддерживаю, но уважаю. Конечно, хотелось бы чтобы ты бросил, но я очень сомневаюсь, что ты это сделаешь только из-за меня. Просто подумай сам, чем тебе это грозит. В душе он рвал и метал, хотелось прижать этого ребенка к себе и укачивать, чтобы защитить от всего никчемного мира, который его подтолкнул на это. Но переубедить в чем-то подростка, в этом возрасте считающего, что ему море по колено, и горы по пояс, было почти невозможно. Юра, конечно, был удивлен тому, что старший говорил с ним без криков и нотаций. Не было скандалов о его скорой гибели и чашек, разбитых об пол, как в фильмах. Хотя он и не имел на это никакого права. Но почему-то Юра немного разочаровался именно такой реакции. Было бы неожиданно приятно, если бы его стали яростно отговаривать, но увы. –Ну, тогда я думаю ты будешь молчать если я скажу, что ничего не собираюсь с этим делать, а ты унесешь эту тайну с собой в могилу. Понял? –Нет, Юр, молчать я не буду. Как бы мягко и всепрощающе я к тебе не относился, но это уже слишком. –Какая-то странная забота таки проскальзывали сквозь речь. –Все с тобой понятно. – Подросток махнул рукой, закатывая глаза. Да, все взрослые реально одинаковые. Настолько, насколько это вообще возможно. –Не, ну, а что ты хотел? Чтобы я сказал «Все в порядке, Юра. Продолжай медленно умирать и сходить с ума.»!?– Мужчина стал медленно терять над собой контроль и поднялся со стула, входя в центр комнаты.– Серьезно! После того, как ты чуть не умер у меня на руках? Да я ночь ту забыть до сих пор забыть не могу! Подросток тоже начинал закипать, не вынося в свою сторону такого тона. Кажется, назревал скандал. –ДА КАК ТЫ ВООБЩЕ СМЕЕШЬ СО МНОЙ ТАК РАЗГОВАРИВАТЬ?! Я же по-человечески с тобой поделиться пришел! –Ну ты же сам спросил! Квартира наполнялась криками, а мирная когда-то обстановка начала буквально на глазах трещать по швам. –Я смысла не вижу в этом споре. Тебе нужно успокоиться, ты какой то слишком эмоциональный. Иди домой и остынь.– Было непривычно выгонять этого мальчика, особенно вопреки тому, что говорит сердце, но обоим действительно нужно было прийти в себя. По-отдельности. *** Дима сидел на диване и нервно дергал ногой, положив руки на колени и устало опустив на них голову. З ачем он отпустил подростка в таком состоянии!? Вообще с головой не дружит…  Вопреки всему сказанному, ему было чертовски жаль мальчика, который наверняка может закинуться очередной дозой после этого вот представления. Он должен был быть умнее, должен был предотвратить, должен был хоть к батарее приковать, но за пределы своей зоны видимости не выпускать ни в коем случае. Сейчас самое плохое что можно было сделать с Юрой—это оставить его в одиночестве в квартире. Мужчина за раздумьями успел выкурить сигарету, выдыхая резкого запаха дым прямо в окно на кухне. Что-то в голове стрельнуло, а может просто ангел на плече подсказал, что еще вообще-то не поздно сделать хоть что-то. По крайней мере попытаться… Как остервенелый он сорвался с места в том, в чем был и выкинул бычок, который истлел так, что уже обжигал руки. Дима бросил его в импровизированную пепельницу, которая была просто консервной банкой, стоящей на подоконнике подъезда, среди вазами с уже завявшими цветами. Лифт он решил не ждать и в два шага спустился на этаж ниже, разрывая тишину подъезда оглушительным грохотом шагов. Нужную квартиру он увидел сразу и начал стучать. Нет, просто тарабанить в дверь. Кулаки уже болели, а сердце бешено колотилось. На лбу проступила испарина, и он вот-вот собирался начать орать в голос, как дверь открылась. Резко, заставляя отскочить на два прыжка она распахнулась, показывая в щели кудрявую макушку. –Ты что, ебнулся совсем! Хули стучишь? Дима молча стоял посреди подъезда в шортах и толстовке и с отрывистым дыханием глядел на Юру. Очень злого Юру. Он не стал слушать никаких упреков и возражений, а просто нагло влез на чужую территорию, оттолкнув хозяина из проема, затем нагло на него посмотрев. Он не успел задать вопроса или вообще что-либо сказать, как опешивший Юра отмер и с громким хлопком закрыл