"Если боль ненадолго заглушить,
она станет еще невыносимей,
когда ты почувствуешь её вновь."
©Гарри Поттер и Кубок огня
Расположившийся на холме замок был полностью скрыт за пеленой тумана, оставляя на обозрение мимо проходящих лишь крохотные огоньки окон. С каждым днем становилось все холоднее, и казалось, что вот-вот и на макушку упадут первые хлопья снега. Некогда такой захватывающий и волнующий путь между волшебной школой и хижиной лесничего, теперь же казался тусклым и мрачным. Не исчезало ощущение, что обернись - и увидишь в лесу стайку дементоров: настолько холодно было внутри. С самого склона холма раздавались отголоски увлеченной беседы трех ребят, что направлялись обратно в теплый замок после беседы с близким другом. - Я вообще не понимаю чего Хагрид так носится с этим пауком, — с тоном, полным отвращения, пробурчал рыжий мальчишка. — Он же гигантский! - И ядовитый, — скромно кивая головой добавила его подруга, — но я могу его понять. Они столько лет были знакомы... - Хагриду определённо стоит переосмыслить свой круг общения. Узнав новость о старости любимого паука Хагрида, Рон ни капли не расстроился. Эта огромная и пушистая тварь так сильно его напугала некогда в детстве, что юноша до сих пор раз от раза видел это чудище в своих кошмарах. Конечно, в глубине своей души Уизли соболезновал лесничему, ведь тот выглядел как никогда опечаленным. Но даже это не могло вызвать и малейшей симпатии к этому гигантскому кошмару из запретного леса. Когда Рон наконец-то справился с мурашками на теле от мыслей о его сомнительном знакомом со второго курса, он решил сменить тему. - Гарри, сыграем в шахматы сегодня вечером? - Прости, Рон, — раздался уставший и даже немного тоскливый бубнеж из-за спины. — У меня сегодня домашки просто навалом. Я до сих пор так и не начал то эссе от Снейпа... - Да брось! Ты каждый раз так говоришь, а потом куда-то пропадаешь, — мальчик раздраженно пнул камешек с земли ботинком, едва не прополов заодно и саму землю, — в прошлый раз мы с Гермионой всю башню осмотрели, а тебя так и не нашли. - Он прав, Гарри, — снова кивнула подруга, смотря себе под ноги. Состояние друга тревожило её уже не первый день, — мы волнуемся за тебя. - Не стоит, пожалуйста. Ребята, правда, я очень это ценю, но иногда мне нужно побыть одному. И я действительно все еще не сделал работу для Снейпа. Не буду же я вас обманывать, — мальчик неосознанно прикоснулся к правой руке, воспоминания о событиях прошлого года неприятно загудели в голове. - Ты снова будешь сидеть с этим учебником? - Да, Гермиона, — тяжело вздохнув процедил через зубы Гарри. С каждым разом тема учебника "Принца-Полукровки", поднимаемая друзьями мальчика, вызывала все больше агрессии и раздражения внутри него, а в этот раз и вовсе заставила повысить на них голос: — А как еще я, по-твоему, должен выполнить задание по зельеварению? — Гарри! — с явной обидой в голосе бросила взгляд на друга Гермиона. – Прости. Прости, я виноват. Вся оставшаяся дорога до замка прошла в молчании. «Почему я, черт возьми, продолжаю срываться на них?» — злился на себя Гарри. Гермиона и Рон за эти годы стали для мальчика настоящей семьей, о которой он мечтал с самого детства. Но с начала года, даже несмотря на всю любовь к своим друзьям, юноша все чаще срывался, кричал и злился на них. Сначала Гарри надеялся, что это не его настоящие эмоции. Волан-де-Морт некогда уже влиял на его поведение, и в голове мальчика вертелась теория, что эти срывы — подобное влияние темного волшебника. Но время шло и для Гарри постепенно открывалась до жути неприятная правда: эти эмоции его и только его. И в своем поведении виноват только он.***
