— Но тебе придется примириться с этим, — возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, — не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, — в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? М. Булгаков - «Мастер и Маргарита»
Весна в этом году не спешила в предгорья. Долина у подножия Петразоя уже давно должна была бы покрыться зеленой травой и цветами, которые сплошным ковром укрыли бы бледно-зеленое нежное покрывало. В это время года уже обычно распускались нежно-фиолетовые первоцветы и темно-синие колокольчики, белоснежные ландыши и полевой жасмин, а иногда цвели кроваво-красные маки, яркими пятнами выделяющиеся то тут, то там, притягивая взор. Маки Алина любила больше всего. Ветер, еще прохладный, должен был нести свежесть, а не пронизывающий холод, что сейчас заставлял женщину кутаться в свитер крупной вязки, дрожа. Уже должен был плыть над долиной душный и пряный запах трав, но пахло мокрой землей, талой водой и влажной корой. Этот острый запах преследовал Алину уже несколько дней, заставляя морщиться. Жители небольшой деревушки, расположившейся у подножия гор, ворчали. Поздняя весна означала позднее начало посевного сезона, а это могло означать, что часть урожая просто не успеет созреть, ведь лето было так коротко в этих краях. Угроза голода в предстоящую зиму была вовсе не призрачной, нависла над жителями уже сейчас, когда еще не закончилась зима предыдущая. Сама Алина к этому времени будет уже далеко. Как бы ей ни нравились эти края, но время шло, а значит, пора было выдвигаться в путь. Возможно, стоило и вовсе покинуть Равку, как сделала несколько десятилетий назад. Если бы не сегодняшняя встреча с сыном деревенского старосты, Алина, пожалуй, задержалась бы здесь еще на пару лет. Но молодой парень, которого женщина помнила еще мальчишкой, вернулся из столицы, где служил новой царице. - Вы совсем не изменились, госпожа Ксения! Старкова застыла, когда все взоры обратились на нее. Когда живешь с кем-то рядом, видишь этого человека изо дня в день, так легко не замечать изменений, происходящих с этим человеком. Или отсутствие их. Но парень, уехавший в столицу еще мальчишкой, парень, восторженное поклонение которого она ничем не заслужила, был очень внимателен. И не видел ее очень давно. - Тебе лишь кажется, Михаил, это все сумерки, - натянуто улыбнулась Алина, едва удержав себя от того, чтобы не поморщиться. Она ненавидела имя «Ксения». По правде сказать, она ненавидела все имена, которые присваивала себе. Но назваться Алиной у нее не поворачивался язык. Хотя в этом не было никакой опасности. Мало ли Алин на свете! Она могла бы назваться даже Алиной Старковой, и никто бы не удивился. Лишь самые сведущие вспомнили бы о том, что она полная тезка Санкта Алины, победительницы тьмы, уничтожительницы Каньона, покровительницы сирот и тех, у кого есть нераскрытый дар. Да, такой ее запомнила история. Правда была несколько иной, но об этом не полагалось знать простым людям. Впрочем, высшему сословию в лице аристократов и священнослужителей - тоже. По прошествии многих десятилетий Алина Старкова, Заклинательница Солнца стала лишь сухими строчками в летописях, а ее жизнь была легендой, передававшейся из уст в уста. Иной раз Алине даже смешно было слушать те небылицы, что слетали с уст людей, которые говорили о Санкта Алине. Старкова ненавидела, когда ее называли святой. Она красила волосы в неприятный рыжий цвет и для надежности всегда носила на голове платок, повязанный узлом наверх, скрывая волосы. Платки эти со временем Алина тоже стала ненавидеть. Наверное, все же стоило убраться из Равки. Да не куда-нибудь, а лучше всего в Керчию, там вовсе не верят ни в каких святых. И едва ли знают истории и легенды Равки. Там Алина сможет носить красивую прическу, вернуть себе свой цвет волос, и, может быть, даже отважится взять свое имя. Все же прошло уже столько лет, никто и не помнит о ней. Алина сомневалась, что даже потомки Николая хранят тайну. Скорее всего отмахнулись от нее, как от ненужной информации. Тем более что Равка еще со времен ее друга встала на путь больших преобразований, среди которых