дверь, создав жуткое эхо, теперь большими шагами надвигался на него, смотря из-под черных ресниц. В широкую грудь уперлись две, относительно тонкие, по сравнению с ней руки. Неизвестно для чего, ведь сдвинуть эту махину, совсем недавно прошедшую армию, для подростка не представлялось возможным. Но сейчас злость и бешеная усталость затмевали здравый смысл. Он бы сейчас мирно засыпал полулежа на большом уютном кресле с телефоном в руках и укрытый мягким пледом. Но кошмарные стуки в дверь заставили его вздрогнуть и практически упасть на пол плашмя. Без малейшего представления о незваном госте мальчик, еле шаркая об пол ногами в мягких тапочках, поплелся к двери, за которой кто-то то и дело разрывался, сбивая кулаки. –Юра, господи, ты живой. – Его жестко и достаточно больно потрепали туда-сюда, схватив сразу за оба плеча. –Остановись, успокойся! ДА СТОЙ ЖЕ ТЫ! – Подросток резко и с силой оттолкнул Диму. На миг показалось, что он двигает, точнее пытается двигать, скалу. – Что случилось!?–Глаза были готовы метать искорки, и их целью, казалось, бы была только одна здоровая туша, которая вот по сей день действовала ему на нервы своими заскоками. –Ой ё… – Это было последней фразой перед темнотой, наступившей внезапно и плавно. Только сначала он понял, что глаза закрываются, а лишь потом- что падает, позорно оседая на пол в тесной прихожей. На периферии сознания он смог увидеть сквозь полупрозрачные тонкие веки, темнеющее помещение и одинокую фигуру, склонившуюся напротив него, лицо которой исказилось странным, по почему-то смутно знакомым беспокойством. –Ну еб вашу ж мать! – Сквозь зубы пробормотал Юра, глядя на то, как по его стене, прямо рядом с чистейшим зеркалом в прихожей потихоньку опадает Дима. Сначала вроде бы все было в рамках приличия: он просто прислонился к шершавой стене, держась за лоб своими, наверняка очень холодными сейчас руками. Почему он знает об этом? Дима оседал на постепенно и только через несколько секунд, ударившись бедром о маленькую подставку для обуви. Может подросток был слишком уставшим, а может количество пиздеца в его жизни в последнее время закаливало настолько, что такая мелочь как вояка, лежащий в его прихожей тюфяком, не удивлял. Не удивляло так же и то, что его реакцией на это было что-то типо: «Блин, опять что-ли?» и даже то, что вот точно такими же глазами этот человек на него уже смотрел, отключаясь на скамейке. И черт его знает, одно и тоже это было, или что-то новое на почве какого-нибудь стресса или вроде того. Шумно сглотнув, мальчик подошёл к Диме и не без труда подтянул его повыше, чтобы тот оказался в более-менее сидячем положении. Обхватив мужчину за скул, он посмотрел прямо в его закрытые глаза. Относительно спокойным он был ещё и потому что это точно была простая потеря сознания, тут Ване не звони. Юра мог бы утащить эту махину на мягкий диван, но не стал надрываться ради того, кто спокойно может полежать и здесь. Пока мальчик нахмуренно разглядывал умиротворённое лицо, его руки совершенно случайно скользнули на шею, огладив крепкие мышцы чуть ниже затылка. Короткие жёсткие волосы щекотно задевали пальцы. Сколько времени он был без сознания? Юра не считал. Неизвестное количество времени спустя, подросток неожиданно поймал себя за тем, что вглядывается в правильные черты лица, сидя перед ним на корточках и всё все несильно сжимая скулы для того, чтобы голова не легла на плече под своей тяжестью. В мёртвой тишине было слышно только учащённое биение юношеского сердца. Всего чуть-чуть, лишь на несколько ударов в минуту, но оно так и ускорилось, и проклятое сердце выдавало его с потрохами перед ним же самим. Было странно ощущать что-то помимо раздражения по отношению к Диме, но после недавнего его поступка он просто не мог относиться к старшему по прежнему. Он правда хотел, но не получалось. От чего-то не получалось. Находясь в раздумьях, он продолжал рассматривать широкую челюсть, тонкие губы, густые, гораздо темнее чем волосы, мохнатые брови и крошечный шрамик на виске. На щеках была еле заметная щетина, а на лоб