Карты открыты

      За пределами комнаты послышался тихий резкий щелчок, в тот же миг свет везде погас, и теперь атмосфера давила не только тишиной, а еще и темнотой, окутывающей ранее только в кошмарах и моментах, когда наушники в уши вставлял и молча лежал на кровати, жалея себя.       Дверь без единого скрипа приоткрылась посильнее и в комнату, шаркая тапочками, вошел Дима, неся в руках по-настоящему огромный стакан воды.       –Ты, по-моему, перестарался? –Решив немного разрядить обстановку подросток не смешно пошутил, но стакан все-таки принял.       – Юр, слушай, я думаю, что тебе стоит перейти на время жить ко мне. Для профилактики, так сказать.       О да, вот этого он и боялся. Не сказать, конечно, что совсем не хотел, но наверное поэтому и боялся. Съезжаться с ним— это значит, что хочешь-не хочешь, придется проводить вместе максимально много времени и точно отказаться от дружеских посиделок до глубокой ночи, ничегонеделанья после окончания каникул, полной независимости от взрослых и кое-чего посерьёзнее.       Но была обратная сторона в лице восьмисот оставшихся рублей и не слушавшегося тела. Думать не было времени, а отнекиваться — смысла, так что Юра просто согласился, кивая головой между маленькими, но жадными глотками воды.       По реакции старшего было видно, что он был готов привести какие угодно аргументы для убеждения и сильно удивился, когда вечно такой упертый Зимов так просто взял и согласился на предложение. Это еще раз доказывало то, как ему на самом деле плохо.       Хоть за предложение жить вместе не было никакого подтекста, тем более пошлого, но услыхать положительный ответ оказалось приятнее, чем он сначала ожидал.       —Ладно, хрен с тобой. Завтра к себе зайду, если смогу, конечно, и вещи некоторые соберу. — Он сомнительно оглядел все тело, частично скрытое под одеялом и повернулся лицом к сидящему на краю кровати Диме, давая понять, что разговор еще не окончен.       Да, кажется этот кот-вояка плохо на него влиял, ведь еще казалось бы недавно он бы просто послал все и на руках дополз до своего дома, попутно возмущаясь на офигевшего учителя, который явно превышал свои полномочия. Но сейчас почему-то захотелось поговорить и хоть как то отвлечься, убрав из головы странную темноту и холод старой заброшки.       –Знаешь, а это ведь уже не в первый раз с тех пор, как ты ко мне привязался. –Юра обвёл своё тело рукой, слегка потревожив порезы, которые только недавно перестали кровоточить под чутким присмотром Димы.       –Ну, что я могу сделать? Миссия видимо у меня такая. –Он пожал плечами, а в голосе была такая вселенская грусть, будто он на самом деле слышал в безобидной шутке что-то укоризненное и брошенный в свой огород камень.       Видимо, молчал он слишком долго, поэтому снизу мальчик подал голос:       –Да я пошутил! Всё, ладно забыли. Стрёмно и непривычно было видеть как кто-то беспокоится о тебе больше, чем даже ты сам.       Неверно, эта ситуация хорошо раскрывала их как людей. Совершенно разных людей. И какие же тараканы были в голове у старшего, раз он на самом деле так себя вел? Было ли это как-то связано с тем, что отпинали именно Юру, или он просто был настолько сердобольный? По его урокам физры не скажешь, особенно подчеркнул то, как даже самые заядлые спортсмены до мозга костей еле-еле ползли к дверям, ведомые одним только инстинктом жажды.       Так значит дело было в чем-то другом? Очень вряд ли. Хотя был один вариант, но это скорее из разряда фантастики.       Погрузившись в омут воспоминаний с головой, его занесло в самое начало–в их сомнительную встречу на вокзале.       Почему он назвал очередной и казалось бы неважный эпизод своей жизни началом? Юра и сам до конца не понимал, но это точно было начало чего-то нового и непривычного. Он с уверенностью, которой ему было не занимать, мог сказать что такое в жизни было впервые.       Когда это было? В начале зимы? Раньше? Юра не помнил. В голове осталось только мраморная плитка на вокзале, шум толпы и стук каблуков тёти Аллы как сопутствующие к столкновению двух людей.       Было даже смешно вспоминать, как он ночами ломал голову и думал, как же безопаснее отшить учителя. Учителя...       