не было места лишнему, не было места тому, что не принесет никакой пользы. И сама Алина больше не принесет никому пользы. По факту, ее функция была выполнена. Она уничтожила Каньон и Дарклинга, создала предпосылки для объединения страны. И первые годы становления нового государства была рядом. Но смотреть на то, как уходят ее друзья, было выше сил Заклинательницы Солнца, поэтому она ушла сама не оглядываясь. И никогда больше не бывала в Ос Альте, однако следила за успехами и поражениями Ланцовых, готовая в случае чего... что? Прийти на помощь? Заявить о себе? Едва ли правящая династия, которая только упрочила свое положение за эти десятилетия нуждалась в живой легенде. Время гришей безвозвратно ушло, скорее Алина только помешала бы. Да и не было в ней достаточной смелости и, что уж кривить душой, желания вновь быть на передовой. Алина сознательно выбрала путь беглянки, привыкла скрываться и таиться. Однако ни на мгновение не переставала следить за Ланцовыми, скорее по привычке, из желания расковырять незаживающую рану, в который раз сказать себе с разъедающей горечью, что стала не нужна. Хотя прекрасно понимала, что в этом - только ее вина. Это был только ее выбор. Николай никогда не прогонял ее. Алина могла бы остаться, но прекрасно понимала, что людская любовь очень быстро перерождается в зависть к той, что живет вечно, оставаясь по-прежнему молодой и полной сил, а от зависти половина шага до ненависти. Тучи сгущались, хотя ее друг и говорил, что ей только кажется, что она накручивается себя. Возможно, что и казалось, но Алина не собиралась проверять. Ее убить было бы не так просто, но могли пострадать близкие ей люди. Рисковать жизнями друзей Старкова была не готова. Святой стоило остаться лишь фигурой на страницах книг да фресками в церквях, которые ей посвятили. К слову, ни одно из изображений не было и отдаленно похоже на нее. Алина подозревала, что к этому приложил руку неуемный Николай. Это было разумно и правильно. Но иногда, глядя на свое изображение, Алина не верила, что вообще хоть когда-то существовала. В такие минуты ее спасал только свет, все еще покорно спешащий на зов, расцветающий золотистыми искрами на кончиках пальцев. Свет был ее отрадой, ее утешением, тем самым якорем, что удерживал ее, готовую погрузиться в пучину темного безумия, во тьму, где монстры, подобные волькрам, рвали бы ее разум на части. Свет был доказательством того, что Заклинательница Солнца все еще жива. Впрочем, едва ли это было благом для самой Алины. Она отговорилась какой-то шуткой, вгоняя Михаила в краску, заставляя присутствующих рассмеяться. Хотя некоторые из их взглядов ей очень не понравились. Она и так вызывала все больше подозрений. Когда-то Алина пришла в эту деревню и поселилась в небольшом домике на окраине. Дом принадлежал ремесленнику из ближайшего городка. Кожевенных дел мастер переехал в город, дом простаивал. Панкратий согласился продать дом Алине, назвавшейся вдовой моряка из Ос Керво. Мастер качал головой: - Далеко же вы забрались, госпожа. - Надоело море, - пожимала плечами Алина, - навевает неприятные воспоминания, - она опускала ресницы и грустно улыбалась. - И ребятишек нет? - сочувственно спрашивал Панкратий. Старкова отрицательно качала головой, а сама сжимала ткань платья на животе, чувствуя, как саднит пересохшее горло. Каждый раз она нервничала, придумывая новую легенду. Хотя таких, как она, вдов моряков было много после того, как отец нынешней царицы начал строить флот, сочетая в нем искусство отказников и фабрикаторов, привлекая проливных и шквальных, доля которых на флоте составляла две трети. И ведь построил на зависть всем соседям, построил в то время, когда никто не верил в его начинания, а Керчия, торговый флот которой был самым многочисленным в мире, открыто насмехалась. Николай был бы доволен своим младшим сыном, который и вовсе не должен был занять престол, как в свое время и сам Хитрый Лис. Но сын Ланцова доказал, что небываемое бывает. То самое ланцовское «маловероятно» обрело новый смысл и продолжало жить в его потомках. Алина очень гордилась царем, ведь помнила Федора Ланцова