спадали короткие пряди волос. Глаза хоть и закрыты, но были очень тёмными, ореховыми, почти чёрными. Под ними залегли глубокие синие мешки, которые выдавали на фоне бледной кожи дикую усталость. Губы почти целиком покрыты шелушениями, и в некоторых местах были кровавые ранки и кровоподтёки. В таком состоянии мужчину Юра еще никогда не видел. Сейчас он был похож буквально на труп. После того, как тело еле заметно передёрнуло болезненной судорогой, Юра будто очнулся и, поднявшись, несильно потянул его, схватив за подмышки. По паркетному полу ткань одежды скользила, легко помогая слабому подростку. До дивана было совсем недолго, и поэтому, исключительно и только поэтому он все-таки решил помочь. По ощущениям ушла уйма времени, а на деле, не больше трёх минут. Три минуты какого-то страшного помутнения. Когда Юра суть не чертыхнулся об маленький межкомнатный порожек, Дима будто это почувствовал и зашевелился. Просто медленно поднял голову и лениво, незаметно посмотрел по сторонам, почти сразу после этого потеряв силы и положив её на грудь. Младший обернулся на крошечные шевеления, так как они отдались слабым напряжением чужого тела. –Очнулся? Наконец-то. –Подросток не знал кого именно успокаивал: себя или Диму. Легкий мандраж таки завладевал телом, вопреки мыслям. –О, Юр, а что происходит? –язык заплетался, не позволяя сказать понятного слова, а в глазах плясали яркие белые пятна. Оставалось только бездвижно лежать и ждать, ощущая только то, что его не очень приятно тащили прямо по полу. Хотелось только одного—спать. Лечь и уснуть без задних ног, чтобы все наконец закончилось. А еще, желательно уткнуться носом в кудрявую макушку, чтобы наверняка быть спокойным все ночь. Позвоночник громко хрустнул когда его попытались взгромоздить на кажущийся сейчас таким высоким диван. Тут хочешь не хочешь, а глаза откроешь чтобы не лишиться спины. –Ты что делаешь? Остановись, мне больно вообще-то. – Хриплый вздох все-таки вырвался изо рта. И, сказав это, он снова обессилено опустил веки, не в силах больше отворачиваться от довольно тусклого источника света в пределах вечерних сумерек. Юра сверху вниз смотрел на старшего, сложив руки на поясе. Его действия были похожи на поведение сонного кота. Огромного, доставучего кота, которому все равно, занят ты или нет, он будет требовать ласки, подставляя свою большую голову с пушистыми ушами прямо под руку. –Слушай, ну ты хотя бы на диван поднимись. Не будешь же ты на полу дрыхнуть? – Мальчик вновь опустился на корточки перед чужим лицом. – Ну Дима, блин, вставай.– Он таки сдался и ударил его в плечо. А потом очень об этом пожалел, потому что такие огромные глаза полные жалости, ну на самом деле как у кота, заставляли прикусить язык и заняться самобичеванием. Младший и подумать не мог, что он сможет так проницающе и обвиняюще смотреть. Так, что даже обычно бессовестный Юра закусил губу и виновато отвел взгляд в сторону. –Ну вот только не надо на меня так смотреть. Просто поднимись на чертов диван и спи сколько влезет. Или мне сейчас придется самому тебя туда поднять. –Дима таки поднялся и не без большого труда, с шумным грохотом взвалился на диван, вызвав у того жалостливый скрип. Он лег на живот на самый край, скинув одну ногу на пол и подмяв под себя что-то мягкое, что лежало как раз в районе его головы. Так он и уснул, уже не реагируя на толчки в спину и шевеление под собой. –«Вот же скотина» – У себя в мыслях Юра ругался благим матом, но вслух произнести ничего не смел, давая истощенному организму выспаться и отдохнуть. Или как еще объяснить то, что стоило ему присесть на самый край занимаемого огромным телом дивана, то его ноги отлично сошли кому-то за подушку. Его бесстыдно обхватили за поясницу, сомкнув руки сзади и подмяв под себя, и устроили голову на правом бедре. Сначала, разумеется, хотелось столкнуть наглючего с себя и унестись в другую комнату, еще желательно выставив этого придурка из квартиры. Но потом, немного успокоившись, отойдя от шока и, почему то неожиданно нахлынувшей волны смущения, он внезапно понял, что уходить