Осколками льда

      Алина моргнула раз, другой, на мгновение растерялась, не совсем понимая, что Льву может понадобиться от нее. Прогонять, однако, не собиралась.       - Конечно, - кивнула, махнула рукой в сторону кресла, а сама все смотрела настороженно, словно ожидала оскорблений. Учитывая их не слишком-то приятельские отношения с сердцебитом, это было вполне возможно. - Ты не присядешь? - спросил парень.       Алина поморщилась. Складывалось впечатление, что это она пришла к нему с разговором. Хотя болтать хоть с кем-то хоть о чем-то у Старковой не было сейчас ни сил, ни желания. Понимая, что выглядит глупо, так и застыв посередине комнаты, Алина прошла к креслу и села. Уставилась на потухший камин, повела плечами и повернулась к Репину.       Сердцебит смотрел внимательно и спокойно, но пальцы его рук, лежащих на коленях, были беспокойно переплетены. Руки жили своей жизнью, выдавая хозяина. Сердце же Алины билось ровно.       - О чем ты хотел поговорить? - спросила женщина, прерывая затянувшееся неловкое молчание. - О Дарклинге, - последовал лаконичный ответ. Алина поджала губы, вскинула бровь. - Нет, - ответила коротко, - я не буду обсуждать то, что между им и мной. - Алина, - мягко начал Репин, - послушай, Дарклинг... - Нет, - жестче произнесла женщина, - я сказала: нет. Избавь меня от вашей общей песни о том, что он исправился, что есть какой-то потенциал к честному сотрудничеству, к тому, что все изменилось. Нет. Не изменилось ничего. Он как и всегда ведет свою игру, а вы лишь орудия, средство для достижения цели, не более того. Вы можете не признавать этого, обманываться, считать меня полоумной злобной дурой, но Дарклинг вам не друг. И никогда не будет.       Репин прищурился, по губам его скользнула легкая загадочная улыбка. Алина едва подавила желание закатить глаза и выгнать парня тут же. Ей не хотелось ругаться с ним, и уж тем более не хотелось срывать на нем свою злость. Он всего лишь мальчишка, который заблуждается. А в ее силах сделать так, чтобы эти дети набили свои шишки в другом месте. На их жизненном пути еще будет столько испытаний, что им хватит. Дарклинг же не должен стать самым страшным из них. И это вполне Алине по плечу - оградить их всех от подлости и злобы Заклинателя Теней. - Ты полагаешь, что я этого не вижу? - откинулся на спинку кресла Репин, закинул ногу на ногу, - Алексей может обманываться и надеяться на избавление от проклятия, Наталья может попасть под чары красивого мужчины, но я, - он хмыкнул, - я сердцебит, Алина. Порой это напоминает проклятие. Я знаю все. Сердце Дарклинга не бьется искренне. Нет в нем того особого стука, который бывает, когда человека что-то волнует, а он человек, сколько бы лет ему ни было. Он человек, и сердце его всегда бьется ровно. Ну, кроме тех случаев, когда ты оказываешься рядом, - парень хмыкнул, - забавно видеть, как вы, такие опытные, теряете голову рядом друг с другом. Подумать можно... всякое, - ухмылка Репина стала шире, - знаешь, ритм любви и ненависти звучит одинаково, - парень постучал пальцами по ручке кресла. Вторая бровь Алины взлетела вверх. Ее задели последние слова, но заинтересовало вовсе не это. - Ты слушаешь его всегда? - спросила, - ты слушал его всегда? С самого начала? Алексей в курсе? - Я слушаю его не всегда, но в те моменты, когда он пытается быть любезным другом всем. Я слушал его с самого начала. И нет, Алексей пока не знает, - покорно ответил на все вопросы сердцебит, - я всегда настороже, Алина. Я, быть может, вырос во дворце, был лучшим другом принцу с самого детства, но меня готовили как идеального телохранителя, стража, безупречного убийцу. И я благодарен Дарклингу за возможность учиться, тренироваться с другими сердцебитами, узнавать