еще непоседливым и любопытным мальчишкой, так сильно похожим на его отца. Гордилась им еще и потому, что он продолжил дело отца, потому, что перемешал отказников и гришей, которые отныне работали и служили вместе, толкая страну вперед. А Равку иногда приходилось не просто толкать, но волоком тащить. Уж Алина-то знала, как порой непросто с этой страной, с этой трудной, но такой прекрасной страной, в которой плохие новости никогда не заканчивались. Новости из столицы доходили до отдаленных районов медленно, но Алина ловила каждую весточку, запрещая себе думать о том, что ее сердце упрямо рвется туда, за двойные стены, в комнаты Большого дворца. В покои Малого. Это было уже совсем ни к чему. Но горькое, проклятое одиночество подтачивало решимость, разъедало душу. Не раз и не два она вспоминала Дарклинга, который говорил ей, что подобных им нет и больше не будет, что без друг друга они обречены на вечное, стылое одиночество. Мысленно Алина проклинала заклятого врага, желая ему мучиться вечно. Впрочем, так оно и было, и это наполняло душу Заклинательницы мстительной радостью. Здесь, у подножия Петразоя Алина прожила восемь лет, но, по-видимому, пришла пора двигаться дальше. Ее домик стоял на отшибе, что вполне устраивало Старкову, соседей не было, зато был черный кот, который прибился к ней во время очередного посещения города. Желтоглазый ловкий мерзавец, которого Алина нарекла Угольком, буквально не отставал от женщины, которая имела неосторожность угостить его сладкой булочкой, урчал, ластился и всем своим видом выражал решимость не оставлять неожиданную благодетельницу. Что же, ни один добрый поступок не остается безнаказанным, кота Алина забрала с собой. Он ловил мышей, охранял дом, иногда подолгу пропадал в деревне и в лесу, ходил за Старковой хвостиком и понимающе смотрел своими змеиными глазами, когда Алина натурально хотела выть от тоски и тишины. Официально она жила шитьем, неофициально имела драгоценности, золотые монеты и счет в банке в Кеттердаме, но деньги тратила осторожно, крайне скупо, стараясь не привлекать к себе внимания. У нее был скромный огород, на котором женщина выращивала в основном лекарственные травы, которые тоже потом продавала в городе. Небольшой домик состоял из крохотной прихожей, комнаты и кухни, отдельно стояли баня и навес для дров и садового инструмента. Забор был старый и хлипкий, Алина все порывалась поставить новый, но, очевидно, что теперь она этого не сделает. Калитка отворилась совершенно бесшумно, а вот дверь в дом с легким скрипом, под ноги тут же метнулась тень, заставляя девушку замереть инстинктивно. Но это был всего лишь Уголек, который тут же принялся тереться о ее ноги, мяукая. - Привет, милый, - Алина наклонилась, чтобы погладить кота, тот охотно подставился под ласку. Сердце все еще колотилось где-то в районе горла. Ерунда, конечно, но мимолетное ощущение, что тени вдруг ожили, заставило покрыться мурашками кожу. Это было невозможно. Вместе с уходом Дарклинга исчез и Каньон, и вместе с этим Алина потеряла способность к управлению тенями, хотя тогда, в часовне, перемешала их с Заклинателем Теней сущности, урвав кусочек его силы. Старкова мрачно усмехнулась. Хоть что-то она сумела украсть у него прежде, чем он отобрал у нее все. Что же, она всегда знала, что Дарклинг слов на ветер не бросает. Он обещал уничтожить все, что она знает и любит, он это сделал. А то, до чего не сумел дотянуться, разрушила уже она сама. В доме пахло лавандой и совсем немного сыростью, хотя печь, протопленная перед уходом, еще хранила тепло, Алина поставила в вазу первые крокусы и подснежники, залюбовавшись белыми, синими и фиолетовыми цветами. По правде сказать, иногда ей не хватало любимых синих ирисов, хотя цветущая долина весной была поразительно красива. Что уж лгать, Алине многого не хватало. И в то же время такая простая и размеренная жизнь позволяла отдыхать ее расколотой на части душе. Твое сердце, твоя душа будут расколоты на части, подобно ледникам Кенст Хьерте. Готова ли ты к этому? Она так его ненавидела тогда, что была готова на все. И красивые слова были для нее лишь словами, а