то никуда и не нужно. Здесь и сейчас ему было тепло и уютно. Он чувствовал себя... Дома? Разумеется, это странно, ведь по логике вещей он и был дома, но сейчас он понял, чем отличается просто понятие «дом», и действительно тепло и уют, которых, спустя выезда родителей из дома, он наверное, не испытывал еще ни разу. Юноша и сам не заметил, как за размышлениями его руки сами потянулись к чужим коротким волосам. Юра тихо перебирал пальцами прядь за прядью волосы, понимая, что они были гораздо более жесткие чем его собственные, то и дело норовившими закрутиться в трогательного барашка. Заглядывая в чужое лицо, он не понимал, как это на него действует. Почему пару минут назад хотелось столкнуть и уйти, а сейчас, совсем наоборот—сидеть неподвижно и охранять чужой сон, ожидая пока он выспится. В каком-то роде он даже чувствовал вину, понимая, из-за чего он такой, и был в целом не против того, чтобы его ноги послужили хоть каким-то способом загладить вину. Но в будущем он зарекся, что ни за какие коврижки не признается в том, что ему это даже нравилось. Так что, ему оставалось только устроиться поудобнее и укрыться пледом так, чтобы не потревожить сон этого... Кота. Почему-то грубое и привычное «вояка» все сложнее и сложнее было произнести, даже в мыслях. На удивление быстро, несмотря на непривычно раннее время он уснул под успокаивающее дыхание. *** В полдень следующего дня Юра проснулся. Проснулся и почувствовал на себе тяжесть. Сначала, конечно, не понял, а потом в памяти промелькнули странные события прошедшего вечера. Юноша полностью открыл глаза, но двигаться не стал, дабы не тревожить все еще крепко спящего на его коленях Диму. Очередной укор совести стрельнул в голову. –«Это же сколько он не спал, если даже позу не поменял?»–И действительно: даже рука с вечера не сдвинулась. Подросток осторожно поднялся, но почему-то подозревал, что Диму сейчас не разбудит даже пушка. Прошло два часа. Юра успел провести легкую уборку в доме и попить чай целых два раза, а старший все еще спит, никак не реагируя на внешние раздражители. Точно так же было еще спустя два часа. И еще. Ни много ни мало, уже потихоньку вечерело, и ночное небо стало заволакивать город. Со стороны дивана послышались шевеления и тихие скрипы. Потом стакан воды, заботливо поставленный на пол около дивана еще черт знает когда, тихонько дзынькнул донышком об паркет. Далее все было как в тумане для обоих. Дима со второй попытки поднялся и под молчаливый взгляд исподлобья пошел в сторону входной двери. Послышался далекий и тихий хлопок. Подросток внешне был спокоен как река, но ангел на плече сейчас бил себе фейспалм. И Юра был с ним полностью согласен. Вот на кой хер он позволил ему уйти? Почему не остановил? А он хотел, правда-правда. Пока на языке крутились все возможные варианты, начиная от самых дерзких, вдохновленных американскими сериалами и заканчивая просто молчаливым хватом за руку. Пока он думал, Дима успел свалить. И мальчик был готов поклясться чем угодно, что за весь его короткий путь от дивана и до двери он несколько раз чуть не упал. А оно и понятно, сразу после такого долгого сна... Хотелось остановить и напоить чаем. Просто отчитать и подшутить на худой конец, но его нерешительность рано или поздно погубит Юру. Он был в этом уверен. Просто ни капли не сомневался. *** Понедельник после каникул встретил Юру солнцем, диким холодом и оглушительным звонком будильника из-под подушки. –Бляяя…– Идти никуда не хотелось. От слова совсем. Была мысль прогулять и забыть. Он бы так и сделал если бы не звонок, прозвеневший почти сразу после будильника. Звонил, конечно, Ваня, который был огромным любителем звонить после выходных и каникул по утрам и будить его самому, зная о манере друга вырубать музыку будильника и просыпать понедельник. А иногда и первые часы вторника. –Юра! просыпайся. Бегом! Я уже лечу и через пять минут буду у тебя под подъездом. Жди. – Громкий голос вырвал из сна уже второй раз за утро, и мальчик поморщился. –У меня тут это… –Даже не думай сказать мне что-то про болезнь. – Попытаться