Бескрылый дракон

      Тренировочный двор был опустевшим, когда принц Эймонд ступил на него. Не было слышно привычного звона мечей и громких голосов рыцарей и зелёных мальчишек, которым только предстояло однажды стать первыми. Обычно сыны благородных придворных лордов упражняются здесь, во дворике Красного замка, под руководством королевских гвардейцев, рука об руку с принцами дома Таргариенов, в надежде однажды надеть золотой или белый плащ или выиграть турнир и прославить свой дом. Но сегодня кроме Эймонда здесь совсем никого не было.       Ещё бы! В такую погоду это неудивительно.       На улице пасмурно, всё пространство двора покрыто серыми лужами, которые отражают такое же серое небо. И таким же серым, как эти лужи и тучи, было и настроение Эймонда.       Он воткнул свой меч в грязь под своими ногами и начал вращать его за рукоять, вглядываясь в собственное отражение в воде. Хмурое исхудавшее лицо молодого принца начало покрываться рябью. Эймонд наблюдал, как его портрет, нарисованный самым талантливым и умелым художником, стирали тонкие капли дождя. Будто бы стрелы, они вонзались в воду своими заточенными наконечниками и уродовали его и без того изувеченное лицо. Хоть эти капли и были так же ледяны и остры, как арбалетные стрелы, но, в отличие от них, за собой на земле они оставляли всё же холодную воду, а не его тёплую кровь...       Эймонд решил, что быть слегка побитым дождём даже приятно; его тело терпело и не такое. А на войне солдаты только рады, когда их окровавленные доспехи омывают небесные капли. В одной из книг он прочёл, что комфорт и тепло делают человека расслабленным и уязвимым, а самыми сильными и лучшими бойцами становятся те мужи, чьи жизни были полны лишений и испытаний. Он подумал, что если бы боги наслали на него ещё таковых, то он бы принял их достойно и гордо. Кажется, в той книге речь шла о воинах, что сражаются в Бойцовых ямах вольных городов. Являясь простолюдинами, мужчины, которым никогда не были доступны те блага, что с рождения окружали Эймонда и его братьев, благодаря своей стойкости и усердию обретают признание и славу.       Принц простоял так ещё несколько минут, размышляя, пока дождь не усилился и не стёр его отражение до конца. Когда от его образа больше ничего не осталось, Эймонд вытащил свой меч, бросил его в лужу и, подойдя к каменной лестнице, сел на её холодные сырые ступени. Принц уткнулся лицом в колени, обхватив свою мокрую голову трясущимися руками.       Вот уже который день он ощущал, как у него в душе образовалась огромная дыра, и он не знал, что являлось её источником и чем её можно заполнить. Принц был уверен, что истина была где-то рядом, что его мать и отец скрыли от него что-то. Какой-то важной детали не хватало, чтобы собрать всё случившееся воедино, чтобы оно имело смысл и целостность. И все его близкие играют вокруг него в каком-то идиотском спектакле, притворяясь, что всё так и должно быть, заученно произнося тексты своих незаурядных ролей. Они не любят отвечать на его вопросы и не желают обсуждать то, что случилось с Эймондом, ни за ужином, ни наедине с ним. Каждый раз, когда принц пытается что-то узнать, его мать, брат или дедушка уходят от его вопросов, меняя тему или придумывая себе какое-нибудь срочное дело, которое требует их безотлагательного и немедленного вмешательства.       Эймонд сидел, намокая под дождём, как бродячий пёс, когда услышал шлёпающие по воде шаги, что спускались к нему по лестнице. Они утихли, и чьи-то горячие пальцы обхватили его холодные запястья, убрав руки Эймонда с его затылка. Принц почувствовал, как его плечи накрыли тёплым покрывалом. Он поднял голову.       Это был сир Кристон Коль.       Рыцарь снял с себя белый плащ и накинул его на принца.       — Что ты здесь делаешь? Вздумал тренироваться в такую погоду? — спросил Кристон, наклонившись к Эймонду. Он обхватил принца за плечи и попытался поднять его вверх. — Вставай, ты же простудишься, — обеспокоенно проговорил рыцарь.       Эймонд встал на ноги и посмотрел на гвардейца своим грустным взглядом. Ему нечего было ответить. Кристон затянул свой плащ на нём потуже, взял принца за руку и потянул его за собой.       Пока они шли вверх по скользким ступенькам, Кристон вспоминал, как однажды уже укутывал Эймонда в свой красивый снежно-белый плащ. В предыдущий раз плащ королевского гвардейца потерял свой безупречный цвет и окрасился молодой красной кровью.       Он хорошо помнил ту ночь. Будто бы это было вчера, будто бы принц всё ещё был достаточно лёгким, чтобы Кристон мог поднять его на руки, преодолеть расстояние в несколько улиц и коридоров и донести его до постели.       Лестница была покорена, когда рыцарь обернулся и посмотрел на принца. "Нет... — подумал Кристон, — теперь-то я уже вряд ли его подниму".       Сейчас Эймонд был ростом даже выше него самого, тогда как раньше, когда он принёс его побитого и плачущего в замок, тот достигал лишь его плеча.       Обильнее слёз юного принца были лишь слёзы его матери. Если бы только Алисента знала, что через пару лет, после того как Эймонда лишили глаза, его ещё раз побьют, то заперла бы его в замке и не выпускала. Но ни королева, ни Кристон так и не разгадали загадку, как принц и его брат смогли сбежать в ночи. Мальчики сказали, что стражники их не заметили, за что тем крупно досталось.       Вину за случившееся также возложили на Эйгона. Он решил сделать для Эймонда сюрприз на его тринадцатый день рождения и отвёл на представление в уличный городской театр.       Однако почему-то юные принцы немного не сошлись в своих показаниях описывая спектакль, что им довелось лицезреть на площади.       Эймонд утверждал, что на сцене были три весёлые красивые женщины. Одна обладала золотыми волосами и пела о славных подвигах храбрых мужчин. Вторая, кареглазая, танцевала, держа в руках большого попугая, который время от времени матерился и плевался в собравшуюся толпу зевак. А третья клянчила монеты у этой толпы.       Со слов Эйгона, спектакль обещал быть нескучным, но закончился для него на самом интересном месте, когда стройная девчонка посадила огромного удава на свою шею и поцеловала прямо в его ядовитые змеиные губы. Но, поскольку Эймонду представление не понравилось, и тот решил бросить его и сбежать, старшему брату пришлось оторвать глаза от смелой блаженной девчушки и побежать за ним следом.       Младшему принцу не повезло повстречать на своём пути озлобленных на жизнь крестьянских мужчин. Те поймали его в переулке и принялись вымогать монеты, но денег с собой у принца не оказалось: все они были у его старшего брата, который, как пообещал им Эймонд, "вот-вот придёт и заплатит за него выкуп".       Но Эйгон брата так и не нашёл. Он надеялся, что принц уже в замке, когда пришёл туда спустя несколько часов блужданий по улицам города. Когда в замке он его не обнаружил, то пришлось сообщить об этом гвардейцам.       Хоть и денег у Эймонда не оказалось, зато на его шее так маняще и заигрывая висел золотой кулон с выгравированным драконом. Мужчины сорвали с него эту дорогую безделушку, а когда принц попытался отобрать её, то повалили его на землю и запинали ногами. А после эти три идиота, как заверял Эймонд, начали драться за неё между собой, пока один из них, здоровяк, не убил остальных.       Благодаря этому кулону Кристон его и нашёл, когда тот пытался его продать. Ублюдок так и не признался, что это он убил всех, кто был с ним в тот вечер. Он утверждал, что это был одноглазый мальчишка, которого они ограбили, а ему одному удалось убежать от "злобного маленького дракона, который отнял у него кинжал и порезал его товарищей".       Когда Кристон по наводке Бледной Пиявки нашёл Эймонда в амбаре одной из таверн, тот лежал рядом с остывающими телами этих ублюдков.       