***
Шёл уже пятый день с тех пор, как принц со своим дядей поднялись в небо. И сегодняшним вечером Алисента ужинала не с Хелейной и не со своим мужем. Лорд Ларис Стронг, мастер над шептунами и королевский дознаватель, решил заглянуть в покои королевы, чтобы решить давно насущный вопрос. Алисента налила вина и села напротив него за обеденный стол. Ларис облизал свои губы и потянулся к блюду, доверху наполненному бордовыми вишнями. Он медленно положил себе в рот одну ягоду, не сводя своих пристальных глаз с королевы, затем взял кубок с вином и осторожно отпил из него. Королева обычно старалась не начинать диалога с ним первой. Не дайте боги, если лорд Стронг решит, что она излишне нуждается в той информации, что он для неё приготовил. Ведь это бы значило, что Ларис сможет попросить за неё что-то взамен. Она смотрела на него, будто бы ничего не ожидая услышать. Ей даже казалось, что она уже смирилась с тем, что истинный подонок, причинивший боль Эймонду, наверняка найден не будет. Охрана в покои детей и в Красный Замок была усилена, по сей день королевские гвардейцы вели допросы и обыски, и Алисента смела надеяться, что ублюдок больше сюда не сунется, если, конечно, это был кто-то с улицы... Королева понимала, что это вряд ли было так. Хоть её сын и утверждал, что не видел лицо нападавшего, так как тот обвязал его глаз, пока принц спал, но Алисента подозревала, что, скорее всего, Эймонд может знать лично того, кто на него покусился. Он мог видеть его на тренировках, в септе, библиотеке или где-то ещё. Ведь должна быть причина, почему этот ублюдок решил над ним надругаться? Почему именно Эймонд стал его жертвой? Лорд Стронг доел свиной рулет, откинулся на диван и, уставившись на Алисенту, наконец заговорил с ней. — Один из пленных колдунов по имени Моркор прошлой ночью откусил палец дежурившему в подземелье сиру Робину. Алисента с грустью выдохнула и отпила из кубка. "Понятно... Значит ничего нового, что бы могло указывать на причастность кого-либо из мужчин к преступлению, обнаружено не было... Тогда бы ты начал с этого." Тайное дело, которое было поручено Ларису Стронгу, они с королевой старались излишне не обсуждать, будто бы его и не было вовсе. Алисента лишь делилась с ним своими подозрениями, что касались её отношения к ответам допрошенных мужчин замка. И, выслушав доводы королевы, Ларис предлагал, как им следует поступить. — Робин утверждает, что не хотел подходить к клетке, однако колдун призвал его своими чарами... Сир Робин чуть было не отдал ему свою связку ключей. Он потянул их в руки Моркору, но случайно выронил на пол. Сир услышал шум, и чары развеялись. Он уверяет, что не желал оказаться у клетки. Его ноги двигались по собственной воле, точнее, по воле колдуна, управляемые его гнусавым шёпотом. Сир Робин, подняв ключи, начал дразнить ими Моркора, тряся связкой перед его уродливым лицом. Как заверяет Робин, после этого лицо Моркора в одно лишь мгновение обросло чёрной шерстью и превратилось в волчью морду. Рыцарь остолбенел от ужаса, тогда старик с головой волка вцепился в его руку, откусив тому палец. — Этого колдуна наказали? — выпучив глаза, поинтересовалась королева. — Старику выбили пару зубов и лишили его поганого языка. Теперь его нашёптывания никто не услышит, — ухмыльнулся Ларис и почесал нос. — А сира Робина высекли за его богатую фантазию, — выговорил он с наслаждением. — А может, он не соврал... — прошептала Алисента. — Робин? — фыркнул Ларис. — Этот парень любит всё преувеличивать. Остальные узники ничего подобного не видели. Никакой волчьей шерсти и клыков. Однажды в борделе, пытаясь удивить шлюх, сир Робин сказал, что его десять раз ударяла молния, отчего его член может всю ночь быть твёрдым, как посох, а вместо семени он извергает тыквенный сок. Разумеется шлюхи этого не подтвердили. Одна из девиц выразила мнение, что тыква в его яйцах протухла. — Лорд Стронг отпил из кубка. — А играя в карты с золотыми плащами, Робин сболтнул, что его мать родила его не от его отца, а от самого Неведомого... Тогда плащи спросили его, на кого из них он был похож, ведь в ту ночь дома у его матери побывали они все. Глупый мальчишка. Совсем юнец. Королева закатила глаза. — Сколько всего колдунов находятся в подземелье замка? — Тринадцать, ваша милость... — Так много пленников... — с досадой вздохнула Алисента. — Прошёл уже целый месяц. Нельзя их держать столь долго. Пора бы что-то уже предпринять. Мы обещали, что отпустим всех колдунов, если мой сын выживет. Эймонд жив и здоров. Он фехтует так же, как прежде, летает на драконе и не подозревает о том, что с ним случилось. — Пока они в клетках, это гарантия, что ваш сын не узнает... Они свидетели, ваша милость, единственные, кроме Орвиля, красной жрицы, вас и пары гвардейцев, кто видел его увечья своими глазами. Ларис медленно облизал свои губы. Он неуклюже встал с дивана, взял в руку трость и, опираясь на неё, косолапыми ногами побрёл к окну. — Если их отпустить, они непременно будут трепаться, — вглядываясь в закатное небо, произнёс он, раздражающе постукивая пальцами по своей трости. — Лучшим решением этой проблемы было бы убить паршивцев и закопать поглубже в землю. За годы общения с Ларисом Стронгом Алисента уже привыкла к тому, что он мог произносить жуткие вещи ровным, размеренным тоном, и голос его нисколько не дёргался. Однако её каждый раз бросало в дрожь от того, как спокойные тембры его мурлыкающего голоса накладывались на ужасающие слова, создавая острое противоречие между мелодией и содержанием и вызывая морозное ощущение под кожей. — Ведьма, что прибыла из Харренхолла, знает даже больше, но её мы отпустили... — прошептала королева. — В Алис я уверен, — решительно выпалил Ларис. — Она не болтлива и верна мне, лорду Харренхолла. Она спасла вашего сына. Она одна заслуживает снисхождения. И если что-то случится в замке, мы знаем, что Алис сможет помочь. Её чары настоящие. Алисента уловила восхищение в его голосе. Неужели лорд Стронг был влюблён в колдунью? Он говорил о ней будто бы даже с нежностью. Королева никогда бы не подумала, что этот холодный, чёрствый человек, организовавший убийство собственных отца и брата, способен испытывать чувства. — Но остальные... Оставлять их в живых нет никакой нужды, — презрительно фыркнул Ларис. — Их магия оказалась бесполезна, а то и вовсе может статься губительной. — Убить их будет ошибкой. Мы этого не сделаем, — уверенно произнесла королева. — В деревнях и городах, откуда они прибыли, они известные целители. И все жители знают, что их забрали в столицу люди короля. Уже