Как давно они не были друг для друга учителем и учеником? А они точно были кем-то большим, Юра это понимал, а до Димы и вовсе наверное дошло ещё раньше.       Подросток то и дело прокручивал в голове всё то, из чего на данный момент складывались их отношения, и выходило совсем не радужно.       Не было цветочков, поздравлений друг друга с восьмым марта, мемов и соц-сетях и дружеских шуток. Они как будто переступили эту фазу и сразу перешли к чему-то более личному, что ли.       Откачивали друг друга после стрессов и пьянок, прошли даже аварию черт возьми! И как теперь их можно назвать никем?       Это так не работает...       Ах, если бы на самом деле всё делалось так просто. Тогда бы никто и никогда не заморачивался. Не было бы печальных цитат, книг и фильмов с пометкой «сложные отношения». Жизнь была бы ужасно лёгкой. Наверное, на этом моменте можно сказать "скучной", и это расценивалось бы как «плохо», но если подумать— то нет.       Скучно и легко это не одно и тоже, если говорить об укладе жизни.       Например, сколько раз Юра проливал детские слезы из-за того, что с большей вероятностью навсегда останется в своём маленьком городишке, который скорее напоминает деревню и никогда не сможет отсюда вырваться. Не то, что в страну мечты, а даже банально в столицу, из которой путь бы стоял на все стороны, были бы деньги. О том, что никогда не увидел любимых артистов и певцов.        А когда выяснилось что его любимый бойз-бенд приезжает в Россию, то случилась настоящая истерика с последующим успокоительным?       Разумеется они прилетали только в Москву, и цены сначала на билеты туда, а потом и на сам концерт чуть не свели его с ума? Если бы он только смог поехать...       Вот тогда он был бы счастлив, всё далось бы легко, и разве хоть одной извилиной мозга парень смог бы допустить мысль о том, что петь, разрывая горло в ночной прохладе скучно только из-за того, что не пришлось работать вечерами, дабы заработать денег на заветный дальний билет, с которого будет банально не видно даже силуэтов на сцене?       Да ни за что на свете.       Юра с самого детства знал цену деньгам и понимал, что такого никогда не увидит, а если и сможет, то только пройдя через девять кругов ада.       Так уж все из нас были бы против получив что-то, о чем мечтают бесплатно?       Просто так, за красивые глаза? Вот тогда действительно было бы легко. Легче и не придумаешь. А разобраться в, казалось бы, «сложных отношениях» всегда казалось таким простым...       И, поедая мороженное перед телеком, всегда так хотелось залезть в экран и вправить главным героям мозг. Аж руки чесались...       Про таких парень всегда говорил самые нелестные эпитеты и выключал это мракобесие, никогда не осиливаю больше середины подобных фильмов, где оба очевидно друг друга любили, но никогда не могли признаться и не понимали, не замечая очевидного.       И когда он проморгал момент, в котором его жизнь превратилась в жалкое подобие такого вот сериала? Нет, серьёзно, когда это случилось? Почему он не заметил этого, в один момент как будто понимая, вот этих вот дурочек из экрана Может, они чувствовали тоже самое?       И чем бы их общие с мужчиной чувства не были, они точно не дотягивали до любви или хотя бы влюблённости.       Они скорее друг друга понимали. И понимали очень даже хорошо, как соулмейты. Может, это понятие и правда существовало? Тоже странно. Но не страннее чем то, что происходило в реальной жизни.       Это больше и пугало, что, возможно, кто-то сверху так же смотрит на них и бьёт фейспалм от тупости главного героя кино.       А был ли Юра главным героем? Может он просто второстепенный персонаж без особой роли, имя которого даже никто и не вспомнит никогда? А кто тогда если не он?       В этом вся проблема людей. Каждый считает себя главным героем или, упаси боже, режиссёром всей картины. А на деле большинство это просто бесполезный мусор, без толку слоняющейся по земле, массовка из гта, которую можно побить без особого риска, просто денег меньше будет. Да уж, Россия—страна возможностей...       Главный герой не Юра? Тогда кто? Дима? Возможно.       