Осколками льда

      Тьма затапливала все вокруг, подобно густому, вязкому туману, когда он становится почти осязаем, настолько, что страшно задохнуться. Тьма обволакивала, скользила по рукам, вилась вокруг талии, спускалась ниже. Тьма стелилась по полу, стенам и потолку, заполняя собой все пространство.       Алина вытянула вперед руку и не увидела ее. Стало страшно.       Не в силах сидеть в Большом дворце, в комнате, стены которого давили на нее, осознавая, что совсем рядом с ней находится ее дочь, к которой женщина даже не может прикоснуться, Старкова ушла.       Она прошла по коридорам, на нее поглядывали, но никто не останавливал, стража - тоже. Значит, никто не ограничивал в передвижениях. Быть может, ненавязчиво и аккуратно за ней следили, - сама Алина на месте царицы отдала бы именно такое распоряжение, - но женщина была в таком душевном смятении, что не замечала слежки. Заклинательница вышла на улицу, где свет заходящего солнца окрасил сад во все оттенки алого, красного, розового и пурпурного. Было красиво. Женщина некоторое время бесцельно бродила по саду, где то тут, то там встречались стайки придворных, но взгляд ее особенно ни на чем не останавливался. Да и мысли скользили, не формируясь в полноценные размышления, хотя подумать было о чем: о войне с Шуханом, которая обещала быть жестокой, о Керчии, сделка с которой была слишком уж подозрительна, о делегации Слитоловых Островов, о назначении Алексея, о самой Анне и о том, насколько лояльна к ней страна.       Глупостью было бы думать, что кто-то что-то забыл. Всегда могли сказать, что принцесса пришла к власти незаконно, что убила своего старшего брата. Да, за царицу была гвардия и армия, да, за прошедшие пару лет она упрочила свое положение и даже добилась если не любви, то страха и уважения в народе, но народ - это не только армия, флот и гвардия. Анна не была идеальна, как не был идеален никто, но в ее случае любая ошибка могла стать роковой, и никакое завещание царя Федора, в подлинности которого Алина сомневалась, которое, как поговаривали злые языки Анна и вовсе подделала, царицу не спасет. Нестабильность в стране, ввязавшейся в большую войну, что может быть лучше для врагов Равки как внешних, так и внутренних?       Все это беспокоило Алину, но все это никак не могло отвлечь ее от трагедии личной, от потрясения, когда увидела презрение на лице собственной дочери.       Алина остановилась, вздохнула пару раз глубоко и поняла, что находится рядом с проходом в Малый дворец. Поразительно, что его не разрушили, не охраняли, просто... оставили. Что же это получается: любой мог просто так пройти в Малый дворец?       Старкова хмыкнула и решила проверить. Уже на выходе заметила гвардейцев, что охраняли выход перед самой бывшей обителью гришей. Алина не знала, каков их приказ: никого не пускать к Малому дворцу или охранять Большой от возможных лазутчиков, но рисковать не стала, она дернула руками, преломляя свет, окутывая себя теми крохами, что можно было собрать в свете закатного солнца, и исчезла.       Прошмыгнула мимо солдат, прошла по территории Малого дворца. И только, когда убедилась, что ее не видно, сбросила покров невидимости.       Она стояла перед зданием, запрокинув голову, и сердце ее сжималось. Алина вспомнила, что в первый раз даже не обратила внимания на все величие Малого дворца, тогда она едва выжила после встречи с дрюскелями, стала свидетелем того, как быстро и безжалостно Дарклинг расправляется с врагами, ее жизнь перевернулась с ног на голову, и дальнейшая судьба была смутной и неопределенной. Точнее она так думала, Дарклинг-то уже тогда знал, что будет с ней.       Рука Алина дернулась к ключицам, пальцы подрагивали в миллиметре от кожи, казалось, стоит прикоснуться, и ощутит гладкость оленьих рогов. Чудовищным усилием воли, перебарывая внезапно возникший нелепый страх, Алина коснулась собственных ключиц, чтобы убедиться, что ошейника - символа чужой навязанной воли и предательства - больше нет. Прикрыла глаза, восстанавливая сбившееся дыхание, а потом медленно пошла по территории.       Наступившие сумерки скрадывали запустение, но все же оно было. Жутко и больно было видеть, что здесь более не было жизни: не неслись куда-то шумные стайки детей и подростков, не вспыхивало внезапно пламя инфернов, не сбивал с ног шквалистый ветер, никого случайно не окатывали водой, не ругались сердцебиты, серьезные и хмурые, как на подбор, не испытывали свои изобретения субстанциалы, не слышно было окриков Боткина на тренировке. Сад хаотично разросся, в окнах не горел свет, не хлопали поминутно двери и не раздавались шаги. Страшная, давящая тишина окутала дворец и сад, даже птицы пели где-то вдалеке, но не здесь, словно не было здесь более ничего живого.       