и так идут слухи... Корону обвиняют в сокрытии убийств... — Голос Алисенты перешёл в тревожный шёпот. — Если и отпускать их, то без языков. Тогда они не расскажут о том, что видели в замке. — Ларис обернулся на королеву и одарил её пристальным взглядом. — Корона не будет с ними жестока, иначе они могут навредить моей семье своею магией, Ларис. Мы не причиним им вреда. Только если потребуется... Алисента дёрнула бровью и осушила кубок с вином. — Напишите письма их семьям, лорд Стронг, если они у них есть, о том, что их отцы несут службу короне и скоро будут возвращены домой. А колдунов нужно допросить и убедиться, что им можно верить. Мы заплатим им за молчание золотом. — Как пожелаете, моя королева... — ухмыльнулся Ларис, подошёл к столу и потянулся к кувшину, чтобы наполнить вновь кубок королевы вином. — В подземелье вашей аудиенции ожидает ещё кое-кто, — вполголоса изрёк он, наполняя изящную ёмкость красной пьянящей жидкостью. — Ваша служанка раскаялась, как я уже сообщал ранее. Она просит помиловать её и вернуть на службу. — Она прокляла меня и Эймонда... Алейна заслужила посидеть и подумать над этим подольше... — фыркнула Алисента и сделала глоток из кубка. — Служанка была в шоке от гибели дочери, моя королева. Но сейчас женщина всё осознала. — Тонкими пальцами лорд Стронг постучал по своей трости и вновь разместился на диване. — Она молится за вас и вашего сына каждый день... Когда Алейна узнала, что Эймонд выжил, то сказала, что Лоллис не зря пожертвовала собой. Сказала, что так было нужно богам. — Я подумаю над тем, чтобы её отпустить, Ларис, — сквозь зубы прошипела Алисента. — Я часто вспоминаю бедную Лоллис... Девушка была так юна и прекрасна. Такой красивый, едва распустившийся цветок. Мне так жаль её мать. Нет ничего хуже, чем смерть ребёнка. По щеке королевы скатилась слеза, а к её горлу подступил ком. — Матери готовы на многое ради своих детей, — Алисента услышала в своей голове голос Алис Риверс, — даже отдать собственную жизнь за жизнь своего ребёнка, не говоря уже о чужой. Алисента поднесла к своим губам кубок вина трясущимися руками. Нахлынувшие воспоминания в который раз заставили её сердце забиться быстрее. — Для обряда мне будет нужен острый клинок, моя королева, и ещё кое-что... Алис Риверс опустила глаза на живот Алисенты. — За жизнь платят жизнью... — громко произнесла ведьма, и её глубокие глаза вновь заглянули в растерянное лицо королевы. — Как Азор Ахай закалил свой клинок от сердца Нисы-Нисы, чтобы одолеть Короля Ночи, так и саму смерть можно победить пылающим сердцем. — Я не понимаю... — прошептала Алисента. Ведьма взяла её руки в свои. Королева почувствовала исходящий от них жар. — Любовь — высшая сила, которую Р'глор нам даровал. Кем мы бы могли быть без этого великого чувства? Обычными животными со своими пороками и низменными потребностями. Но любовь — это и есть сама основа, тот материал, из которого все мы состоим. То, что делает всех нас людьми. Не разум, хоть с помощью него мы можем принимать лучшие решения и менять этот мир. Но разум не способен на подвиг. Если бы человек не мог созерцать любовь, то наша жизнь не имела бы смысла. Зачем нам был бы нужен разум, если бы не было тех, для кого мы стараемся сделать жизнь с его помощью лучше? Зачем нам глаза, если бы не было тех, за кем мы бы могли наблюдать ими? Зачем нам уши, если бы ими нельзя было услышать голоса любимых? — Голос Алис был звонким и уверенным. Она говорила со страстью и воодушевлением. — С любовью всё обретает смысл. Наша жизнь имеет ценность лишь тогда, когда нас есть кому любить или когда мы сами можем дарить кому-то свою любовь. Алисента смотрела в искрящиеся глаза жрицы, пытаясь угадать, к чему была произнесена эта пылкая речь. Колдунья подвела королеву к камину. — Посмотрите в огонь, моя королева, что вы видите? Алисента удивилась такому вопросу. Что жрица желает услышать? Ничего, кроме искрящегося пламени, в камине не было. Королева обернулась на Алис. — Вам следует смотреть не на меня, а в пламя, — настойчиво уговаривала её жрица. Алисента вгляделась в огонь и почти безучастно смотрела сквозь пламя, ожидая вновь услышать от ведьмы какую-нибудь философскую речь. Королева подумала, лучше бы Алис рассказывала о том, что огонь — это не просто горячая субстанция, а подаренная её могучим богом милость, Эймонду, а не ей. Её сын любит странные речи о том, для чего существуют люди и звери, почему солнце греет, драконы летают, а полная луна привлекает волков. Ему нравится рассуждать о таких вещах. Пусть Алис отправляется к Эймонду и рассказывает о любви, огне и жизни хоть целую ночь, лишь бы только у неё получилось вытащить его с того света... Но, к удивлению Алисенты, жрица огня ничего не поведала ей о своём боге. Она велела ей просто понаблюдать за танцующим пламенем. И королева выполнила эту странную просьбу. Сначала было скучно, но через какое-то время ей это даже понравилось. Огонь успокоил беспорядочные мысли в голове королевы, и его приятный потрескивающий звук погрузил её в воспоминания, настолько глубокие и яркие, что образы в них материализовались фигурами в языках пламени. Алисента удивилась, увидев в огне лицо своей матери, которое уже давно было стёрто из её памяти. Как она могла позабыть, какой красивой была её матушка, думала королева. Услышав её нежный успокаивающий голос, по её телу поползли мурашки, а глаза наполнились слезами. — Ты прекрасна, дочь моя... — прошептала огненная фигура с лицом её матери. — Будь сильной и доброй, не падай духом, когда я умру... Слушайся своего отца, будь ему хорошей дочерью и отрадой. А однажды настанет день, и ты станешь прекрасной женой своему мужу. Любовь — это чудесное чувство. Но с любовью в браке везёт не всем. Ты можешь не любить мужа, но своих детей ты полюбишь... Пусть они будут такими же красивыми и разумными, как и ты, Алисента... Королева смахнула слезу. Голос матери стал строже: — Вели отцу, чтобы он нашёл для тебя достойную партию, Алисента. Но не смей выходить за Таргариена, родная. Большинство из них безумцы, и тогда твои дети будут такими. Дурная драконья кровь... Недовольное ею лицо матери растворилось в огне. Алисента поморщилась и принялась терзать свои пальцы, впиваясь в и так уже окровавленные заусенцы ногтями. Однако детский смех заставил её прекратить это действо, как только он звонким колокольным набатом раздался в её ушах. Голос ребёнка был так правдоподобен и близок, будто бы в её покои и правда забежал малыш. Алисента обернулась по сторонам, но двери были закрыты. В комнате они с ведьмой были только