Замок, как и всегда, встретил друзей своей теплотой и уютом. Несмотря на меняющуюся погоду и бушующий ветер за окном, в школе всегда было тепло. Коридоры забиты тут и там снующими волшебниками и волшебницами, со всех сторон доносится гул голосов, а приятно потрескивающие факелы так по-домашнему освещают холодные стены. Жизнь в Хогвартсе течёт своим чередом, не давая и намека на грядущую тьму. Даже в тяжелые времена замок остается домом и храмом для всех находящихся тут, согревая и защищая своим теплом. Почти для всех. На входе в большой зал, до носа стали доходить всевозможные запахи блюд, что вот-вот заполонят длинные столы. Неподалеку от входа, будто каким-то чудом потерявшись, стоял Гораций Слизнорт и оживленно осматривал зал. Завидев Гарри, он стремглав рванул к троице и остановился прямо перед ними, окончательно перегородив дорогу и еще больше оттягивая время от одной из немногих радостей жизни в такие времена. - Гарри, мальчик мой, вас-то я и ищу! — С удовольствием прогудел мужчина, приглаживая свои моржовые усы. — Я надеялся застать вас до обеда. Не хотите ли вы сегодня зайти ко мне на ужин? Я ожидаю там несколько восходящих звёзд. Будут Маклагген, Забини, очаровательная Мелинда Боббин — не уверен, знакомы ли вы с нею? Замечательная, замечательная ученица. Её семья владеет обширной сетью аптек.... А вы, Грейнджер? — он перевел взгляд на Гермиону, не давая ребятам и шанса вставить хоть слово. — Я очень надеюсь, что вы сегодня тоже окажете мне честь своим присутствием. Рон, которого так ни разу и не упомянул профессор в своей речи, несколько стушевался стоя за своими друзьями. Конечно, мальчика задевало то, что его буквально игнорируют. Может, он тоже, хочет прийти? Может, у него вообще скрытые таланты к зельеварению... — Простите, Сэр, — немного нервно начал Гарри, — боюсь у меня сегодня не получится. В последнее время у нас слишком много домашних заданий, поэтому на вечер у меня уже есть планы. Изнутри начала разъедать вина. С одной стороны, Гарри и так совсем не хотел идти на этот ужин. И на какой-либо другой, где придется сидеть в окружении людей, слушать и говорить. Но с другой стороны он чувствовал себя обманщиком и предателем, вновь и вновь отказываясь от приглашения профессора. Его уже звали на первую встречу в Хогвартс Экспрессе, что проходила по дороге в школу месяц назад, но там он тоже не появился. Он же, вроде, не лжет, да и причина не глупая. Только вот, откуда тогда такие чувства? — Ах, какая жалость, — крайне разочарованно вздохнул Слизнорт. — Что ж, удачи вам тогда с домашней работой, Поттер. Но я надеюсь, что в следующий раз вы появитесь у меня. Так и знайте! — мужчина уверенно поднял палец к небу, а после перевел взгляд на Гермиону. — Тогда буду ожидать вас, мисс Грейнджер. Попрощавшись с учениками (и даже взглянув на Рона), Гораций развернулся и уверенно зашагал к преподавательскому столу. Наконец-то путь был свободен от назойливых преподавателей зельеварения, и троица уверенно направилась за Гриффиндорский стол.***
Даже несмотря на близящийся час отбоя, в общей гостиной “львов” не становилось пусто. Ученики постарше расселись в каждом уголке, старательно заучивая историю, чары или строча очередное эссе по зельеварению. С каждым годом всё сложнее удавалось справиться с количеством заданий, поэтому даже поздно ночью здесь можно было встретить пару усердных старшекурсников. Из-за этого для Гарри было совсем не сложно сперва затеряться среди снующих тут и там студентов, а после и вовсе покинуть башню, иногда даже без мантии-невидимки. Так он сделал и в этот раз, выйдя из зоны видимости своих друзей и сбежав подальше от всего этого шума. Для мальчика это уже стало рутиной, совершенной обыденностью так просто сбегать ночью в пустые уголки замка. Гарри любил своих друзей, любил всем сердцем и ценил как единственных родных людей. Снова единственных. Но с недавних пор он больше не справлялся с жизнью шумного, общительного Гарри Поттера. Теперь он отказывался от бесед в больших компаниях, оправдывался домашкой чтобы не приходилось еще больше нагружать себя разговорами с друзьями, и проводил ночи в тихом одиночестве в