новое, но я не теряю головы. Я наблюдаю, слушаю, запоминаю. - И что же ты увидел? - спросила Алина, чувствуя, как сердце забилось чаще, разгоняя кровь по телу, на щеках расцвел легкий румянец. Ей хотелось расцеловать сердцебита в обе щеки и похвалить за бдительность. Женщина держала себя в руках, справедливо сомневаясь, что парень оценит такой жест. - Я вижу, что Герман, например, получил задание: подружиться со мной, - Репин поморщился, - я знаю, что он амбициозен и хочет место главы Совета после отставки отца. Место это ему пообещал Дарклинг, которого Герман боготворит, - сердцебит вздохнул, - и не он один. Они все здесь, особенно молодое поколение, воспитанное на легендах о величии Заклинателя Теней, в восторге от своей ожившей легенды. И совсем не в восторге от тебя, - не удержался от укола парень. Алина поморщилась. - Не сомневалась, - ответила, - уже звучат призывы утопить меня в Истиноморе? - Юрда на корабле была инициативой Германа, - произнес Репин, заставив Алину похолодеть, - он полагал, что тебе не следует появляться в Вории, до сих пор считает, что ты лишь мешаешь. Хотел преподнести твое безумие своему Беззвездному святому как величайший дар. Беззвездный святой, к слову, не оценил, - хмыкнул сердцебит, - у Дарклинга все же есть принципы. - Нет, - покачала головой Старкова, - он просто хочет расправиться со мной сам. И когда будет готов, то лично преподнесет мне чашу с ядом. Вот и все. Дело в том, что действовали без его ведома. Для человека, помешанного на контроле, это тяжело. Репин фыркнул насмешливо. - А ты не помешана на контроле? - И я тоже, - не стала отрицать Алина. - Тогда ты ничем не лучше Дарклинга, - произнес парень, - и ты мне не нравишься. С самого начала не нравишься, ты и так это знаешь. Но я на твоей стороне. - Ты пришел мне это сказать? - удивилась Алина, - едва ли тебе важно, что я думаю. Что еще случилось?       Репин посерьезнел, глаза его мерцали, отражая пламя свечей. Он выглядел старше своих лет. Красивый, опасный, со сложным характером и трагедией в прошлом - ожившая мечта любой юной девочки. Алина юной девочкой уже давно не была. И видела перед собой уставшего мальчишку. Он все отдавал своему принцу, своему другу, но порой казалось, что дружба у них односторонняя. И это не делало чести уже Ланцову.       - Герман и его друзья показали мне одно место, - произнес парень, - в горах. Сказали, что это пока тайна. Там оборудована лаборатория и... - Волькры, - выдохнула Алина, чуть прикрыв глаза. Репин смешно округлил глаза, вид у него был почти уязвленный. Он, видимо, хотел поразить Алину. Не вышло. - Откуда ты знаешь? - спросил напряженно, - не хотела поделиться этим знанием с нами? - Хотела, - огрызнулась Алина, - не более часа назад! Но вы все были так сильно заняты! - она не собиралась оправдываться, как и не собиралась позволять нападать на себя. Репин поднял руки ладонями вверх. - Не будем ругаться. Что думаешь? - спросил, - они все в восторге, очарованы силой. Готовы с рук кормить этих зверушек. - Они бы еще по уничтожению Каньона скорбели, - пробормотала Алина, поражаясь тому, как коротка человеческая память, - какая разница, что думаю я? - спросила, чуть подавшись вперед, заглядывая парню в глаза, - скажи, что думаешь ты? Ты видел волькр, сталкивался с ними, ты видишь, что скверна делает с Алексеем, скажи, что думаешь ты сам.       Репин молчал, а сама Алина с все нарастающим беспокойством думала о том, что упустила, поддавшись своей ярости, что затуманивала разум. Ведь волькры были людьми, попавшими под действие скверны, когда Дарклинг создал Каньон много столетий назад. Кто пострадал сейчас? Его враги? Или его последователи?       