вдвоем. Королева вновь посмотрела в пламя. Неужели это оно издало этот чудесный звук? В огне она увидела себя. Она покачивала колыбель и улыбалась. Хелейна тянула к ней свои маленькие детские пальцы, и Алисента запела ей какую-то нелепую, наспех сочинённую песню. На что маленькие губы дочери ответили ей звонким смехом. — А теперь засыпай, дорогая, — прошептала королева и, поцеловав Хелейну в лоб, медленно поднялась с кресла, придерживая себя за округлый живот. Она увидела со стороны, каким большим он уже был. — Эймонд... — прошептала Алисента, смотря в огонь. — Мой мальчик... Пламя окрасилось красным, стерев её воспоминание. Алис Риверс резко повернула всё ещё заворожённо смотрящую в огонь королеву на себя. — В будущее лучше не заглядывать, моя королева. Его ещё можно изменить. Красное пламя лживо... — тревожно прошептала ведьма. — Я хочу видеть... — Алисента попыталась повернуть голову, чтобы взглянуть в этот необычный, ставший красным огонь, но жрица не дала ей это сделать, придержав её лицо двумя руками. — Поверьте, не стоит... Мы заглядываем в будущее только для того, чтобы понять, не сбились ли мы с пути, ведут ли наши действия к достижению поставленных нами целей. Когда мы всё делаем правильно, то пламя показывает нам нечто прекрасное. Но если не представляя будущее, заглянуть в кровавый огонь без нужды, то зачастую красный огонь издевательски являет нам самое худшее, к чему могут привести наши поступки. Часто те, кто смотрят в красное пламя, видят лишь смерть... Алисента услышала болезненный стон. Она узнала в нём голос Эймонда... Королева резко вырвалась из рук жрицы и обернулась. Алис что-то громко произнесла на валирийском, и пламя погасло, так и не позволив королеве увидеть то, о чём огонь пытался ей сообщить. В комнате стало немного темнее. — Что всё это значит? — упираясь взглядом в тлеющие угли, тихо спросила Алисента. — Отчего мой сын так кричал... Он умирал? Огонь показал его смерть, поэтому ты запретила смотреть... — Я обещала вам, моя королева, что ваш сын не умрёт. И он не умрёт. Но за жизнь платят жизнью... — Чьей же? — с дрожью в голосе спросила королева. — Другие колдуны уже пытались спасти его. Они приносили в жертву птиц, животных и даже людей... — Те девочки не значили ничего, — вздохнула жрица. — Их жертва не была добровольна. Девочек ведь купили для ритуала. Алисента опустила глаза. — Но жизнь взамен Р'глор всё же потребует. Лишь одну. Пылающее сердце — единственное, что примет Владыка в обмен на жизнь принца. Лишь тот, кто искренне любит вашего сына, способен его спасти. — Я это сделаю, — уверенно произнесла Алисента, смотря в глубокие глаза ведьмы. — Пусть твой Владыка заберёт мою жизнь вместо его.***
— Почему вы плачете, моя королева? — раздался голос Лариса Стронга. Алисента взяла в руки кубок и медленно отпила из него. — Бедная Лоллис... — прошептала она и смахнула слезу. Она вспомнила тот день, когда услышала громкий, почти демонический крик Эймонда, доносящийся из его покоев, а её живот скрутило от боли. Тогда она была готова принять смерть, но Лоллис спасла её, отдав в жертву себя. Чувства Лоллис оказались искренними... Её мать заслуживает прощения. — Что-нибудь известно о моём сыне? — не выдержав, спросила Алисента. — Только то, что мы знали ещё вчера. — Драконов видели в Речных землях... — прошептала королева и нервно начала царапать свои пальцы. — И с тех пор ничего? — Деймон — опытный солдат, ваша милость. С ним ваш сын в безопасности, — улыбнувшись уголком губ, произнёс Ларис Стронг и постучал по трости. — Эймонд не прислал мне ни единого письма с тех пор, как они улетели, — тревожно проговорила Алисента. — Это на него не похоже. Он ведь знает, что я беспокоюсь. Зачем же он так поступает... Они даже не сообщили, куда отправляются. Их не было ни в одном замке Речных земель. Мы разослали письма повсюду. Даже Эйгон его не нашёл, а он знает все его любимые места. — Всё будет хорошо, моя королева, — попытался успокоить её Ларис. — Видимо принц устал сидеть взаперти. Юноше наскучила вечная слежка за ним гвардейцев. С тех пор как вы приставили к нему стражу, он постоянно пытался от них сбежать. Не выпускать его из замка было плохой идеей, ваша милость, надо было дать ему немного свободы. Я знаю, после всего, что с ним случилось, вам сложно отпустить его, но он ведь со своим дядей. Ларис слегка улыбнулся и, положив руку на стол, тонкими паучьими пальцами принялся поглаживать деревянную поверхность. — Они так хорошо поладили, моя королева. Деймон знает королевство. Наверняка решил удивить племянника новыми местами. Пока он не начал тренироваться с Деймоном, принц ходил понурый все эти дни. Давно ваш сын не был таким воодушевлённым. Тренировки с дядей помогли ему отвлечься. Лорд Харренхолла сосредоточенно смотрел на костяшки своих пульсирующих пальцев, движения которых становясь напористее и твёрже, заставляли стол под собою издевательски скрипеть. Алисенту это начало раздражать. Она сжала зубы. Его рука продолжала гладить стол, сжимаясь в полукулак, а затем раздвигала обратно фаланги, словно в шпагаты шлюшьи ноги, прижимая влажную ладонь к гладкой поверхности. Будто бы стол был живым, а Ларис пытался размять его сведённые мышцы глубоким массажем. Королева резко поднялась из-за стола и, отвернувшись от Лариса, подошла к окну. Лорд Стронг встал и, переминаясь с ноги на ногу, медленно побрёл к двери. Остановившись у порога, он ещё раз взглянул на Алисенту. — Вам стоит поспать, ваша милость. Я сообщу вам немедля, если о принце что-то станет известно. Смотря в небо вы вряд ли призовёте Вхагар лететь в Королевскую Гавань. Путешествие пойдёт вашему сыну на пользу, вот увидите. Он прилетит в замок с новым опытом и наполненный незабываемыми впечатлениями. Он — дракон, позвольте ему расправить крылья.***
