Осколками льда

      - Ты нервничаешь, - Алексей улыбался, глядя на Алину. Они ехали бок о бок на лошадях. Стоял теплый, но еще не жаркий день. Алина с удовольствием сняла кафтан, оставшись в одной белой рубашке, подставляла лицо теплому солнышку, но чувствовала, как холодеют руки. Пыталась вести непринужденный разговор с принцем, который вызвался составить ей компанию, и с радостью отмечала, что на лицо парня вернулся румянец и, хоть он по-прежнему прятал руки, но выглядел гораздо расслабленнее и спокойнее. Монстр пока его не беспокоил каждую ночь, как это бывало с Николаем, и Алексей немного расслабился. - У тебя сердце стучит так быстро: тук-тук, - мягко произнес Репин. Алина с удивлением покосилась на едущего рядом с Ланцовым сердцебита. На лице его играла добродушная ухмылка, и в целом он глядел на Алину без привычной неприязни. Старкова хотела бы улыбнуться, но губы только искривились неловко.       Да, она нервничала. До Ос Альты оставалась пара часов пути, и чем ближе была столица, тем сильнее волновалась Заклинательница. - Да, - призналась, не видя смысла скрывать, сжала поводья, оставляя на коже мокрые следы, - очень. Я не была в столице с тех пор, как ушла, а это было... очень давно, - Алина смотрела прямо перед собой, закусила губу. - О! - оживился Алексей, - тогда с меня экскурсия. Я уверен, что тебе непременно понравится. Анна - большая молодец! Она много сделала для благоустройства города, расширила улицы, велела замостить их камнем и булыжником, берега реки укреплены лесом и гранитом из Шухана, многи улицы освещены, - он говорил взахлеб, глаза его сияли, он гордился сестрой и городом, который, по-видимому, очень сильно любил. - И Большой дворец, - вступил в разговор Лев, - перестроен. Думаю, что тебе понравится. Алина чуть было не спросила насчет Малого, вовремя прикусила язык, не стоило поднимать эту тему сейчас. - Всегда любила Ос Альту, и теперь это так волнительно, - произнесла, - вернуться через столько лет. Я и рада, и ужасно боюсь. - Чего? - удивился Алексей. Алина пожала плечами.       Того, что ей все же не понравится. Того, что город больше ее не примет. Того, что вокруг будет слишком много воспоминаний, от которых будет больно, ее истрепанное сердце уже ныло.       Боялась она и встречи с царицей и с... Натальей. Надеялась, что, может быть, княгиня Ягужинская все же не в столице. Говорили, что она много времени проводила в разъездах, в путешествиях по всему миру. По крайней мере, у ее девочки была насыщенная и счастливая жизнь, то, чего никогда бы не смогла дать ей Алина. Или могла бы?       Никогда Алина до конца не была уверена, что поступила правильно. И это мучило ее, не отпускало.       Сомнения, сожаления, их было так много за ее долгую-долгую жизнь. А сколько их еще будет?       Порой она хотела больше походить на Дарклинга, которому сомнения вообще были чужды, который всегда знал, что поступает верно. Алина же, совершив множество страшных, жестоких поступков, которыми не гордилась, никогда не могла до конца убедить себя, что эти поступки были необходимы, что по-другому было нельзя.       Стоило только вспомнить Заклинателя Теней, как тут же внутри что-то сжалось, завибрировала нить их связи, на том конце Алина различила насмешку и мрачное удовлетворение. Кончено, он рад ее моральным терзаниям. Поспешила возвести стены, отгораживаясь, закрываясь. И все равно послышалася голос, что звал ее, показалось, что солнечный свет стал тусклее. Лошадь споткнулась, почувствовал, что всадница отвлеклась, и Алина невероятным усилием заставила себя сосредоточиться на дороге.       А дорога была хороша: широкая и утоптанная, по обочинам зеленела трава, и пахло летними цветами и теплой землей, передвигаться было удобно и приятно. А главное, что они двигались быстро. По настоянию Одоевского спешили в столицу, делая кратковременные остановки. Князь спешил доложить царице о волькрах, Алексей спешил доложить царице о Заклинательнице Солнца, а сама Алина спешила, чтобы предотвратить беду, которая могла случиться.       