следовало не только слушать, но и услышать, ведь Святая Волн знала, о чем говорила. Впрочем, какая она к волькре святая! Алина прошла в комнату, зажгла лампу, и снова ей показалось, что тени дрогнули по углам. Женщина сжала переносицу, крепко-крепко зажмурилась. Этого просто не могло быть! Но заныло правое плечо, украшенное уродливым шрамом после укуса ничегои, боль пронзила до самых кончиков пальцев, заставляя руку повиснуть безвольной плетью. Алина охнула, бледнея, а боль распространялась по ключице к яремной вырезке и дальше - на шею, заставляя кожу полыхать огнем, а пространство вокруг смазаться на мгновение. Алина! Старкова вскрикнула, вскинула левую руку, концентрируя свет на кончиках пальцев, словно бы собираясь отражать нападение, вопросительно мурлыкнул Уголек. И наваждение пропало. Во всем теле еще был отголосок боли, казалось, что если женщина сейчас пошевелится, то ее кожу вновь охватит этот мучительный огонь, но ничего не происходило. Алина просто дышала, делала вдох, считала выдох, заставляя себя успокоиться, утишить рваный ритм сердца. Она сходит с ума. Ее сводит с ума вечная жизнь, одиночество и то, что она совершила в своей ненависти. Право слово, лучше бы она убила его тогда! Это было бы гораздо проще! Алина села на кровать, Уголек прыгнул, потоптался по одеялу и упал рядом, привалившись к бедру женщины. Старкова рассеянно запустила пальцы в шерсть животного. Кот был очень чувствителен, не хуже собаки чуял, когда кто-то подходил к дому. Он не любил одних жителей деревни и привечал других, и мнение этого своенравного мерзавца, так беззаветно преданного Алине, всегда совпадало с мнением женщины. Он настораживался, стоило хоть кому-то оказаться рядом с калиткой. Он утробно рычал или шипел на тех, кто был ему неприятен. Алина безмятежно говорила таким людям, что ее кот никого не привечает. Впрочем, так оно и было, тех, кто был коту симпатичен, он просто игнорировал, равнодушно позволяя погладить себя, но не слишком долго. Его чутью Алина всегда доверяла. Сейчас Уголек был спокоен, а значит, никакой опасности не было. Значит, ей просто послышалось. Она ведь так давно не слышала своего имени, так скучала по нему. И по тому, как его произносил Дарклинг. Алина мрачно усмехнулась, рассеянно поковыряла одеяло, пламя свечи плясало, насмехаясь над Заклинательницей. А ведь она могла осветить маленький дом, прогоняя все тени, превращая поздний вечер в день или в ранее утро, могла все. Каждой своей клеточкой, всем своим существом Алина чувствовала свет, он льнул к ней, пульсировал с током крови, растекался под кожей, расцветал сладостью на языке. Но нельзя было привлекать излишнее внимание. Поэтому Старкова лишь сложила руки ковшиком, формируя небольшой шар, желтовато-золотистый, переливающийся и теплый. Это все, на что ты способна, девчонка? Алина даже тихонько засмеялась, на мгновение вновь становясь той семнадцатилетней девчонкой, которая пришла к древней и вредной старухе в ее душный дом, затерянный в роще вокруг Малого дворца. Да, Багра, наверное, многое могла бы ей сказать. Багра никогда бы ее не простила за то, что Алина сделала с ее сыном при поддержке ее дочери. Но Багра была мертва. Все, кого Алина когда-то считала своими друзьями, были мертвы. А она здесь, одна, боится дать волю своему дару. Алина схлопнула ладони, погасив свет, пошевелилась, вызвав недовольный взгляд кота. - Да, милый, не все крутится вокруг твоего комфорта, - хмыкнула Алина, сгоняя кота с одеяла и ныряя в кровать, повозилась, устраиваясь удобнее, затушила свечу, закрыла глаза, зная уже, кого вновь увидит во сне. *** - Возможно, вы могли бы сопроводить меня в следующий мой визит в Ос Альту, - помощник бургомистра многозначительно посмотрел на Алину. Женщина спрятала лицо в букете цветов, что Вениамин торжественно ей преподнес, и неопределенно пожала плечами. Молодой человек оказывал ей недвусмысленные знаки внимания, был постоянен в своей привязанности, не оставляя попыток завоевать сердце красивой молодой вдовы. Это было еще одной причиной, по которой Алине стоило отправляться в путь. Первые пять лет на ее траур смотрели с