Королева сидела на кровати и еле сдерживала слёзы. Минуло уже три недели с тех пор, как Эймонд оправился и встал на ноги, но несмотря на то, что он здоров, его мать всё ещё постоянно за него волновалась. Особенно сейчас, когда его не было в замке уже пятый день, а личность его насильника всё ещё не была раскрыта. Это чудовище, истязавшее её любимого сына, ест пищу, пьёт вино, дышит одним с ней воздухом. Он ходит где-то здесь, среди других людей, словно призрак. В одном с ней городе, а может, и в одном замке. Что, если он наблюдает за её детьми, пока те занимаются своими обычными повседневными делами, и скалит на них свои острые зубы, сжимая в своих мерзких похотливых руках флакон с опаснейшим жгучим ядом, способным разъедать кожу? Королева только недавно перестала просыпаться в холодном поту каждую ночь, терзаемая снами о том, как страдал её сын. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Эймонд был подальше отсюда. Чтобы это чудовище больше его не тронуло. Но с другой... Она ведь не знает, в порядке ли он сейчас. Чем он ужинал в последний раз и в достаточно ли мягкой постели спал. Алисента надеялась, что Деймон его не обидит. Она не знала брата мужа достаточно хорошо, чтобы не волноваться совсем, но судя по рассказам о нём Визериса, он уж точно в героизме младшего брата не сомневался. Зато её отец, строгий и осмотрительный десница короля, сир Отто Хайтауэр, напротив, называл принца ничтожеством и убийцей и предрекал, что он может научить её сына только плохому. Из своего девичества Алисента помнила, что принц Деймон всегда был с ней обходителен и предельно галантен, говорил ей комплименты и улыбался. А однажды даже попросил её благословения на турнире, и она бросила на его копьё свой красивый венок, тогда как его теперешняя жена, принцесса Рейнира, подарила свой сиру Кристону Колю... Судьба иронична. Сначала ей не нравилось присутствие здесь Деймона. Никто ему так и не сообщил о том, что случилось с его племянником, как и Рейнира об этом не знала. Но на Драконий Камень было направлено письмо о том, что королю стало хуже, ведь именно это и случилось, когда Визерису сообщили о произошедшем. Алисента ожидала, что в Королевскую Гавань прибудет Рейнира, ведь принцесса пообещала, что отправит детей домой, а сама вернётся обратно в столицу. Но вместо неё прибыл Деймон. Алисента удивилась, увидев его, но ещё больше она удивилась, когда спустя несколько дней увидела его фехтующим вместе с Эймондом во дворе. Её сын наконец улыбался, грациозно двигался и даже шутил. И Алисента засияла от счастья, увидев его снова таким: живым и не сломленным. Королева была даже рада, что он и Деймон решили полетать на драконах, но она совсем не подозревала о том, как долго продлится это путешествие. Этой ночью Алисенте ни молиться, ни спать совсем не хотелось. Её тревожное материнское сердце не давало ей сомкнуть глаз. Нужно бы уже сменить платье на сорочку и лечь спать, думала королева. Она взяла в руки гребень и медленно начала расчёсывать свои длинные волосы. В комнату постучали. Алисента будто бы весь вечер этого ждала. Она резко дёрнулась и, встав с постели, громко проговорила: — Войдите. На пороге показался сир Аррик. — Ваша милость. Королева подошла к двери. — Что заставило вас побеспокоить меня в столь поздний час, сир? — с надеждой спросила она гвардейца. — К вам Лорд Стронг. Ларис показался в пороге: — Моя королева, — поклонился он. — Я обещал немедленно сообщить вам, если о принце станет что-то известно. — Не тяните. Где он? — с надеждой спросила Алисента. — Я получил письмо из Тамблтона. Говорят, что принцы остановились в городе, посетили там ярмарку и даже устроили драку в таверне. Когда драконы пролетали близ Золотой дороги, они напугали крестьян и пасущийся скот. Принцы оставили зверей под присмотром где-то недалеко от города. — Это близко, — Алисента облегчённо выдохнула. А после, будто бы только осознав сказанное, удивлённо переспросила: — Что значит они устроили драку?! — Насколько мне известно, принцы не пострадали, зато нескольким посетителям таверны крупно досталось. Полагаю, завтра они будут в Королевской Гавани, ваша милость. — Благодарю, лорд Стронг. — Королева улыбнулась и зажала ладони в кулаки. — Надеюсь, когда вы узнали сегодняшние вести, вам будет легче уснуть. "Да уж, — подумала королева, — разве что проглотив зелье Сладкого Сна."***
Солнце было в зените, когда клич торговцев, зазывающий полюбоваться на их лучшие товары, топот лошадей, детский смех и мелодии музыкальных инструментов наполнили воздух старого города и смешались в единую симфонию. Главная площадь Тамблтона сегодня была украшена разноцветными флажками, бутонами роз и знамёнами домов Простора в честь ежегодного фестиваля цветов. По обочинам узких улочек выстроились лавки, наполненные разными яствами, привезёнными со всех уголков Семи Королевств и даже из Эссоса. То были драгоценные ткани, блестящие доспехи, кожаные изделия, мягкие ковры, украшения, статуэтки, кинжалы, дикие животные и птицы в клетках и, конечно же, цветы. Ароматы еды и пряностей плыли из палаток, закусочных и пекарен, заставляя желудки прохожих заполняться тягучим голодом. Колонны дыма взмывали ввысь из костров, на которых жарились сочные куски мяса и пироги, а в стенах таверн и трактиров распахивались двери, позволяя заблудившимся путникам и горожанам укрыться от шума и суеты. Толпы людей с пёстрыми венками на головах заполняли площадь со всех сторон. И среди простых жителей и купцов мелькали силуэты двух статных мужчин в длинных плащах, чьи лица и волосы были прикрыты нависающими чёрными балахонами. Они грациозно вышагивали по грунтовым дорогам, набившихся грязью от проходивших туда и обратно карет, повозок и ног. Они старались вести себя как все, но взгляды людей не скрывали желания рассмотреть их поближе. Глаза горожан были полны любопытства и неизбежно обращались к их лицам и одежде, которая для праздника цветов явно не подходила, поскольку вместо живых бутонов её дорогие ткани украшали кожаные вставки и изящные застёжки, а из-под плащей выглядывали красивые камзолы. Но не только одежда, но и благородные осанки и утонченные манеры мужчин выдавали их происхождение. Старший и младший Таргариены прошли мимо лавок, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы присмотреться к товарам. Торговцы, чувствуя приближение господ из высших кругов, старались впечатлить их своими лучшими изделиями. Они улыбались, предлагая пощупать шёлковые ткани, испить виноградные и ягодные вина, отведать экзотические фрукты и самые необычные угощения. — Попробуйте запечённую саранчу, господа, — предложил темноволосый мужчина с заострёнными усами. — Это блюдо очень популярно за Узким морем. Его подают в Миэрине, Астапоре, Волантисе и даже в Кварте за Красной Пустошью. — Саранча довольно вкусный деликатес, — улыбнулся Деймон и подошёл к палатке с едой поближе. — О, вы знаете это лакомство, сир? Тогда вы помните, что оторваться от него невозможно! Торговец открыл большую крышку блюда, поднося ароматную сладость поближе к Деймону. — Возьмите одну с моего прилавка, сир, попробуйте. Моя саранча приготовлена по лучшему рецепту Миэринского повара, служащего у сами́х великих господ, восседающих в самой большой башне Миэрина. Деймон склонил голову над блюдом и принюхался. От сладковато-острого запаха трав