По телу прошла дрожь, а на лбу выступила неприятная испарина. Алину передернуло. Она вполне допускала, что восторженные гриши, воспитанные культом Беззвездного святого, могли добровольно пойти на этот... эксперимент. Другое дело, что Дарклинг, которого Алина когда-то знала, все же, что бы ни утверждала женщина сейчас, имел свои принципы. Он не стал бы проводить эксперименты на гришах. Жизнь каждого из них всегда была для него ценна.       - Они собираются использовать их в грядущих военных действиях, - произнес Репин, - но я против использования скверны в любом ее виде, - твердо закончил парень, - я... - он тяжело сглотнул и замолчал, взгляд его скользил по комнате, не касаясь Алины. Алина внимательно смотрела на парня. Кажется, она начала догадываться. - Ты пытался работать со скверной, верно? - спросила. - Да, - был короткий ответ. Наверное, ей не стоило давить на него, расспрашивать она, тем более, не имела права, не должна была лезть в душу. Но он был теперь ее союзником, в котором она не была уверена. Пока он был против использования скверны, но на что пойдет ради своего принца? - Твои родные, - произнесла, вспомнив то, о чем говорила Улла, - ты... пытался, - выдохнула, глядя, как лицо парня исказила боль. - Да, - ответил Лев, его передернуло самого. Алина отвернулась, пальцы ее сильнее сжали ручку кресла. Она не хотела осуждать, не имела на это право. Она тоже использовала скверну. И не только в борьбе с Дарклингом, отнюдь. - Я думал, что могу обрести власть на жизнью и смертью, - тихо произнес Репин, словно оправдываясь. - Но результат отличался от того, что ты ожидал, - вполголоса ответила Алина, не глядя на парня. - Результат был ужасен, - признался сердцебит, в голосе его было столько беспросветной тоски и невыносимой боли, что у женщины перехватило дыхание.       Глупый мальчик, который думал, что можно оживить мертвых, глупый-глупый мальчик, поверивший в свое могущество и больно обжегшийся, живущий с истерзанной душой и раненым сердцем.       В наступившей тишине сонного замка Алина слышала, как колотится ее сердце, сжимаясь от сочувствия. Она знала: Лев тоже слышит. Едва ли он хотел, чтобы женщина его жалела.       - Тебе стоит поговорить с Алексеем, - произнесла, с трудом переходя на деловой тон, - меня он слушать не станет, считая лицом заинтересованным. Но ты его друг. Ты много времени проводишь с гришами. Ты должен рассказать Алексею о волькрах. И ты должен подать эту историю как кошмар, а не как преимущество в грядущей войне. ***       Наталье стало плохо к концу их утреннего совета. Быть может, дело было в жаре или в не менее жарких спорах, но княгиню унесли в полуобморочном состоянии. Обсуждение продолжилось, но Алина поняла, что не в силах сосредоточиться. Не спрашивая разрешения, она выбежала из зала вслед за целителями, решив, что довольно она ставила общее выше личного. Убеждала себя, что Дарклинг все равно уже знает, а Ланцов едва ли ее осудит.       Она промчалась коридорами, пугая своим решительным видом придворных и служанок. И затормозила у покоев Ягужинской. Открылась дверь, вышел целитель. - Жара, - произнес коротко, - с Ее Светлостью все в порядке, но ей стоит больше отдыхать. Она уже пришла в себя и рвется работать, но я запретил. Ей стоит оставаться в своей постели до завтрашнего утра, как минимум, - он поджал губы, - по крайней мере, на этом мы договорились. С ребенком тоже все в порядке, - ответил на невысказанный вопрос Алины, - вы можете зайти к ней, - он коротко поклонился и ушел.       Старкова же застыла у дверей. Кусала губы, понимая, что очень-очень хочет войти и хотя бы убедиться, что с Натальей действительно все в порядке. Но имела ли она на то право? Нерадивая мать, бросившая своего ребенка, едва ли будет той, кого хочет видеть Наташа. Алина сделала пару шагов к двери и снова замерла, отступила на шаг, буравила створку мрачным взглядом. А потом отчаянно тряхнула головой и снова отступила.       - Даже не зайдешь? - послышался позади нее голос. Алина обернулась. Прямо перед ней стояла Улла, на этот раз в красном платье, подчеркивающем все достоинства соблазнительной фигуры сильдройры, волосы ее были уложены вокруг головы так, как носили здесь, на Островах, пара прядей выбилась из прически, словно бы ненароком, в волосах горела алая лента. - Не думаю, что я нужна там, - тихо ответила Алина. Сильдройра смотрела внимательно, как показалось Алине, с жалостью, но потом ее темные глаза зло сверкнули, а губы сжались в тонкую линию. - Знаешь, - произнесла она, в тоне ее смешивались легкая задумчивость и сердитое отчаяние, - я всегда так сильно злилась на Багру, - она покачала головой, отошла к окну, уставилась на улицу, кусала губы, - она бросила меня, оставила, ушла, даже не оглянувшись. Меня воспитывала чужая женщина, которая не могла меня любить. Но не была мне матерью хотя бы. А родная мать, - женщина задохнулась, - я так долго не могла понять, чем же была так плоха. И злилась еще сильнее на эгоистичную женщину, для которой всегда существовал только один человек, - она презрительно скривилась, - ее дорогой сын. А дочери будто бы и не было никогда. Я злилась, так сильно злилась, и в то же время мне так сильно ее не хватало. Расширившимися от изумления глазами Алина смотрела на сильдройру, неожиданные откровения которой выбивали почву из-под ног. - Она мертва. И ничего нельзя уже исправить, - продолжила Улла, - но ты, - она повернулась, сверкнула глазами так яростно, что Алина попятилась, - ты еще можешь что-то сделать. Так какой драной волькры ты теряешь время, которого у нее, - она мотнула головой в сторону двери, - никогда не будет столько, сколько у тебя? У нее нет вечности, Алина! Пора бы это понять!       Алина взволнованно дышала, сглотнула вязкую горькую слюну. Да, Улла была права: у Наташи не было вечности. И, может быть, действительно стоило ловить момент? Может, действительно стоило перестать быть такой трусихой?       Когда Алина взялась за ручку двери, рука ее дрожала. Женщина закусила губу,       тяжело вздохнула, задержала на мгновение дыхание и вошла внутрь. В комнате было тихо, в открытое окно задувал легкий ветерок, колыша занавески, Наталья лежала на кровати, закрыв глаза. Алина слушала ровное дыхание дочери, любовалась ею и не решалась двинуться дальше, так и стояла, прислонившись спиной к двери. Ей не хотелось будить Наташу, не хотелось быть причиной ее недовольства, наверняка ей будет неприятно видеть ее. Все же она трусиха.       Старкова развернулась, собираясь уйти так же тихо, как и вошла. - Алина? - послышалось со стороны кровати. Заклинательница вздрогнула всем телом, а потом развернулась, попыталась улыбнуться. - Зашла справиться о твоем самочувствии, - произнесла неловко, не делая попыток сдвинуться с места. Наташа смотрела во все глаза, но не кривила зло губы, более того, едва-едва заметно улыбнулась. - Я в порядке и дочь тоже, - она коснулась живота самыми кончиками пальцев. - Дочь? - переспросила Алина. - Целители говорят, что будет девочка. Старкова невольно улыбнулась. - Уже придумала имя? - Нет, - покачала головой княгиня, садясь на кровати, помолчала немного, - так и будешь там стоять?       У Старковой перехватило дыхание, на нетвердых ногах она сделала пару шагов, оглянулась растерянно. Могла бы сесть на кровать, но ей не хотелось нарушать личное пространство дочери аж настолько, поэтому Алина подтащила кресло и села напротив.       