уважением, потом стали шептаться. Ведь где это видано, чтобы не старая еще женщина не стремилась найти себе супруга - защиту, опору и поддержку в эти неспокойные времена. Вениамин, конечно, не брак ей предлагал, ведь союз аристократа и крестьянки был бы страшным мезальянсом. Но она ему нравилась, это чувствовалось в его словах, взглядах, милых подарках. Он был любезен и в целом приятен. Но Алина предпочитала недолговечные связи с заезжими купцами, чиновниками да аристократами, с теми, кто не задерживался в небольшом городке, расположенном в пятнадцати верстах от деревни. Алина частенько бывала здесь, чтобы продать шитье и травы, взять еще заказы, купить то, что было не достать в деревне, в том числе и краску для волос, которую доставляли аж из Нового Зема. Алина обычно покупала ее с запасом и всегда оставляла заказ на следующую партию. На нее смотрели неодобрительно местные кумушки, шептались и женщины в деревне, красить волосы считалось признаком женщины падшей. Но Алина, мило улыбаясь, говорила, что стесняется ранней седины. Видели бы они ее настоящий цвет волос, белый, как снег, такого нет больше ни у кого на свете! Женщина частенько просто бесцельно гуляла, бродила среди небольших домов по узким улочкам, разглядывала аккуратные фасады и небольшие окна, покрашенные белой краской, любовалась красотой резных наличников, отмечая необычайно тонкую работу мастера, похожую на кружево, которое не сплести ни одной даже самой искусной мастерице. Алина любила рыночные дни, когда можно было затеряться в шумной голосистой толпе, поболтать с заезжими торговцами, а то и побаловать себя необычной сладостью откуда-нибудь из Шухана. Такие ярмарки случались нечастно и были настоящей отрадой, ярким пятном в веренице дней. Алина всегда азартно торговалась, вызывая смех толпы и широкую улыбку на лицах торговцев. В такие минуты женщина действительно верила, что она на самом деле молодая вдова безвестного моряка, одна из сотен таких же женщин, верила в то, что она обычная. Ведь когда-то хотела таковой быть. После деревенского уединения городок казался огромным, хотя и здесь было не затеряться. Многие знали красивую вдову, здоровались и кланялись, торговцы нитками и тканями приберегали лучшие товары, зная, что Алина платит всегда полную стоимость, никогда не берет в долг. Порой она даже заходила в местный трактир выпить кружечку пива да поболтать с трактирщиком о доходах, а с его женой о заготовке солений на зиму. Сама Алина заготовок никогда не делала, но очень уж увлекательно было слушать трактирщицу. С Вениамином Алина познакомилась, когда принесла сшитые на заказ рубашки. Заказ делала его экономка, но в тот день ее не оказалось дома, и молодой человек встретил Алину сам. Так и завязалась их странная дружба, которую помощник бургомистра старательно пытался превратить в нечто большее. В такие моменты Алина проклинала красоту гришей, их магнетическую притягательность. А Вениамин дарил цветы, доставал лучшие ткани, привозил в подарок сладости или вот, как сегодня, флакон духов из столицы, где был с поручением от бургомистра. Духи остро пахли цитрусом и гвоздикой, Вениамин уверил Алину, что это самый модный аромат сезона. - В Ос Альте, наверное, очень красиво, - осторожно произнесла Алина, пряча свое смятение в букете цветов, которые пахли пряно и душно. Пригревало солнце, на голубом небе не было ни облачка, горожане спешили по своим делам, бросая на пару многозначительные взгляды, улыбались и здоровались. Алина старалась игнорировать двусмысленные ухмылки. В конце концов, она не позволяет себе лишнего, хотя статный и симпатичный Вениамин ей и нравился. Но провести с ним даже одну ночь было бы не самым разумным решением. - Очень красиво! - с жаром ответил Вениамин, - чистые широкие улицы, мощеные камнем, представляете все мощеные камнем, даже самые маленькие на окраине города. Дворцы, парки и скверы, площади и фонтаны, церкви и соборы. Великолепная набережная! А в центре даже установили фонари! Теперь вечерние прогулки вовсе не опасны. А знаменитые двойные стены? А отремонтированный Большой дворец? Вы должны это увидеть, Ксения! Каждый