Бескрылый дракон

      Колени уже устали и ныли от секса в этой подчинённой позе. Эймонд мечтал, что Деймон пожалеет его и позволит видеть своё лицо. Ему хотелось, чтобы дядя уложил его на спину или усадил сверху, но умолять его об этом молодой принц точно не станет. Он ни за что не покажет ему свою слабость.       Интенсивность толчков Деймона нарастала. Они были всё глубже, но Эймонд был уверен, что в этой позе члену дяди не захватить его до конца, ведь, когда он сидел у него на коленях, всё ощущалось иначе. Но теперь его плечи снова прижаты к земле, а задница поднята кверху, и движения дядиной плоти внутри сковывали его живот и промежность до сладостной боли, такой тягучей и распирающей, что юноше казалось: ещё хоть один сантиметр, и нужно будет звать мейстера — откачивать его от обморочного припадка.       Деймон опустился ниже и, прижав свою грудь к рёбрам племянника, крепко обхватил его упругий животик. Эймонд так мило вздрагивал, когда Деймон дышал ему в шею. И тело старшего Таргариена тоже покрывали мурашки, ведь так он слышал желанные стоны ещё ближе и громче.       От веса дяди колени расходились в стороны. И Деймон вдалбливал его в землю всё ниже и ниже, ещё немного — и Эймонд зароется носом в траву. Покрывало под ними сминалось и увлажнялось от пота, росы и горькой слюны, когда Эймонд сжимал его между своими зубами, пытаясь подавлять громкие стоны. Но Деймон всякий раз выдёргивал мятую ткань у него изо рта, прося не глушить столь приятные его уху звуки.       Задница племянника сегодня раскрылась для него полностью. Деймон до сих пор не мог отойти от испытанного удовольствия, когда его член вошёл в Эймонда по самые яйца.       Созерцать красоту его выпуклого животика и распахнутого в оглушающем стоне ротика было высшим счастьем и признанием его над ним власти. Если бы Деймон в момент наибольшего удовольствия закрыл свои глаза, быть может, их секс показался бы ему гораздо банальнее. Но всё, что он делал с племянником, ему надо было не только чувствовать, но слышать и видеть, не упуская ни на секунду его обнажённого тела и его скулящего голоса.       Все мысли и действия Деймона были направлены лишь туда, вовнутрь его сладкой промежности. Он мечтал об одном: повторить момент полного доминирования, а затем приумножить.       Старший Таргариен любовался извивающимся под ним Эймондом и с каждым толчком вгонял в него свой член ещё глубже.       Порой юноша сопротивлялся длине и настойчивости Деймона, щипая его за руки и требуя передышки. И Порочному принцу приходилось каждый раз останавливать себя, не получая своего до конца...       Но больше так не могло продолжаться, ведь боль телу Эймонда подходила не меньше, чем секс. И он должен хотеть испытать её и отдать Деймону всего себя без остатка.       Старший Таргариен освободил от твёрдого хвата снаружи и толстого члена изнутри живот племянника и снова поднялся на колени. Затем он обхватил запястья Эймонда в свои руки и потянул его на себя, заставив того изогнуть спину и поднять задницу кверху.       Деймон твёрдо решил хотя бы ещё один раз за эту чудесную звёздную ночь насадить племянника на свой член до упора.       Точно молотом Порочный принц принялся вбивать свою горячую плоть вместе с гордостью и вожделением в юное тело. И оно в ответ поддавалось и млело. Трения, глубокие и частые, принимались как и положено: с почтением и благодарностью. Член будущего короля мог разместиться везде, где пожелает.       И сегодня он желал племянника. Проникая в его нутро, Деймон точно знал, что никто больше там никогда не бывал и не будет. Эймонд был его и только его.       Его кровью. Его одержимостью. Его проклятьем.       Разумом Деймон понимал, что, причинив ему боль, он рискует навсегда потерять это сладкое тело... Но что есть разум под властью драконьей крови?       Она умеет требовать своё. И она всегда получала...       Вот они, стоны муки, которые он ждал так долго. Тонким голосом соловья Эймонд закричал и забрыкался, сопротивляясь чужому желанию.       Вокруг них не было больше ни реки, ни поляны, ни звёзд. Лишь до мурашек пронзающие крики и грубые брыкания, выгоняющие его наружу из тёплого и желанного.       Деймона поглощала и подчиняла себе невероятная сила. Будто сам Неведомый решил поиграть с его телом, как с марионеткой. Руками Деймона он сжимал до кровоподтёков чужие запястья, его членом он пронзал чужое нутро.       Но кукла Порочного принца не хотела бороться. Она принимала эту игру. Эта игра была ей по нраву. И победителем в ней был только Деймон.       — Всё! Всё! Хватит! Мне больно! — кричал Эймонд. — Остановись! — умолял он.       Порочный принц слышал его. Но он ещё не завладел им полностью, чтобы останавливаться.       Эймонд бился локтями, пытаясь скинуть дядю с себя. Но старший Таргариен не поддавался. И темп его толчков не становился менее интенсивным, а проникновения были всё так же глубоки — настолько, что Деймон почти касался ягодиц племянника своим пахом.       Всё, что заполняло его приятным теплом, теперь было разбито вдребезги, и Эймонд чувствовал боль от вонзающихся осколков чужой нежности и заботы в своём нутре.       Неужели все слова Деймона были ложью? Он обещал ему...       У Эймонда не хватало рук, чтобы бороться. А те, что были, сомкнул вместе и удерживал Деймон. У него не хватало голосовых связок, чтобы кричать.       Не было больше ни журчания реки, ни шелеста листвы, ни глухого гула ветра. Все его чувства были сконцентрированы внутри, и ничего больше не существовало в этом мире, кроме Деймона и его запаха; кроме Деймона и его рук на животе; кроме Деймона и его твёрдого жгучего члена, разрывающего тело на части.       Эймонд перестал сопротивляться и замер. Он попытался расслабиться и сделал медленный вдох. Но дядина твёрдость внутри не позволяла ему забыться. Ни на секунду не чувствуя облегчения, он ещё раз слёзно попросил его остановиться. Но Деймон был глух к его мольбам, Деймон был слеп к его боли. Деймону был важен только Деймон...       Крики и слёзы — всё бесполезно. Брыкаться — делать хуже себе самому. От резких движений ещё больнее внутри. И когда Эймонд попытался его ударить, Деймон в ответ огрел его лицо жаркой пощёчиной.       Получив ожог на лице, юноша замер.       Он медленно повернул голову налево, оставив дяде лишь ту часть себя, которая не умеет плакать. И в траве перед своим носом он увидел лёгкий и очаровательный одуванчик, такой же хрупкий, каким был он сам. Эймонд вытянул по направлению к нему свои дрожащие губы и сдул его мягкие паппусы, лишив этот дивный цветок своей красоты.       Проводив семена замыленным взглядом, он сомкнул единственный глаз.       — Милый! — Деймон вытащил из сдавливающего нутра племянника свой член и немного отпрянул назад. Он внимательно посмотрел на юношу.       Неужели он снова отключился?       — Эймонд! Что с тобой? Ты меня слышишь? — закричал старший Таргариен, перевернув племянника на спину.       