Когда впереди показались двойные стены, сердце Алины пропустило удар, а дыхание сбилось на мгновение. Женщина жадно разглядывала укрепления и поселения, которые появились рядом со стенами, настоящая деревня рядом с Ос Альтой, которую уже можно было считать полноценной частью столицы. Слышны были голоса, ржание лошадей, скрип повозок, звенел металл в кузнец, перекликались торговки на рынке, чувствовался запах дыма. Город жил.       Алина посмотрела на Алексея, тот протянул руку и сжал холодные пальцы женщины. - Дыши, - у него была теплая улыбка, а в серых глазах мелькали искорки. Вот уж он-то был рад вернуться домой, тут и сомнений быть не могло.       Они проехали первую стену, стражники приветствовали князя и кланялись принцу. Алексей широко ухмылялся и махал рукой, привлекая, конечно, не нужное им сейчас внимание. Но, похоже, что парня знали и здесь, в беднейших районах столицы, которые, впрочем, как с удивлением отметила Алина, стали гораздо чище, некоторые дома даже стали полностью каменными или частично каменными. И, хоть, конечно, тут попадались нищие и наверняка преступники всех мастей, но даже воздух, казалось, стал свежее. Старкова цепко оглядывала пространство не только потому, что пока они не были в безопасности, но и потому, что ей нравилось подмечать малейшие детали, сравнивать их с той картинкой, что отпечаталась у нее в памяти. Не без внутреннего довольства Алина признала, что да, стало лучше. И это было прекрасно. Значит, Ос Альта действительно под чутким управлением, действительно любима и оберегаема потомками Николая, как того и хотел Хитрый Лис. Как того хотела и сама Алина. Да, пожалуй, и новую Ос Альту женщина могла бы полюбить всем сердцем.       Копыта лошади зацокали по мостовой, когда они миновали вторые ворота, оказываясь за внутренними стенами. Старкова жадно вглядывалась в роскошные дома, окруженные красивыми заборами, запертые за коваными воротами, украшенными гербами, рассматривала нарядно одетую аристократию. Ей было все интересно, хотелось узнать обо всем. И, наверное, она выглядела нелепо с ее пристальным вниманием.       Алексей комментировал то одно, то другое. Алине хотелось забросать принца вопросами, узнать подробности о том, как планировались и перестраивались улицы, сколько ушло на это денег и откуда прибыли материалы, кто был архитектором и какие проекты остались не одобренными царицой. Но почему-то не смела. Словно онемела, словно боялась.       В свете солнца сияли купола соборов и церквушек, показалась громада Большого дворца, и во рту пересохло, когда они подъехали совсем близко. Восточное крыло было полностью перестроено, сам силуэт дворца стал строже, появилась ранее отсутствующая симметрия, а вычурных деталей стало гораздо меньше, те же, что остались, оказались полностью переделаны. Да, это было совсем другое здание, совсем не тот дворец, который оставила Алина более, чем полвека назад.       - Нравится? - в серых глазах Алексея сияла гордость мальчишки, влюбленного в свой дом. - Очень, - тихо и искренне ответила Алина, глядя на дворец.       При Николае им вечно не хватало средств на перестройку дворца. Все, что они могли, так это частично распродать предметы роскоши, которые были там, чтобы изыскать хоть какие-то средства. Поколениями Ланцовы окружали себя вычурными и бесполезными, безвкусными вещами. Впрочем, можно было сказать им за это спасибо. Деньги лишними не были.       - Я помню старый дворец, - продолжил Алексей и смешно наморщил нос, - было ужасно, если ты, конечно, не любишь аляповатую вычурность. Алина улыбнулась легкому презрению в его тоне. Впервые за этот день улыбнулась искреннее и легко. Она гордилась внуками Николая, уверена была, что и он гордился бы тоже. - Твой дед одобрил бы, - решила, что непременно нужно это сказать. Парень просиял в ответ. Ему это было нужно: одобрение, подтверждение того, что его любимый дедушка был бы горд своим внуком.       