Кристон подошёл к принцу и перевернул его на спину. Эймонд то ли рыдал, то ли смеялся...       Рыцарь снял с себя плащ, укутал в него принца и отнёс в замок, а золотым плащам он поручил доставить отрубленные головы простолюдинов, чтобы повесить их на пиках.       Когда через пару дней Кристон привёл в замок последнего нападавшего мужчину, его поставили на колени перед Эймондом.       — Твоё последнее слово, — произнёс Кристон, смотря на этого здоровяка с презрением и отвращением.       — Не убивай его! — прошипел Эймонд. — Я скормлю его Вхагар, в нём достаточно мяса, чтобы её насытить.       Принц улыбнулся.       — Такая казнь запрещена, мой принц, — ответил ему Кристон. — Твой отец не позволит.       — Может быть, мы ему не скажем? — попытался настоять на своём юный принц.       Гвардейцы смотрели на него с недоумением.       — Простите, мой принц, но драконов запрещено кормить человеческой плотью, — сказал Кристон и посмотрел на дрожащего от страха простолюдина. — Даже такой ничтожной, как эта...       Улыбка с лица Эймонда пропала. Он надулся и отвернулся.       — Говори, — рыцарь обратился к мужчине.       — Мой кинжал. Он ведь был у вашего принца. Вы нашли его, сиры, ведь так? Тогда вы знаете, что я не убийца! А дракончик – да... Не давайте ему оружие, гвардейцы, а не то он ещё кого-нибудь прикончит... — Мужчина обречённо вздохнул, а спустя минуту его голова уже была в мешке.       Эймонд, расстроенный, накричал на Кристона:       — Он должен был стать пищей для Вхагар, — заявил он. — Отнеси ей хотя бы его труп!       Хоть принц и настаивал на том, чтобы его дракон полакомился его обидчиками, его отец запретил это, "чтобы не приучать дракона к мясу такого вида". Но Эймонд ослушался своего отца-короля, и в ночи он снял отрубленные головы этих простолюдинов с пик и сам отнёс их Вхагар. Должно быть, кто-то из городской стражи помог ему. Кристон подозревал, что сам юный принц такое бы не провернул.       Кинжал и правда нашли в амбаре рядом с принцем. Наверняка сам здоровяк и обронил его, когда натворил дел и убежал. Зачем Эймонду обманывать? Он ведь принц, за такое вряд ли для него последовало бы наказание.

***

      — Эй, отпусти... Ты чего? Мне больно! — Эймонд остановился и попытался высвободить свою руку из сильного хвата Кристона. Тот и не заметил, как зажал его ладонь слишком крепко. Он разомкнул пальцы:       — Оу, прости... мой принц, — виновато кивнул он. — Я что-то задумался.       Эймонд обиженно посмотрел на него.       — Ну же, не стой, хочешь заболеть? — Кристон потянул его за свой плащ, но Эймонд не сдвинулся с места. Он уставился на рыцаря, будто бы желая что-то спросить.       — Эймонд! — сир Кристон повысил голос. — Сейчас же отправляйся в замок! Ты весь мокрый. Если ты простудишься...       — Я не уйду отсюда, пока ты мне не расскажешь... — перебил его Эймонд.       — О чём это ты? — настороженно спросил рыцарь.       — Вы от меня что-то скрываете. Вы все! — с отчаянием выкрикнул принц. — Я это знаю... Чувствую...       Дождь усилился и превратился в ливень.       Кристон растерялся и не нашёл что ему и ответить. Такой сценарий они с его семьёй не обговаривали.       — Я... Я не понимаю, о чём это ты. — Рыцарь замешкался. Он подошёл к Эймонду и попытался обхватить его плечи, но принц попятился назад. Коль остановился и вздохнул:       — Живо зайди в замок, Эймонд, — строгим тоном произнёс рыцарь.       — Чего вы мне не договариваете? — недовольно спросил его принц. — Шепчетесь у меня за спиной. Вечно таскаетесь за мной, как за ребенком. Я хочу знать, что происходит...       — Ничего не происходит, Эймонд, — вздохнул Кристон.       — Если бы ты сказал мне правду! — принц закричал на него.       — Если бы ты не был таким неосмотрительным и легковерным, то ничего бы... — Кристон замолчал, осознав, что, не подумав, сболтнул лишнего.       — Так вот я какой! — возмутился Эймонд. — По-твоему я легковерный? С чего это...       — Эймонд. Ты не так понял. Я не хотел... — оправдываясь, перебил его рыцарь.       Принц снял с себя плащ, бросил его в руки Кристона и побежал в замок. Он добежал до двери, которую приоткрыл для него стражник, только завидев принца. Эймонд кивнул ему и побежал по коридору, желая поскорее оказаться в своих покоях и снять с себя мокрую одежду. Уже заранее принц стянул с себя жилетку и принялся расстёгивать свою рубашку. Эймонд не успел пробежать и нескольких метров, как поскользнулся. Однако упасть на пол он не успел, ведь кто-то поймал его сзади и удержал в нескольких сантиметрах от пола.       — Спасибо, сир... — сказал Эймонд и обернулся. — Дядя? — удивился принц.       Деймон поставил его на ноги, отошёл назад на пару шагов и уставился на него, крепко сжав челюсть и приготовившись зажмурить глаза.       "Сейчас... — произнёс про себя Порочный принц. К его горлу подступил ком. — Вот сейчас! Давай же! Бей по лицу! Ну же, вот он я, пред тобой. Твой ночной кошмар. Бешеный зверь, что терзал твою плоть. Сам Неведомый, ступивший на землю, чтобы отнять твою душу."       — Ну и погода сегодня... — произнёс Эймонд, прервав монолог Деймона в его голове.       — Да, жаль, а ведь день обещал быть солнечным. На рассвете не было и тучки, — выдохнул Порочный принц и сглотнул слюну. — Осторожнее, принц. Не стоит бегать по коридорам в мокрой обуви — ты мог сломать ногу, — голос Деймона обрёл уверенность, когда он убедился, что его племянник не собирается нападать на него.       — Ты прав... Это было зря, — смутился Эймонд. Он почувствовал себя глупым. Надо же было так опозориться... И главное перед кем... Перед его знаменитым дядей, опытным воином, которым он восхищался. Теперь он решит, что Эймонд всё ещё ребёнок, бегающий по коридорам и сбивающий с ног гвардейцев. "Идиот..." — проговорил он про себя и покраснел.       — Скорее бы небо разъяснилось, тогда я наконец вернусь к тренировкам с мечом, — выпалил Эймонд.       Он бы очень хотел потренироваться с Деймоном, но попросить его об этом стеснялся. Вдруг тот откажет... Он ведь бывал на войне, участвовал, наверное, в десятках сражений и убил сотню солдат, а тут какой-то зелёный мальчишка желает с ним посостязаться.       — Я был бы не прочь присоединиться, — ухмыльнулся Деймон ему в ответ. — Давно у меня не было новых соперников. Посмотрим, на что ты способен. Если, конечно, не струсишь.       Деймон сам предложил ему поединок? Эймонд и представить не мог, что так будет.       — Я готов. Буду ждать тебя во дворе, когда подсохнет земля и выглянет солнце, — восторженно проговорил Эймонд. — И если ты не придёшь, то я расскажу всем гвардейцам, что великий воин Деймон Таргариен, бывший король Ступеней и самого Узкого моря, испугался мне проиграть.       — А ты дерзкий...Что же, так тому и быть, — ухмыльнулся Деймон. "О, да ты и впрямь ничего не помнишь, мой милый Сапфировый принц, — добавил он про себя. — Это так лестно, что ты называешь меня королём, а не чудовищем."       Принц Деймон осмотрел своего племянника с ног до головы и прикусил губу. Насквозь влажная, слегка расстёгнутая рубашка облегала молодое тело Эймонда, открывая для его дяди такой прекрасный вид на его торчащие от холода соски, острые ключицы и его манящие, огранёные, как драгоценные камни, мышцы.       К паху Деймона прилила кровь.       — Увидимся, племянник, — сказал Порочный принц и поспешил удалиться подальше, пока Эймонд не заметил его приподнятого настроения. — И не забудь как следует выспаться! — бросил он, не оборачиваясь.       Сам Деймон, кажется, опять этой ночью уснёт нескоро. Впрочем, до неё ещё надо было дожить. Велика вероятность, что он избавится от бремени прежде, чем на замок опустится тьма.