Она неловко сложила руки на коленях, не зная, как вести себя и о чем говорить, только была ужасно рада, что ее не прогнали. - Может быть, мы подумаем вместе. Еще есть время, - продолжила Наташа. - Я, - Алина нервно закусила губу, нерешительно посмотрела на дочь, - была бы очень рада, - помолчала, - целители сказали, что тебе следует больше отдыхать. - У нас нет на это времени, - отмахнулась княгиня, - всего лишь мимолетное недомогание. Неужели ты не чувствовала такого во время своей беременности? - посмотрела с любопытством. Алина пожала плечами. Ее беременность протекала очень легко, ритм жизни даже практически не изменился. - Ты была чудесным ребенком с самого начала, - ответила Алина, - не доставляла хлопот. Мне было легко. Но я жила тогда в Равке, там не стояло такой жары. - Ты, наверное, бывала везде, - протянула женщина. - Ты тоже, - ответила ей Старкова, - я слышала, что ты много путешествовала, что Ее Величество посылала тебя в разные страны беседовать с философами, учеными и писателями, учиться. Ты пример для подражания юных девочек в Равке. Наталья посмотрела удивленно, а потом рассмеялась. - Серьезно? Вот уж никогда бы не подумала, - покачала головой. - Да, - кивнула Алина, помолчала немного, а потом все же решилась, - мне... отрадно видеть, как многого ты добилась.       Наташа поджала губы, и Старкова чуть подалась назад, вжимаясь в спинку кресла. Все же сказала что-то не то, сердце болезненно сжалось.       Ей и приятно было говорить с дочерью, и в то же время разговор был прогулкой по минному полю. Стоит только сделать неверный шаг, и взлетишь на воздух. Алина была уверена, что дочь ее сейчас прогонит, скажет, что ей плевать на мнение Алины, напомнит ей, что она и вовсе не имеет права высказать свое мнение. И, ох, как же женщине не хотелось уходить! Ей было так хорошо здесь, рядом с самым дорогим для нее человеком. - Я всегда хотела быть достойной дочерью своего отца - героя войны, - медленно произнесла Наталья, заставив Алину задрожать, губы кривились в горькой усмешке. Отца, только отца.       Алина отвела взгляд. Это были правильные и честные слова, но от этого они не становились менее болезненными, от этого не стало ровнее биться истерзанное сердце.       С губ сорвался судорожный вздох, когда Наталья продолжила: - И матери - Заклинательницы Солнца.       Алина вздрогнула всем телом, широко раскрыв глаза смотрела на серьезную дочь. Наталья протянула руку, коснулась кисти Алины. - Останься, - предложила, - поболтаем. Губы Заклинательницы тронула несмелая улыбка. ***       Алина пришла в храм под вечер, когда солнце уже клонилось к горизонту, а дневная жара спала. В этот час, как уже узнала Старкова, здесь почти не бывало посетителей.       В храм Санкта Алины было принято приходить на восходе, когда солнце поднимается, возвышается, знаменуя начало нового дня, а не на закате, когда уступает место тьме. Женщине хотелось побыть в одиночестве. Ей хватало и того, что некоторые служанки в замке, вместо привычного книксена, приветствовали Заклинательницу поклоном, осеняя себя все тем же знаком, который она увидела на севере - круг, разделенный чертой, привлекая к ней слишком много внимания.       Здесь было тихо в этот час, резьба на стенах, окрашенная в теплый оранжевый цвет оживала. Алина вновь удивилась точности изображенных сцен, словно бы резчик по камню знал лично Заклинательницу Солнца. Кто мог сотворить такое?       Алине нужно было подумать в тишине, и этот храм казался лучшим местом.       Сегодняшний день, кроме волнения за здоровье Наташи, принес и другие проблемы. Несколько дней назад разведчики доложили, что к Островам двигается большая шуханская эскадра. К ним навстречу немедленно выдвинулась большая часть их флота. И пропала. Еще оставалась надежда на их возвращение, но она таяла с каждым днем. А значит, им стоило готовиться к бою рядом со своими стенами.       - Госпожа Алина? - послышался сзади голос. Старкова обернулась, улыбнулась тепло.       Теперь она знала, что священника зовут Илья, прямо, как Костяного Кузнеца. Но здесь, на Островах, его имя было созвучно со звучанием слова «солнце», что было очень символично. Он нравился Алине, мудрый и приветливый, Илья приветствовал ее каждый раз с теплотой, как самую дорогую гостью.       - Добрый вечер, - поприветствовала Алина, - не помешаю? - Как может помешать само солнце? - очень серьезно спросил мужчина. «Еще как может!» - хотелось сказать Алине, но она промолчала. Этого она хотела бы избежать, чтобы с ней обращались, как со святой. И хоть Илья не смотрел более с благоговением, но все же не видел в ней и простого человека, что заставляло Алину каждый раз чувствовать груз ответственности, лежащий на плечах. И все же здесь, в этом не самом богатом храме Вории, Алина отдыхала душой. - Что беспокоит вас, госпожа? - спросил Илья. Алина провела по резьбе кончиками пальцев, ощущая прохладу и твердость камня. - Кто создал эту резьбу? - спросила Старкова, не торопясь отвечать. - Безымянный резчик, - ответил священник, - говорят, что он прибыл из Равки более пятидесяти лет назад и лично знал Заклинательницу Солнца. Так ли это, судить вам. Алина молчала, дышала прохладой, в которой запах ирисов смешивался с ароматом свечей и грейпфрутов, которыми пахло все в Вории. Алина ненавидела этот запах, разъедающую горечь и болезненную сладость. Поморщилась. Все сводилось к Дарклингу, даже когда его не было рядом. Какое-то наваждение, самое настоящее проклятие. - Да, - кивнула, - кажется он лично знал меня. Это очень точные картины, - помолчала и призналась, - я боюсь, что мы окажемся в осаде. Часть нашего флота вышла навстречу врагу и пропала. И я боюсь, что нам не выстоять. Илья внимательно посмотрел на Алину. - На Островах более сильные люди, чем вам кажется, госпожа. Ходят разные слухи, но, поверьте, никто не предается отчаянию. Эти земли часто бывали под перекрестным огнем, и мы всегда стояли гордо и до конца. И выстояли, как вы видите. Мы знаем, чего хотим. И мы готовы бороться за это. Я знаю, что вы велели запасать еду, лекарства, вещи, оружие, и люди вас не ослушались.       Алина кивнула, смотрела на резьбу, там Санкта Алина уничтожала Каньон, в руках у нее был кинжал, окропленный кровью, а оленьи рога и чешуя Морского дракона валялись под ногами.       - Замок не укроет всех, - произнесла, - а в замке самые крепкие стены. Я не хочу, чтобы люди погибли понапрасну. И это не потому, что я добра, - поморщилась, - нам могут понадобиться все ресурсы. - Почти в каждом храме есть подземные убежища, - произнес Илья, - они содержатся в порядке. Алина бросила на священника взгляд, полный надежды. - Да? - спросила, оживившись. - Да, - твердо проищнес священник, - Вория - скала в прямом смысле. Эти убежища не обрушить, не уничтожить. Некоторые из них связаны между собой системой тоннелей. И каждый житель знает, где ему укрыться во время военных действий. Вам не о чем беспокоиться, госпожа. Мы здесь умеем защитить себя. - Покажите, - потребовала Алина. Мужчина знаком велел ей следовать за ним.       Проход был сразу за алтарем, вниз вела винтовая лестница, она уходила во тьму, откуда пахнуло прохладой, но не сыростью. Алина махнула рукой, призывая свет, создавая несколько ярких шаров. С губ Ильи сорвался восхищенный вздох, он смотрел на свет так, будто узрел чудо, прошептал что-то и осенил себя все тем же кругом, разделенным надвое. - Что обозначает этот знак? - спросила Алина, ступая на лестницу вслед за мужчиной. - Круг - это солнце. Разделение его надвое означает вашу жизнь до обретения дара и после, когда вы стали святой. - Вот как, - пробормотала Алина, глядя себе под ноги.       