Эймонд открыл глаз, чуть приподнялся на локти, а затем изо всех оставшихся сил ударил дядю в живот.       — О боги! — Деймон от удара скрутился. Он наконец осознал, что натворил, будто бы сами Семеро окатили его холодной водой. Он растерянно обернулся по сторонам, опасаясь, что он и Эймонд больше не были здесь одни.       Эймонд медленно поднялся на дрожащие ноги и обиженно посмотрел на дядю. Глаз младшего принца был увлажнён, а широкий зрачок испуганно бегал в разные стороны.       — Я ведь просил тебя остановиться... — дрожащим голосом прошептал он.       — Прости... — медленно выговорил Деймон сквозь зубы.       Когда боль от удара ушла, Деймон выпрямился, сделал глубокий вдох и сел перед племянником на колени, склонив голову вниз.       — Когда я в твоём сладком теле, мой разум будто поглощает ядовитый туман... — принялся оправдываться старший Таргариен. — Всё моё внимание сконцентрировано внутри тебя... Существует лишь это невероятно ощущение полного экстаза. Я будто в нирване, где нет ни звуков, ни мира вокруг... Лишь ты...       — И я чувствую нечто подобное... — прошептал Эймонд и сел рядом с ним. — Но... Неужели ты и правда не слышал? Если и так... Ты ведь ударил меня по лицу... — выговорил Эймонд заикаясь. — Зачем ты так со мной поступил?       Деймон поднял голову и, придвинувшись поближе к племяннику, обнял его за плечи.       — Я буду внимателен, обещаю... Буду впредь следить за твоими эмоциями, милый... Прости меня... Я не буду закрывать своих глаз и распускать руки, — слёзно проговорил он, прижимаясь лицом к грудной клетке юноши.       — Почему ты ударил меня? — строго спросил Эймонд, оттолкнув его от себя.       Он поднял дядино лицо за подбородок и посмотрел ему прямо в глаза.       — Я совершил ошибку. Но ты ведь дал мне сдачи, милый. Мы в расчёте? — улыбнулся Порочный принц. — Я больше никогда так не поступлю...       — Обещаешь? — с недоверием спросил юноша, нахмурив брови.       — Я клянусь тебе, Эймонд, — уверил его Деймон, с нежностью убирая запутанные пряди с лица племянника, а затем он поцеловал юношу в лоб.       Младший Таргариен лёг на спину, аккуратно коснулся пальцами своего нутра и принялся их рассматривать.       Он опасался, что на них будет кровь, понял Деймон и облизнул свои губы. Его возбуждало до одури, когда Эймонд был таким уязвимым и по-детски плаксивым.       "Ну уж нет, рано ты расслабился, солнышко, я ведь ещё даже не кончил", — произнёс про себя Порочный принц и погладил племянника по голове. А затем он мягко обхватил запястье Эймонда и поднёс его руку к себе ближе.       Рассмотрев повнимательнее пальцы юноши, Деймон убедился, что кровь на них отсутствует, и облизал их.       — Всё хорошо... — прошептал он, смакуя его сладостный сахарно-металлический вкус. — Ты невредим, — уверил он племянника и поцеловал тыльную сторону его ладони.       Эймонд, отдёрнув от него свою кисть, облегчённо выдохнул. Он медленно сел на ягодицы и, обхватив руками свою голову, уткнулся носом в дрожащие колени. И изо всех сил он старался не заплакать.       Но дядя не дал ему успокоиться и перевести дух.       — Мы сделали перерыв, как я и обещал. Тебе полегчало? Пора продолжать, ведь рассвет уже близится.       — Кажется, да, — вздохнул Эймонд, не поднимая на Деймона своего лица. Он не хотел, чтобы дядя увидел его слёзы. Физически он больше не чувствовал боли, лишь в его сердце зрела обида. Он прежде не думал, что Деймон способен его ударить. Эймонд мог бы просто встать и уйти, но что, если дядя не будет бегать за ним и извиняться? Что, если он плюнет на него и улетит на Драконий Камень к своей жене, оставив его одного?       Порочный принц убрал руки племянника с его затылка, уверенно зажал в кулак светлые волосы и, чуть приобняв его талию второй рукой, мягко толкнул обратно на колени.

***

      Непристойные звуки хлюпанья, стонов и шлепков ладоней о кожу заполнили влажный воздух у реки Мандер.       Темные тени ночи ещё держали свои покровы над водой и травою, но ещё мгновение, и розовые лучи рассвета просочатся сквозь могучие ветви деревьев, обнажив пред богами чужие секреты.       Воды Мандер почти не спешили покидать это место. Словно затаив дыхание, они ожидали прикосновения нового дня. В это чудесное время обычно здесь слышатся лишь легкий шёпот воды, первое пение птиц и тонкие голоса цикад, пробуждающихся ото сна. Но грядущее утро не обещало спокойствия и привычного течения жизни.       Руки Деймона ложились на бёдра племянника и притягивали его навстречу каждому из быстрых толчков. Он снова старался сдерживать нездоровые желания проклятой крови.       Как только Эймонд кричал: "всё", "стой", "хватит" или "больно", Порочный принц хмурился, шипел, но затем останавливался и медленно вытягивал своё естество из нутра племянника. Тело Эймонда всё никак не хотело впустить его до конца в этой самой сексуальной позе на свете.       Деймону так нравилось любоваться его талией и особенно поднятой кверху задницей. И он желал видеть своими глазами, как анус юноши полностью проглотит огромный член.       В очередной раз ему пришлось покинуть горячее тело племянника.       Эймонд упал на живот и тяжело вздохнул.       — Ну что такое, милый? — спросил его Деймон, придав голосу нотку заботы.       — Прости... — прокряхтел Эймонд. — Но мои колени больше не выдержат. Я уже не чувствую их, Деймон.       — Хорошо. Тогда ложись на спину.       Младший Таргариен перевернулся и, поднявшись на локти, уставился на Деймона.       Порочный принц придвинулся к нему ближе и принялся целовать его губы, параллельно водя рукой по его естеству.       Эймонд вздрогнул, почувствовав приятные касания дяди. Ему даже показалось, что Деймон хочет довести его до оргазма, ведь тот с таким упорством гладил его член.       Юноше вдруг захотелось, чтобы Деймон сделал ему приятно своими губами.       Почувствовав, что плоть племянника отвердела, Деймон оторвался от поцелуя и, положив ладонь на грудь юноши, прижал его лопатки обратно к земле.       Эймонд прикусил губу, предвкушая, что сейчас дядя возьмёт его член в свой рот...       Деймон улыбнулся ему и, отодвинувшись подальше, обхватил коленки Эймонда и раздвинул их в разные стороны. А затем дядя уселся максимально близко к его заду и обеими руками приподнял его ноги.       И Эймонд осознал, что никаких ласк его члену опять не достанется, а ведь его дырочка уже очень устала от огромного органа дяди. Эймонд чувствовал, что она теперь сильно натёрта и расширена. Он ощущал, как она зудит, издаёт стыдные звуки и обильно истекает слизью. Он уже хотел, чтобы Деймон поскорее кончил и дал ему отдохнуть.       Зажимая ноги племянника между своими подмышками, Старший Таргариен аккуратно насаживал его на свой член. Эймонд ворочался под ним и стонал, искусывая свои губы. В этой позе юноша принимал куда меньше длины Деймона, чем в предыдущей. Но, несмотря на это, Порочный принц испытывал особое наслаждение, любуясь его очаровательным лицом. Он так мило закатывал глазик и приоткрывал влажный ротик, что Деймон мог бы кончить от одной только этой картины.       