и специй его рот наполнился слюной. Он и Эймонд летели сюда с самого рассвета, редко приземляясь, чтобы к середине дня успеть к ежегодной ярмарке. И, проделав столь долгий путь, принцы изрядно проголодались. — Не отказывайте себе в удовольствии, сир. Попробуйте! — настаивал торговец. Деймон осторожно взял в руку саранчу и поднёс ко рту. Его племянник наблюдал за ним пристально, не скрывая своей брезгливости. Старший Таргариен положил золотистую сладость себе на язык и улыбаясь, внимательно смотря на Эймонда, раскусил хрустящее тело насекомого. Эймонд услышав этот звук поморщился. Проглотив деликатес Деймон причмокнул, облизав свои губы и пальцы. — Ну, что скажете, сир? — с любопытством спросил купец. — Работорговцы знают толк в еде, — ухмыльнулся Деймон. — А что же ваш спутник? — Мужчина вгляделся в лицо Эймонда, который старался всю прогулку держаться за спиной дяди. — Не желаете и вы, сир, попробовать мою дивную саранчу? — он обратился к младшему принцу. Эймонд фыркнул: — Не желаю. — Мы возьмём два кулька, — Деймон поднял брови и улыбнулся. Торговец восторженно принялся накладывать хрустящих насекомых в сложенные из коры ёмкости. Он потянул их Деймону. — Восемь медяков, сир. Принц заплатил ему, взял купленные сладости и протянул одну саранчу Эймонду, когда они отошли от лавки. — Ну, хватит быть таким брюзгой. Я хочу, чтобы ты её проглотил, — бросил Деймон, держа перед лицом племянника насекомое. — Ещё чего! — выпалил Эймонд и одёрнул его руку. — Сам ешь свою заморскую гадость! — Откуда ты знаешь, что это гадость, если даже не пробовал? — Мне достаточно её вида, дядя. Она выглядит мерзко... — Эймонд скорчил недовольное лицо. — То, что противно на вид, иногда может быть очень приятным внутри. — Порочный принц подмигнул ему. — Мой член ты тоже долго не хотел пробовать, но потом тебе очень даже понравилось... — Деймон! — Младший Таргариен выпучил глаз и дал дяде подзатыльник. Он боялся, что кто-нибудь из этой тесной толпы мог их услышать. Деймон чуть отбежал от него и засмеялся. — Лучше пойдём и купим нормальной еды, — возмутился Эймонд. — Её можно поесть и в замке. Я привёл тебя сюда не для того, чтобы ты ел привычную еду. В этом и смысл. Нужно попробовать что-то новенькое! — восторженно выпалил Деймон и проглотил ещё одну саранчу. — Хорошо, — смотря на него с кислой гримасой, согласился младший принц. — Но только не мерзких жуков! Эймонд медленно оглядел ближайшие лавки, высматривая товары. Его взгляд остановился на деревянном стеллаже, покрытом яркой, расшитой узорами тканью, на которой аппетитно и маняще были расставлены причудливого вида пирожные: лодочки с подтаявшими шоколадными парусами, грибы с красной шляпкой из свежих ягод и даже огромный торт-дракон, покрытый фисташковой стружкой. И младший Таргариен, улыбаясь, сделал шаг им навстречу. — Ну и сладкоежка же ты, — ухмыльнулся Деймон и закатил глаза. — Я удивлён, как ты остаёшься таким худым, питаясь одними пряниками, пирожными да конфетами. — Я много тренируюсь, — бросил Эймонд.***
Заполнив свои желудки разными яствами, принцы отправились блуждать по городу в поисках приключений. Вдали, на главной площади Тамблтона, между прохожими и палатками, принцы заметили сцену, на которой разного рода артисты, от музыкантов до акробатов, восхищали плотно стоящую вокруг них толпу своими песнями, фокусами и высокими трюками. Выйдя на площадь, принцы остановились, чтобы понаблюдать за выступлением. Первым перед ними предстал юноша, одетый в цветной облегающий костюм глубоких оранжево-синих тонов с блестящими узорами. Мальчишка встал на центральную сцену и с лёгкого разбега сделал прыжок в воздухе, изящно прокрутившись вокруг своей оси. Эймонд охнул. Гимнасты всегда заставляли его тело покрываться мурашками. Ему нравилось ощущать силу и рискованность мгновения, когда время замирает, а зрители задерживают дыхание. В этом прыжке он почувствовал страсть, решимость и волшебство человеческих возможностей. Он представил, сколько же времени мальчишка потратил на тренировки, чтобы так уметь. Далее юноша демонстрировал шпагаты, хождение на руках и стойку на голове. Эймонд смотрел на него улыбаясь и периодически поглядывал на стоявшего рядом Деймона, чтобы убедиться, что ему это тоже нравится. Старший Таргариен приблизился к его уху и прошептал очередную пошлость: — Я бы хотел поставить тебя на руки и заставить отсосать мне в таком положении, милый, а затем раздвинуть твои ноги так же широко и вогнать свой член в твою сладкую задницу по самые яйца. — Прекрати, — Эймонд смущённо фыркнул, отталкивая его похотливо улыбающееся лицо от себя. Он на мгновение представил эту картину и неминуемо возбудился. После чего тревожно обернулся по сторонам, проверяя, что никто этого не заметил. Но толпа наблюдающих за представлением горожан так плотно стояла вокруг сцены, прижимаясь плечами друг к другу, что кроме затылков впереди стоящих людей не видела ничего. Чтобы рассмотреть представление получше, мужчины, женщины и дети периодически толкали друг друга, пытаясь пробраться поближе к выступающим. Стараясь избежать непрошеных прикосновений чужих рук, принцы стояли в последнем ряду. Номер гимнаста завершился, и зрители вознаградили его восторженными аплодисментами. После на сцене появились жонглёры: двое мужчин и женщина, одетые в черные костюмы с ярко-красными вставками. Они подожгли факелы и начали виртуозно выполнять трюки, вызывая изумление и трепет у всех окружающих. Принцам выступление понравилось. Деймон даже подошёл к сцене и кинул каждому по золотому дракону. Затем были танцоры, поэты, дрессировщики со змеями, птицами и львами, шуты и музыканты. И, когда принцы уже утомились, на сцене появился человек в тёмном плаще, расшитом звёздами. Он грациозной походкой подошёл к краю сцены и поклонился. Ведущий страстным баритоном представил зрителям таинственного незнакомца: — Встречайте! Сегодня на этой сцене заклинатель снов и теней! Маг из далёких земель! Родом из таинственного города Асшая. — Мужчина сделал паузу и торжественно, с придыханием произнёс его имя: — Эрлиииин Пелагиииир! Толпа взорвалась аплодисментами. Деймон ухмыльнулся: — Шарлатан. — Не делай поспешных выводов, дядя. Ты ведь даже не видел его выступления! — осадил его младший Таргариен. — Я видел с десяток таких волшебников, Эймонд. Из Асшая, И-ти, Кварта... — Ты был там?! За краем Теней? — удивился Эймонд. — Нет. Так далеко ещё не бывал. Как и все они. — Деймон ухмыльнулся. — Этот Эрлин Пелагир наверняка даже не был за Узким морем, не говоря уже о Крае Теней. — Откуда тебе это знать? — Я