коридорах замка. Мальчик шагал по коридорам и лестницам, скрывшись под мантией-невидимкой, вглядывался в окна со звездным небом и думал. Прижав к себе одной рукой, он всегда таскал с собой учебник зельеварения, подписанный неким Принцем-Полукровкой, хотя позже едва ли вчитывался в слова там. Так и сегодня Гарри, со всем этим набором, спрятался в каком-то мрачном коридоре шестого этажа. Он снял свою школьную мантию, расстелил на мраморном полу, и, с грацией достойной слона, шлепнулся на неё. Поправив мантию-невидимку, волшебник уложил себе на колени учебник, раскрыв его на 34 странице и, едва ли прочитав пару предложений, погрузился в мысли. Почему-то память возвращала к прошлым годам, когда Гарри был совсем другим. Да, он был не идеальным, 11 лет жизни с семьей Дурслей оставила свои следы на состоянии мальчика, но он хотя бы общался с друзьями, не избегал их, да и вообще как-то было легче и лучше. Он шептался до поздней ночи с Роном, сидел с друзьями по вечерам у камина в гостиной, занимался квиддичем. Тот Гарри был бы рад стать капитаном своей команды. А нынешний отказался от этой роли пару дней назад. После прошлого года всё изменилось. С тех пор за мальчиком каждый день по пятам следует чувство вины и твердит, что Гарри больше не заслуживает людей рядом, ведь он может им навредить. Оно возвращает к тем долгим минутам, когда все его друзья стояли с палочками Пожирателей у горла. Оно напоминает о Сириусе. Сириус. У мальчика не было и дня, чтобы он не вспоминал о крестном. Когда Дамблдор забирал юношу от Дурслей, он сообщил, что дом на Гриммо 12 теперь принадлежит Гарри, если его не успеет отобрать Беллатриса Лестрейндж. У сиротского мальчишки наконец-то появилось своё собственное убежище, которое по размерам больше даже старой комнаты Дадли. Вот только находиться там будет ужасно больно и тоскливо. А ведь когда-то он был уверен, что будет жить там с действительно родным человеком, членом семьи. Каждая мысль наносила очередную рану на душе. Его больше нет. Он больше не обнимет Гарри. И вес вины за это лежит только на плечах мальчишки. Гарри больше не допустит такого. Больше никто из его родных не будет страдать из-за него и его ошибок. Если придется, то он пожертвует собой даже не думая. Как велика цена одной жизни, если на кону стоят жизни других? Вернувшись к реальности, мальчик поднял взгляд к окну напротив. Темное, ночное небо начинало окрашиваться светлыми пятнами. - Темпус, – хрипловатый от долгого молчания шёпот прорезал тишину. Над волшебной палочкой засветился тусклый циферблат, короткая стрелка указывала на 5 часов. Уже утро. Тяжело вздохнув, юноша захлопнул учебник, шумно поднялся, закинул на руку черную мантию и поплелся назад к башне. На сон оставалась пара часов, половину из которых Гарри проворочается в кровати. Потом он поспит час, проснется от очередного кошмара, скроет заклинанием мешки под глазами и постарается справиться с еще одним днём. Он действительно постарается. Больше никто не разочаруется.***
– Ты уверен, что не пойдешь с нами в Хогсмид? Мы могли бы зайти в “Сладкое Королевство” Каштановые волосы девушки слабо развивались на ветру. Середина октября всё сильнее приближала морозы как снаружи, так и внутри. – Или мы могли бы зайти в “Зонко”, – дополнил рядом всё такой же весёлый, хоть и с неспокойной ноткой, голос друга. – Тебе явно надо развеяться, приятель! – Спасибо, я правда очень хотел бы пойти, но у меня голова просто раскалывается после очередных кошмаров, – успокоил их мальчик, верить которому становилось всё сложнее. У него действительно были кошмары. Гарри страдал от них ежедневно, практически не высыпаясь ночью, из-за чего стал всё чаще пропускать уроки и отсыпаться в пустынных коридорах школы. Вот только голова болела вовсе не настолько, чтобы пропускать день в компании лучших друзей. Ему просто не хотелось. У него просто не было сил на этот день. Проведя взглядом