Деймон ускорялся, и Эймонд жмурился и поднимал свои руки, упираясь ладонями в его упругий живот. Держа Порочного принца на расстоянии, юноша контролировал глубину его проникновений. А Деймон ухмылялся, наблюдая за тем, как напрягаются мускулы племянника, пока тот щупает его кубики пресса.       Когда проникновения дяди опять стали плавными, Эймонда снова накрыло. Стало так приятно чувствовать его горячую плоть внутри.       Младший Таргариен прошептал в сладостном стоне:       — Медленнее... Прошу... Так хорошо....       Деймон гладил его бёдра и улыбался.       — Тебе нравится, милый? — облизывая губы, спросил он. — Может быть, ты пустишь меня поглубже? Я буду входить в тебя постепенно.       — Очень медленно, Деймон, прошу...       Но вместо того, чтобы вогнать в племянника свой член ещё глубже, Деймон вытащил свою плоть из его нутра.       Эймонд так удивлённо и расстроенно на него посмотрел, что Деймону показалось, ещё чуть-чуть, и он снова расплачется.       Младший Таргариен, зажав мизинец между своими приоткрытыми губами, наблюдал за дядей.       Деймон собрал в руки разбросанные их с Эймондом штаны и, аккуратно свернув их, наказал:       — Приподними спину, милый.       — Что? — удивился юноша. Деймон решил его одеть? Но почему... Неужели Эймонд сказал это вслух: что он устал и больше не хочет сегодня с ним секса? Это ведь больше не было правдой. После того, как они поменяли позу, его тело желало ещё и ещё...       Деймон закатил глаза.       — Прижми свои лопатки к покрывалу и приподними свою попку!       Эймонд, смотря на него с подозрением, выполнил его странный приказ.       — Умница! — вздохнул старший Таргариен и засунул свои и его брюки ему под задницу.       — Что ты делаешь? — спросил юноша и вновь приподнялся на локти.       — Так будет удобнее, милый, вот увидишь, — подмигнул ему Порочный принц, а затем подложил под него ещё и свой скомканный плащ.       — Теперь отлично! — улыбнулся он и недолго думая пристроился к мокрому поднятому заду племянника. — Ляг!       Эймонд послушно прижался к покрывалу, уперев подбородок в приподнятую грудь. Ему не терпелось заполнить дядиным членом своё остывшее пустое нутро.       Деймон раздвинул ноги племянника. Старшему Таргариену больше не пришлось держать их руками, чтобы приподнять его зад, ведь он заботливо подложил под Эймонда одежду, дабы освободить себя от этого бремени.       Когда Деймон вставил в него свой член, он обхватил свободными руками запястья Эймонда и крепко прижал их к траве над его головой, вместо того чтобы придерживать ноги племянника.       Теперь Эймонд не будет мешать ему проникать глубже...       — Деймон... — поняв его замысел, испуганно прошептал младший Таргариен.       — Что, сладкий? — невозмутимо поинтересовался Порочный принц. — Тебе удобно?       — Наверное, — вздохнул Эймонд. — Только медленнее... Прошу...       — Хорошо.       Деймон с нежностью расцеловал его соски, а затем мягко толкнулся вовнутрь его влажной промежности.       Пока старший Таргариен медленно двигался в нём, Эймонд стонал под ним так громко и пошло, словно самая лучшая шлюшка в борделе.       И, кажется, у Деймона наконец получилось войти в него ещё глубже... Племянник даже не стал сопротивляться его длине и умолять его остановиться. Глаза Порочного принца вспыхнули огоньками и осветили последние остатки ночи, когда он увидел комочек, выпирающий сквозь живот юноши. Не выпуская запястий Эймонда из своих пальцев, Деймон впился в его губы и задвигался в нём интенсивнее, усилием плоти доводя его до исступления.       — Деймон! Деймон! — застонал Эймонд. Его щёки и грудь покраснели.       — Тебе хорошо? — Деймон замедлился и уставился на его блаженное лицо.       — Да...       Вот-вот, и он кончит, догадался Порочный принц.       — Мне двигаться ещё медленнее?       — Нет. Продолжай...       — Как пожелаешь, милый.       Деймон поцеловал его прелестные алые щёки и возобновил поступательные движения внутрь его влажного и тёплого нутра.       Эймонд застонал ещё громче. От этих сладостных звуков и оргазм Деймона приближался тоже.       — Мои руки... Отпусти... — потребовал Эймонд, желая поскорее коснуться своего изнывающего члена.       Он попытался освободить запястья от твёрдого хвата дяди. Но Деймон ему не позволил.       — Прошу... Мне нужно... Ну пожалуйста, Деймон, — извиваясь удавом, умолял юноша.       Деймон улыбался, наблюдая за его страданиями. Ему в голову пришла навязчивая идея заставить племянника кончить без рук.       Вещи под Эймондом разбрелись по покрывалу: так сильно он брыкался. И Деймону стало совсем неудобно трахать его, прижатого задом к земле. Но Деймон чувствовал, что до кондиции ему оставалось совсем немного, как, кажется, и Эймонду, а потому он должен был ускориться, чтобы завершить их потрясающий акт.       Юноша ворочался под ним и плакал, пока Деймон не выпускал из своих давящих пальцев его запястья. Слёзы бороздили меж его светлых ресниц очаровательными переливающимися светлячками. Деймон тонул в реке наслаждения, не отводя своих блядских глаз от красного и влажного личика Эймонда. И Порочный принц, больше не выдерживая этого блаженства, вогнал свой член до конца и излился в сладкое тело племянника.       Эймонд вскрикнул и задрожал, почувствовав в себе горячее так больно и глубоко...       — Ай! Не надо! — закричал он и снова попытался вырваться.       Деймон не выпускал его рук. Он продолжал медленно двигаться в нём, уставившись на его лицо.       — Деймон! Так глубоко... Это больно...       "Прекрасно. Боль тебе подходит, милый... — проговорил про себя Деймон и чуть замедлил свои толчки. — Я сделаю так, что ты больше не приемлешь иного удовольствия, чем мой член в твоей заднице. Ты должен кончить не касаясь себя. И я буду трахать тебя, пока этого не случится."       — Мои руки... Пожалуйста... — ещё раз слёзно попросил его Эймонд. Он пытался колотить своими коленями по спине дяди, но ноги ужасно сводило.       — Ты кончишь без них. Просто отдайся мне... — прошипел Деймон.       — Что? Не надо, прошу... Это больше невыносимо! Твой член слишком глубоко. Он так давит, что мне сложно даже дышать. — Голос Эймонда почти пропал, и кроме истошных всхлипов от него ничего не осталось. Юноша со всех сил заколотил дядю коленями.       — Отдайся мне! — грубо накричал на него Деймон и, отпустив его руки, замахнулся ладонью на его лицо.       Эймонд, прикрыв щеки затёкшими руками, отвернулся и замер. Он перестал сопротивляться и плакать, позволив Деймону разорвать себя на части. Он решил, что примет эту боль, как плату за то удовольствие, которое он уже получил. Нужно лишь потерпеть, и всё закончится. Рано или поздно, но это закончится... Ведь боль — лишь временное явление. Это точно не навсегда.       