дворянин стремится украсить свой особняк как-то по-особенному. Устраиваются бесконечные приемы, балы, пикники и театральные представления! Некоторые посещает сама царица Анна! «Ничего нового», - с умешкой подумала Алина, - «аристократия развлекается, остальные работают». Ее так и подмывало спросить о Малом дворце, о гришах, но она не смела. Интерес ее был бы слишком явным и даже, наверное, подозрительным. Никто не любил разгоры о гришах. Их старались сделать, как можно, более незаметными, обычными членами общества, хотя иметь, например, личного целителя было признаком статусности. Дарклинг, который всегда вел гришей к величию, наверное, позеленел бы от злости, если бы узнал об этом. О том, что его народ растворился среди отказников. А в глухих местах, подобных той деревне, в которой жила Алина, гришей и вовсе до сих пор считали ведьмами да колдунами, а их дар, по мнению жителей, только зло нес людям. И таких мест по всей стране было немало. Да, уже даже во Фьерде на гришей не охотились, не сжигали на кострах, в Шухане больше не было лабораторий для опытов над гришами, по крайней мере, открытых и официальных, в Керчии больше не продавали гришей как наиболее ценных рабов, но, тем не менее, нигде их не любили, везде относились с настороженностью, а иной раз с неприязнью и опаской. Хотя Алина слышала, что в Ос Альте в Академии наук есть и гриши, которые пишут научные труды по Малой науке, в том числе пытаются объяснить ее отказникам. Алина не знала, каковы их успехи на данном поприще, но сам порыв заслуживал уважения. - И что же, в столице безопасно? - спросила Алина, - нет народных волнений? Вениамин помрачнел, тон его стал жестче. - В Ос Альте всецело поддерживают царицу Анну в ее законных притязаниях на престол. - Законных ли? - приподняла бровь Старкова, глядя на то, как губы мужчины сжались в одну тонкую линию. Он был таким юным, по сравнению с ней, идеалист и патриот, занявший сторону царицы Анны, второй дочери Федора, которая захватила трон, потеснив старшего брата, которого, по правде говоря, не слишком-то и любили в народе и в армии, где своей была неугомонная принцесса. Последний факт решил все. Анне удалось поднять полки против собственного брата, который, как говорили, грозился заточить своенравную сестру в монастырь, уж слишком она пыталась вмешиваться в дела государства, чего царь не терпел. Алине грустно было взирать на распри между Ланцовыми, от которых, к тому же, могла пострадать Равка, а за нее Заклинательница Солнца болела всей душой. - По закону, который принял покойный царь, он мог оставить трон тому, кого сам назначит. Это вовсе не должен был быть старший сын, - ответил Вениамин. - Завещания царя не было, - парировала Алина, заставляя молодого человека бросить на нее недовольный взгляд, в котором, впрочем, мелькнула победная искра. - Вы ошибаетесь, Ксения, - торжественно возвестил помощник бургомистра, - завещание царя нашли, в нем наследницей указана Ее Величество царица Анна! Он торжествующе посмотрел на женщину. Алина едва удержалась от того, чтобы желчно не прокомментировать, что завещание нашли так вовремя, что было удобно для царицы, которую поддерживала, отнюдь, не вся страна. Впрочем, простым людям, особенно в отдаленных районах, таких, как предгорья, было все равно, кто на троне, лишь бы новая власть жить не мешала. Пока она не мешала. В завещание скоропостижно скончавшегося Федора Алина не верила ни на мгновение, но это было более не ее дело, хотя она и стралась следить за политической жизнью Равки. - Вы знаете, Ксения, - продолжал Вениамин, глаза его горели, - Ее Величество совершенно очаровательна, столько живости, такта! Она умеет расположить к себе людей. Не говоря уже о том, что она очень красива. Конечно, - он поднес руку женщины к губам, - не так, как вы. Алина благодарно склонила голову, чувствуя тепло в груди. Всегда приятно, когда тебе говорят комплименты, а настойчивые ухаживания, не сдающегося Вениамина не могли не подкупать, не мог не подкупать его горящий взгляд, полный восхищения и обожания, его пылкие комплименты и деликатные, почти робкие касания. Он желал ее. Алина