знавал многих людей. Колдуны Асшая практикуют лишь одну магию. Магию огня и крови. А у этого в руках карты. Настоящие чародеи ни за что не будут на потеху толпе демонстрировать своё мастерство. Всё, что ты увидишь — всего лишь фокус. Искусно выполненный трюк. Маг изящно спрыгнул со сцены и подошёл к одному из зрителей в первом ряду. — Вот вы, мужчина! Вытяните карту! Человек перед ним с азартом протянул руку к колоде и, зажав двумя пальцами одну из карт, потянул её на себя. — Покажите её всем, но не говорите мне, что это за карта! — предостерёг его Эрлин. Мужчина, улыбаясь, посмотрел на карту и поднял её над головой, демонстрируя стоявшему позади него народу. Принцы были слишком далеко, чтобы что-то на ней разглядеть. Но из уст в уста разнесенная толпой молва дошла и до них. Так и они узнали, что на карте был изображён чёрный дракон. Затем маг отдал всю колоду мужчине и попросил положить вытянутую карту обратно, в любое место. — А сейчас я попробую угадать, что за карту вы вытянули! Посмотрите мне в глаза! — раздался звонкий голос мага. — Итаааак... — протяжно пропел он. — Это была карта... — Он сделал паузу и нахмурил брови. Спустя минуту чародей горделиво произнёс: — Чёрного дракона! Я угадал? Толпа восторженно зааплодировала ему. Деймон закатил глаза. — Я уж думал фокус будет куда сложнее и интереснее, — буркнул он. — Но как он узнал? — с интересом спросил Эймонд. — Колдун видел лишь рубашки карт. — Старый трюк. Каждый здесь знал, что это была за карта, а значит, и магу об этом было известно сразу. Кто-то из людей в толпе наверняка подставной. Он использовал определённые сигналы, чтобы сообщить этому шарлатану, какую карту вытянул мужчина. Например, он мог загнуть один палец, и тогда маг понял, что это дракон, а загнул бы два — тогда карта короля. Левая рука — дракон чёрный. Правая — зелёный. После того, как он соберёт денег с этих зевак, они поделят их на двоих. Эймонд улыбнулся: — Прибыльное дело. Колдун подошёл к другому человеку в толпе и попросил сделать и его тоже самое. — Мне становится скучно, — фыркнул Деймон и потянул Эймонда за рукав. — Пойдём отсюда. Пора бы чего-нибудь выпить. — Погоди, дядюшка. — Эймонд обернулся на стоявшие позади них палатки с товарами, а затем кратко взглянул на небо. — Я хочу выбрать подарок Хелейне, пока прилавки ещё не закрылись. Солнце скоро начнёт садиться.***
Прочитав на вывеске "Беспутный Барсук", принцы переглянулись. Из украшенной лентами и цветами таверны доносились смех, звуки музыки, запахи эля, мяса и пряностей. Из окон заведения были видны силуэты пьяных посетителей. Они поднимались на ноги, произнося тосты и чокаясь кружками, кричали песни, подпевая бардам, щупали женщин, делились историями о подвигах и приключениях. Вдохновлённые этой праздничной атмосферой принцы вошли в заведение. Оказавшись внутри, они ощутили теплоту, окутанную голосами и запахами. Деревянные столы, лавки и барная стойка посредине — все места были заполнены посетителями. Люди в таверне настолько были увлечены разговорами и выпивкой, что на принцев особого внимания никто не обратил. Эймонду это понравилось. Он больше не старался держаться за спиной дяди, а вольной уверенной походкой подошёл к бару и сел на свободный стул. Человек за стойкой, крепкий мужчина с сильными руками, начал пристально смотреть на него, заглядывая под капюшон. — Чего изволите, сир? — с подозрением произнёс мужчина, пытаясь разглядеть его лицо. Эймонд задумался. Ему ещё не приходилось бывать в таких заведениях. Он понятия не имел, что здесь подают. Однако Деймон спас его от этой неловкости. Старший Таргариен мягко ударил кулаком по барной стойке и чётко произнёс: — Две кружки вашего лучшего эля для меня и моего племянника! — Как вам будет угодно, сир, — учтиво ответил тавернщик. Порочный принц почувствовал, что кто-то похлопал его по плечу. Он обернулся, желая врезать мерзавцу. — Деймон, мать его, Таргариен! — радостно раздался громкий голос мужчины. — Какими судьбами, мой принц?! Деймон с прищуром принялся рассматривать лицо мужчины. Все голоса в таверне постепенно утихли. Посетители начали на них пялиться и перешептываться между собой. — Сир Гарибальд Грей... — подсказал ему рыцарь. — Мы воевали вместе на Ступенях. — Ах, сир Грей, — медленно проговорил Деймон. Он едва вспомнил его. Тогда рыцарь был совсем юн и ещё не успел обрасти вторым подбородком, животом и плешью на голове. — Ваш сын? — мужчина, улыбаясь, посмотрел на Эймонда. — Племянник, — ухмыльнулся Деймон. — Принц Эймонд Таргариен. Он ещё даже не родился, когда мы разгромили Триархию. — Очень приятно познакомиться, мой принц. — кивнул он Эймонду. Младший Таргариен дёрнул бровями: — И мне, сир. Эймонду стало дико неловко оттого, что все люди в таверне разглядывали их и без всякого стеснения обсуждали. Он покраснел и натянул свой балахон на лицо ещё сильнее. Ему захотелось встать и уйти подальше от назойливых глаз посетителей. Хоть Деймону и было всё равно, так как он давно привык к такому вниманию, однако, заметив смущение племянника, он решил, что пора бы разрядить обстановку. — Возвращайтесь к своим делам, господа, — буркнул он глазевшей на них публике. — Эй, бард! — Деймон подозвал симпатичного юношу со струнным инструментом в руках. — Да, милорд, — нервно, дрожащим голосом произнёс юноша и в спешке поправил себя, — мой принц... — Сыграй-ка нам какую-нибудь славную песню. — Есть особые предпочтения, мой принц? — поинтересовался бард. — Да. Чем громче — тем лучше! — ухмыльнулся старший Таргариен. Юный музыкант понимающе кивнул. Он отошёл на середину заполненного пьяным людом помещения, и его пальцы начали быстро двигаться по натянутым струнам лютни. Задорная мелодия проникла в каждый уголок таверны и вытеснила собою всю неловкость момента. Посетители наконец отвлеклись от принцев и приготовились подпевать, узнав знакомый мотив. Как только бард запел, его приятный голос вмиг начали заглушать не попадающие в ноты вопли пьяных мужчин. Эймонд с досадой вздохнул. Ему хотелось насладиться песней, а вместо этого приходилось закрывать уши. Деймон посмеялся над ним и, будто нарочно издеваясь, сам открыл рот, выкрикивая слова известной песни, как и только что присоединившийся к ним сир Гарибальд Грей. И голоса пошли в разнобой."Жил‑был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с мохнатою шкурой! Однажды на ярмарку двинулся люд, Подался весь люд и медведя зовут! Прохожим, проезжим – всем любо глядеть, Как пляшут три парня, козел и медведь! Вертелись, крутились, плясали, скакали И дорогу на ярмарку так скоротали!"