Алина чувствовала себя призраком из старых легенд, она бродила по старинному замку в попытках встретить хоть одно живое существо, одинокая, отвергнутая, обреченная жить проклятую вечность. Она не чувствовала своего тела, потеряла счет времени, шла, и шла, и шла, кружила вокруг учебных корпусов и тренировочных прощадок, задыхаясь от печали и безысходности. Это было слишком несправедливо. Наконец, оказалась рядом с главным входом, дернула за ручку и обнаружила, что дверь заперта. Уже совсем стемнело, на небе зажглись первые звезды, половинка луны выплыла из-за туч, сверкнула бледным светом и скрылась вновь. Алина пожала плечами, спустилась с крыльца, а затем направилась к заднему входу, но и тот оказался заперт. Это было вполне разумно, но не могло остановить Заклинательницу Солнца. Оранжерея никогда не запиралась, слабое место в обороне дворца, на самом деле, но и мало кто знал о проходе через нее. Тихонько скрипнула дверь, Алина оглянулась на пустынную территорию и скользнула внутрь.       Здесь было тихо, сухо и очень душно. Еще кое-где стояли кадки с землей, в углу валялись пожухлые стебли и почти распавшиеся в пыль листья, в которых уже нельзя было угадать какое-то растение. Алина закусила губу и быстро прошла сквозь оранжерею, толкнула дверь, оказываясь в коридоре. Шаги женщины гулко раздавались под сводами в мертвой тишине, это место стало склепом с той лишь разницей, что здесь даже останков ничьих более не осталось. Поразительно, но обстановку оставили нетронутой, словно в один прекрасный день просто заперли двери и... все.       Осталась мебель, остались подсвечники, канделябры и портьеры, картины на стенах и вазы. Все это было покрыто слоем пыли, но было на своих местах. Старкова была уверена, что и на кухне осталась вся посуда и столовые приборы, что стулья в столовой находятся на своих местах, а книги пылятся в библиотеке. Малый дворец стал кораблем-призраком из легенд, он остался нетронутым, но команда его погибла.       Заклинательница резко и зло тряхнула головой. Ничего подобного! Команда его жива! И она жива! И однажды в этом месте снова будет жизнь!       Алина остановилась рядом со знакомой дверью, усмехнулась горько, провела пальцем по резьбе, изображавшей затмение солнца. Зоя негодовала, требовала, чтобы двери сняли с петель, чтобы заменили другими. Старкова билась насмерть: нет и точка, двери останутся на месте. - Проклятый символ! - рычала шквальная. Алина пожимала плечами и стояла на своем. Двери должны были остаться еще одним напоминанием о той ноше, что предстояло нести вечно.       Облизнув пересохшие губы, Старкова толкнула дверь, которая отворилась без единого звука, словно кто-то тщательно ухаживал за петлями все это время. Помедлила немного, а потом, отодвинув невесть откуда взявшуюся робость, прошла внутрь, затворив дверь.       Глухо стукнули каблуки, Алина создала несколько небольших шаров из света, отправила их кружить по комнате. Никто ничего не поменял и здесь, словно боялись приближаться даже. Алина вполне допускала, что это действительно было так. Только мебель вся была в чехлах, камин тщательно вычищен, шторы задернуты.       Алина прошлась по комнате, касаясь руками стола, камина, книжной полки, кресел, слушала собственное взволнованное дыхание.       Может пройти не одна сотня лет, но Старкова всегда будет ощущать себя гостьей в этих покоях, всегда ей будет казаться, что дверь сейчас распахнется, и на пороге покажется Дарклинг. Злой? Удивленный? Или же на губах его будет играть насмешливая улыбка? Алина оглянулась на дверь, которая конечно же была закрыта.       Что привело женщину сюда? Сентиментальность? Ностальгия? Что ожидала здесь найти?       Заклинательница села на кровать. А потом... потом она, видимо, заснула, слишком утомленная событиями прошедшего дня, а сейчас проснулась в кромешной темноте.       Она быстро поднялась, сделала пару шагов, пока не поняла, что не знает, в каком направлении двигаться. Не было видно ничего, словно женщина ослепла. Алина прикрыла глаза, пытаясь отгородиться от этой осязаемой и плотной тьмы. В конце концов, это здесь нет света, там, за пределеми дворца, даже ночью, его достаточно, чтобы осветить не только эту комнату, но и весь дворец. Но ничего не произошло. Алина пыталась снова, и снова, и снова. Но свет не откликался на ее зов. Так уже бывало, в поземельях, где удерживал ее Апрат, но там свет был далеко от Заклинательницы, здесь же... рядом... только руку протяни.       Алина метнулась в сторону, туда, где, по ее мнению, должно было быть окно. Дрожащими руками нащупала шторы, рывком распахнула их, но перед глазами снова была лишь темнота. Старкова часто-часто задышала через рот, приказывая себе успокоиться, вновь попыталась осветить комнату, но не смогла даже крохотную искру зажечь.       