стоило. –Четыре минуты. – Вызов сброшен. Да, за это он любил и ненавидел Ваню одновременно. Он умудрялся брать шефство над ними обоими. А теперь, похоже к ним в компанию влился еще и Глеб. Так что над тремя. Пересилив себя он, проверив перед этим все соцсети поднялся с разнеженной кровати и пошел в ванную. По утра он видел перед собой одну дверь— к спасительному источнику воды и прохлады. Из окон тянуло ветром, а улица пугала пустотой и холодным солнечным светом. Лучи не нагревали ничего, оставляя город в холоде. Редкие прохожие натягивали воротники курток и шарфов, спасаясь от ветра. Такие же как он бедные школьники плелись по направлению к «храму знаний», а под его окном уже бежал друг. Пока он не начал названивать нужно было срочно собираться и, судя по всему, идти в школу абсолютно голодным на семь уроков. Конечно. Три урока прошли как в тумане, а после них он уже чувствовал себя более или менее бодрым. Встреч со старшим, которых он почему-то надеялся избежать всеми силами не было вовсе. Может, это и хорошо, но становилось как то не по себе от того, что Дима знает больше, чем следовало бы и ничего не держит его от того, чтобы не рассказать тайну каждому в этой чертовой школе. А вот с избившей его компашкой они все-таки пересеклись. В столовой, а точнее в самом ее дальнем углу, в котором складировали стулья без ножек и старые ведра. Только двое из его обидчиков стояли там и, по всей видимости кого-то ждали. Дружков своих, наверное. – Блядь. – Сказал как отрезал Юра и, взяв Ваню за руку, резко развернулся, готовясь идти в противоположном направлении. –«Сука»…– Было, конечно, не особо страшно, ведь вокруг было множество людей, включая и учеников, и учителей. Но никакие учителя не спасут его, если вдруг эти придурки захотят зажать его где-нибудь за гаражами, с целью снова разукрасить ему лицо. –Слушай, сегодня ждем тебя у выхода из школы. Только попробуй не прийти, понял? –Противный хрипловатый голос окликнул его. Не сильно громко, да это и не потребовалось бы, ведь его руку сжимала другая, с короткими пальцами, крепко сжимая рукав так полюбившегося ему в последнее время, белого свитера. Но Юра не раскисал и не собирался падать перед ними как цирковая собачка, лишь бы не били. Бесило только лишь такое к себе отношение. Мелочное. Его будто не воспринимали всерьез, считая посредником. Понятное, блин, дело, что теперь в своих кругах его называли всеми нелестными эпитетами вроде стандартного «педик», даже не стесняясь, и этого он изменить никак не сможет. Горбатого могила исправит. Молчал он уже слишком долго и нужно было что-то ответить, чтобы амбалы не подумали, что он их боится. А подросток-то действительно не боялся. Не вселяли страха синяки, которые наверняка останутся после так называемой драки и испачканная одежда. Пугало только одно– репутация. Школу менять не хотелось, так же как и прославиться местной грушей для битья. Так что оставалось только одно—смело выйти к акулам на съедение после уроков. –Так уж и быть, я приду. – Слишком уж уверенно проговорил Юра, не обращая внимания на цепкую хватку этого оленя с одной стороны, и потягивания Вани вместе с прожигающим взглядом в затылок—с другой. А он и сам до конца не понимал, для чего продолжал рыть себе могилу с таким уверенным видом. Буркнув на прощание что-то похожее на «посмотрим», он все-таки ушел, утянув молчаливого ранее товарища, заметив в толпе кого-то, кого видимо ждал.   –Ну вот зачем ты это сделал, а? Скажи мне, пожалуйста! –Ваня отчитывал друга как маленького ребенка, который стоял в углу коридора, склонив голову, заставляя смотреть на плитку, которая пошла крупными трещинами. Вот так всегда, стоило им зайти за угол, они будто менялись местами. Вечно тихий Ваня вставлял крепкое словцо, понимая, что если что-то и поможет, то это будет хорошее ругательство или смачный подзатыльник. –А что мне было делать? Стоять и слушать как он меня на ноль умножает?! – Все вокруг почему-то считали, что могут учить его жизни, не испытывая ничего подобного или хотя бы похожего на его ситуацию. –Ой, Вань, ну