Пока все гости заведения пели, тавернщик поставил перед старшим и младшим Таргариенами их напитки. — Эль для принцев, — улыбнулся он и подмигнул. Эймонд притянул кружку к себе поближе. Он сделал глоток и тут же фыркнул, выплюнув плотный вяжущий напиток себе под ноги: — Какая гадость! Деймон засмеялся: — Это тебе не арборское золотое вино. Простому люду оно не по карману. В тавернах пьют терпкий эль. — Он же горький... — всё ещё морщась от проглоченного напитка, прошипел Эймонд. — Зато кровь от него пьянеет быстро, — ухмыльнулся Гарибальд. — Мне не нравится это состояние, — надменно буркнул Эймонд. — Если переборщить с вином, то становится не по себе. Всё вокруг начинает кружиться, и думать труднее. — Напиваются как раз для того, чтобы забыться и ни о чём не беспокоиться, Эймонд, — упрекнул его старший Таргариен. — Зачем это нужно? — Эймонд цокнул и закатил глаз. — У людей может быть нелёгкая жизнь... — вставил сир Грей. — Мой брат Эйгон часто пьёт. — Он посмотрел на рыцаря. — Его жизнь нельзя назвать сложной... И, когда он пьян, постоянно совершает разные глупости. Может, ему и весело в эти моменты, но со стороны он выглядит крайне нелепо. — Я бы хотел взглянуть на тебя пьяного, — улыбнулся Деймон. — Интересно, какие бы глупости творил ты. Эймонд осуждающе посмотрел на него и отодвинул от себя кружку. Гарибальд Грей улыбнулся: — Не будете? Тогда я выпью его за вас. — Конечно. Забирайте, сир, — кивнул Эймонд. Рыцарь сделал несколько больших глотков терпкого напитка и, с наслаждением выдохнув, вытер пену над губой рукавом. — Сколько же лет минуло с той славной битвы, когда ты отсёк голову паршивому Драхару! — восторженно выпалил он и похлопал Деймона по спине. — Должно быть... — старший принц задумался, — лет девятнадцать? Эймонд улыбнулся. Сир Грей положил руку ему на плечо и принялся рассказывать историю их победы. — Это произошло так давно, но я помню, как Деймон Таргариен на своём пугающем красном драконе поджигает задницы ублюдков Триархии, будто это было вчера! Эймонд вздрогнул. Чужие прикосновения ему были до жути противны. Он медленно убрал руку рыцаря со своего плеча. Тот, будто бы не замечая этого, продолжил свой воодушевлённый рассказ: — Земля полыхает огнём, будто бы сам ад решил вылезти наружу и поглотить всех живьём! А после наш принц приземляется весь в крови на острове, ловко спрыгивает с Кровавого Змея, достаёт из мешка голову кормильца крабов и бросает её перед собой! Покрытая серой хворью голова Драхара медленно катится, пока не касается ноги Морского Змея. Он поднимает её над всеми солдатами и торжественно стягивает с его ублюдочного лица окровавленную маску! Несколько часов подряд старый знакомый Деймона рассказывал о славных подвигах принца и о своих. Они шутили, вспоминая о курьёзах, что случались на Ступенях и за их пределами. Насмехались над пиратами и Триархией. Вспоминали славные победы и горькие поражения. Люди вокруг пялились на них и подслушивали, внимая разговору. Они подкрадывались к ним всё ближе, желая не упустить ничего из сказанного, задавали вопросы и высказывали сомнения. На какое-то время даже тавернщик настолько увлёкся их историями, что забыл о других посетителях заведения, и те начали громко кричать и стучать опустевшими кружками, пытаясь привлечь его внимание. В конце концов Деймон и Гарибальд оба напились, поглощая кружку за кружкой хмельного напитка. Эймонду так нравились эти рассказы, что он был готов слушать их до самой ночи и терпеть их пьяные лица. Осушив до конца очередную порцию эля, сир Грей сделал мерзкую отрыжку и, встав на ноги, резко, со звоном, поставил пустую кружку перед носом тавернщика. — Налей-ка мне ещё! — пьяным голосом выпалил он. Мужчина за стойкой, улыбаясь, взял ёмкость. Рыцарь обернулся к внушающим его рассказу зевакам. — Говорят, дорнийцы объединились с Лисом и планируют захватить острова! — громко, будто бы с вызовом, проговорил он и посмотрел на старшего Таргариена. — Твоё королевство, Деймон! Порочный принц вздохнул: — Я слышал об этом ещё шесть лет назад... а перестал быть королём целых двенадцать, Гарибальд. Не хочу больше слушать о грёбаных Ступенях и треклятых пиратах! В один миг внимание всех гостей таверны перестало быть приковано к принцам и рыцарю, когда двери заведения распахнулись, и туда вошли трое мужчин. В одном из них принцы узнали одного из артистов, выступление которого им довелось лицезреть сегодня на сцене главной площади города. Эрлин Пелагир медленным шагом подошёл к бару, внимательно рассматривая на своём пути посетителей. Звёздный плащ он сменил на кожаный камзол. Его товарищи, крупные мужчины с угрожающими лицами, остановились у двери и встали по обе её стороны, будто бы стражники. Старший и младший Таргариены переглянулись. Чародей, подойдя к барной стойке, нагло встал между ними, будто желая их спровоцировать. — Кхм-кхм... — громко закашлял Деймон, обращая на себя его внимание. — Ох! — выказал притворное удивление фокусник. — Извините, сир! Я помешал? Я всего лишь хотел заказать крепкий напиток. Вы не против? Мест совсем не осталось! — посетовал он оглядев зал. — Место есть там! — грубо ответил ему Деймон и указал рукой на дальний свободный столик у туалета. — Боюсь, что за тем столом может смердеть, — поморщился Эрлин. — Что, если я обыграю вас в карты? Тогда вы, сиры, уступите мне и моим товарищам место? — Ещё чего, — фыркнул Деймон. — А если проиграешь ты? — заинтересовано спросил сир Гарибальд. Тот, улыбаясь, достал из кармана мешочек и бросил его на деревянную стойку. Рыцарь, услышав звон монет, улыбнулся: — Что же. Я готов уступить тебе место за этот мешок. Чародей рассмеялся: — Я расстанусь с ним, только если ты победишь меня в карты! Деймон настороженно посмотрел на Гарибальда. — Этот шарлатан не успокоится, пока не обдерёт тебя до нитки. Ему не нужно твоё место, а лишь твой кошелёк, — презрительно предупредил он. Эрлин скорчил возмущённую гримасу Деймону. — Признайтесь, сир, вы просто боитесь мне проиграть! Но ваш друг оказался смелее, — в его голосе чувствовалась притворная лесть. — Я не играю в карты с шулерами и ему не советую, — грубо проговорил Деймон в ответ. — Что же, — вздохнул Пелагир. Он взял в руки мешок с монетами, потряс им перед лицом Гарибальда и, показательно отвернувшись от них, медленно побрёл к другим столам искать новых жертв. Сир Гарибальд остановил его: — Погоди! Я сыграю с тобой... — Этот мужчина — шарлатан! — закатив глаза, попытался вразумить его Деймон. — Я видел его сегодня на сцене. Он обманывал публику, показывая свои фокусы. — Так ты колдун? — возмущённо буркнул Грей. — Разве можно победить колдуна? — О, боги! — Деймон закатил глаза. — Никакой он не колдун. Лишь умелый фокусник. И карты у него наверняка крапленые. — А если я угадаю ваше имя, сир? То вы поверите, что моя магия настоящая, — возмутился Эрлин. Не дождавшись ответа, он уверенно произнёс: — Вы Деймон Таргариен. Также известный как Порочный принц. Деймон засмеялся: — Каждый в этой таверне об этом