Да что это такое?! Кожа покрылась липким потом, во рту пересохло, голова закружилась. Осознание того, что не одна в этой темноте пришло внезапно, заставило напрячься всем телом, приготовиться к атаке.       - Нравится, Алина? - тьма говорила знакомым голосом с мягкими интонациями. Казалось, что хозяина тьмы забавляет беспомощность Заклинательницы Солнца. Алина настороженно молчала. Она чувствовала чужое дыхание у своего уха, оно щекотало кожу лица и шеи. Аромат эвкалипта и табака забивал ноздри, и цитрус, проклятый резкий цитрус заставлял морщиться. - А я провел столько времени во тьме, - продолжал голос, - не в силах повелевать тенями. А бывал и яркий свет, от которого нельзя было скрыться, - шептал Заклинатель, - самое страшное - потерять свой дар. Мучительно, знаешь. Сердце Алины с силой било в грудную клетку, кровь ревела в ушах. Алина снова попыталась призвать свет, тянулась к нему всем своим существом и не чувствовала его больше, словно и, правда, лишилась своего дара. Колени задрожали. Это было страшно. И да, это было мучительно. - Глупая девочка, - мурлыкал голос над ухом, - глупая наивная девочка... переплела наши сущности... - Убирайся! - хотела выкрикнуть, но голос словно потонул в вязкой тьме, которую Алина никак не могла разогнать. Дарклинг тихонько рассмеялся у нее над ухом, смех его становился все громче, громче, громче...       Алина резко села на кровати, хватая ртом воздух, с задушенным всхлипом дернула руками, создавая тусклое, но освещение в комнате, и с облегчением откинулась на спину на кровати. Лежала, разглядывая потолок, на котором во тьме сияли звезды, на лбу выступила испарина, грудь высоко вздымалась. Сон. Только лишь сон. Ужасный кошмар.       Какой волькры она пришла сюда да еще и уснула?! Идиотка! Женщина рывком поднялась, промчалась до двери, дернула ее на себя и похолодела, когда дверь не открылась. Но кому нужно запирать ее здесь? Да никто даже не знает, что она пришла во дворец! Алина вновь дернула дверь на себя, трясла ее так, что створка билась о косяк, но не поддавалась. Бред какой-то! Сумасшествие! Алина, наконец, отпустила ручку, отошла на шаг назад. Сейчас она просто ударит разрезом по замку и выберется отсюда. Старкова примерилась - удар, треск, шум...       Потолок перед ее глазами, кровать под ее спиной... запах гари? Алина соскочила с кровати, кинулась к окну, распахивая шторы, и отшатнулась от открывшегося ее взору зрелища - Малый дворец полыхал вместе с остатками сада, горели и основное здание, и учебные корпуса. Вокруг стоял треск дерева и гул огня, звенело лопающееся стекло, искры взмывали к ночному небу, освещая пространство на много верст окрест.       Алина бросилась к двери, из-под которой уже пробивались струйки дыма, открыла ее, с облегчением обнаружив, что та все же не заперта. Жещина побежала по коридору, ощущая жар, резко затормозила, понимая, что через оранжерею ей не пройти. Сбежала по лестнице вниз, чувствуя, как шатаются перила под рукой, что-то затрещало, разлетелось стекло, осколки поранили руку, с грохотом упала потолочная балка. Алина задыхалась в дыму, глаза слезились, голова кружилась. Старкова бросилась к двери, махнула рукой, ударяя разрезом по тлеющему полотну, и вывалилась наружу, кашляя, прижимая руку к груди. Спотыкаясь, глотая свежий воздух, напоенный резким запахом гари, отбежала на безопасное расстояние, чтобы обернуться и увидеть, как внутрь рушится крыша.       Второй раз ее дом был сожжен. В этом была чья-то злая воля, жестокая насмешка судьбы, что-то зловещее, что преследовало Заклинательницу Солнца из раза в раз, напоминая ей, что она-то, может, и вечна, а вот то, что ей дорого, весьма хрупко. Ее много раз пытались убить, особенно, когда она еще была при Николае. Да и потом, даже спустя годы, находились те, кто находил Заклинательницу Солнца и, отнюдь, не с добрыми намерениями, как Алексей. Но сейчас никто не пытался оборвать ее жизнь, никто не знал, что она здесь. Да и сжечь ее в Малом дворце - слишком ненадеждый план. Но совпадением пожар после ее прибытия в столицу точно не мог быть. Алина не верила в такие совпадения. Это был знак, демонстрация, направленная против Алины, против всех гришей. ***       - Что вы вообще делали в Малом дворце? - Анна вскинула бровь, постукивала пальцем по столу. Алина, сидевшая напротив, перевела взгляд на хмурую царицу. - Предавалась воспоминаниям, - ответила ровно.       Взгляд Старковой скользил по кабинету, который всегда принадлежал царям Равки. За спиной Анны висел морской пейзаж. Алина едва сдержала ухмылку.       - Повешу на видное место, - ухмылялся Николай, - буду всем говорить, что это неизвестный и очень талантливый художник и таинственно улыбаться. Алина пожала плечами, она себя талантливой вовсе не считала. Но не улыбнуться в ответ не могла.       Надо же, картину неизвестного художника, ее картину никто не снял, хотя едва ли она была так уж ценна. Впрочем, это с какой стороны посмотреть.       - Вы полагаете, что это выпад в сторону гришей? - поинтересовалась царица. - Вероятно, - отозвалась Алина, едва не сказав, что это с легкой руки Анны Ланцовой гришей не слишком-то жалуют в Равке, впрочем, ее неприязнь упала на благодатную почву. Они всегда будут чужими. Старкова не знала, как переломить эту ситуацию, - выпад в мою сторону. Кто-то хочет показать, что не слишком-то рад возвращению Заклинательницы Солнца. - И что с этим делать? - прямо спросила Анна, она глядела пристально, поза была чуть напряженной, меж бровей залегла складка, выдавая волнение. - Ничего, - пожала плечами Старкова. - Мне не нужны волнения в стране, - с нажимом произнесла царица, - тем более, столкновения между гришами и не-гришами.       Алина прищурилась. В ней поднималось негодование. Столетиями они пытались быть полезными, служить на благо Равки. Их уважали и все равно боялись. Спасибо Дарклингу, он не просто пытался прекратить преследование гришей, он всегда ставил их выше. После победы Николая, они годами стирали память о том зле, что причина Вторая Армия государству. А теперь Анна вообще пыталась игнорировать гришей. Но это было невозможно. Как невозможно было растворить их среди отказников.       Поняв, что думает о не-гришах со злостью, свойственной скорее Дарклингу, называя их так нелицеприятно, Алина попыталась успокоиться. Но как же она устала! Устала от необходимости вечно сдерживаться. Да она могла бы спалить дотла Большой дворец, уничтожив всех, кто в нем находится! А вместо этого оплакивает свой дом, ощущая себя виноватой и в том, что сгорел Малый дворец, и в том, что возможны волнения в стране, и в том, что она вообще гриш!       Алина отвела взгляд, посмотрела в окно, приказывая себе успокоиться. Она не права. Не должна так думать. И уж тем более не стоило вспоминать Дарклинга.       - Анна, - произнесла мягко, вновь посмотрев на царицу, - тот, кто сжег дворец показал все свое отношение к гришам, не только ко мне. Позвольте дать вам совет: если вы не хотите волнений в стране, расследуйте это дело максимально честно и кричите об этом максимально громко. В таком случае гриши точно будут к вам лояльны, а враждебно настроенная часть не-гришей не посмеет выступить открыто против, ведь поймет, что для царицы Равки во главе угла стоит закон, а все ее граждане - равны. Верно? - от легкой, но шпильки, Алина все же не удержалась.       Анна откинулась в кресле, посмотрела на Заклинательницу долгим нечитаемым взглядом. - Вы, полагаю, считаете неправильной реформу образования гришей? - спокойно спросила царица. «Ах, вот как это называется?» - иронично подумала Алина, - «реформа. Образования. Какие красивые слова. Какое неприятное содержание». - Я понимаю, к чему вы стремитесь, - вздохнула Алина, - понимаю, чего боитесь. Брови Анны сошлись на переносице, карие глаза полыхнули тщательно сдерживаемым гневом. Конечно, ей не понравились слова Алины, как можно было подозревать, что царица Равки чего-то боится. - Вы не смеете осуждать мои решения, - холодно произнесла Ланцова. Алина, прищурилась, откинувшись в кресле. - Смею, - произнесла сухо, - это мой народ. И да, я считаю, что обучение в Малом дворце было эффективнее во много раз, чем система наставничества, потому что оно было разносторонним. Потому что в Малом дворце прививались правильные идеи. Как повлияют на каждого отдельного гриша наставники, передавая им не только умение владеть своим даром в полной мере, но и свои мысли, которые могут быть разными, не знает никто. Вы не можете угадать, сколько людей тайно не поддерживают вас, Анна, в вашем притязании на трон. И не можете угадать, к чему это приведет. - Это не притязание, - сквозь зубы произнесла царица, - есть завещание моего отца, согласно которому он выбирает наследницей престола меня. Алина тихонько вздохнула, посмотрела в окно, где сияло яркое утреннее солнышко, теплые лучи его обнимали фигуру Заклинательницы, тянулись к ней, спешили на ее зов, пусть даже не высказанный вслух. - Разумеется, - ровно произнесла Алина, вновь посмотрев в глаза царице. Взгляды их скрестились, царица вполне понимала, что Старкова ей не верит, тем более, что Алина и не скрывала этого, но и не обсуждала этот вопрос, давая понять, что ей все равно. - Тогда позвольте напомнить вам, что решения вашей царицы не обсуждаются, Алина, - жестко отрезала