своих смирившихся друзей, Гарри развернулся и побрел по коридорам. Пустая школа ощущалась совсем иначе. Практически все ушли за сладостями, новыми школьными принадлежностями или просто отдохнуть от учебной суеты, из-за чего у мальчика наконец-то выдалась возможность побыть с самим собой наедине. Да, конечно, одиночество вовсе не было такой уж редкостью в эти времена. Гарри гулял в компании полной тишины ночью и, пропуская уроки, он, конечно, не направлялся на очередную встречу ОД. Но сейчас его не могли за это наказать, отчитать как маленького ребенка. Юный волшебник наконец-то наслаждался этим спокойствием. Прошел, возможно, час, а может всего 20 минут, как Гарри осознал, куда его привели собственные ноги. В нескольких шагах от него располагалась лестница на верхушку Астрономической Башни, и, кажется, всем своим видом приглашала подняться наверх. Долго не раздумывая, мальчик направился к лучшему месту для того, чтобы насладиться одиночеством и тишиной. Любимая площадка юных астрономов встретила ветром и прохладой. Мороз прошел насквозь и заставил вздрогнуть – всё-таки уже не лето. Гарри подошел к краю башни. Темный лес все так же скрывал свои тайны во мраке теней, землю покрывали рыжие листья, а там, внизу, стояла крошечная Хижина лесничего, скрывающая собой пару десятков тыкв. Кажется, ничего здесь не меняется. Но сердце чувствует, что это не так. Близится что-то тяжелое. Что-то иное от этой повседневности. Сзади послышались шаги, и за спиной мелькнула платиновая шевелюра. – Конечно, как я мог не догадаться. Герой всего магического мира найдет меня и здесь, – нахальный голос врезался в спину как нож. А так ведь хотелось побыть одному. – И тебе привет, Малфой, – устало вздохнул Гарри, не отрывая взгляда от небосклона. – Неужели золотому мальчику осточертели его фанатки? Прячешься, Поттер? – насмешка за насмешкой, как же это надоело. – Я не собираюсь с тобой спорить. Если ты можешь помолчать — оставайся. Если же нет — будь добр, найди кого-нибудь еще для своего скандального нутра. Тишина. Секунда, две, три, пять, десять. А потом удаляющиеся шаги. Странно. Это всё очень странно.***
Глухие удары сердца отражались от стен пустых коридоров и сливались со стуком каблуков ботинок. Шаг за шагом, пытаясь не сорваться на бег – надо где-то скрыться. Спрятаться даже от портретов, шепчущихся за спиной, от коридоров, душащих своими размерами. Такой сломанный и потерянный, и чуть не попался на глаза. Такой жалкий. Ноги путаются, и Драко едва ли не валится на пол. Стоит притормозить, так и расшибиться можно. Тяжелый вздох. Оглянувшись, юноша осознаёт, что сам и не заметил, как попал на 3 этаж. Может, стоит запереться в пыльном, мерзком кабинете? Их никто не проверяет, кажется, целыми столетиями, кто будет искать сына Малфоев в таком месте? Или, может, и вовсе в кладовке, или какой-нибудь чёртовой кабинке туалета, как убогая плакса… Стоп. Мальчик оглядывается. Верно, как он сразу не догадался, он же даже на 3 этаж каким-то боком забрел, верно знак свыше. Ноги с затруднением, но вспоминают путь до туалета умершей еще полвека назад школьницы. Драко едва ли там бывал, но сейчас это неплохой вариант. Им никто не пользуется, его там вряд ли кто-нибудь найдет, а приведение всегда можно прогнать. Скорее бы дойти, скорее бы просто остаться в тишине. Ему нужно перевести дух, нужно успокоиться, всё получится, всё сработает. А если не сработает? Наконец-то вход. Отдышавшись, Драко заходит внутрь. Ботинки неприятно шлепают по лужам на полу, мертвая тишина окутывает с головой. Как же громко бьется его сердце. Юноша подходит к умывальнику, опирается в него руками и поднимает голову. Из зеркала напротив на него смотрит он сам. Напуганные и уставшие глаза, темные и страшные круги под глазами от недосыпа, некогда аристократично-белоснежная кожа теперь болезненная и зеленая. От прежней красоты едва ли что-то осталось: задание Темного