Ворота закрылись за ними, и они оказались на территории дворца. Здесь все было теперь иначе, если в облике дворца еще оставалось что-то от воспоминаний Алины, то сад - гордость Жени, в котором так любила возиться подруга, где она покрикивала на нерадивых садовников, часами ухаживала за своими любимыми тюльпанами и сама подстригала кусты - стал совсем другим. Стало грустно и больно.       Алина стиснула зубы, она была готова к этой боли, понимала, что ее непременно догонит эта выматывающая тоска по ушедшим друзьям, но все равно дыхание перехватило, словно ударили под дых.       Они спешились во дворе. Парадные двери дворца распахнулись, являя царицу со свитой. Алина с любопытством разглядывала внучку Николая. Ей было чуть за тридцать, и ее нельзя было назвать красивой, скорее хорошенькой и очаровательной. С Алексеем они не были похожи совершенно. У царицы были темные волосы и светло-карие глаза, мягкие черты лица миловидного личика и жесткая линия губ.       Говорили, что, придя к власти незаконным путем, который Анна отчанно стремилась сделать законным хотя бы в глазах остальных, она не приказала убить старшего брата, но ясно намекнула на это. Смерть старшего внука Николая была мутной и некрасивой историей, якобы он умер от кишечного кровотечения, но другие говорили о том, что был убит старшим братом Станислава Одоевского, задушен в тюрьме. Люди шептали разное, сплетничали по всей стране. Анна делала вид, что ее это не касается, придерживалась официальной версии, на слухи никак не отвечала. И постепенно они утихли. Хотя, как говорили, захватив власть сама, Анна была весьма осторожна и боязлива.       Удивительно, что Алексея она искренне любила и не видела в нем угрозы, хотя, по мнению Алины, у парня был весьма большой потенциал, способность к тому, чтобы повести за собой людей.       Станислав склонился к руке Анны, глаза его сияли, да и выражение лица самой царицы было откровенно радостным. Затем подошла к Алексею. - Сестра, - поклонился парень, едва сдерживая улыбку, хотя серые глаза глядели с опаской, он вполне справедливо ожидал нагоняя. - Я рада, что ты вернулся домой, - едва заметно улыбнулась царица, - и к тому же, привез с собой гостью, - взор ее внимательных карих глаз обратился на Алину.       Старкова чуть склонила голову, не собиралсь кланяться и должным образом приветствовать царскую особу. Она Заклинательница Солнца, ей еще Николаем было даровано право не кланяться никому из Ланцовых и сидеть в присутствии членов царской семьи. На лицо Анны набежала тень, свита зашушукалась позади царицы, придворные переглядывались недоуменно, несомненно, гадая, кто же эта дерзкая молодая женщина.       - Я рада приветствовать в Большом дворце, - лишь слегка повысила голос царица, и вокруг тут же воцарилась тишина, - дорогую нашу гостью, большого друга фамилии Ланцовых - Алину Старкову, Заклинательницу Солнца! И вот теперь Алина, словно подтверждая слова царицы, уступая ей, учтиво поклонилась.       Тишина взорвалась взволнованным шепотом, изумленными возгласами. На нее смотрели недоверчиво, удивленно. Алине не было этого никакого дела. - Полагаю, - произнесла Анна, - у вас есть важные сведения, которые вы хотите доложить. Ну а мне, в свою очередь, есть, что сказать вам.       Царица знаком велела следовать за ней. В большом зале, где по-прежнему проходили советы, было светло и просторно, голубые портьеры с золотыми кистями и паркет из темного дуба были все теми же, стало меньше позолоты, потолок был побелен и отделан лепниной, а на столе посреди зала лежала большая карта. Одного взгляда хватило Алине, чтобы понять: началась война.       