Анна. - Обсуждаются, - мягко, но непреклонно отозвалась Заклинательница, - у вас же есть советники, Анна. - Вы не мой советник. - Вы отправляете меня с вашим братом туда, где традиционно сильна партия гришей. Сколько их прибыло в делегации? Большая часть? Все? - Большая часть, - поморщилась Анна, - и они уже успели с утра выразить обеспокоенность пожаром в Малом дворце. Требуют скорейшего расследования и наказания виновных. Это место - символ для них, почти святыня. - Вам придется мириться с этим, - произнесла Алина, - едва ли вам удастся провернуть на Островах то, что вы провернули в Равке. Вы сделали и хорошо, и плохо, Анна. Вы стараетесь растворить гришей среди не-гришей - это прекрасно, сделать всех равными друг другу - замечательно, но вы забываете, что гриши все равно отличаются. Ну отличаются же друг от друга аристократы и бедняки? Да, живут бок о бок и все же не вместе. Невозможно уравнять всех, и вы сами это понимаете, - Старкова покачала головой, - я не собираюсь давить на вас и давать советы, вы сами верно сказали, что я не ваш советник, но я один из сильнейших гришей, и я не могу молчать, видя то, что происходит. Не могу и не стану, - твердо закончила Алина.       В кабинете повисла тишина, Анна сидела, стиснув зубы. Вероятно, с ней редко разговаривали в подобном тоне, вероятно, те, кто разговаривали, редко избегали наказания. В общем, Алина сейчас и ждала его. Она была одним из сильнейших гришей, и она все еще была подданной Ланцовых, она все еще подчинялась законам Равки. - Я обдумаю ваши слова, - наконец, едва сдерживая ярость, произнесла Анна, - а теперь...       Дверь кабинета распахнулась после быстрого стука, в котором Алине почудилось нечто взволнованное. Сердце заныло неприятно, когда увидела вошедшего в кабинет стремительным шагом Одоевского. - Анна! - он осекся, увидев Алину, глаза его вспыхнули, - Алина, как хорошо, что и вы здесь! Ночью было нападение на несколько ферм неподалеку от Ос Альты, говорят о чудовище, монстре. Люди волнуются. Пожар, а теперь еще и это. Алина похолодела, вскочила на ноги. - Где Алексей? Станислав развел руками. - Во дворце Его Высочества нет. Старкова бросила быстрый взгляд на царицу. Побледневшая Анна сверлила князя напряженным взглядом. - Снаряди нескольких верных людей, - приказала коротко, - во главе с Репиным. Пусть обыщут все пригороды. Это не должно выйти за пределы дворца! - Это уже за пределами дворца, - вздохнул Одоевский, - но отряд уже выслан. Людские сплетни не остановить. Волькры в бывших землях Каньона, чудовище в Ос Альте, пожар в Малом дворце. Утром в городе уже была стычка между гришами и фанатиками Велимира. Кто-то кричит о том, что пожар в Малом - знак, что нужно гнать гришей прочь на Острова и ни в коем случае не ввязываться в войну за них. Гриши в свою очередь обвиняют не-гришей в пожаре. Пока беспорядки удалось подавить, но настроения в столице вскоре выйдут за ее пределы. - Это так не ко времени, - поморщилась царица, побарабанив пальцами по столу. - Ты должна сделать официальное заявление, - твердо произнес Станислав, - как-то прокомментировать то, что происходит. - Вот и займемся сейчас составлением речи, - отозвалась Анна, посмотрела на Алину, - я вновь спрошу вас, что можно сделать для Алексея. Алина потерла висок. - У вас есть целитель-гриш, Анна? Я хочу с ним поговорить.       Алина вышла из кабинета в смешанных чувствах. Неприятный осадок остался после разговора с царицей, волнение по поводу беспорядков в столице нарастало, а поселившийся в носу неприятный запах гари безжалостно напоминал о прошедшей ночи. Проклятье! Анна права: все это так не ко времени. Цепь случайностей, которые могут привести к катастрофе. Как они могут завоевать новые территории, если не могут навести порядок на уже имеющихся?       От невеселых размышлений Алину отвлек мальчик-слуга, который попросил ее последовать за ней, сказав, что ее хочет видеть господин Велимир. Пожалуй, еще полвека назад Алина фыркнула бы и отказалась куда-то идти, но сейчас ей представилась уникальная возможность узнать потенциального врага, - а в том, что это именно враг, Алина не сомневалась, - поближе и не искать самой встречи, что выглядело бы подозрительно. С целителями Заклинательница еще успеет переговорить, в конце концов, она знает, что ей нужно, ей останется только обсудить рецепт снотворного для Алексея. А вот возможность поговорить с Велимиром, тем более, после того, что случилось сегодня ночью, упускать не следовало.       Ее провели в сад, где рядом с кустом белых роз стоял духовник царицы. Это был высокий темноволосый мужчина с густой бородой, одетый в традиционное одеяние служителей церкви.       