Тортилла
Хэй, бро, привет, надеюсь, ты уже поднял свою сонную задницу с постели. Есть предложение. Кароче. Гоу я к тебе приеду сегодня? Посидим, познакомишь меня со своим братцем) Да и просто скучно одному дома.Scara
Лучше бы ты спал. Ну хэй, поймииии, одиночество убивает такого экстравертного парня, как я. Сжалься!Scara
Почему ты не написал Венти? Потому что сто процентов знаю, что он захочет напиться, а я решил завязать.Scara
Чтооооо? Ты? Завязать? Ало, верните моего долбаëба Чайлда. Я серьёзно. Похмелье мучает ужасно, а я жить хочу, а не выживать.Scara
Я тебя понял. Можешь приехать. О, ура! Спасибо за разрешение, ваше Величество! ;)Scara
Будешь должен) Э?!Scara
Да да) ОхуевшийScara
Что поделать) Парень отправляет последнее сообщение и откладывает телефон, после снова падая на кровать. Что ж, случилось то, что он и хотел. Пускай, не конкретно так, как нужно было, но сойдёт. Хорошо, что именно Тарталья напросился, а не Венти или же Сяо, потому что у первого тормозов нет, а второй сам тормоз, хоть и адекватный. Похлопав по постели ладонями и промычав мотив какой-то мелодии, которую сам же выдумал только что, юноша наконец-таки поднялся и привëл в порядок пижаму. Переодеваться было лень, да и кто увидит, можно хоть голышом гулять, вертеть голым задом и прочими прелестями перед окнами — похуй как-то. Да и самому парню нечего стесняться или скрывать, уж он своим телом более чем доволен. Умеренные тренировки, нормальное и сбалансированное питание, практически отсутствие стресса. В меру подтянутый и крепкий, хотя по его же мнению, можно было бы чуть-чуть набрать вес. Спустившись на кухню и обнаружив её абсолютно пустой, парень даже как-то разочарованно вздохнул, тут же бросая взгляд на место, к которому неделей ранее прижимал младшего брата. Не после таких выходок брата ли? Скара хмыкает, приподнимая уголок губ, и принимается готовить себе завтрак, попутно замечая несколько капель воды на столешнице и понимая, что Кадзуха уже поел. Становится снова немного грустно. У них только всё наладилось, а тут опять всё пошло по одному месту. Словно кто-то специально мешает сблизиться, наладить взаимоотношения и постараться узнать друг друга получше. Скарамучче не очень приятно от того, что все его труды идут прахом, но и с другой стороны он чувствует себя немного… виноватым? Поддался общему веселью и позволил себе слишком много, потому что думал, что ничего не будет, хотя совсем не учёл тот факт, что Кадзуха — это всё тот же Кадзуха, которого взяли с дет.дома и у которого не было настолько насыщенной жизни и такой свободы действий и слов. Он донельзя искренний и впечатлительный человек, а нынешняя ситуация это только подтверждает. — Ай, — звучит из коридора и следом слышится звук чего-то разбившегося. — Чëрт… Скарамучча, жуя яичницу, поднимает заинтересованно голову и, не торопясь, идёт на звук, но по приходу замирает, смотря за тем, как его младший брат трëт забинтованные руки и недовольно морщит лицо. Рядом лежит разбитая ваза со свежими цветами астр. — С тобой всё хорошо? — Старший садится напротив, принимаясь собирать осколки и фрагменты от когда-то красивой вазы, периодически поглядывая на чужие руки, что не раз заставляли смотреть на них и думать, почему. — Да, всё нормально, спасибо. — Кадзуха было тоже тянется помогать, однако его руки мягко отводят. — Позволь помочь, это я её разбил. — Я сам, а то поранишься. — Отрезает Скара, не поднимая глаза и не видя сомкнутых в тонкую полоску губ блондина. Который почему-то уходить не собирается и продолжает сидеть, рассматривая старшего. Младший всю эту неделю не мог найти себе места. После случившегося