понимала это, но опасения и осторожность были сильнее. Они повернули к площади, откуда доносились звонкие и сильные голоса. По улице спешила толпа, люди переглядывались, перешептывались, в глазах их горело любопытство. - Что происходит? - вполголоса спросила Алина. - Новые проповедники, - поморщился Вениамин, - не знаю, зачем его превосходительство разрешил, но, - молодой человек пожал плечами, - как есть. Впрочем, их речи даже интересны. И в столице среди правящих кругов у них немало сторонников. Духовник царицы поддерживает их. - И что же они проповедуют? - заинтересованно спросила Алина. Они медленно двигались к площади, голоса становились все громче, людской поток все плотнее. - Возвращение Санкта Алины и Беззвездного святого. Алина запнулась, пальцы ее машинально стиснули руку Вениамина, который покосился на нее удивленно. - Вы побледнели, Ксения, - в голосе его было полно искреннего беспокойства, - все в порядке? Алина смогла только кивнуть. - Откуда такие речи? - спросила враз осипшим голосом, ненавидя себя за эту слабость, вспоминая свой недавний мимолетный страх и боль в плече, которая, казалось, пряталась под кожей, только и дожидаясь своего часа. - Какая-то очередная юродивая, - отозвался помощник бургомистра, - пророчит возвращение святых и, более того, - мужчина хохотнул, - их союз. Старкова похолодела, нервно облизнула пересохшие губы. Во рту поселился противный кислый привкус, а сердце сбилось с ритма, заставляя голову неприятно кружиться. Будь они в Малом дворце, Алина уже бы вертела головой в поисках сердцебита, который так издевался бы над ней, как в свое время любил делать Иван с разрешения своего повелителя. Но они были далеко от Ос Альты и прибежища гришей, Иван был мертв, а его хозяин надежно заточен самой Алиной, обречен на вечные муки. Он никак не мог вернуться! Это было невозможно! - Чего только не придумают люди, - тихо произнесла Алина, стараясь контролировать свой голос, все еще чувствуя, как неприятно тянет в груди, руки ее дрожали, похолодели кончики пальцев, а на солнце будто бы набежала тень. Затмение. Старкова резко вскинула голову, чтобы увидеть, что это всего лишь облачко закрыло солнечный диск, а потом, движимое воздушными потоками, двинулось дальше, заставляя Алину сощуриться и отвести взгляд, чтобы увидеть толпу, которая завороженно слушала молодого проповедника в темном балахоне. Болезненного вида юноша говорил громко и вдохновенно. - ...ведь тьма не может существовать без света, но и свет бы погиб без тени, в которой можно спрятаться от палящего солнца. Без солнца ни один предмет на этой земли не дал бы тени! Они едины и в то же время находятся в постоянной борьбе. Но придет время, и борьба эта превратится в крепкий союз, потому что в самой природе, что нас окружает, заложен закон, по которому свету и тени суждено прийти к балансу, дополняя и направляя друг друга! Тебе суждено стать моим противовесом. Толпа радостно заворчала, Алина стояла, оцепенев, не в силах сдвинуться с места, и только все крепче сжимала руку Вениамина, словно боялась упасть, если отпустит. - Какая чушь! - резко произнес у нее над ухом молодой человек. И наваждение пропало, Алина моргнула пару раз, передернула плечами. Чушь. Вениамин был прав, самая настоящая чушь. Нет никакого единства и быть не может! И нет больше никакой борьбы, потому что Солнечная святая победила! И тьмы больше нет, ведь Каньон давным-давно уничтожен, как и его создатель! - Идемте отсюда, - произнесла Алина, тряхнув головой, - вы правы это чушь и смертельная тоска. Я думаю, мы найдем занятие гораздо интереснее, - Алина послала мужчине нежный взгляд. В конце концов, она все равно скоро уедет. *** Это была хорошая ночь, но уйти Алина предпочла, не прощаясь. Во сне Вениамин выглядел еще моложе, чем был. В такие минуты Заклинательница остро ощущала свой возраст, ведь ей действительно уже много лет. Прошедшие годы порой ложились на плечи неподъемным грузом, пригибая к земле. В такие минуты Алина чувствовала себя древней старухой. Игнорируя любопытные и насмешливые взгляды слуг, Алина выскользнула через заднюю дверь в узкий переулок, который