Старкова глубоко вздохнула. Анна поймала ее взгляд. - Что скажете, Алина? - Я думала, что будете говорить вы, Ваше Величество, - сдержанно ответила Алина. - Прежде всего, - спокойно произнесла царица, - я хочу сказать тебе, Алексей, что ты поступил неразумно и опрометчиво, подвергая себя колоссальной опасности, отправляясь вслед за старой сказкой, - брови ее сошлись на переносице. - Ох, ну брось, сестра! - фыркнул парень, - смотри, старая сказка - вполне живой человек, - глаза его смеялись, он махнул рукой в сторону Алины, и, очевидно, не чувствовал за собой никакой вины. - Ты отправился один! - повысила голос Анна. - Я отправился с самым надежным моим другом, с человеком, которому мог доверять и который единственный не является твоим шпионом при мне, - парировал Алексей. - Ты нарушил мой приказ, - прищурилась Анна, - но ты царской крови, и ты наказан не будешь, а вот вы, граф, - ее взор обратился на бесстрастного Репина, - будете отосланы на Слитоловы Острова. Лев молча поклонился, на лице его не дрогнул ни единый мускул. - Там идет война? - оживился Алексей, - я тоже хочу быть отосланным! Давай, сестра, прояви последовательность, я тоже заслуживаю наказания за непослушание! Анна закатила глаза, по ее губам скользнула улыбка. Стало понятно, что высылка Репина из столицы - простая формальность, внешний жест, чтобы показать, что никто не может избежать наказания за то, что ослушался приказа царицы. Алина хмыкнула, это был мудрый поступок.       Анна посмотрела уже на нее, поджала губы. - Признаться, я не верила до конца. И если бы письмо было прислано только Алексеем, я решила бы, что его одурачила шарлатанка, но... - царица посмотрела на Станислава, вгляд ее заметно потеплел. - Хотите демонстрацию, - Алина запнулась, слово звучало неприятно, слово звучало напоминанием из той далекой, прошлой жизни, в которой юная, глупая девочка была инструментом в руках могущественного гриша, - Ваше Величество? - Вы можете называть меня Анной, - негромко отозвалась царица, - и нет, мне не нужна демонстрация. Я вам верю, - она глубоко вздохнула, - стоило мне только вас увидеть. Ваших прижизненных изображений почти нет, но, получив письмо, я кое на что обратила внимание. Удивительно, - женщина посмотрела на Алексея, - мы столько раз с тобой проходили мимо изображения в библиотеке, но нигда не обращали внимания. Глаза принца расширились, он потрясенно охнул. Казалось, что брат и сестра мыслями обменивались. Они понимали друг друга без слов. - «Ночь» неизвестного художника, - выдохнул Алексей, - рыжие волосы и звезды в них. Алина вопросительно вскинула бровь, она не помнила такой картины. - Вероятно, нарисована после вашего ухода, - произнесла Анна на невысказанный вопрос Заклинательницы, - я не знаю, кто автор, но сходство ошеломляет. - Вот как, - пробормотала Алина и досадливо поморщилась.       Ее мог нарисовать, кто угодно, во дворце было достаточно художников и достаточно поклонников Алины, которые не уставали оказывать ей знаки внимания. А волосы ей действительно изменила Женя перед самым отъездом. Так что ее рыжеволосую видели многие. Это потом Алина стала красить волосы, но какое-то время хватало и умений Жени. Сделав себе мысленную пометку посмотреть на картину,       Алина вновь посмотрела на Анну, бросила взгляд на карту. - Война? - спросила прямо. - Война, - подтвердила царица, помолчала немного, - пару дней назад к нам прибыла делегация со Слитоловых Островов. Они давно просят нашей помощи. Признаться честно, я колебалась. Да, Острова - ключ Истиноморя, да, протекторат над ними дал бы нам возможность разместить там наш флот, контролировать морские пути, торговые пути. Главный остров - самая настоящая, хорошо укрепленная, удобная в плане обороны крепость, которую невозможно взять, но... это большой риск. Владения, которые были бы далеко, владения, которые требуют немалого денежнего вливания. Владения, которые потребовали бы размещения там значительной части нашей армии. - Это возможно, - твердо произнес Станислав, обращая на себя внимание, - и того стоит. Анна поморщилась, но обрывать мужчину не стала. - В любом случае делегацию Островов я согласилась принять, несмотря на недовольство Велимира. - Ему только дай волю, - недовольно проворчал Станислав. - Да, признаю, - кивнула Анна, - Велимир - тяжелый человек. - Он фанатик! - перебил ее князь. - Он просто с осторожностью относится к гришам, - парировала царица. - Скорее он просто ненавидит их, - пробормотал Репин. И все взоры обратились на сердцебита. - Не стоит преувеличивать, граф! - холодно произнесла Анна. Лев пожал плечами, бросил быстрый взгляд на Алину и перевел взгляд на карту.       