он только и мог, что очевидно избегать Скарамуччу, боясь столкнуться с ним что взглядом, что случайным прикосновением, если они проходят мимо друг друга. Но это невероятно трудно. Этот человек… Его внезапные выпады… Они то ли пугают, то ли заставляют смущаться и чувствовать, как ускоряется сердце в груди. А сейчас юноша ощущает только спокойствие и странную тягу обнять человека рядом, однако подавляет её в себе, надевая на лицо маску той хладнокровности, которую сам для себя когда-то сделал. — Что с тобой произошло в детском доме? Что ты скрываешь под этими бинтами? — Вдруг спрашивает Скара и только один этот вопрос заставляет землю под ногами раствориться, исчезнуть, словно её никогда и не было. И почувствовать себя ужасно уязвимым. Блондин оплетает пальцами одну из кистей, словно боясь, будто за неё возьмутся, развяжут бинты и обнажат прошлое, о котором хотелось бы забыть. — Я.это… — запинается младший, поджимая сильнее губы и задерживая дыхание. Об этом происшествии не знает никто, кроме директора детского дома и Эи, которой сам директор и рассказал, но этим людям Кадзуха доверяет больше, чем кому-либо. И на это есть очень много причин. — Ладно. Можешь не говорить. — Закончив собирать осколки, старший выпрямился, разворачиваясь спиной. — К нам скоро мой одногруппник приедет. Настаивает на то, чтобы познакомиться с тобой, но ты можешь отказаться и уйти в комнату, а я попрошу тебя не бес… — Не стоит, всё хорошо. — Каедэхара улыбается не понятно кому, провожая взглядом уходящую спину. — Эй, Скар. Скарамучча вмиг останавливается, не моргая. Его назвали сокращëнно с таким мягким тоном, что кинуть бы всё на пол, развернуться и наброситься с теплыми объятиями. Он усмехается про себя. Безумец. Что за мысли, парень? Сходишь с ума? — Чего тебе? — бурчит тихо темноволосый. — Ещё раз спасибо. И каждый из них знает, к чему была эта благодарность.***
Тарталья приходит спустя полтора часа, в то время как писал где-то в девять утра. Какого хера он тогда не спал, знать не особо хотелось. Да и не важно это. Главное сейчас только то, что его лыба из дверного проëма светит за два километра, и Скарамучче резко захотелось поменять решение и захлопнуть дверь прямо перед чужим носом. Может, всё из-за не очень хорошего настроения, может из-за чего-то другого. Хер поймëшь. — Явился не запылился. — Окинув друга с ног до головы, сказал Скара, и от этого взгляда другой ни разу не поëжился. Тарталья уже давно привык к подобному от этой ходячей язвы. Как-никак лучшие друзья, знают друг друга сколько себя помнят, хоть и родители между собой не общаются. Скарамучче Эи запрещает общаться с Тартальей и не только из-за того, что тот может плохо повлиять, но в частности из-за семьи и ближайших родственников. Назвать родословную этого рыжего придурка выдающейся язык не повернëться ни у кого. Тарталье же просто говорили, чтобы он не водился с такими простыми людьми, как Скара, и искал себе достойных. Но как оказалось, обоим глубоко насрать на все эти замечания со стороны родителей. Они общались, общаются и будут общаться. — Не выëбывайся, я мог прийти спустя десять минут после того, как написал, — отфыркивается Чайлд и без разрешения проходит в дом. — Эи приехала? — Нет, и она пока не говорила, когда. — Скарамучча закрывает дверь и следует за другом. Тот, потоптавшись в гостинной и порассматривая её, заворачивает на кухню. Не удивительно. Этот проглот всегда хочет жрать, но делал бы это пореже, а то вымахал мама не горюй. Темноволосый хмыкнул, пожав плечами, мол, что он сделает, пошёл в комнату Кадзухи, чтобы предупредить о пришедшем к ним друге, однако брата там не