Маленький вороненок

Время летело слишком быстро. Не за горами оказался и выпуск пятикурсников, Жана это вовсе не радовало. Ещё месяц, и некоторые ребята уйдут. Но они все так радостно ищут себе замену, что даже страшно. Джереми тоже подходит к выбору ответственно, его заместитель выглядит хорошим, только бывшего капитана он всё равно не заменит. Но сегодня они все собрались не для обсуждения будущего года, сегодня двадцать третье мая, пятница. День рождение Нокса, а так же, последний матч в этом сезоне. Они отдали капитана журналистам и ринулись украшать комнату отдыха. Закончив с украшением, команда вновь расползлась по комнате. Кто-то притаился под столом, кто-то в шкафу, кто за дверью. Принцип тот же, что и в другие дни, дверь приоткрыта, свет приглушён, но не выключен. И вот, стоит имениннику войти, как вокруг взрываются хлопушки, кричат поздравления под радостный хохот Джереми. И вот, они перемещаются в общежитие и расходятся, точнее, расползаются только на утро. Жан подлазит к старшему, выжидающе на него смотря. — Что такое вороненок? — блондин касается его щеки, притягивая в объятия. — Давай займёмся сексом, — выпаливает Моро, глядя на ошарашенного возлюбленного. — Воронёнок, ты хорошо подумал? — лишь через время спрашивает Нокс, заглядывая в глубокие серые глаза. Француз кивает, — ты хочешь быть сверху или снизу? Бледные веснушчатые щеки краснеют, он пожимает плечами. Джереми не задумывался об этом. — Давай попробуешь снизу? В следующий раз будешь сверху, — старший притягивает его для поцелуя, но останавливается в паре миллиметрах от чужих губ и нежно касается их только после кивка. Поцелуи идут дальше по губам, щекам, шее и переходят к груди, закрытой футболкой, — разденься, я закрою дверь. И Моро послушно оголяется, внутри какое-то неприятное ощущение беззащитности. И вот, тёплые руки партнёра снова притягивают его к себе, нежно укладывая на кровать спиной. Вновь поцелуи, только в этот раз куда более горячие и настойчивые. Джереми не кусается, не шлёпает, он нежно водит по чужим изгибам, целуя каждый сантиметр кожи с горящей нежностью. Наконец, его руки касаются чужих бёдер, и он опускается, закидывая длинную ногу себе на плечо и целует внутреннюю её часть, с усмешкой поглядывая на смущеное лицо партнёра. Он касается языком сжатого колечка мышц и замирает, ловя ушами первый тихий стон. — Солнце… Тебе не обязательно водить там языком, — тихо шепчет француз, но старший всё равно продолжает и останавливается, когда на его голову падает какая-то баночка. Как оказалось, баночка со смазкой. Он выдавливает содержимое на руку и, чуть нагрев, медленно начинает растяжку под тихие стоны, но лишь на середине улавливает в них всхлипы. Он прекращает и нависает над своим вороненком. Он плачет. Неужели Нокс сделал ему больно?.. Блондин касается его губ, шепча в поцелуй его имя. — Если тебе больно или неприятно, не молчи, — он прижимает Жана к себе, видимо, его маленькое чудо до сих пор вспоминает всё то, через что он прошёл в гнезде, — тебе не нужно себя заставлять. — Всё хорошо, мы можем продолжить, — Джереми отрицательно качает головой, кутая его в одеяло и целуя в лоб. — Жан, секс это не только насилие. На сексе не держатся отношения, это лишь утехи. И если они тебе противны, я приму это и мы не будем этим заниматься. От этого наши отношения не станут хуже, — капитан смотрит в серые глаза, в них видно сомнения, — всё будет хорошо, мы можем обсудить этот вопрос с психологом. И вот, он наконец-то видит кивок и лёгкую улыбку француза.