Алина решила, что ей непременно нужно побольше узнать об этом Велимире. Он мог быть опасен. И не он ли способствовал тому, что обучение в Малом дворце было отменено?       Алина бросила машинальный взгляд в окно, ведь помнила, как располагался зал Совета. За кронами деревьев, покрытых молодой, светло-зеленой листвой едва-едва угадывалась крыша Малого дворца. Но он был там. Место, где Алина была и счастлива, и несчастна, чувствовала себя в безопасности и строила планы по уничтожению Дарклинга. Это был ее... дом.       Сердце заныло, устремилось туда, за деревья, по аллее, соединявшей дворцы, туда, в эту крепость, где каждый гриш мог найти приют и покой, был к месту, ко двору. Интересно, Дарклинг в ярости от того, что его детище заброшено, что все его труды пошли прахом? И Алине бы радоваться такому удару для злейшего врага, но она скорбела. Малый дворец слишком много значил для Заклинательницы Солнца.       - Вернемся к вопросу о войне, - сухо произнесла Анна, - делегация Островов привезла не только просьбу о протекторате, но и весть о том, что Шухан вторгся на южный остров.       Алина похолодела. Святые, помогите им всем! Только не Шухан! Уж лучше бы Фьерда, хоть у нее вообще не было интересов в этом регионе. Лучше Керчия, Новый Зем и восстание в колониях, но только не Шухан с их звериной жестокостью фанатиков, изощренностью в пытках, ненавистью к гришам и к равкианцам в целом. Только не Шухан с его потрясающей дисциплиной в армии, новейшими изобретениями в оружейном деле и хитрыми, талантливыми полководцами.       Последняя война едва-едва была выиграна. По сути это была даже не победа, это была ничья.       Сколько жизней они тогда потеряли? Сколько рек крови было пролито?       В этом самом зале ясным весенним днем царю Николаю прислали подарок от шуханского генерала - голову генерала южного фронта. Голова была без глаз, без языка. И не было сомнений, что глаз и языка генерал лишился при жизни. Женя вылетела из зала бледно-зеленая, Давид поспешил за женой. А Николай, Зоя и Алина смотрели друг на друга в ужасе, который сменялся мрачной решимостью.       Говорят, если борешься с чудовищами, главное - это не стать одним из них. Алина в тот день им все-таки стала. На южном фронте более не было пощады никому. С тех пор шуханцы называли ее не иначе, как Палачом, Равкианской змеей и Полуденным ужасом. Старкова была безжалостна и не щадила никого, даже мирных жителей. Они победили, но какой ценой? Алина больше не хотела платить такую цену.       - Мы вступили в войну, - тем временем продолжала Анна, - объединившись в коалицию с Керчией. Когда мы победим, то Слитоловы Острова отойдут Равке, поскольку они автономны и хотят выйти из-под управления Керчией. - А что получит Керчия? - тихо спросила Алина.       Это не выглядело выгодной сделкой для торговой державы, а уж они-то никогда бы не упустили знатный барыш. В чем суть ввязываться в войну за территории, которые уже фактически не твои? Тем более торговцам, которые вообще никогда, за всю свою историю не воевали ни с кем, предпочитая договариваться и платить деньгами, землями или выгодными торговыми сделками.       - Они получат право льготной беспошлинной торговли, которую будем контролировать мы. И уничтожат главного конкурента на мировом рынке, потому что в последнее время шуханские купцы так и наступают на пятки керчийским. И пусть у Керчии самый большой и современный торговый флот, представительства в разных странах и монополия на торговлю рядом товаров, но Шухан последние годы наращивал не только военную мощь. Керчия лишится Островов так или иначе, но может еще лишиться господства в торговле, а этого они не хотят ни при каких обстоятельствах.       