оказывается. «Обычно в это время он здесь.» — думает старший, но решает не придавать большого значения такой мелочи, и идёт в свою комнату, дабы переодеться во что-то более приличное, хоть ему и пофиг. Тарталья всегда и везде наряжается куда-то, будто собрался на свадьбу. Любовь к выебонам у него превосходит всё существующее на этой планете, кажется. Приведя себя в полный порядок, парень возвращается на кухню, но застывает перед входом, так и держа руку, занесëнную над ручкой. Кадзуха там. С Чайлдом. — Слушай, а тебе здесь нравится жить? К тебе нормально относятся? — В своём репертуаре заваливает вопросами Тарталья, и Скарамучча уверен, что перед этими двумя был ещё добрый десяток. Но Кадзуха какое-то время молчит, видимо, всерьëз обдумывая ответ. Сказать ли правду, приукрасить её, либо соврать. Всё-таки, нужно быть начеку, когда общаешься с друзьями старшего брата. Они вполне могут обсуждать его за пределами дома. Могут высмеивать, придумывать жестокие шутки и прочее… Было уже такое, правда, не здесь и давно. — Сначала было некомфортно, потом я привык. Ко всем людям нужно привыкать и подстраиваться. — Спокойно отвечает блондин, постукивая несильно отросшими ногтями по бокалу. — А на счёт отношения, скажу, что всё так или иначе меняется. — Значит, ты тоже подстроился под этих людей? А что насчёт Скары? Названный нахмурился, всё также не решаясь зайти и помешать разговору. Он действительно много раз задумывался, что о нём на самом деле думает Кадзуха. Первое впечатление, мысли сейчас. Потому что с самим темноволосым всё очевидно… По крайней мере, было в начале. — Он… Я не знаю… — тихо произносит Кадзуха, но все прекрасно слышат. — Ты обещаешь ему ничего не говорить? «Боже, ну что за ребёнок…» — Скарамучча мысленно умиляется и даже сам за собой не замечает, как улыбается, продолжая внимательно слушать. — Я — могила! — гордо уверяет младшего Тарталья, и Скарамучча даже видит этот вздëрнутый нос и самодовольную улыбку. Но что правда, то правда. Секреты хранить рыжий придурок умеет. Однажды так вышло, что они со Скарой на практике обменялись опытом в поцелуях, и по-прежнему об этом не знают Венти с Сяо. — Даже своему другу! — добавляет чуть более высоким голосом Каедэхара и слышится мягкий смех Тартальи, а следом какие-то похлопывания. У Скары дëргается глаз. Он не может нормально посмотреть на младшего, а Чайлд так легко и просто с ним разговаривает и даже…что он там делает с ним вообще? Парень поджимает губы, тряхнув головой. — Хорошо, хорошо, никому ничего не скажу, можешь даже шепнуть мне на ушко, — заговорчески приторным голосом говорит старший, и хоть убей, но Скарамучча прямо-таки видит этот лукавый взгляд голубых глаз и озорную улыбку. Да что он себе там позволяет… — Странно говорить это первому попавшемуся человеку…но всё же. — Начинает Кадзуха неуверенно, отчего Тарталья рядом возмущается, а Скара мстительно ухмыляется. Молодец, парень, так ему и надо, этому рыжему придурку. — По-началу было очень некомфортно и обидно, я злился на него за все его колючки, что он выпускает, и выпускал их в ответ. Скарамучча кивает, пролистывая в памяти всё, что тогда говорил или делал по отношению к младшему. Стыдно. Вёл себя как настоящий придурок, думал только о себе. — Но потом всё, вроде как, наладилось, однако я по-прежнему сомневаюсь в его искренности. На это есть причины, но вдаваться в подробности я уже не буду. Скара задержал дыхание, боясь неожиданно громко задышать, дабы скрыть своё возмущение, хоть и опасения брата он вполне понимает. В любой другой ситуации было абсолютно наплевать, а если бы здесь стоял Скарамучча пару месяцев