Было, если честно, не по себе. Она помнила, как была заперта в подземельях Ос Альты, как не могла дотянуться до солнца, как страдала без своего света, и единственным утешением Заклинательницы Солнца были тени. Они и сейчас дрогнули, словно отзываясь на ее невольный страх, ластясь привычно, показывая, что рядом. Она вновь взывала к тому, кто был причиной стольких ее страданий.       Алина чувствовала Дарклинга на периферии сознания и, наверное, впервые со времени прибытия в Ворию не закрывалась, позволяя врагу чувствовать ее, чувствуя его сама. Тени скользили вслед за светом, словно были готовы прийти на помощь, если что-то пойдет не так.       Внизу Илья зажег факелы, являя взору Алины несколько коридоров и комнат, заполненных припасами, водой и оружием. Здесь были и кровати, импровизированная столовая. Здесь можно было не просто переждать войну, здесь можно было прожить несколько месяцев, не поднимаясь на поверхность. - И такие убежища везде? - спросила Алина, чувствуя, как одной проблемой становится чуть меньше, - и о них никто не знает? - О них знают жители города, - ответил Илья, - это главное.       Старкова кивнула, внутреннее удивляясь тому, что об убежищах не знает Совет. Ну или они не сочли нужным сказать Алине, ведь до сих пор не верили в то, что боевые действия могут развернуться прямо под стенами Вории и на ее улицах.       - Вы очень мне помогли, - с чувством произнесла женщина, - просто сняли с моих плеч еще одну заботу. Спасибо! Священник посмотрел внимательно, в его глазах отражалось пламя факела, что можно было бы счесть зловещим, но Алина лишь радовалась тому, что одной проблемой стало меньше. - Мы всегда готовы помочь своей госпоже, - отозвался Илья и добавил, глядя многозначительно, - во всем.       Возвращалась в замок Алина в приподнятом настроении. Даже идти стало легче, ветер дул в спину, словно подгонял, потемнело раньше обычного, надвигалась буря. Та самая, которую пророчила Зоя, она пришла в город ближе к ночи, заявляя свои права на Ворию, выгоняя людей с улиц. Ветер кружил вокруг, все усиливаясь, где-то вдалеке сверкнула молния, а потом еще одна, раскалывая темное небо надвое, придавая замку на скале зловещий вид, загрохотал гром, словно бил в боевые барабаны Шухан.       Алина вошла в ворота замка с первыми каплями дождя. Он ударил по земле со всей яростью, сразу превращаясь в настоящий ливень, Старкова мгновенно вымокла до нитки, ускорила шаг, что, в общем-то, было уже бесполезно. И почему-то рассмеялась, радуясь буйству стихии, вошла в замок, встряхнулась, как мокрая собака, и засмеялась еще громче.       По широкой лестнице спускались Дарклинг и Герман, за ними тенью следовала Елизавета. Все трое посмотрели на Алину удивленно. Но ей было наплевать. Она отжала мокрые волосы, оставляя потеки воды на древнем камне холла.       - Вы знали о системе подземных убежищ в Вории? - спросила, - мы сможем укрыть там людей. Глупо, наивно, но ей вдруг захотелось поделиться своей радостью. Дарклинг кивнул Герману, отсылая его. Елизавета бросила на Алину злобный взгляд.       - Вот, что так порадовало тебя вечером, - задумчиво произнес Заклинатель Теней, он смотрел пристально, словно пытался что-то решить для себя. Повисла тишина, прерываемая лишь грохотом грома за окном, шумом ливня да прерывистым дыханием самой Алины. - Дарклинг, - капризно протянула Елизавета, - идем. - Иди, - холодно отозвался мужчина, даже не взглянув на святую, - я еще не закончил разговор. Елизавета скрипнула зубами, руки ее сжались в кулаки, она подошла к Заклинателю, прикоснулась к его щеке рукой, разворачивая к себе, заставляя смотреть в глаза. - Не задерживайся надолго, - пропела нежно, погладив мужчину по щеке, заставляя Алину задуматься о природе отношений между этими двумя.       