Лорда высосало всю жизнь из мальчишки всего за пару месяцев, доводя до липкого страха и нервных срывов. Он не может спать, едва ли заставляет себя есть. Кромешный ужас преследует день и ночь, дышит в затылок и никогда не отступает. Нельзя провалиться в этом деле. Нельзя допускать ошибок. Всё получится. Всё получится. Всё… – Здравствуй? Неуверенный голос за спиной напрочь сорвал мысль. Сердце екнуло от страха. Драко резко обернулся, вытащив палочку и выставив её перед собой. Но на него смотрели только большие призрачные глаза из-за стеклышек очков. Точно, верно. Драко здесь не один. Он опустил палочку. – Уходи, мне не до тебя. – Это ты в моем туалете, так что, кажется, приказывать должна я. Почему ты здесь один? – Это не твое дело. Я сам решил побыть с собой, и прошу тебя помочь мне с этим. – Почему ты так решил? Разве одиночество — это не смертельно скучно? – Что за глупости, вовсе нет. Поэтому будь добра… – Как тебя зовут? Вот те на. Привидения еще не спрашивали у Драко его имя. И не перебивали. И не беседовали с ним так долго. Что за нелепица. Почему он вообще продолжает… – Драко. Я - Драко Малфой. – Приятно познакомиться, Драко Малфой. Меня зовут Элизабет. Может, хочешь поговорить со мной, а не только с собой? – Почему ты решила, что я говорю с собой? – Да у тебя же на лбу всё написано. Ну, то есть в глазах видно. Они такие тоскливые и отчаянные. Точно стоишь и жалеешь себя, — неприятно хихикнула Миртл. Такое замечание сильно ударило по эго Драко. Он сделал глубокий вздох. Наплевать, он больше не может бегать. Обойдя приведение, мальчик подошел к стене чуть поодаль и уселся к ней спиной на ледяной пол, естественно, проверив заранее нет ли там новой лужи. – Я вовсе не жалею себя, – уставший и хриплый голос отозвался эхом от холодных стен. – А вот и жалеешь! Драко вздохнул и отвернулся к окну. Ему было неприятно. Неприятно признавать, что в какой-то мере это правда. Он действительно стоял и жалел себя. Но с другой стороны — разве он не заслужил этого? – Девушка бросила? Да? Колись, давай! - шумное приведение напротив уперлось кулаками в бока. Мальчик перевел на неё взгляд. Мерлин, если бы действительно всё было так легко. В голове всплыли исчезающий шкаф, проклятое ожерелье, Мадам Розмерта, змеиная морда Тёмного Лорда, мерзкое лицо тетки Беллатрисы, мама. Мама. Если он не справится… Внезапно показалось, что воздух во всем мире закончился. Легкие будто воспламенились. Глаза защипало. Нет, нет, нет…нельзя думать об этом. Нужно идти вперед. Нельзя даже предполагать. Нельзя представлять. По щеке прокатилось что-то мокрое. Практически прозрачные глаза собеседницы потеряли искру, и её взгляд изменился. Мальчик напротив неё вовсе не был таким дураком, как она считала. Что-то не так. Его глаза полны боли. Его руки нервно потряхивает. Плечи мальчишки затряслись и по лицу потекли слёзы. Сперва комнату заполнили всхлипы. Он закрыл лицо бледными худыми руками, будто стыдясь своего поведения. Худая фигурка, кажется, уменьшилась в размере и сжалась до невероятно жалкого вида. А потом мальчик завыл. Так страшно и больно, будто кто-то умер. Кто-то близкий. Может, даже часть его самого. Хватаясь, цепляясь руками за волосы на голове с такой силой, будто пытался их вырвать. Не зная куда себя деть, Миртл присела на корточки возле него. Ей впервые за долгое время стало жаль, что она не может прикоснуться к человеку. Кажется, этот несчастный Драко Малфой нуждается сейчас в том, чтобы его обняли. Элизабет хотела бы этого для себя. Иногда вой срывался на кашель, чуть позже мальчишка затих и сложил руки на коленях, опустив на них голову. Его всё еще трясло. Что же с ним такое случилось? Сперва он показался Миртл таким напыщенным и самоуверенным, будто его самая страшная проблема — это плохо уложенная прическа. А сейчас он холодный и трясущийся сидит рядом и, кажется, едва дышит. Она его не бросит. Он больше не будет один.