назад, то он бы покрутил пальцем у виска, назвав настоящего — слабаком. — Хм, ясненько. А… — Тарталья вдруг замолчал, словно задумываясь над своими следующими словами. Обычно такие паузы ни сулят ничего хорошего. — Тебе нравится Скар, ну, как парень? Скарамучча чуть не поперхнулся воздухом и собственными слюнями, вытаращившись охуевшим взглядом в дверь. Чайлд, чë за хуйню ты несëшь, блять?! Какой нахер нравится?! Звук отодвигающегося стула и хлопок — кажется, кто-то ударил руками по столу. И сомневаться не особо приходится. — Это…немного не корректный вопрос… — с трудом выдавливает из себя Кадзуха, но воображение Скарамуччи уже играет с ним злую шутку. Против его воли. — Это просто детский интерес. Честно говоря, даже на мой взгляд он горяч, я бы не выдержал жить под одной крышей с таким человеком. «Чего, блять? Тарталья, чего ты этим добиваешься? Чтобы я тебя уебал об стенку как только увижу? — у темноволосого дëргается глаз всё сильнее с каждым новым словом друга и всё, что теперь хочется сделать — зайти на кухню и приложить пару раз рыжего придурка башкой о стол. — Я тебе покажу, блять, не выдержал» — Хах, да ладно тебе. Уж рядом со мной хотя бы не строй из себя… — Нет, заткнись. — Внезапно грубо отрезает Кадзуха, прерывая смех Чайлда и обрушивая тем самым гробовую тишину на всё пространство. Она повисла настолько удушающая и тяжëлая, что даже просачивалась сквозь щели двери, касаясь невидимыми, мертвецки-худыми пальцами тёплой кожи Скарамуччи, но оставляя на месте словно ожог. И парень понимает, что сильнее этих чувства Кадзуха не показывал. Всë-таки, он не настолько простой и легко читаемый. Всë-таки, ему есть что скрывать. И, пожалуй, тайн этих предостаточно. — Если на этом всё, то я пойду. Каедэхара в спешке обходит стол и в нескольких широких шагов преодолевает это ужасно огромное сейчас расстояние до двери. С чего он так завëлся вдруг? Тарталья ничего странного не спросил. Просто, перефразировал вопрос «мог бы тебе понравится Скарамучча?». Мог бы. А почему нет? Он притягательный, заботливый в меру, не назойливый, красивый, весь в маму и остр на язык, а значит подхвачен, найдёт что сказать, найдёт как подбодрить, развеселить. Не без своих минусов, все мы люди, но всё же. Мог бы, да. Однако они по-прежнему братья, хоть и не родные. И даже столкнувшись со знакомыми синими, глубокими, как самый океан, глазами, Кадзуха продолжает так думать, хоть дыхание и спирает к чëрту, потому что Скарамучча стоит нос к носу, смотрит так уверенно в глаза напротив. Обнять бы крепко, пряча лицо в теплом изгибе шеи и попросить увести себя отсюда. Парень на честном слове старается не краснеть, и получается у него это, к счастью, на ура. Он тяжело выдыхает носом и обходит старшего, что всë это время, оказывается, стоял за дверью и слушал. Много ли он услышал? Чёрт… — Кадзу… — Старший ловит было блондина за руку, но тот, не глядя, вырывается и всё же уходит. А что именно Скарамучча бы ему сказал? Начал оправдываться, нести глупости? «Я ничего не слышал», «не обращай внимания на слова Тартальи, он — придурок», «с тобой всё хорошо?». Самое глупое, что можно было бы сказать. Со стороны кухни слышится хмык, и старший поворачивается всем корпусом на своего придурка-друга-уебать-бы-его-об-стену. — Давно стоял? — Чайлд обнимает ладонями свой уже тёплый чай и с хитрым блеском в глазах наблюдает за другом, что закрывает тихо дверь и облокачивается на неё, оставляя руки позади. Сейчас эти руки чешутся сделать что-нибудь нехорошее. — Что за цирк ты тут устроил? — Парень не видит смысла отвечать на очевидные вопросы. Он не намерен размусоливать ситуацию, однако дурь