Звучало логично и просто, но именно в этой-то простоте Алине чудился подвох. Не нравился ей союз с Керчией. Ну какое государство вот так просто и легко отдаст свои территории? А Слитоловы Острова, пусть и были автономией, но все же в составе Керчии. Отдать выгодный торговый форпост, даже ради того, чтобы уничтожить главного конкурента? Глупости. Такого быть не могло. Но могло или нет, а война уже началась. Война с жестоким противником, который для того, чтобы одержать реванш, будет готов на все.       - Поэтому наш флот отправился к берегам Островов и Шухана, кроме того, ведутся военные действия на земле. И я бы хотела, чтобы ты, Алексей, отправился на Острова как представитель фамилии Ланцовых. Я дам тебе неограниченные полномочия. С тобой поедет граф Репин и еще проверенные люди. - Которых я выберу сам? - спросил оживившийся Алексей, глаза его сияли, он горел жаждой деятельности. Война, море, новые территории, сложные задачи - что могло быть лучше. Алина узнавала это ланцовское нетерпение, ей было и радостно, и грустно. - Которых мы выберем вместе, - мягко, но непреклонно сказала царица, заставив парня скривиться. Алина не сомневалась, что он будет спорить до хрипоты. - Кроме того, на Острова следует отправить в составе делегации и гришей. Поровну, - поморщилась Анна и посмотрела на Алину, - я не могу вас заставлять, но я очень рада, что вы здесь. И я была бы рада, если бы отправились на Острова вместе с моим братом, ваш опыт, ваша сила, несомненно, пригодятся. Старкова молчала. Это было логично и правильно. И даже если бы царица ее не попросила, Алина самой следовало бы отправиться на Острова, там она была сейчас нужна.       Но... Дарклинг. Он был там.       ... ты сама придешь ко мне.       Ей почудился чужой, негромкий смех, полный превосходства. Конечно, она отправится прямо к нему в пасть, готовая сражаться с чудовищами, вновь стать одним из них только бы защитить Алексея Ланцова от того, кто был страшнее всех. Там они окажутся в его власти, и никто не знает, чем это обернется. Но отсиживаться в Ос Альте Алина точно не могла, поэтому отрывисто кивнула, выражая свое согласие, увидев краем глаза, как разулыбался Алексей, как хмыкнул Станислав, глядя на все это.       - А теперь, - продолжила Анна, - поговорим о волькрах и о... - она посмотрела на брата. Алексей помрачнел, отвел взгляд. - И обо мне, - закончил неловко. - Я хочу знать все, - мягко произнесла царица, - в том числе, - она посмотрела на Алину, - можно ли с этим что-то сделать. ***       Их импровизированный совет продлился еще пару часов. Обсуждали и военные действия, и прибытие делегации, и людей, которые отправятся вместе с Алексеем. Не забыли о финансовой стороне вопроса. Алина не без радости констатировала, что хоть Равка и не купалась с деньгах, но того финансового провала, что был во время прошлой войны с Шухом больше нет. Ей нравилось слушать о флоте, об армии, снова планировать наступление и оборону, высказывать свои идеи. Словно вернулась в старые времена, словно сейчас откроется дверь и войдет улыбчивая Женя, тихий Давид и шумная Зоя - Триумвират.       Когда они закончили, уже перевалило далеко за полдень. - Я велела подготовить ваши бывшие покои в южном крыле, - произнесла Анна, - как вы могли заметить, Алина, дворец перестроен, но ваши покои сохранились. Надеюсь, что вам понравятся изменения. Старкова улыбнулась. Такое внимание было приятно. Они вышли в коридор.       - Ваше Величество! - услышали мелодичный голос, - а я к вам. О! Ваше Высочество! - красивая, молодая женщина с кудрявыми темными волосами, уложенными в высокую прическу обняла принца, - где же вы пропадали? А как же наши не прочитанные книги? - У меня были дела, - отозвался Алексей, не без удовольствия обняв молодую женщину, - Алина, - обратился к Заклинательнице Солнца, разворачиваясь и разворачивая темноволосую женщину, - позволь представить тебе - Наталья Ягужинская - большой друг нашей семьи, верная наша соратница во всех начинаниях, директор Академии наук и художеств. Наталья, это... - Мы знакомы, - звонкий голос был полон льда, на бледную Алину в упор смотрели ее собственные теплые карие глаза, в которых плескалось столько презрения, что Алина отшатнулась, - ну здравствуй, - скривилась Наталья, - мама.       