***

      Эймонд приблизился к своим покоям, когда его нагнал сир Кристон.       — Эймонд! — окликнул его рыцарь, но тот и не думал остановиться. Он толкнул двери и быстрым шагом зашёл в свою комнату.       Кристон постучал.       — Мой принц, прошу, выслушайте...       Эймонд ему не ответил.       Рыцарь продолжал стучаться и просить впустить его.       Принц закрыл защёлку на двери, и от звука щелчка по его коже пронеслись мурашки. Он вздрогнул.       "Как же холодно", — подумал Эймонд. Он снял с себя мокрую одежду, взял с кровати одеяло, закутался в него и сел в кресло у горящего камина.       После тщетных попыток уговорить Эймонда впустить его, Кристон сдался. И, кроме звука искрящегося очага, тишину в покоях принца больше нечему и некому было нарушить.       Принц смотрел в огонь и думал о том, что же сир Кристон и остальные от него пытаются скрыть. Что рыцарь имел в виду, назвав его легковерным и неосмотрительным? Как бы, будь он осмотрительнее, он мог помешать Лоллис опоить его? Разве это его вина...       Вопросов было так много, а ответов на них он так и не услышал. Почему он не помнит, как пил то вино? Почему от любовного зелья спишь десять дней? Где девчонка достала его? И почему все решили, что это было именно оно...       Эймонду показалось, будто бы пламя поменяло свой цвет. Оно словно окрасилось красным... Он закрыл свой глаз, помассировал веко руками и открыл его вновь. Ему это не привиделось?       Огонь горел красным и извивался, будто бы в танце. И принц увидел, как в горящем пламени вырисовываются человеческие фигуры и лица... Он присмотрелся.       Одно из этих лиц было женским, но Эймонду оно знакомо не было. Огненная дама, которой принадлежал этот лик, оголила свою красивую полную грудь и улыбнулась ему. Затем её лицо приняло страдальческую гримасу. Она облокотилась о ствол чардрева, её ноги подкосились, и она, держась за дерево, скатилась вниз.       Длинные волосы женщины коснулись земли. Когда она упала, Эймонд увидел её большой округлый живот. Она обхватила его руками и застонала. От услышанного тело Эймонда облилось холодным потом.       Но на этом театр, загадочным образом развернувшийся на сцене его камина, окончен не был. Огонь показал Эймонду следующую сцену, не прервав своё представление и на антракт.       Перед ним возник стройный статный мужчина, такой же сереброволосый, как и он сам, но его волосы были короче, чем волосы принца. Он стоял к Эймонду спиной, безупречной и обнажённой. Перед мужчиной мелькнули два больших глаза, он начал подходить к ним ближе, во тьму, что служила для них холстом, без которого бы они не обрели такой дивной формы. Глаза светились и угрожающе приближались, становясь всё больше с каждым его шагом им навстречу.       Мужчина запел...       Эймонд не слышал прежде этой песни, но он узнал этот язык. Это был валирийский. Он узнал и этот голос, и эту походку. Они принадлежали его дяде.       Песнь Деймона заставила Глаза быстро перемещаться в разные стороны, затем они исчезли, а на их месте возникло извергающееся жерло вулкана. Появившийся внезапно огонь открыл завесу тайны с незнакомца, которому принадлежали эти глаза. Такого дракона Эймонд прежде не видел; он не знал, кто бы мог быть его хозяином. Что Деймон пытается сделать? Приручить его? Но ведь у него уже есть Кровавый Змей. Зачем же его дяде понадобилось петь для другого дракона?       