из головы Тартальи выбить хочется и даже больше. — Мне просто было интересно, что за испепеляющий взгляд? — Чайлд пожимает плечами, якобы, не совсем понимая всей плачевности ситуации. Хотя куда ему. Скарамучча не намерен размусоливать такие простые вещи. Он лучше отдельно вечером поговорит с Кадзухой, попробует, так сказать, сгладить углы. — Да ладно, прости. Я не думал, что это произведёт такое сильное впечатление на него. — Думать надо уметь, а ты пока этому не научился, видимо. — Вздыхая как-то слишком тяжело, говорит темноволосый и падает рядом с другом, роняя голову на сложенные на столе руки. Пиздец, одним словом. По-другому эту ситуацию никак не назовëшь. Парень теперь и представления не имеет, как будет разговаривать с Кадзухой позже, учитывая, что тот и слова ему не сказал, пройдя мимо. Он может даже в комнату не пустить. — Ты слишком строг. И вообще, я не тупой, и говорил максимально обтекаемо. — Обидчиво булькает Тарталья, делая глоток из бокала. — Не будет он обижаться ни на тебя, ни на меня. Не волнуйся. — Парень хлопает друга по плечу и приободряюще тормошит. — Никто не волнуется. — Ну да, конечно, ври больше. — Завали ебальник. С десять минут они сидят молча, каждый думая о своём. И если на счёт Тартальи всё ясно как белый день, то вот Скарамучча немного теряется в мыслях. Стоя у двери он был готов прибить друга на месте, потому что какого хера тот общается с Кадзухой лучше, чем он сам? С другой стороны, в этом весь Тарталья, он умеет находить лазейки и пути подхода к людям, какими бы зажатыми они не были, и злость потихоньку отступила. В этом они сильно отличаются друг от друга. Один экстраверт до мозга костей, а второй просто со сложным характером. Скарамучча не ненавидит людей, он сам не прочь обзавестись новыми знакомствами. — Ты вообще знаешь, такой идиот. Твоему брату 18 уже, а ты 16-17, — передразнивая, смеётся Чайлд, за что получает удар по рëбрам локтëм. — И к чему это? — Скарамучча поднимает наконец голову, смотря на рыжего настолько измученным и в то же время раздражëнным взглядом, что второй и не знает, как реагировать. — Да так. — Загадочно улыбается Чайлд, отводя взгляд. — Засунь свои мыслишки обратно себе в голову. Бесишь. — Темноволосый кривит лицо, которым снова утыкается в руки. — Хотел бы я себе такого…м-м, друга. С братом, конечно… — Да блять, вали отсюда, извращенец! — сорвался-таки Скара, подскакивая на ноги и угрожающе занося кулак над лицом друга, но тот, сопровождая всё ярким, беззлобным смехом, перехватывает чужую руку, а после и вторую. — Успокойся, я же шучу, с каких пор ты такой эмоциональный? — Щуря глаза, скорее спрашивает у пустоты рыжий, однако в мыслях всё же проскальзывает кое-что. Тарталья просиживает у них до позднего вечера, всë-таки извиняется перед Кадзухой, когда тот проходит мимо них на кухню, чтобы разогреть себе ужин. Он только молча кивает, пряча глаза за чëлкой. Попрощавшись и пригрозив никому о случившемся здесь не говорить, Скарамучча смог выдохнуть. Тартальи всегда было слишком много в его жизни. Иногда нужен отдых. Парень кинул взгляд по лестнице вверх, в направлении комнаты брата и устало прикрыл глаза, несильно стукаясь затылком о дверь. Всё так сложно и запутанно. Стоило в семье появится этому человеку, как мир перевернулся с ног на голову, а Скарамучча перестал себя понимать. Ну, в любом случае, уже ничего не исправишь. Остановившись возле чужой двери, парень постучал буквально сразу же, чтобы не дать себе времени на размышлений и не развернуться, уйдя прочь. Внутри послышалось копошение, а следом шаги. Внезапно стало очень волнительно, кончики пальцев похолодели и