быстро миновала, выходя на широкую улицу. В столь ранний час она была пустынна. Занимался рассвет, небо светлело на востоке, подсвечивая облака багрянцем, но запад еще оставался темным и мрачным. Свет и тьма. Единство и борьба. Алина зло тряхнула головой, отгоняя воспоминания о вчерашней проповеди, и поспешила вниз по улице. Было тепло, вдруг резко наступила весна, зима убралась подальше до следующего года, и воздух вокруг был свежим и чистым, напоенным ароматом выпечки. Желудок женщины требовательно заурчал, но в столь ранний час едва ли где-то можно было купить еды. Алина вдруг подумала, что останься она на завтрак, и Вениамин был бы счастлив, все же этот мальчик был очень мил. Но привязываться не стоило. Одна ночь, просто, чтобы не быть одной, просто, чтобы забыть о том, что говорил этот странный проповедник с фанатично горящими глазами. В его голосе было столько силы, что он увлек толпу, очевидно, с первого слова. Надо же, единый культ Солнечной святой и Беззвездного. Дарклинг был бы в восторге. Алина поморщилась, как и всегда, когда вспоминала заклятого врага. Сегодня он не пришел в ее сны. До деревни можно было бы добраться и пешком, что частенько и приходилось делать, но Алине повезло. На половине пути ее догнала повозка Никиты, улыбчивого сына кузнеца, который отвозил товары в город. Он пригласил Алину поехать с ним, и женщина с радостью согласилась. Так, болтая и зевая, грызя свежие кислые яблоки, которые Никите дала с собой младшая сестренка, и от вкуса которых сводило зубы, они и добрались до деревни. Сердечно поблагодарив, Алина спрыгнула с повозки и побрела к дому. Она щурилась, подставляя лицо яркому солнцу, и даже сняла накидку, в которой стало жарко, а потом и платок. Коса растрепалась, несколько прядок упали на глаза, Алина сдула их. Рыжий сверкнул на солнце искрами бронзы. И с привычной тоской в груди вспомнилась Женя, ее красавица-подруга. Уж она-то непременно поругала бы Старкову за небрежную прическу. Но Сафиной рядом не было, потому Алина стянула ленту с косы, позволяя утреннему ветерку играть с прядями. Было по-весеннему тепло, пахло цветами и молодой травой, жужжали пчелы и шмели, вдалеке шумел лес, с пронзительными криками пролетали птицы, их громкое чириканье разносилось по всей округе, знаменуя весну. Голубое небо было высоким и чистым, Алина запрокинула голову, любуясь ярким цветом, таким глубоким, что кружилась голова. Женщина бездумно улыбалась, позволяя свету льнуть к коже, на мгновение забыв об осторожности, чувствуя себя счастливой и полной сил, несмотря на полубессонную ночь. В конце тропинки показался дом, и Алина тут же насторожилась. Калитка была приоткрыта. Женщина замедлила шаг. В деревне не было воров, а в окрестных лесах и долинах не случалось разбоя, но дом, стоящий на отшибе, пусть и выглядящий небогато, все равно был лакомым кусочком для проезжих. Хотя не так-то и часто тут кто-то проезжал мимо, деревня находилась все же вдали от основных дорог. Алина подобралась, нащупала в складках платья ножны с кинжалом, всегда брала его с собой в город, где было вовсе не так спокойно. Постоять за себя она умела и навыка этого не теряла. Алина вошла во двор и замерла, увидев двоих молодых людей. Один из них стоял, руки его были заложены за спину, он что-то тихо говорил второму, сидящему на лавке под навесом. Лицо сидящего оставалось в тени, на коленях у него лежал Уголек, которого парень рассеянно поглаживал. Завидев хозяйку, кот тут же сорвался с колен, мяукнул, приветствуя Алину, застывшую у калитки. Молодые люди не были похожи на разбойников, но и на крестьян из деревни тоже походили мало. Алина отметила военную выправку обоих и напряглась еще больше. Они не выглядели и жителями их небольшого городка. Оба были в простой одежде и явно старались не выделяться, хотели сойти за своих в такой глуши, но дорогое сукно их дорожных одежд выдавало обоих парней с головой. Это были очень богатые люди. Завидев Алину, тот, что расслабленно до этого сидел на лавке, вскочил. - Доброе утро! - поприветствовал, - наконец-то мы вас дождались, Заклинательница Солнца!1.
7 ноября 2022 г. в 05:00