знает! Один из посетителей поведал тебе о знатных гостях, поэтому ты сюда и припёрся? Думал обдурить меня? Я что, по-твоему, похож на идиота? — Никак нет, мой принц, — опешил Эрлин. — Тогда проваливай отсюда, засранец, забери своих здоровяков и не смей дурить здесь людей, — Деймон произнёс это на валирийском. Маг смутился: — Должно быть, я не расслышал, мой принц... — Колдун из Асшая не может не знать валирийского. В храме Асшая на общем языке не говорят, — презрительно выдал Порочный принц. — Я сказал, чтобы ты убирался из этого заведения и вымогал деньги в другом месте. Публика с восторгом смотрела на Деймона. Эймонд почувствовал гордость за своего дядю. Эрлин Пелагир с лицом цвета зари быстрый шагом направился к двери. — Мне надо отлить! — бросил старший Таргариен и, запинаясь, ушёл в сторону туалета. Бард заиграл очередную песню, чем вновь отвлёк на себя внимание публики. И пока люди вокруг подпевали, сир Гарибальд склонился над Эймондом и тихо прошептал ему на ухо неожиданный вопрос: — Деймон уже успел тебя трахнуть, принц? Эймонд опешил. Он покраснел и отодвинув его довольное лицо от себя удивлённо спросил: — Что ты себе позволяешь, мерзавец?! — Я вижу, как он на тебя смотрит, — ухмыльнулся рыцарь. — Как он касается тебя, думая, что я этого не замечу. Сколько раз он ущипнул тебя за задницу, пока мы болтали? Эймонд подскочил с места и попытался уйти. Однако сир Грей взял его под руку и, прижав к себе поближе, прошептал: — На Ступени меня взял отец. Он хотел сделать из меня мужчину. Мне едва исполнилось шестнадцать, когда Деймон Таргариен залез мне в штаны... Принц настоятельно просил не рассказывать моему отцу о наших с ним утехах... Иначе твой дядя грозился меня убить. Так что, он уже тебя трахает? Эймонд вырвался из рук Гарибальда и с силой ударил его по лицу. Рыцарь от твёрдого удара отлетел прямо в ближайший к ним стол и сбил своим телом сидевшего за ним сурового вида мужчину. — Эй! Вот же ублюдок! Смотри куда прёшь! — мужчина набросился на сира Грея с кулаками и, пока он его колотил, в заварушку угодило ещё несколько человек. Эймонд отошёл от них подальше и, улыбаясь, принялся наблюдать за происходящим. Постепенно музыка и радостно поющие голоса смолкали, сменяясь выкриками и ругательствами, а к массовому побоищу присоединялось всё больше мужчин. Многие из них делали это специально: жажда разбить свои кулаки о чужие лица читалась у них в блестящих глазах. В ход пошли стулья, кружки и даже кинжалы. Деймон вмиг отрезвел, когда, выйдя из приватной комнаты, увидел перед собой людей, которые бросали в друг друга попадающимися под руки предметами. Кроме воплей и угроз, он слышал хруст ломающихся костей, зубов и столов. Старший Таргариен в панике начал бегать глазами по заведению, пытаясь в пропитанной кровью и потом толпе отыскать своего племянника. — Эймонд! — выкрикнул он во весь голос, но едва услышал себя. Шум чужих голосов и грохот падающей на пол мебели заглушал собою весь смрадный воздух закрытого помещения. Деймон двинулся вглубь таверны, ловя по пути летящие в себя ножи и уворачиваясь от стульев. Он представил себя вновь оказавшимся на войне. Будто бы все мужчины в этой таверне были кровожадными солдатами Триархии, желающими ему смерти. Он ловко распихивал каждого из них локтями, приподнимал тех, кто уже лишённый сознания лежал на животе, и всматривался в их лица. — Эймонд? — спросил он, поворачивая на себя молодого мужчину в плаще. — Ты обознался! — буркнул тот и оттолкнул его. В поисках племянника Деймон наткнулся на сира Гарибальда и помог встать тому на ноги. — Где принц?! — тревожно крича, спросил он рыцаря, потряхивая его за плечи. — Ты видел моего племянника?! — Понятия не имею, где он! — гнусаво фыркнул тот, зажимая рукой разбитый нос. А затем сир Грей умоляюще прохрипел: — Выведи меня отсюда! А не то они меня задавят. — Прости, — буркнул Деймон, — мне нужно найти его. Гарибальд обернулся по сторонам, затем дёрнул Деймона за руку и, указав в сторону двери, выкрикнул: — Так вон же он! У входа! Деймон, заметив племянника, облегчённо выдохнул и, взяв рыцаря под руки, побрёл в его сторону, попутно обороняя себя и Грея от чужих кулаков. Как только они вышли за дверь, Деймон скинул со своего плеча приятеля и, подойдя к Эймонду, заключил его в крепкие объятья. — Ты меня напугал... — прошептал старший Таргариен на ухо младшему. Затем он отошёл от него на шаг и стянул с его головы капюшон. — Ты не пострадал? — с волнением спросил Деймон, рассматривая лицо племянника. — Я в порядке, дядя. А вот сир Гарибальд, кажется, нет, — с ухмылкой сказал Эймонд, наблюдая, как тот засовывает себе в сочащиеся кровью ноздри клочки ткани от изорванной в клочья рубашки. Деймон с подозрением посмотрел на рыцаря: — Как вообще это всё началось?! Я даже не успел толком отлить, а ты уже ввязался в драку? — спросил он Грея. Тот, широко расширив глаза, уставился на Эймонда. — Спроси лучше у принца! Это он сломал мне нос и толкнул меня в того здоровяка! — нахмурив брови, проворчал Гарибальд. Деймон удивлённо обернулся на племянника. — Эймонд? О чём это он говорит? — растерянно спросил он. — Кажется, твой друг влюблён в тебя с тех пор, как ты его трахнул, — съязвил младший Таргариен и, натянув на себя капюшон, быстрым шагом пошёл от них прочь. — Эй! Погоди! — Деймон принялся его догонять, оставив бурчащего Грея у таверны. Когда он настиг племянника, то преградил ему путь и взял за руки. Эймонд смотрел на него не скрывая обиды. — Так ты это сделал из ревности? — усмехнулся Деймон и подмигнул ему. Из таверны "Беспутный Барсук" начали выходить, а то и выползать побитые мужчины. Принцы с ухмылками на лицах наблюдали за этим интереснейшим зрелищем. Прохожие, которые в этот закатный час почему-то все шли в одном направлении, периодически останавливались и заглядывались на пьяных стонущих мужчин, собравшихся у входа в заведение. Толпа, идущая с песнями мимо таверны, с каждой минутой становилась всё гуще. Эймонд удивлённо спросил: — Куда это они все направляются? — Понятия не имею, — пожал плечами Деймон, смотря вслед прогуливающимся людям. Из таверны выбежал юный бард, который развлекал гостей весь этот вечер, и, обогнав принцев, восторженно прокричал: — Пора идти, скоро всё начнётся! — Что начнётся?! — в один голос спросили они мальчишку. — "Ночь Поцелуев", конечно! — удивившись их неосведомлённости, выкрикнул юноша. Принцы переглянулись и отправились следом за весёлой толпой. Догнав барда, Деймон спросил у него: — Что это — "Ночь Поцелуев"? — Это ежегодный обычай, мой принц. Её ещё называют "Ночью свиданий". — Юноша дёрнул бровью и улыбнулся уголком губ. — После фестиваля цветов молодые люди и девушки играют в игры у реки Мандер. Они плетут венки из полевых цветов, а затем на закате обмениваются ими в знак симпатии друг к другу. И если симпатия окажется взаимной, то они уходят оттуда вместе! Бард посмотрел на небо. — Солнце уже садится, — с печалью в голосе проговорил он. — Боюсь, что большинство игр мы уже пропустили.