Яркой молнией в голове Эймонда вспыхнуло странное наваждение. Будто кто-то тащит его голого за волосы, а после грубо кидает его на кровать. Эймонд сопротивляется, а белая тень незнакомца больно хлещет его по щекам. Через мгновение у Эймонда связаны руки... Или это вовсе не руки, а крылья... И не рот у него вовсе, а пасть... Белая тень с синими глазами напоила его горьким зельем. Он выпил его и обратился драконом. Ему было приятно им быть. Когда он переродился, боли больше не существовало; наверное, драконы её не боятся. А значит, и Эймонд всё вытерпит и не сдастся.       Эта картина в воображении Эймонда была такой насыщенной, будто бы это не было его навязчивой фантазией, будто бы это случилось с ним на самом деле.       И Эймонд яростно заревел, как настоящий дракон. А затем он повернулся, открыл своё лицо, и его драконьи глаза посмотрели в глаза своему наезднику.       — Милый... — прошептал Порочный принц. Он медленно вытащил из нутра Эймонда свой член, а затем опустился на покрывало.       — Прости меня, прости!       Деймон начал бить себя ладонями по голове, когда понял, что совершил ошибку. Он решил, что на этом их отношения могут закончиться. Что во второй раз Эймонд точно не простит ему этого насилия.       Но странно...       Эймонд не поднялся. Он не стал ни бить его, ни ругать и даже не попытался от него убежать.       Племянник лежал тихо рядом с ним и не шевелится.       Деймон обернулся на его сладкое измученное тело.       Эймонд улыбнулся ему. Лицо юноши было до жути красивым, покрытое приятным румянцем и блестящей дорожкой слёз под живым и искрящимся похотью правым глазом. Он перевернулся на живот, выгнул спину и, тихо проскулив, поднял вверх свой влажный растраханный зад.       Деймон придвинулся к нему обратно, медленно погладил его по спине и спустил пальцы вниз, под тело племянника к его члену.       "Так тебе это даже понравилось? — удивился Деймон, ощупав твёрдое естество Эймонда. — Я мог лишь мечтать, что ты полюбишь эту боль."       Младший Таргариен блаженно простонал от его прикосновения.       Деймон задумался. От чего ещё этот мальчишка способен возбудиться? Что, если Деймон грубо схватит его за волосы и кинет на землю? Что, если он возьмёт в руки плеть и пройдётся жгучими ударами по его нежной спине... Встанет ли на это его член?       Идеальный любовник. Идеальная жертва...       Деймон подполз ближе к племяннику и, облизнув свой палец, резко проник им в его расслабленное нутро. Порочный принц обеими руками принялся растягивать его натёртое до красна и почти что надорванное кольцо мышц ещё сильнее, пока Эймонд кусал свои губы, извивался под ним и стонал со странным рёвом и особой пошлостью. Старшему Таргариену даже показалось, что его всхлипы были слегка наиграны.       Деймону до мурашек нравилось смотреть, каким широким стал анус племянника после его жестоких и глубоких проникновений. Нутро юноши превратилось в алый цветок, лепестки которого слегка выпирали наружу.       Промежность племянника была настолько растянута и так привлекательно опухла, что Деймон подумал, будто этот выпуклый, сочащийся свежим семенем анус стал походить на женскую щель.       Порочный принц представил, как бы он вогнал в эту славную дырочку что-то потолще, чем его собственный член, и как бы Эймонд очаровательно заплакал, не в силах вытерпеть это давление внутри себя.       Воображение Деймона заставило его встрепенуться, когда он ощутил новую накрывающую его разум и тело волну возбуждения.       Деймон опасался, что эта ночь станет для них последней, что Алисента запрёт сына в замке и больше никогда его к дядюшке не подпустит. Он представлял, какими словами мамочка Эймонда покроет его после всего, что случилось в их путешествии. А потому Деймону нужно было трахать её сына так долго и глубоко, будто в последний раз. Пока не настал рассвет, пока они не вернулись домой, пока на дне чёрного флакона ещё оставались волшебные капельки любовного зелья...       Сегодня, перед тем как отправиться на эту поляну, Деймон налил несколько капель всё ещё пахнущего цветами снадобья во флягу с водой, и Эймонд ожидаемо его глотал и перед, и даже во время их секса, когда Деймон позволял ему отдышаться.       Может быть, поэтому племянник так легко прощает его каждый раз, когда Деймон причиняет ему боль? А может, Эймонду просто нравится быть униженным.       Порочный принц шлёпнул племянника по заднице и, приставив свой член к его липкой растраханной дырочке, резко вошёл в него.       Эймонд вцепился в траву и закрыл драконьи глаза, пока скорость толчков наездника возрастала. Он чувствовал, как вместе они поднимаются к облакам и совсем скоро достигнут луны. Вот-вот... Они уже так близко...       Деймон проникал в нутро племянника без остатка. Его стоны были такими громкими, что могли разбить землю на части, а реку Мандер заставить пускать волны.       Эймонд вдруг упал на локти и затрясся.       Деймон удивился. Племянник кончил во второй раз за эту ночь, да ещё и не касаясь своего естества, как Деймон того и желал. И, кажется, юноша удивился этому ещё больше, чем его дядя. Он, совершенно ошеломлённый, рассматривал свой живот и покрывало, запачканные свежим семенем. Эймонд растворялся в судорогах и так прекрасно эротично стонал, совершенно не пытаясь вытащить из себя твёрдый член, который теперь входил непростительно глубоко.       Старший Таргариен продолжал медленно двигаться внутри, пока юноша безвольно дрожал.       Оторвав полный наслаждения взгляд от Эймонда, Деймон сквозь ветви дерева засмотрелся в ночную даль. Он вдруг испугался, что кто-нибудь, кроме птиц и зверей, мог слышать крики его племянника и прийти сюда на этот славный звук. Убедившись, что они здесь по-прежнему вдвоём, он успокоился. И тогда на глаза Порочному принцу попался длинный и гибкий прут ивы.       Он остановил толчки, нежно поцеловал племянника в губы, а затем, освободив изнеможённое тело Эймонда от своего члена, встал на ноги.       Эймонд заполнил лёгкие воздухом, потянулся к фляжке с водой и сделал несколько больших жадных глотков. А затем он расслабился, прижавшись к земле, и, поглаживая свой ноющий живот, завороженно начал наблюдать за дядей.       Что он задумал?       Деймон подошёл к дереву и, потянувшись вверх, надломил его тонкую ветвь.       Ноги Эймонда отказались слушаться, будто бы связанные от бёдер до самых пят морским канатом, и, когда он попытался подняться следом за дядей, то лишь обречённо упал обратно на влажное покрывало.       Старший Таргариен обернулся на племянника, держа в руках длинный прут.       Догадавшись о том, что именно задумал дядя, Эймонд широко расширил глаз.       — Нет... — прошептал он и сглотнул слюну.       — Нет? — улыбаясь, переспросил Деймон и поднял бровь. — Я буду нежен, малыш, обещаю...       — Деймон... Это уже слишком... — испуганно проговорил Эймонд сквозь зубы. К его горлу подступил ком, щёки покраснели, а естество стало твёрже, чем те мелкие камни, которые он совсем недавно бросал в реку Мандер.       Порочный принц медленно приближался к племяннику, делая резвые короткие удары прутом по своей собственной ладони.       — Это совсем не больно, милый... — шептал он, подходя всё ближе к своей любимой дрожащей игрушке. — Смотри, — Деймон показал племяннику свою ладонь. — Даже следов не осталось, — успокаивающе проговорил он. — Ты весь трясёшься, сладкий... — Деймон цокнул и облизал свои губы. — И мне это нравится... — признался он. — Встань на колени, Эймонд, и повернись ко мне своей милой попкой.       — Опять на колени? За что ты хочешь меня наказать? — отчаянно прошептал Эймонд.       — О! Вчера ты так разозлил меня, милый, когда оставил меня с рыцарями и колдуном и ушёл целоваться в кусты с этой поганой девчонкой! — повысив тон, вслух признался Деймон и улыбнулся.       Он превращал своё откровение в шутливую игру. Будто бы это было не всерьёз. Будто бы он ревновал племянника лишь ради забавы...       Эймонд поднялся на ватные ноги.       — Но ты ведь сам сказал мне, провести время с девицами на этом поле! Ты говорил, что это будет весело... Так и было! — еле-еле ступая, подходя ближе к дяде, закричал он.       — А разве я говорил тебе, что разрешаю их целовать? — фыркнул старший Таргариен.       Эймонд удивлённо цокнул.       Деймон слегка оскалился:       — Гарибальд не соврал об этом. Он видел, как ты её целовал, Эймонд. Будешь отрицать?       — Когда мы вернёмся, — юноша спросил его строго, — ты останешься со мной и бросишь Рейниру?       — Что? — рассмеялся Деймон. — Она ведь моя жена! Мне что, прийти к твоему отцу и попросить у него твоей руки? Как ты себе это представляешь?       — Я не это имею в виду... — смущённо выговорил молодой принц. — Ты будешь целовать её после?       — Мне придётся... — Старший Таргариен сглотнул слюну. — Как и придётся заниматься с ней сексом. Иначе она что-нибудь заподозрит.       — Но мне ты запрещаешь спать с другими девушками? — Эймонд нахмурил брови. — Но это лицемерно, Деймон! — истерично выкрикнул он.       — Интересно ты мыслишь... — ухмыльнулся Порочный принц. — Мне ведь пришлось целовать ту шлюху в борделе, как и тебе свою, чтобы твой брат не решил, что между мной и тобой что-то есть. Но Рейнира моя жена, Эймонд. А ты... — он сделал паузу... — А ты...       — Любовник... — тихо завершил за него юноша. — И поэтому мне нельзя спать с другими?       — И поэтому мы должны быть осторожны, — строго произнёс Деймон. — Я буду видеться и жить с Рейнирой по нужде. Потому что так принято. А не потому что я этого желаю. Но мне бы хотелось, Эймонд, чтобы в моё отсутствие ты был мне верен.       — То есть... — Эймонд внимательно посмотрел ему в глаза. — Если у меня будет жена, то её целовать мне будет дозволено?       Сердце Деймона ёкнуло. Он сжал челюсть.       — А ты что же, собрался жениться? — с презрительной насмешкой спросил он.       — Однажды, — уверенно ответил юноша.       — Отлично! — Деймон закатил глаза. — Тогда никто не заподозрит о нашей с тобой связи. — Порочный принц натянул льстивую улыбку. — Но вчера ты всё же мне изменил... И потому, ты заслужил наказание, милый, — подмигнул он.       Эймонд эмоционально вздохнул и цокнул, а затем сел на четвереньки, спиной к дяде.       — Хорошо, давай поиграем в твою дурацкую игру, — согласился он. И его сердце ускорилось, предвкушая новую неизведанную боль.       В такие игры на этом поле вряд ли кто-то играл до них, подумал юноша. И, быть может, это будет даже забавно. Его дядя так трогательно его ревновал, что Эймонд решил ему уступить. Деймон хоть и пытался сделать вид, что ему будет всё равно, если Эймонд женится, но юноша видел по его реакциям, что это было вовсе не так. Его грела мысль, что Деймону важно, чтобы Эймонд был только с ним. Это значило, что дядя пока не намерен с ним расставаться.       Деймон наклонил голову и уставился на член племянника. О да! Эймонда это возбуждало не меньше, чем его самого! Как он и думал... Мальчишку заводит, когда Деймон на него зол.       Порочный принц вдоволь налюбовался восхитительной фигурой юноши и своими свежими алыми метками на его белой шее. И он представил, как будет чудесно оставить новые следы и на его прекрасной спине и особенно на этой милой упругой попке...       Тонкая ветвь сначала медленно погладила спину юноши, а после дёрнулась, будто норовясь ускользнуть.       Эймонд вздрогнул. Его мошонка потяжелела. Он вспомнил свой вчерашний прыжок через костёр и представил, как дядюшка его ревновал к Миранде в этот момент. От этого осознания он улыбнулся, но, вспомнив о своём венке, тут же нахмурил брови. Вот же подлец... Деймон специально забрызгал подарок Миранды своим семенем?!       Первый удар был лёгким, настолько, что Эймонд почти его не почувствовал. Ветвь ивы задела его кожу под лопаткой. И молодой принц закатил глаз и цокнул, сообщая Деймону, что ожидал от него гораздо большего.       Порочный принц поднял брови и прикусил губу.       "О! Как пожелаешь, малыш, — проговорил он про себя. — Хочешь сильнее? Мне не жалко. Мне даже понравится, если ты, милый, заплачешь. Как насчёт этого?"       На этот раз удар был настоящим. Эймонд со звуком выпустил воздух из лёгких, а затем улыбнулся сквозь стиснутые зубы.       — Ммм. И это всё, дядюшка? — с ухмылкой спросил он. — Как-то слабо ты меня ревнуешь.       — Ой, ой... — вымолвил Деймон дразнясь. — Что-то я не помню, чтобы ты просил меня о большем во время секса, Эймонд. Кажется, всё было совсем наоборот... Мне больно, Деймон. Остановись, Деймон! Не смей кончать, Деймон, потерпи, потому что я не могу больше терпеть твой огромнейший член!       — Я такого не говорил! Это ведь ты не давал мне кончить! — возмутился Эймонд и получил прутом по заднице. — Ай! — вскрикнул он.       — Так достаточно, милый? — с притворной заботой поинтересовался Порочный принц.       — Слабак! — гневно бросил младший Таргариен и, повернув голову, с предвкушением уставился на дядю.       Деймон выглядел великолепно: такой азартный и возбуждённый, в одной лишь рубашке на обнажённое тело. И так сексуально он зажимал в руках этот длинный прут.       Эймонд огрел его похотливым взглядом и облизнул свои губы.       Новый разряд пробрал всё его тело, разносясь по нему жгучей лавой. Молодой принц искусал свои губы, чувствуя силу и страсть дядиного удара.       — Твой член, дядюшка, доставляет куда больше боли, чем эти детские шлепки... — неожиданно честно выпалил он. Голос юного дракона стал слегка хриплым. По нему было заметно, что молодой принц пытался подавить стоны от боли.       Эймонд сжал ладони в кулаки и приготовился ощутить горячее и резкое снова.       — Что же... — протяжно ответил ему Деймон. — Если на меньшее ты не согласен.       Кожа юноши вспыхнула вновь, будто бы молния огрела его ягодицы. От неожиданно сильного разряда он уронил зад на свои пятки и заёрзал, безуспешно пытаясь подавить зудящую боль.       Но это было так странно, что, несмотря на дискомфорт, его член был по-прежнему возбуждён. Эймонд даже представил, что шлёпни Деймон его ещё раз, и он точно кончит.       