Его называли одним из образованнейших людей своего времени. Велимир живо интересовался не только церковными писаниями, но и философией, математикой, поэзией, говорили, что хорошо владел фьерданским, шуханским и керчийским, переводил труды заграничных философов. Не любил гришей, не скрывал этого. И имел огромное влияние на царицу.       Апрат был идиотом. Велимир гораздо опаснее, поверь.       Да уж, на Апрата стоящий перед ней статный мужчина точно не был похож.       - Доброе утро, - поприветствовала Алина, - аденский сорт? - кивнула на розы. - Дар самой Санкта Елизаветы, - обернулся к ней мужчина, - любите розы? - Терпеть не могу, - фыркнула Алина. - А мне более близка жертвенность Санкта Елизаветы, - задумчиво произнес Велимир, - нежели безжалостная жестокость полуденного солнца. - Полуденного Ужаса, - кивнула Алина, - верно, - усмехнулась криво. Что же, хотя бы он не притворялся, что она ему симпатична, это было уже хорошо. - В ваши храмы обычно приносят синие ирисы, - отозвался мужчина, - и просят заступничества для сирот. Или же помощи с даром. - Нераскрытым, - отозвалась Алина. - Не только, - покачал головой Велимир, - вы и Дарклинг вдруг стали защитниками всех гришей, - мужчина медленно пошел по дорожке, Алина последовала за ним. - Почему же «вдруг», - спокойно произнесла женщина, - мы с ним всегда были защитниками гришей, методы только были различны. - Ваши методы были весьма жестоки, - сказал мужчина, не глядя на Заклинательницу. - Весьма, - пожала плечами Алина. Она не собиралась оправдываться и говорить, что иначе было нельзя. Она знала, что если понадобится, то снова будет действовать жестоко по отношению к гришам, отказникам, равкианцам и чужеземцам. По отношению ко всем. - Зачем вы раскачиваете страну? - спросила прямо, - сегодняшние стычки в городе... - Люди лишь выразили свою волю, - сухо перебил ее Велимир, - справедливости ради - это ваши последователи решили, что их святую решили сжечь заживо. - А вы бы хотели мучительной смерти? - иронично произнесла Алина, - чудесный сюжет для очередного жития: сгоревшая в собственном доме Санкта Алина. Потрясающе, - мечтательно посмотрела вокруг. - Я бы хотел, чтобы вы держались подальше от столицы, как было много лет до этого. Ваше появление раскалывает общество: и верующих, и гришей, вы - нестабильный элемент. Святым не стоит появляться среди простых людей. Достаточно того, что делегация Слитоловых Островов боготворит своего Беззвездного Святого.       Алина запнулась, на мгновение стало холодно. Взгляд бездумно заскользил по саду, отмечая его красоту и идеальные пропорции. Пусть здесь все было не так, как при Сафиной, но Жене бы понравилось. У самой Алины никогда не приживалось ничего, из того, что она садила, кроме лекарственных трав. Цветы выращивать Заклинательница точно не умела, а вот что-то практичное, пожалуй, что и да. - Достаточно того, что страну терроризируют монстры, которых не должно существовать, - выплюнул Велимир, - а принц поражен страшной болезнью! - его глаза полыхали яростным фанатичным огнем. Огнем, который мог сжечь все на своем пути. - Ее Величество знает? - холодно поинтересовалась Алина, - что вы считаете ее брата не достойным существования монстром? - Собираетесь ей рассказать? - он не собирался отпираться, смотрел прямо, непримиримо, полностью уверенный в своей силе, но страшнее всего: полностью уверенный в своей правоте. - Монстры, святые, гриши, я, полагаю, тоже, - перечислила Алина, - все они не должны существовать. Чудесная почва для геноцида. Это вы проповедуете в церкви? - Как давно вы были в церкви, Алина? - вдруг задал вопрос Велимир. - Никогда их не любила, - сухо ответила женщина, - моя вера со мной. - Опасная гордыня, - прокомментировал духовник царицы. Алина остановилась, сузила глаза. Велимир смотрел открыто, не скрывая своей неприязни. - Зачем вы пригласили меня для разговора? - прямо спросила Алина, - обменяться угрозами? - Хотел узнать вас, - спокойно ответил мужчина. Старкова негромко рассмеялась, посмотрела иронично. - Узнали? - Составил представление, - сухо ответил Велимир. Женщина смешливо фыркнула: - Не стоит лгать: вы составили его еще до нашей встречи, - покачала головой, - потрясающая зашоренность. Впрочем, от служителя церкви я иного и не ожидала. Велимир дернулся в ответ на ее слова, глаза его недобро сузились, Алина вскинула подбородок, скрестила руки на груди. - От вас я тоже иного не ожидал, - процедил мужчина, - вы мните себя всесильной, но будьте осторожны, Заклинательница Солнца, вы сами доказали, что и сильнейшего можно уничтожить. - Я всегда осторожна, спасибо, - холодно отозвалась Алина, не собираясь угрожать в ответ, хотя и очень хотелось, - хорошего дня, - она развернулась и пошла прочь, чувствуя между лопаток чужой недобрый взгляд.       