пойду, и что они мне сделают? Сам подумай. Особо серьезного ничего, если будет совсем плохо, то ты знаешь где я, а я то всегда убежать успею. Ты же знаешь прекрасно. Не обижайся. –Тогда имей ввиду, я сейчас же ищу Глеба, от него-то толку побольше будет, чем от нас обоих. – Ваня, как заботливая мамочка, упер руки в боки и смотрел на него укоризненно, но с пониманием того, что упертую натуру друга не переубедить никаким способом. –Ладно, зови своего Глеба на помощь, но только попробуйте с ним влезть раньше времени, я сам тогда напрошусь на вторую стрелку и никому ничего об этом не скажу. – Он крайне не желал униженным, ведь по закону улиц это грозило чем-то гораздо более ужасным чем пару синяков. Со стрелок сливаться нельзя, это не по понятиям. Так что да, он пойдет. Пойдет но ничего им не сделает, к этому готовы все. Прозвенел звонок на урок, и оба быстро пошли на предстоящий урок в противоположное от их местоположения крыло. Ваня быстрым шагов почти летел по лестнице, за руку таща за собой друга, который то и дело сбивался со ступенек, поскальзываясь на них, и придерживал черный рюкзак на одном плече. Во второй руке он крепко сжимал телефон, уже открывая мессенджер и начал быстро и немного неуклюже пальцами одной руки набирать текст. Судя по всему это было гневное сообщение для Глеба, уже призывающее на помощь, и наверняка приукрашивало суть. Как же чертовски быстро в школе разносятся слухи. Уже через полчаса каждая собака знала, что кого-то планируют «встретить после школы». Маленькие компашки терлись, то и дело бегая глазами по кабинету, под монотонный голос учителя географии. Юра был из тех, кто думал, что школьная травля его не тронет, обойдя стороной. Да он и не делал ничего подобного чтобы спровоцировать местных авторитетов. Да что уж там, он до какого-то класса сам считал себя авторитетом. Время тянулось по-естественному медленно в этом месте, а душно было даже больше, чем в других кабинетах, несмотря на лютый холод царящий на улице. Из-за спертости воздуха в помещении пахло потом, а приятный голос учителя, сопровождаемый тихим скрежетом мела по темной поверхности доски. Эта атмосфера так и вгоняла в сон, заставляя подумать о чем угодно, кроме учебы. Конец дня приближался медленно, но упорно. Солнце ползло к горизонту, замерев на середине неба. Вместе с его движением начинала мелко подрагивать его нижняя губа. Нет, как и говорил раньше, он не боялся, это была скорее естественная реакция организма. Всего-лишь легкие нервы давали о себе знать. Ничего более не давало повода для беспокойства. Минуты тикали на часах, и вот-вот уже прозвенит звонок, обрывая всеобщие страдания. Те самые два придурка с задней парты поглядывали на него как-то плотоядно и хищно, а он сам старался всеми силами игнорировать эти противные взгляды, буквально смотря в противоположное направление, окно, доску, да куда угодно кроме этих чересчур уверенных рож. До чего они его раздражали. Точно так же, только с другого конца класса, на него поглядывал Евсеев, но не так нагло, как те двое. Лишь осторожно, с какой-то исключительно дружеской чертой, редко поднимая глаза от телефона, в котором, наверное, как всегда играл в какую-нибудь захудалую-старперскую онлайн игру. В их общий чат друзей вдруг пришло сообщение, из-за чего телефон тихо пиликнул. Подросток нелепо извинился перед учителем и после обещания убрать телефон немедленно, он заглянул в телефон, не пытаясь его спрятать хотя бы под парту. Глеб: Ну что, все в силе, да?

Вы:

Конечно в силе, я тебе что, ссыкло, что ли, малолетнее?

Умник: Ну-ну, как знаешь. Мы будем караулить за забором, так что не бойся. Глеб: Ага. Отпизди их там всех! Только свитер сними лучше. Хорошенький он слишком, жалко будет. Юра переглянулся с обоими друзьями по очереди. Ваня грыз уже изрядно погнутый кончик ручки и сосредоточенно пялился куда-то вглубь класс, сложив брови домиком. Глеб тихонько ржал в кулак, глотая всхлипы и мотая головой. Быстро же он переключился. Хотя, для него это, наверное, далеко не первая такая стычка. Удачная, разумеется.