Молодой принц вошёл в особый кураж, ему было немного страшно, когда Деймон совершал очередной замах, и в то же время всё его тело пронизывало мурашками от возбуждающего предвкушения выплеска дядиного гнева.       Удары хоть порой и были сильными, но недостаточно, чтобы довести Эймонда до слёз. Каждый новый ожог на его теле лишь больше раззадоривал юношу. Ему даже хотелось смеяться оттого, что это происходит на самом деле. Что он обнажённый стоит на четвереньках ночью у реки, на краю огромного поля, а его дядя хлещет его по заднице длинным прутом.       Старшему принцу безумно нравилось высекать пошлые стоны из алого ротика племянника. Его восхитительная задница уже достаточно покраснела, чтобы радовать чужие порочные глаза, единственные, для которых предназначались эти красные пятна. Но их обладателю всегда было недостаточно. Какую бы пошлость и мерзость он не затеял, он доведёт её до предела.       Деймон так долго смотрел на задницу Эймонда, что тот расслабился и выдохнул, решив, что дядя наигрался и наконец-то закончил этот странный спектакль, как вдруг тонкая ветвь змеёй проползла меж ягодиц юноши, задевая его и без того зудящее нутро. Он вздрогнул.       Деймон улыбнулся. В его похотливую голову пришла ещё одна безумная идея.       — Раздвинь для меня свои ягодицы, Эймонд, — наклонившись, прошептал он на ухо племяннику.       — Что? — удивился младший Таргариен.       Деймон вздохнул, взял ладони юноши в свои руки и положил их на его собственный раскрасневшийся зад.       — Зажми в своих пальчиках свои упругие дольки и растяни их так сильно, насколько ты только сможешь, милый, чтобы я увидел твой алый цветочек.       Эймонд прикусил губу и, выгнув спину, сделал то, о чём дядя его попросил.       Деймону так сильно понравилась эта картина, что он серьёзно задумался о том, что будет весьма неплохо, если умелый художник изобразит Эймонда в таком ракурсе на огромном полотне. Деймон бы повесил этот гобелен у себя в покоях и любовался им каждое утро. Вряд ли, конечно, это бы понравилось его жене, но зачем ему спрашивать мнение женщины, пусть и наследницы Железного трона?       — Всё? — робко спросил его Эймонд. — Я уже могу опустить свои руки?       — Нет, нет, милый... — прошептал Деймон, продолжая заворожённо смотреть на него, меняя положение головы и оценивающе щурясь. Он старался запечатлеть эту чудесную композицию в своей памяти. — Не напрягай свою промежность. Хорошенько расслабься... Я хочу увидеть твою прелестную дырочку... Увидеть, какая она теперь широкая после моего члена.       Эймонд попытался расслабиться. Его сердце колотилось так сильно. Он ощутил прохладное дыхание ветра своим влажным раскрытым нутром. Ему не терпелось, чтобы дядя снова вошёл в него и согрел. Да как можно быстрее. Он до дрожи желал снова почувствовать в себе его горячую плоть и эту боль, что к ней прилагалась.       Но, кажется, Деймон затеял совсем другую игру...       Он медленно перебирал тонкий прут в своих грешных пальцах, не отрывая глаз от распахнутой настежь задницы Эймонда.       А затем он замахнулся, прикусив губу.       Младший Таргариен прищурился и сжался, не выпуская из напряжённых пальцев своих ягодиц.       — Расслабься... — прошептал Деймон, — и приготовься, ведь будет горячо...       Удар Порочного принца пришёлся прямо по промежности Эймонда, чего молодой принц никак не ожидал.       Юноша, стиснув зубы и расслабив колени, заскулил и уронил свой зад на покрывало.       — С ума сошёл?! — завопил он, прижимая пальцы к жгучей ране на и без того красной коже. — Блять! Деймон! Какого чёрта?! — фальцетом матерился он на дядю сквозь слёзы.       Деймон торжествовал. Он никогда ещё не слышал, чтобы Эймонд так рьяно на него ругался. Его писклявые стоны, его испуганное и сморщенное от боли личико не позволяли члену Порочного принца обмякнуть.       — Всё в порядке, милый? — невозмутимо спросил он.       — Да ты, блять, издеваешься?! — заверещал Эймонд сквозь зубы, продолжая стонать от боли.       — Прости... Должно быть, я не рассчитал силы... — прикусив губу, начал оправдываться старший Таргариен. Его сердце ускорило ритм, а член тяжелел и пульсировал.       Эймонд оторвал руки от зудящей промежности, посмотрел на них, тревожно вздохнул и, всё ещё постанывая, перевернулся на спину.       — Ну всё... — злобно проскулил он. — Ты попал, дядюшка... Иди сюда и посмотри, что ты наделал!       Деймону не терпелось увидеть след от своего жгучего удара меж его ягодиц. Он представил, что теперь дырочка племянника снова сжалась, став девственно-узкой и безупречно-красной, когда он обжёг её.       Порочный принц попытался перевернуть племянника на живот, но тот не позволил ему это сделать, больно ударив его по запястью.       — Вот, видишь! — Эймонд протянул к лицу дяди свои влажные пальцы.       И Деймон разглядел на них кровь...       "Блять..." — только и смог произнести он про себя. Но от этого потрясающего алого цвета по телу Порочного принца пробежали мурашки, а член был готов кончить прямо сейчас.       — У меня в сумке есть мазь, милый. Я намажу тебя... Это быстро заживёт, обещаю, — торопясь, выпалил он.       — Мазь?! И это всё, что ты скажешь? — возмутился юноша.       — Всё будет хорошо, она снимет боль и остановит кровь, я обещаю, доверься мне...       — Я уже доверился! — яростно закричал Эймонд. — Ты сказал, что удары будут нежными, а сам хлестнул меня до крови! Да ещё и прямо туда!       — Прости, милый... Прости... — с жалостью извинялся Деймон, а затем принялся расцеловывать щёки племянника.       Но Эймонд оттолкнул его от себя, укутался в покрывало и отвернулся.       — Если я смогу подняться, то отхлещу твои поганые руки так, что ты не сможешь сжимать пальцы в кулак... — злобно пробормотал юноша сквозь слёзы.       — Ну... — вздохнул Деймон. — Хорошо, милый. Я заслужил, — согласился он и, бросив тонкую ветвь на землю рядом с племянником, сел перед ним на колени.       — Давай же! Отомсти мне, малыш. Да как следует.       Деймон повернулся к нему спиной, стянул с себя рубашку и опустил голову вниз.       Эймонд робко взглянул на его идеальную обнажённую спину, и без того покрытую шрамами. Он сменил лежачее положение, встав на колени, освободился от покрывала и, подняв прут, крепко зажал его между своими тонкими пальцами.       Не долго думая, младший Таргариен встал на ватные трясущиеся ноги. Покачиваясь, с трудом сгибая колени, он медленно обошёл Деймона по кругу, сжимая челюсть от злости и боли, что преследовала его каждый короткий шаг, пока дядя не шевелился, прижимал подбородок к своей груди, и, смотря исподлобья, не отрывал от него своих игривых глаз. После Эймонд наклонился, и, заглядывая в хитрое лицо обидчику, вытянул рубашку из его рук, а затем демонстративно надел её на себя.       Не поднимая своей головы, Деймон улыбался, наблюдая за ним.       