Что лежало у него на душе? Что заставляло бегать за своим учеником и вытаскивать его отовсюду, куда бы не забрался? Проблемы из детства? А какое оно было, это детство? А было ли оно вообще? Или как у Марины, которая думала что живёт счастливо?       Очень хотелось спросить. Разделить то, что давило изнутри на пополам и нести эту ношу вместе? Раз уж они являлись зеркальными отражениями друг друга, то может сама судьба... ой простите... режиссёр сей картины решил разбавить её душевными муками бедного подростка. Только вот неизвестно для чего? Это важно для сюжета или просто растянутый хронометраж? Да.       Пусть это будет ответом. На какой из многочисленных вопросов? Решайте сами, господа. Ну, или Юре придется разобраться самому. На душе всё ещё скребло отвратительное предчувствие важного разговора. Важного для них, а не для них.       Кто сказал, что пешки не могут иметь своей истории? Для кого сиквелы придумали? А спин-оффы? Так-то.       И всё у него будет. И Москва со своими светлыми улицами, и концерты с моросью прохладных капель из бутылки артистов на первых рядах, и прекрасная Германия с холодным пивом, и Корея с яркими вывесками и, конечно, Америка с давно знакомыми из фильмов пейзажами.       И черт его знает, почему воображение на всех полароидных фотках, которые наверняка будут сделаны в будущем подрисовывает крепкую фигуру за спиной и бархатных голос, перестающий быть таковым за кулисами, выпрашивает у Антона Черняка автограф, в то время как сам Юра будет толкаться в очереди за размашистой подписью Бан Чана на карточке с его же фоткой. Мысли занесли не в то русло и вместо того, чтобы в очередной раз разрыдаться из-за невозможных с первого взгляда целий он почему то мечтательно улыбнулся, будто уже завтра скажет родине: «Im Moment house ich, dass with uns nicht wiedersehen» и сядет в самолёт навстречу чему угодно.       Грустные мысли всегда заставляли его пускать слезы. Это была его тайна, его и только его. Никто не знал о том, что по ночам он частенько жалеет себя и по неизвестной даже для самого Юры причинам жалуется плакатам на стене, высказывая им всё говно, которое накопилось на душе за весь день. Про тупые шутки, на которые он старался не обижаться, на то, как его унижали некоторые, особо мерзкие учителя, на место где он живёт и то, как же сильно оно давит на него морально. А сопливые песни и вид за окном только подливали масла в огонь и делали его ещё более сентиментальным.       Обычно они просто лежал и смотрел в потолок, пока один всхлип не разрывал тишину ночной комнаты. С того самого момента он будто сбрасывал со спины мешок с камнями и в полной мере мог расслабиться.       Возможно, это был его способ свалить груз ответственности и высказать проблемы, не испортив никому настроения. Ну, возможно, кроме плаката, которому не посчастливилось висеть прямо на уровне его глаз и еженедельно выслушивать то, что не мог выслушать больше никто.       Иногда после таких истерик он долго не мог прийти в себя и закидывался таблетками, что помогали ему успокоиться, а иногда он просто долго смотрел в окно и засыпал держась за подоконник.       На утро после такого он снова и снова повторял себе, что вот это точно был последний раз. Вот так уже полгода юноша твердил самому себе что-то про неуравновешенность и всё такое.       После того,как странное помутнение на почве жалости к самому себе заканчивалось, мальчику было стыдно перед самим собой, перед родителями и, с недавних пор, перед Димой.       Перед единственным взрослым человеком в своём окружении, который не давил на него, давая почувствовать какую-никакую свободу действий и самостоятельность решений.       Может это из-за небольшой разницы в возрасте? А она была действительно небольшой. Что-то около восьми лет. Даже, можно сказать, семи.       За всеми этими мыслями юноша не заметил как пальцы, до этого разбирающие кудри, остановились, и рука обмякла, оставаясь в волосах. Они уснули в тишине, озаряемые светом редких ночных фонарей. Пусть в неудобных позах и странных обстоятельствах, пусть свежие порезы зудели у одного, а покрасневшие костяшки пальцев у второго, это не помешало им спать спокойно и видеть примерно одинаковый сон.       Непривычно было отсутствие в этой картине белых маленьких таблеток у Юры и толстых сигарет и ноутбука с рабочими чатами у Димы.