Проклятье! Она ожидала чего угодно, но не открытой конфронтации. Сильнее, чем когда-либо, ей захотелось остаться, никуда не уезжать, словно если она будет здесь, в Ос Альте, то сможет остановить... что? Старкова и сама пока не знала, но что-то явно назревало, что-то нехорошее. А она больше не всесильна, что бы там ни говорил Велимир, да и никогда не была. Но раньше хотя бы у нее были друзья, был Триумвират, было место при Николае, возможность влиять на решения в стране, у нее были последователи и даже своя маленькая армия. А теперь? Теперь она одна. Не стоило обольщаться, одной ей не справиться.       Столько всего навалилось вдруг разом: война с Шуханом, волнения в столице, волькры, монстр в теле Алексея, выпады против гришей, святые, культы, фанатики, попытки их убить. Дарклинг.       Осознав, что о заклятом враге подумала в последнюю очередь, Алина тихонько рассмеялась. Все эти годы Дарклинг все равно стоял во главе угла, всегда где-то на периферии ее мыслей, всегда с ней, а теперь вдруг оказался, может, и главной, но не первостепенной проблемой. Потрясающая смена приоритетов! А ведь ей бы следовало как раз Дарклинга поставить на первое место, где он всегда и находился. Святые! Это все было слишком.       Алина потерла висок, убеждая себя, что справится. Все равно непременно справится. Иначе и быть не могло. Выбора у нее не было. По правде сказать, у нее никогда не было выбора. ***       Алина деликатно постучала и, услышав бодрое «да», вошла в покои Алексея. Парень сидел за столом и что-то быстро писал. Вскинул голову и просиял, увидев Алину. - Привет! - улыбался открыто, только в серых глазах тлела тревога.       Алина отметила, что наедине с собой он не надевает перчатки, рукава рубашки и вовсе были закатаны до локтя, верхняя пуговица была расстегнута и на груди тоже виделись черные следы скверны, стремящиеся выше, к шее. Мундир небрежно валялся на кресле.       Проследив за взглядом Алины, Алексей быстро застегнул пуговицу рубашки. Старкова вздохнула, заскользила взглядом по комнате, в которой царил идеальный порядок, с интересом посмотрела на корешки книг на полке, отметила все ту же золотистую и голубую отделку комнат и пару морских пейзажей на стенах. - Пришла обсудить прошедшую ночь? - спросил Алексей, отвлекая Алину, голос его был заметно напряжен. Старкова посмотрела на парня, он изо всех сил сжимал в пальцах перо, чернила капали на бумагу, но принц этого не замечал. Лицо его застыло маской, губы были поджаты, в глазах застыли тревога и... стыд. Сердце Алины сжалось. Он не был виноват в том, что с ним происходило, и все же стыдился. В этом было что-то извращенное в своей жестокости. Знал ли об этом Дарклинг, когда поселил монстра в тело Николая? Предполагал ли такую вероятность? Или для него это тоже станет неожиданностью? Ведь никто не знает, как поведет себя скверна, она непредсказуема, ее невозможно подчинить. Алина молча поставила на стол пузырек из темного стекла. - Что это? - прищурился Алексей, - яд? - Слишком мрачный юмор для тебя, - пожурила Старкова, - это снотворное. В основе - состав когда-то разработанный алкемами и целителями для Николая. Сегодня мы с целителями твоей сестры немного доработали его, все же мир не стоит на месте, появляются новые вещества. - Лучше бы яд, - вздохнул парень, не спеша брать лекарство. - Алексей, - мягко произнесла Алина, - не стоит говорить таких слов. Это, - она кивнула на снотворное, - временное решение проблемы. Сможешь спать без сновидений, и монстр... тоже будет спать. Они немного помолчали. - Я чувствую его, - тихо произнес принц, он смотрел куда-то за спину Алины, - все время чувствую, это словно посторонняя мысль на периферии сознания, словно соринка, которая мешает в глазу. Что-то под кожей, в костях, в самой сути, - он задохнулся, - противно. Мне противно от самого себя.       Алина слушала это и цепенела, застывала внутренне, жалость, сочувствие, отчаяние от собственного бессилия заставляли стискивать зубы, чтобы только не закричать. Она и Николай были виноваты в том, что ввязались в схватку с существом древним и безжалостным, с тем, кто был сильнее. Но в чем виноват этот мальчик? Почему он страдает? Хотелось кричать. Будь здесь Дарклинг, и не миновать ему разреза, сейчас Алина убила бы, не колеблясь. - Ты - это ты, - произнесла Алина, - прекрасный молодой человек, у которого впереди блестящее будущее. Монстр внутри тебя - скверна, и он не имеет к тебе никакого отношения. У него есть воля и своеобразный разум, но это не твое, это не про тебя, понимаешь? Ланцов посмотрел на Заклинательницу долгим взглядом. - Я частично помню то, что было ночью, - признался парень, - я пытался... удержать его, - Алексей выдохнул, покачал головой, - так странно, - он устало провел рукой по лбу и произнес, - я боюсь спать.       - Ты не можешь не спать, Николай, никто не может. - Я боюсь.       - Страх - это нормально, - произнесла Алина, - только не дай ему завладеть тобой. А для сна у тебя теперь есть проверенное лекарство, - женщина мягко улыбнулась, по губам Алексея скользнула робкая ответная улыбка. Пожалуй, пока этого было достаточно, он больше не смотрел на снотворное, как на ядовитую змею. - Доброй ночи, - Алина направилась к двери. - Алина, - окликнул ее Алексей, - погоди, - он отложил, наконец, перо, посмотрел на испорченную бумагу, выругался едва слышно и смял ее, - я хотел... - он замялся, - можно я спрошу тебя о Наталье?       Старкова похолодела. Она боялась этого вопроса, боялась того, что Алексей станет презирать ее, осудит, отвернется от нее, все же привязалась к этому мальчику. Но говорить с кем-то о Наталье, о том, что произошло много лет назад, о том, что она самая паршивая мать на свете, не собиралась ни с кем. - Нет, - сухо ответила Алина. Ланцов вздохнул, теперь уже он смотрел с сочувствием. - Я понимаю, что все очень сложно, но... - Не понимаешь, - перебила Заклинательница и добавила с нажимом, - оставим этот разговор. - Постой, - поднял руку Алексей, - не перебивай. Ты должна знать кое-что. Наталья отправляется с нами. Сначала Алине показалось, что она ослышалась. Мир завертелся перед глазами и пришлось схватить за косяк, чтобы не упасть. - Что? - просипела Старкова. Святые! Нет! Ее дочь! Ее драгоценная девочка не должна была быть в опасности рядом с самым главным чудовищем! Да и в ее положении пересекать море будет невероятно тяжело! Да что же это... Да как же так! - В качестве посла Равки на Слитоловых Островах, - произнес Алексей. Алина задохнулась. Кроме того, что видеть Наталью каждый день будет сущей пыткой, это осложнит все. Старкова прикрыла глаза, призывая себя успокоиться. Она должна держать себя в руках, теперь она должна быть осторожна вдвойне. Потерять Наталью она не может. Только не ее! - Спасибо, что сказал, - кивнула Алина, стараясь, чтобы голос звучал ровно.       Вышла за дверь и направилась к себе. Шла по темным коридорам, чувствуя, как ее потряхивает от того, что узнала. Мысли снова и снова возвращались к дочери. В отчаянии Алина понимала, что не может сделать ничего, чтобы предотвратить поездку Наташи на Острова.       Рядом с ее комнатой застыла тень, Алина инстинктивно подалась назад, в руках вспыхнул золотистый шар, освещая полумрак коридора. На Старкову смотрел молодой человек в костюме алкема, свет бликовал на стеклах его очков в тонкой оправе. Заклинательница прищурилась. - Не хотел вас пугать, госпожа Алина, - молодой человек поклонился. Старкова вскинула бровь, молчала, не спеша ни гасить солнце, ни отвечать. - Меня зовут Герман, я глава делегации Слитоловых Островов в Равке. Алина поджала губы, опустила руку, позволяя солнцу угаснуть. Внимательно посмотрела на Германа. Он был слишком молод для главы делегации. Или выглядел молодо? - Нас не представили друг другу, - продолжал парень, - и я счел уместным сделать это сам. Представиться, выразить вам свое почтение. И передать поклон от моего господина. Старкова моргнула раз, другой. - Вашего господина? - спросила тихо. - Дарклинга, - просто ответил Герман.       Сердце Алины оборвалось, снова в ушах зазвучал тихий издвевательский смех, полный превосходства. Дарклинг вновь был на шаг впереди. Как он узнал, что она будет в столице? Или только предполагал и потому выдал инструкции своему человеку? По коже пробежал неприятный холодок, а, может, это тянуло ночной прохладой из открытого окна.       - Кроме того, я хотел выразить вам свое сожаление по поводу того, что случилось сегодня ночью. Мы уже подали официальное прошение царице, просим расследовать причину пожара, как можно скорее. - Да, конечно, - пробормотала Алина, - с вашего позволения, - она красноречиво посмотрела на дверь своей комнаты, у которой стоял парень. И то, что Герман не сразу сдвинулся с места, заставило Старкову напрячься, она чуяла опасность. Этот милый вежливый мальчик мог подсыпать изощренный яд в ее чай. Но, помедлив, парень все же сделал шаг в сторону. - Конечно, у вас была тяжелая ночь и не менее тяжелый день, - кивнул учтиво, - что передать моему господину? Алина не могла это слушать. Злость и страх давили на виски, вызывая головную боль. Дарклинг жив. Дарклинг, очевидно, не последний человек на Слитоловых Островах. Да как это возможно, волькры ее задери?!       Старкова скрипнула зубами, по губам ее скользнула мимолетная улыбка, не коснувшаяся глаз. - Ничего, - ровным тоном произнесла Алина, - я все скажу ему сама.