Порочному принцу нравилась эта игра. И ему нравился этот забавный фетиш Эймонда на его одежду. Эта новая рубашка Деймона из красного шёлка была ему велика, в отличии от предыдущей чёрной, которую Порочный принц сам ему подарил. Но выглядел юноша в ней очень мило и сексуально, особенно под луной, когда его бледная кожа приобрела такой чудесный молочный оттенок.       — Ты очень красивый, — прошептал старший Таргариен, смакуя тонкую алую дорожку крови, стекающую по внутренней стороне бедра племянника. Одно неловкое движение, и кровь запачкает рубашку Деймона, едва прикрывающую красные ягодицы юноши, стоит лишь ткани их коснуться.       — Заткнись... — брезгливо фыркнул Эймонд, обошёл его сзади и, дотронувшись до его спины, мягко погладил её.       Деймон вздрогнул и напряг все свои мышцы. Он зажмурился, ожидая, что сейчас юноша нанесёт свой первый удар.       Но неожиданно вокруг шеи Деймона удавом обвилась упругая ветвь.       — Ой... — удивлённо простонал Порочный принц и, улыбаясь, высоко задрал подбородок на племянника. — Полегче, милый... — прошипел он, смотря снизу вверх на его довольное лицо.       Эймонд держал прут обеими руками и уверенно прижимал его к шее Деймона.       — Ты давишь так сильно, что рискуешь меня задушить... — прокряхтел старший Таргариен.       — Боишься? А может, тебе больно? — ехидничал Эймонд. — Я буду нежен... — саркастично прошептал он на ухо дяде и прижал ветвь к его шее плотнее, вдавив её в мягкую кожу. — Становись на четвереньки, мерзавец.       Чувства Деймона были смешанными. Он обожал доминировать и ненавидел, когда кто-то пытался доминировать над ним самим. Но седьмое пекло! Ему нравилось видеть Эймонда таким счастливым. И в то же время ему безумно нравилось его заплаканное лицо, его болезненные стоны, его молящий взгляд...       И чем более развязно и дерзко племянник себя вёл, тем сильнее Деймону хотелось унизить его, поставить на место, возглавив пищевую цепочку...       Он, Деймон, должен быть главным драконом, а все другие должны ему подчиняться...       Это поле боя, понял он. А Эймонд — один из самых опасных драконов, и принадлежит он Хайтауэрам — его врагам. Победит мальчишку — станет королём... Простое уравнение. Наверное, самое простое в его жизни.       Это — тайное желание Порочного принца? Может, это и есть та самая причина, почему он так неравнодушен к юному племяннику? Он видит в сыне своего брата вовсе не строптивого подростка, не податливое тело для воплощения своих похотливых фантазий, а будущего врага... Соперника, которого следует укротить, пока тот не обрёл силу.       — Я сказал тебе встать на четвереньки! — строго приказал Эймонд.       — И как же мне это сделать, солнышко? — кряхтя, прошептал Порочный принц. — Ты прижимаешь ветвь к моей шее...       Младший Таргариен медленно расслабил свой хват, и давление прута на шею дяди уменьшилось.       — Теперь садись, — сказал он.       Эймонд продолжал улыбаться, наслаждаясь предоставленной ему властью.       А вот с лица старшего Таргариена, напротив, улыбка пропала.       Деймон резко схватил прут обеими руками и, быстро поднявшись на ноги, ловко вырвал его из рук племянника.       — Но! Ты сам предложил мне! — возмутился Эймонд, пытаясь забрать обратно понравившуюся игрушку.       — Тссс... — прошипел Деймон и, заткнув ему рот ладонью, повалил племянника на спину.       Брат короля сел сверху на хрупкое тело его сына, умело прижимая мальчишку к земле.       — Нужно всегда быть начеку, милый, — шептал он, держа в своих сильных руках гибкую скользкую ветвь, приложенную к тонкой шее. — Особенно когда пытаешься кого-то душить. Глупо было думать, что я не стану сопротивляться, — ухмыльнулся он и оскалил зубы.       Эймонд вздрогнул. Дышать стало трудно. Он попытался освободить своё горло, но его руки ослабли, и лишённые всяких сил, упали наземь. Колени задрожали сильнее прежнего и тоже его подвели.       Его тело и разум почему-то совсем не хотели бороться.       И стало до жути горько на языке... Угрожающее лицо Деймона перед ним поплыло... Всё его тело будто начал засасывать в землю зыбучий песок, невидимой силой погружая его в бездонную пропасть. Он ощутил абсолютное давление на ладонях, на животе и, стянутом деревом, горле. Когда его руки и ноги налились тяжёлым свинцом, любое движение стало невозможным, и каждая попытка освободиться теперь казалась ему напрасной.       И юноша, прервав сопротивление, замер, сомкнув фиалковый глаз.       Порочный принц поцеловал Эймонда в лоб, а затем отпустил, словно пойманную в сеть бабочку. Но крылья племянника, лишённые цвета, теперь не могли унести его к облакам. И он, более не удерживаемый сильными руками Деймона, продолжал лежать перед ним неподвижно, будто решил прикинуться мёртвым под взором опасного хищника.       Мягко проведя пальцами по тонкому шраму на лице племянника, Деймон склонился над своим сладким трофеем и поцеловал его зажатые губы, любуясь отражением звёзд в застывшем сапфире.       — Всё хорошо, малыш, ты свободен, — ласково прошептал он, заворожённо созерцая неподвижную красоту.       Племянник был совершенен и абсолютно податлив. Эймонд не шевелится под ним, лёжа на мягкой траве изысканной куклой, желанным подарком, что так и просился в дядюшкины порочные руки.       Старшему Таргариену даже показалось, что юноша не дышит. Он приложил ухо к его носу и, почувствовав на коже тёплое дуновение, улыбнулся.       Эймонд был безупречен. Такой же красивый и такой же мёртвый, как в тот день, когда Деймон пробрался к нему в комнату, чтобы перерезать плоть его мраморной шеи.       "Ты опять притворяешься или действительно отключился? — задумался Порочный принц. — О, только ударь меня снова! Тогда я склонюсь над твоей головой и выебу твой нежный ротик так резво и глубоко, что ты будешь блевать."       Брат короля приблизился к племяннику ещё ближе и, дотронувшись до его шеи своим языком, нарисовал им влажную дорожку на его теле, оборвав её у вялого члена.       Деймон засмотрелся на естество Эймонда и поднял бровь.       — Хмм, — старший Таргариен пожал плечами. — Что же...       Он мягко обхватил член племянника своими губами и полностью всосал его в свой рот.       Делая поступательные движения по его плоти, Порочный принц внимательно смотрел в лицо юноше. Но на нём не отразилось ни капли удовольствия. Эймонд по-прежнему лежал неподвижно. Как и его член совсем не отреагировал на ласки. Он всё также оставался мягок и мал.       Деймон выплюнул естество юноши из своего рта и снова приблизился к его лицу. Он настороженно посмотрел на него, и, не заметив новых реакций, медленно перевернул неподвижное тело на бок.       Приподняв влажный край рубашки, Деймон двумя руками осторожно расширил ягодицы юноши.       — Безупречно... — прошептал он, увидев его припухшую окровавленную дырочку.       Будто разряд молнии пробил его голову от созерцания этой картины. Член Порочного принца встал колом. И, не в силах больше сдерживаться, Деймон задрал шёлковую ткань повыше на спину Эймонду и кончил прямо на его растраханный зад.       