Старкова, которая никогда не демонстрировала чувства на публике, почувствовала себя неловко. Кажется, Дарклингу тоже не очень понравилось. Он резко дернул головой, отступая назад, сбрасывая руку женщины. - Я велел тебе идти, - процедил, сверкнув глазами. Елизавета мило улыбнулась, бросила на Алину взгляд, полный торжества, и удалилась.       - Не стоило отсылать ее из-за меня, она так к тебе привязана, - поддела Алина, не удержавшись. - При чем здесь ты, - фыркнул Дарклинг, - я не закончил разговор, дело только в этом. - Она думает иначе, - хмыкнула Старкова. - Тебя волнует, что она думает? - приподнял бровь мужчина, в глазах его танцевали смешинки. - Да, - не стала скрывать Алина, - мне бы не хотелось вставать на пути у святой, знаешь. Довольно утомительно ждать каждый раз очередного покушения. В любом случае, - перевела тему, - я сообщила то, что сочла нужным. Под Ворией есть система подземных убежищ, которые содержатся в образцовом порядке с запасами воды, еды, лекарств и оружия. Минус одна проблема. И да, именно этому я и радовалась вечером.       Молния сверкнула так ярко, что на мгновение ослепила, звук грома был так силен, что задребезжали стекла. А потом раздался другой звук, заставивший Алину побледнеть. - Нет, - пробормотала, напряженно глядя на сосредоточенного Дарклинга, - никто не станет нападать в бурю. - Никто, кроме шуханца, - Дарклинг устремился прочь из замка, к стенам.       Алина помчалась за ним, вновь выскакивая под дождь, который стал на порядок холоднее. Она дрожала в мокрой одежде, волосы растрепались и лезли в глаза и рот, но оставаться внутри она не могла.       Снова загрохотало, пахнуло жаром. И Дарклинг дернул Старкову в сторону, укрывая за выступающим зубцом стены, прижимая к себе. Алина в ужасе смотрела на пушечное ядро, которое вполне могло снести ей голову.       Дождь шумел вокруг, ее окутало теплом чужого тела, запахом эвкалипта и табака, от которого закружилась голова. Дарклинг крепко прижимал ее к своей груди, и Алина могла поклясться, что слышит, как неровно бьется его сердце.       ... ритм любви и ненависти звучит одинаково...       Алина вздрогнула, чувствуя, как пересохло в горле, сглотнула нервно. Подняла голову, оказываясь к Дарклингу вдруг слишком близко, так, как не была с того самого дня в Каньоне. Он смотрел на нее спокойно, в глазах его отражались вспышки молний, по лицу стекали капли дождя. Вокруг бушевала буря, Алина чувствовала, как у нее все переворачивается внутри, как замирает сердце и снова набирает свой ход.       Они застыли в этом мгновении, две вечности, чья борьба страшнее, чем внезапная атака Шухана. Дарклинг спас ее, хотя должен был бы толкнуть под это самое ядро, заканчивая их историю. Но спас.       Прежде, чем Алина успела спросить, почему, услышала голос Алексея: - Алина! Дарклинг! Вы в порядке?       Старкова резко отпрянула, а Заклинатель и не держал ее. И, святые, у нее на щеках проступил румянец!       Женщина развернулась к Ланцову, желая спрятаться от чужого насмешливого взгляда. - Нам всем лучше укрыться в замке, - произнесла твердо, - вам, Ваше Высочество, точно не следует тут быть, - взглянула на Дарклинга, словно ища его поддержки, хотя с чего бы Заклинателю Теней беспокоиться о принце Ланцове так же, как беспокоилась Алина. - Именно тут мне и следует быть, - не согласился принц, - вместе с моими людьми!       Снова ударило ядро совсем рядом и где-то чуть подальше, кажется, обвалилось что-то с громким грохотом, раздался знакомый визг, от которого Алину передернуло, а потом раздался полный боли женский крик.       Дарклинг изменился в лице.