Повисла звенящая тишина, лишь шумел на периферии дворец, а Алина не могла оторвать взгляда от своей повзрослевшей дочери, которая была так похожа и на ее отца, и на нее саму. Красивая и уверенная в себе молодая женщина с очаровательными ямочками на щеках и... У Старковой закружилась голова, когда она заметила еще небольной, но уже заметный животик, обтянутый платьем. Ее дочь была беременна, месяц пятый, может быть, начало шестого. Святые! Алине стало дурно.       Плоть от плоти твоей если будет силой обладать, сила та всегда будет принадлежать мне.       Это было слишком жестоко. Дыхание с трудом проталкивалось в легкие, со свистом выходило обратно, на лбу выступила испарина. А изумленные лица окружающих, взгляд Ланцова, который метался между матерью и дочерью не добавляли уверенности. - Таша, - Алина шагнула вперед, протягивая руку, желая хотя бы мимолетного прикосновения, ведь сердце сжималось от любви и боли. - Не смей называть меня так! - отчеканила женщина, уворачиваясь. Алина застыла в нелепой позе с вытянутой рукой, чувствуя, как сжимает горло, как глаза щиплет от слез. И опустила руку. Что же, это было заслужено. Мать, которая бросила свою дочь, не заслуживает даже прикосновения. Увидела ее, убедилась, что ее девочка здорова - этого достаточно. Большего Алина не заслужила.       Первой отмерла царица. - Алина, - она подозвала слугу, - вас проводят в ваши покои. - Спасибо, - тихо ответила Заклинательница, бросила последний взгляд украдкой на бледную и очень сердитую дочь и пошла прочь. Она оглянулась несколько раз, глядя на прямую спину Натальи, отмечая гордую посадку головы, слыша какое-то время ее мелодичный голос. Слуга с поклоном отворил двери покоев, с поклоном закрыл их, оставляя Алину в просторной комнате, убранство которой стало совсем другим. Но Алине сейчас и дела до этого не было. Ошеломленная, совершенно опустошенная, женщина опустилась в кресло и со стоном закрыла закрыла глаза.       Снова и снова убеждала себя, что не стоило ждать иного, снова и снова говорила себе, что заслужила и презрение, и холод, но боль от этого не уменьшалась, легче не становилось. Отчаяние прорывалось наружу в прерывистом дыхании, в искусанных губах. Алина запретила себе плакать. Нет, слезы - это облегчение. А Старкова не хотела, чтобы ей становилось легче. Она должна была страдать, она это заслужила.       Воспоминания кружили вокруг, счастливые и грустные, такие разные. Но все они сводились к ее дочери, к ее Наташеньке. Ей больно. Так больно, как не было никогда до этого. - Кричите, - велит повитуха, - вам станет легче. И Алина кричит, кричит так сильно, что не сразу слышит хлопанье двери, чей-то топот, взволнованный голос, почти рык, а потом дверь в комнату распахивается, и на пороге появляется Павел: взгляд бешеный, кудрявые волосы растрепались, на щеках румянец от мороза. Он в два шага пересекает комнату ее небогатого дома и бросается на колени рядом с изголовьем. - Почему, почему, почему ты мне не сказала? - шепчет хрипло и гладит Алину по спутанным волосам, и целует ее во влажный от пота висок, - Оленька, душа моя, почему ты мне не сказала? Алина зажмуривается крепко-крепко и снова кричит, под шепот Павла, под возмущение служанок, которые хотят выставить Ягужинского вон, под уговоры повитухи. А потом все заканчивается. Ей еще больно, во всем теле слабость, но на груди у нее лежит ее дитя, самое прекрасное на свете, недовольное и голодное, ее прекрасная доченька. - Наташа, - хрипло шепчет Алина. - Наташа, - соглашается Павел.       Это был красивый и страстный роман. Павел Ягужинский - красавец-граф, боевой офицер, завидная партия, по нему вздыхали девушки всего Ос Керво. Алина позволила себе влюбиться. Она же и закончила их роман. А потом узнала, что беременна.       