Тёплое семя ручейком скатилось в промежность Эймонда. Деймон расширил его ягодицы снова, дабы понаблюдать за тем, как нутро юноши поглотит его. Чтобы это точно случилось, Деймон засунул туда свой палец и сделал несколько поступательных движений вовнутрь. Добившись результата, старший Таргариен облизнул фалангу и аккуратно расправил на племяннике рубашку, а затем перевернул юношу на спину и резко шлёпнул его по правой щеке.       От этого удара Эймонд наконец пошевелился, выкарабкавшись из своего внезапного оцепенения, словно из кокона. Он лёг на бок и закашлялся, массируя руками свежую красную метку на нежной шее.        Молодой принц почувствовал себя странно. Правую щёку немного жгло, а естество замёрзло. Эймонд дотронулся до него своими пальцами.       Член юноши был влажен.       Он совсем не понял, что произошло.       Деймон поднялся на ноги и, улыбаясь, протянул племяннику руку.       Но Эймонд отверг её, шлёпнул по запястью дяди и, нахмурившись, сел.       — Обиделся?       — Нет, — ответ Эймонда, конечно, был ложью.       — Ну... Что же, — вздохнул Деймон и, сев напротив племянника, с нежностью натянул на его холодные плечи алый шёлк рубашки, которая, не удерживаемая завязками, соскользнула с них в приземлённом бою. Она всё ещё хранила на себе пьянящий запах Порочного принца. И Эймонд, зажимая мягкую ткань в своих руках, закрыл глаз и сделал глубокий вдох.       Его тело покрылось мурашками. И стало так хорошо... Ему казалось, что ещё мгновение, и он, окрылённый, поднимется к облакам. Даже его член вновь отвердел от одного лишь этого запаха. А его промежность будто сама произвела новую слизь... Эймонд вздрогнул, когда почувствовал, как оттуда вытекло что-то тёплое.        Младший Таргариен привстал на колени и, обхватив плечи дяди, потянул его на себя.       Деймон удивился внезапному приступу нежности племянника, но тут же поддался его сладкому поцелую.       Эймонд, оторвавшись от желанных губ, мягко толкнул дядю на спину и, оседлав его сверху, с очаровательным упорством попытался всунуть в себя его член.       Деймон хихикал себе под нос, смотря на его сосредоточенное лицо.       — Тебе уже не больно, малыш? — заботливо поинтересовался он.       — Больно... — честно ответил Эймонд.       — Может, не стоит тогда тревожить твою рану? — пересилив собственное желание, предложил Деймон. — Я не хочу, чтобы ты страдал... У нас ещё будет возможность насладиться друг другом, милый.       Но Эймонд не отвечал на переживания старшего принца и всё ещё пытался вставить в свою припухшую промежность его влажную плоть.       Деймон обхватил худое запястье и потянул юношу на себя.       — Хватит, Эймонд... Остановись, — он повысил голос. — Что ты хочешь мне доказать?       "Что я сильный, — подумал Эймонд, — что мне не страшна боль, что я тот, кто тебе нужен. Я буду с тобой таким, каким ты пожелаешь меня видеть. Только будь со мной, не уходи от меня, не бросай..."       — Ничего, — соврал он, натянув льстивую улыбку. — Уже и не так больно. Всё прошло.       — Я не верю тебе.       Деймон обхватил талию племянника и перевернул его на спину.       — Покажи мне, — настоял он.       Эймонд опустил ноги и прижался к покрывалу.       — Нет, не нужно тебе туда смотреть. Я же сказал, что всё хорошо.       Деймон попытался уложить его на живот.       — Нет! Нет! Не нужно! — сопротивляясь его рукам, возмутился Эймонд.       — Покажи мне, сейчас же! — накричал на него Порочный принц.       Эймонд вздохнул и обречённо расслабился, позволив дяде перевернуть себя на бок.       Мягко прихватив пальцами половинки племянника, Деймон принялся снова внимательно рассматривать его пораненное нутро.       "Красиво" — причмокнул Деймон.       — Ужасно, — произнёс он вслух. — Я просто придурок. Прости меня. Тебя обязательно надо намазать, милый. Позволь мне о тебе позаботиться, пожалуйста. — Деймон сел на корточки и погладил племянника по волосам, отодвигая от его лица спутанные платиновые пряди. — Я буду аккуратен и чуток, обещаю. Я больше не сделаю тебе больно.       Эймонд устало кивнул. Он подозревал, что это ложь, но ему так хотелось в неё поверить. Он решил дать Деймону ещё один шанс, ведь те чувства, которые Эймонд к нему испытывал, ложными быть не могли.

***

      — Помнишь, ты спрашивал меня о желаниях, когда мы только сюда пришли?       — Ну конечно, мой принц, — улыбнулся Деймон. — Так ты подумал над этим? Мне не терпится узнать, какие ещё грязные мыслишки есть в твоей голове!       — Тогда в башне... — тихо произнёс Эймонд и обернулся на дядю. — Когда ты впервые вошёл в меня...       "Во второй раз", — беззвучно поправил его Порочный принц.       — Ты пел мне на ухо дивную песню. Это было так трогательно и красиво, что я весь покрывался мурашками.       Деймон удивился:       — Неужели ты хочешь, чтобы я тебе спел? — Он мягко взял Эймонда за острый подбородок и повернул на себя его мечтательное лицо. После того, как первым желанием Эймонда было прикончить Гарибальда, Деймон ожидал от него совсем других откровений.       — Я хочу, чтобы ты зажал меня в объятьях и повторил свою песню под этим розовым рассветным небом, — прошептал Эймонд, влюблённо смотря в глаза дяде. — Совсем недавно, когда я был дома в Красном Замке, я уснул у камина и увидел необычайно яркий сон, — воодушевлённо произнёс он. — Мужчина с серебряными волосами приручал дракона, напевая для него валирийскую песнь.       Старший Таргариен улыбнулся. Он не мог не умилиться этой истории. Племянник был таким трогательным и по-детски невинным, когда рассказывал ему о своих грёзах.       — Это был ты, Деймон... — с радостью в голосе заворожённо прошептал Эймонд и взял в свою руку ладонь дяди. — И я понял, что это я был тем драконом. Ты пел её для меня... — покачивая головой, смотрел он в глаза любовнику.       Улыбающееся лицо племянника было очаровательным, когда он, делясь самым сокровенным, бережно водил своими пальчиками по линиям на ладони Деймона. И старший Таргариен, будучи не в силах выдержать этой безусловной чистоты, с жадностью впился в его ангельские губы.       — Неужто этот дар достался тебе от дальних предков или, быть может, сами боги наградили тебя им? — подмигнул Деймон, оторвавшись от чувственного поцелуя. — А что ещё тебе снилось, милый? — с любопытством спросил он, а затем мягко коснулся языком своего пальца и аккуратно убрал ресничку с лица Эймонда. — Может быть, тебе снилось, как я имею твою сладкую задницу? — ухмыльнулся Порочный принц, ущипнув племянника за ягодицу.       Эймонд вздрогнул, вновь почувствовав уже забытую боль.       — Нет, — хихикнул он, отвечая на вопрос дяди, и, прикусив губу, представил синие глаза белой тени.       — Ну что же, раз уж ты так этого хочешь...       Деймон несколько раз кашлянул в кулак, продрав горло, и, сев подле племянника, уложил его голову к себе на колени.       Эймонд, устроившись на боку, закрыл свой глаз и устало вздохнул.       Ласково поглаживая волосы юноши, Порочный принц наказал:       — Только обещай не смеяться.       — Ни за что...