На этот вопрос пламя не имело ответа.       Дракон и человек растворились в огне...       Эймонд решил, что на этом представление было окончено. Он откинулся на спинку кресла, ещё немного посмотрел в искрящееся красное пламя и несколько раз ущипнул себя, заранее зная, что это всё наяву и он не проснётся. Но убедиться, что всё это происходит на самом деле, не помешало.       "Ааай. Да уж, это точно не сон", — проговорил принц про себя.       Что это за фокусы он сейчас видел? Почему вдруг огонь заговорил с ним? Бывало ли такое с другими? Быть может, он обезумел и всё это коварные шалости его молящего о спасении мозга?       Только принц подумал, чтобы позвать свою сестру и показать ей этот чудный кровавый огонь, который бы ей точно понравился, как пламя зашипело и извергло что-то прямо на пол перед его ногами. Он наклонился и поднял обугленный бутон розы.       Чёрный цветок с лепестками из пепла был так идеален и хрупок, что Эймонд не мог понять, как он до сих пор не превратился в серый порошок сажи. Он любовался бутоном в своей руке и представлял, каким бы цветом при жизни он мог обладать: быть может, идеально белым, как плащ сира Кристона, или нежно-розовым, как кожа Хелейны, а может, и кроваво-красным, как дракон Деймона?       Эймонд сжал бутон у себя в ладони и услышал приятный мягкий хруст.       Он разжал кулак.       Пепел цвета валирийской стали посыпался на колени принцу сквозь его пальцы. Эймонд набрал побольше воздуха в лёгкие и с силой сдул прах мёртвой розы в огонь.       Пламя приняло её обратно в свои горячие объятья и взамен на подношение явило принцу свою последнюю сцену.       Фигура, что предстала перед Эймондом на этот раз, не обладала ни голосом, ни эмоциями, ни чувствами. Всё, что она собою являла, было мужским силуэтом, бледным, как молоко, тощим и твёрдым, как старые кости. Словно бы это была тень во плоти, сошедшая со стены его покоев, сменившая свой цвет на белый и ступившая на эту обречённую землю. Глаза бледного странника открылись и всмотрелись в лицо Эймонда, их глубокая и густая нечеловеческая синева сверкала, как лёд. Принц почувствовал, что у белой тени не было добрых намерений. Его сердце забилось быстрее.       Он снял с себя свою глазную повязку и решил напугать белого незнакомца в ответ. Сапфир Эймонда засверкал в свете красного пламени и из синего окрасился в фиолетовый, в цвет его собственного глаза. Затем принц скинул с себя одеяло, дабы предстать перед ним в своём натуральном обличии.       Бледный исчез, а огонь вновь обрёл свой естественный цвет и вид. От увиденного принц был взбудоражен и возбуждён. Эймонд, рыча и смеясь, с разбегу упал на кровать и начал ворочаться на ней в истеричном припадке. Его энергии необходимо было выйти наружу, и у принца был давно излюбленный способ, как это сделать. Он узнал о нём от своего брата. С тех пор, когда в нём накапливался гнев или нечистые мысли, он запирался в комнате, касался своего естества и ублажал себя.       Сегодня впервые ему захотелось сделать то же самое, когда он почувствовал страх, взглянув в глаза жуткого незнакомца.