закололи. Что ему сказать? С чего начать разговор? Может маме позвонить вдвоём? Но она скорее всего либо работает, либо отдыхает, не хочется беспокоить… Кадзуха открывает наполовину дверь и больше строить планы не получается. Младший молча пропускает брата в комнату, осторожно закрываясь, чтобы не было сквозняка, и идёт обратно к кровати, на которой уже пару часов полулежал, читая книгу. Скарамучча сидит уже там, на краю и старается придать всему своему виду серьезности, граничащей с расслабленностью. И у него это вполне себе хорошо получается. Если не брать во внимание сминающие уголок одеяла пальцы. Младший запрыгнул на кровать, устроившись в позе лотоса и прочистил горло, будто собирается говорить, однако нет. Ему сказать нечего, в отличие от старшего. Да, Кадзуха ждёт как минимум извинений от брата, как максимум — искренних. Хоть и осознаёт, что требует слишком много. Он не виноват, что не может приспособиться к новой, свободной жизни так быстро, как и не виноваты окружающие люди, которые никогда не жили так, как он. Это простое расхождение взглядов. — Кадзу. Но стоит Скарамучче так его назвать, как блондин теряется и жаждет к себе большего внимания. Пусть ему разглагольствуют столько, сколько возможно, пусть объясняют самые банальные в мире вещи, лишь бы чаще называли так именно этим голосом. Каедэхара почувствует себя безумцем и до ужаса неправильным, если всерьёз подумает над словами Тартальи и признает для себя, что его брат невозможно красивый и он ему чуть-чуть, самую малость, но нравится. Поэтому он держит язык за зубами и делает невозмутимое лицо, пока в мыслях поступает самым отчаянным и страшным способом. Для себя парень решил не всё, но многое. — Хочу извиниться лично от себя за Торта. У него язык без костей и, — Скарамучча кусает губы, опуская взгляд на подушки, на которых всё ещё остались вмятины. Интересно, пахнут ли они Кадзухой? — он сначала говорит, а потом уже думает. Повисло молчание. Звук настенных часов совсем не улучшал ситуацию и не прибавлял уверенности. Скар не знает, что ещё можно сказать, а если что-то и хочет, то не думает, что сейчас это можно было бы озвучить. Хочется отшутиться, перевести тему, сделать что-нибудь глупое, в конце концов. — Это всё? — но Кадзуха по-прежнему сидит напротив и ждёт. — Нет. Ещё… Я правда подслушивал тогда, но! — Старший чуть повысил голос, когда блондин тяжело вздохнул, качая головой, — но это было только потому, что… Потому, что? Скарамучча поджал губы, смотря на брата, что вопросительно вскинул бровь. «Что именно ты хотел сейчас сказать, Скар? Что подслушивал и злился, потому что ревновал своего младшего брата к другу, который разговаривал с ним больше, чем ты за всё время, что вы живёте вместе?» — Издевается собственный здравый смысл, загоняя в тупик и угрожая этими словами, как кинжалом, приставленным к горлу. Хочешь не хочешь, но придётся сознаться. Определённо. — Ты… — выдавливает из себя темноволосый, дëргая рукой в сторону Кадзухи, — вызываешь во мне неоднозначные эмоции. Гений… «Скар, ты дебил, каких свет не видывал.» — Можно представить себе хуманизацию здравого смысла, что прикрывает лицо ладонью с разочарованным вздохом. Хотя тут не можно, а даже нужно. Кивнув непонятно чему и жестом руки показав что-то вроде «да, именно так», Скарамучча как можно быстрее удалился из комнаты, сгорая от стыда и точно также прикрывая лицо ладонью. Умные мысли были медленней него, а он оказался тупее даже рыжего придурка. Кадзуха же в полных непонятках так и остался в той же позе сидеть на кровати и тупо смотреть на открытую настежь дверь. Кажется, у них обоих серьёзные проблемы.