Нет, она не планировала ребенка, она вообще не должна была рожать, но избавиться не поднялась рука. Алина знала, что поступает эгоистично, ведь если этот ребенок окажется гришом, то жизнь его будет принадлежать Улле, но вытравить плод не смогла. Она еще любила Павла, и вдруг подумала, что частичка любимого человка и ее самой, создание, которое можно будет любить без оглядки - это так прекрасно.       Ясным, зимним, морозным днем родилась девочка с карими глазами матери, с кудрявыми темными волосами отца.       Ягужинский обещал жениться, даже слушать не хотел возражений Алины о том, что брак этот ударит по его репутации, ведь у Старковой нет ни титула, ни состояния. Он написал родителям в поместье под Аркеском и уехал подавлять восстание в южных колониях. А через несколько месяцев к Алине приехал отец Павла с известием о гибели сына и приглашением ее и внучки в поместье.       Старкова скорбела. Наверное, нежелание в кои-то веки быть одной в своем горе и сподвигнуло ее на опрометчивый шаг - согласиться на предложение названного свекра.       Они были действительно чудесными людьми - ее свекор и свекровь, они называли ее своей невесткой и обращались с ней, как с законной женой Павла. Наталья была объявлена наследницей титула и всего состояния. - Мама! Мамочка! Смотри! Это тебе! - дочь протягивает ей цветок мака. Наталья обожает маки более других цветов, ведь они яркие, красные, большие. Девочка носится по дорожкам сада, кудряшки ее забавно подпрыгивают, а смех разносится далеко за пределы дома. Алина не может налюбоваться, нарадоваться на дочь. Умница и красавица, она рано начала говорить и уже порывалась читать в свои четыре года, рано стала сидеть и рано сделала первый шаг. Лучший ребенок на свете, непоседа и егоза, в ней души не чают дед с бабкой и все слуги в доме. И соседи очарованы Наташей, хоть и не перестают коситься в сторону Алины. Алина принимает цветок и ласково журит дочь: - Таша, сердце мое, не бегай так резво, ты можешь упасть. - Я не упаду, - самоуверенно заявляет девочка, задирая нос, и несется дальше. Алина улыбается, у нее нет силы воли препятствовать дочери.       В семь лет Наталью тестировали, и Алина выдохнула с облегчением: ее дочь не гриш. Она не будет страдать, а Улла не получит ничего. В этом было мрачное удовлетворение. И все было бы хорошо, но кто-то прознал о том, что Заклинательница Солнца жива, более того, узнал, где она. Несколько раз ее пытались убить.        - Ольга, - старый князь подсел к ней вечером, осторожно взял за руку, сжал ладонь, он сдал за последний год, но был все так же красив, напоминая Алине Павла, - или, может быть, мне стоит называть тебя Алиной? Старкова похолодела, молча смотрела на свекра, не в силах оторвать взгляда, не в силах опровергнуть ее слова. - Ну-ну, - мягко пожурил мужчина, - не стоит так пугаться, девочка. Мы любим тебя, кем бы ты ни была, но речь сейчас идет о безопасности Наташи.       Алина уехала, когда Наташе исполнилось восемь. Она следила за судьбой дочери, которую любящие бабушка и дедушка отправили в известный пансион в Керчии. Наталья получила прекрасное образование, и Алине хотелось верить, что была счастлива, даже без матери. Но рядом с Алиной Наталья подвергалась опасности. Тем более со временем девочка заметила бы, что ее мать не стареет, она начала бы задавать вопросы, и кто знает, как отреагировала бы. Да и жизнь в постоянных разъездах, бесконечная смена имен и легенд - не жизнь для ребенка. Ребенку нужна была стабильность и любящая семья. И хоть сама Алина безмерно, бесконечно, безумно любила дочь, но она не могла гарантировать ей блестящего будущего. А наследница рода Ягужинских была достойна всего самого лучшего.       Что же, ее девочка высоко поднялась благодаря своим талантам. Впрочем, Алина никогда в ней и не сомневалась. Если в чем и сомневалась Старкова, так это в том, стоило ли ей оставлять дочь или, может быть, не нужно было быть такой трусихой? И было ли это трусостью?       Не выдержав, Алина все же расплакалась, спрятав лицо в ладони и согнувшись в кресле. Столько ошибок в ее жизни, но эта будет всегда самой страшной еще и потому, что Алина не знала до конца: ошибка ли это.