Осколками льда

      Она задыхалась, сложно было сделать вдох, грудную клетку пекло и жгло, словно бежала долго без остановки. Воздуха не хватало, выдохнуть было невозможно. И в этой чернильной тьме, в которой Алина терялась, полностью дезориентированная, она была слепа. Она была слаба до дрожи в руках и подгибающихся коленей. Слаба до презрения к себе самой.       Снова и снова Старкова пыталась призвать свет, но его не было. Он предал ее, оставил. От этого опускались руки, по телу разливалась слабость, ноги стали свинцовыми, влажные от пота волосы прилипли ко лбу и вискам. И все же Алина шла вперед, слепая и слабая, ничтожная и глупая.       Она не знала, куда идет и зачем, просто брела без цели, словно если она перестанет идти, то погибнет. Алина искала что-то, а может быть, кого-то. Ее существо стремилось к конечной точке, каждый нерв в теле вибрировал глухой, затаенной болью, а с губ рвался унизительный в своей слабости всхлип, переходящий в скулеж. Она хрипела и задыхалась, пыталась бежать, но тело было неповоротливым и непослушным, как и ее мысли.       Куда она идет? Что ищет? Зачем? Быть может, стоит остановиться? В конце концов, вся ее жизнь, начиная с ночи Зимнего праздника, это постоянное движение, бег куда-то и от кого-то. Ей хотелось остановиться. Ей было страшно сделать это.       В этой тьме не было ни звука, Алина слышала только свое сиплое дыхание, от которого мурашки пробегали по коже. Темно. Как же темно! Плотная и осязаемая тьма обнимала нежно, грозясь задушить, сжать в своих объятиях так сильно, что затрещат кости.       Снова и снова тянулась Заклинательница к свету. Он был ей необходим, как воздух, как глоток воды в пустыне, как тень в самый жаркий полдень. Но света не было нигде. Его не было поблизости и не было внутри, он больше не спешил на зов Заклинательницы, не бежал по сосудам с током крови, не прятался под кожей, готовый всегда засиять, являя миру красоту и мощь солнца. Не было больше солнца. И это было физически больно.       Алина все же побежала, с трудом переставляя ноги, запнулась на ровном месте, упала на колени, ударяясь больно и... проснулась.       Была середина ночи. Лагерь спал. Едва-едва слышно шепотом переговаривались дозорные, мирно сопела Алла - целитель, которого отправил с ней Ланцов. Уж ей-то не снились кошмары, девчонка отличалась завидным сном человека, которого не мучит совесть и память.       С бешено колотящимся сердцем Алина смотрела во тьму, различая очертания походной кровати, небольшого мешка с личными вещами, собственный кафтан, небрежно брошенный на складной стул, это чернильное пятно, расцвеченное тускло поблескивающими в темноте золотыми нитями шитья.       Алина подняла руку, рассматривала свою ладонь, белеющую во тьме, а потом потянулась к свету. Замерла, боясь, что будет, как в ее сне, что свет предаст ее. Но ладонь тускло засветилась. Алина сжала пальцы в кулак, прикрыла глаза и длинно выдохнула.       Снова выматывающий ужас ее снов. Очередной кошмар, которые стали посещать Алину с завидной регулярностью. То ей снилась смерть ее друзей, то разрушенная крепость, то полыхающий вместе с прихожанами храм. Во снах она слышала залпы орудий, треск огня и крики боли. Во снах не было спасения. Там была удушающая тьма, готовая поглотить ее, тьма, с которой Алина не могла бороться. И это было хуже всего, невыносимая, ненавистная беспомощность.       Старкова села на кровати, понимала, что уже не уснет сегодня. Побоится уснуть. Женщина натянула сапоги и осторожно выскользнула из палатки. Ночной воздух был отвратительно теплым. Старкова, надеющаяся на прохладу, поморщилась, сделала несколько глубоких вдохов. Думала, что ей станет легче, но стало только хуже. По-настоящему дурно, ее затошнило так сильно, что на лбу выступила испарина.       Женщина покосилась на дозорных, сидящих у костра. Они не смотрели в ее сторону. Призвав свет, Алина невидимым силуэтом проскользнула мимо сердцебита и отказника и покинула пределы лагеря. Прошла по тропинке к небольшому озеру, находящемуся в отдалении, и здесь отпустила свет. Опустилась на колени, зачерпнула воды и умылась, а потом оперевшись ладонями о землю, закрыла глаза.       Легче не стало, рубашка все равно неприятно липла к телу, вода не дарила желанной прохлады. А тьма вокруг не добавляла уверенности, не помогала сбежать от ночных кошмаров. Хотелось устроить день среди ночи. И Алина могла бы. Но не она ли хотела, чтобы ее никто не видел в момент позорной слабости?       Старкова открыла глаза и крупно вздрогнула, поняв, что ничего не видит перед собой. Исчезла спокойная гладь озера, в которой отражались звезды и луна, исчезло ночное небо и горы вдали, не было деревьев, что тянули свои ветви ввысь. Алина лишь слышала, как вдалеке поет соловей, да чувствовала запах примул и флоксов.       А потом на спину опустилась прохладная рука, скользнула по позвоночнику к шее, легла на затылок, пальцы зарылись в волосы. Это было уже слишком. Старкова чувствовала мощь усилителя, чувствовала желанную прохладу, а внутри все переворачивалось.       У них было перемирие. Но почему же все вдруг стало походить на настоящий мир? Когда они ехали рядом во главе отряда и когда планировали, сколько пройдут за следующий день, когда выбирали наиболее безопасную дорогу и место для привала. Почему, волькры ее задери, это все вдруг произошло?! И с каждым днем становилось легче и проще принимать текущее положение дел.       Нет. Так не пойдет. Алина дернула головой, уходя от прикосновения и призвала свет. Он осветил силуэт Дарклинга, стоящего на коленях рядом с ней. Заклинатель внимательно смотрел, вглядывался в черты лица, еще искаженные страхом пережитого кошмара.       - Я видел твой сон, - просто произнес Дарклинг. Алина отшатнулась, скривила губы, села, обхватив колени руками. - Больше так не делай, - процедила, стараясь не смотреть на устроившегося рядом мужчину. - Как? - мирно спросил Заклинатель.       Не приходи. Не прикасайся. Не сочувствуй. Не смей пугать меня своей тьмой! Не смей вести себя так, словно бы происходящее нормально!       - Чужие сны - довольно личная вещь, разве нет? - раздраженно дернула плечом Алина и, не дождавшись ответа, призналась, - вообще не думала, что мы еще и сны делить можем. Святые! - выдохнула нервно, запрокинула голову, дыша ртом, а потом озвучила то, что было на душе, - это уже слишком. - И я не думал, - спокойно отозвался Дарклинг, - ты же не дала нам возможности выяснить до конца, как далеко простирается наша связь. - Достаточно того, что я чувствую тебя каждый гребаный миг, - грубо отозвалась Алина, - словно забытая мысль в голове, словно присутствие невидимки рядом, словно злобный взгляд в спину из толпы! - выпалила. - Злобный? - развеселился мужчина, - однако. Алина пожала плечами. Она сказала то, что чувствовала. И не намерена была подбирать слова, чтобы пощадить чужую больную гордость.       Дарклинг молчал. Пели цикады и сверчки, луна снисходительно взирала на Заклинателей и, как казалось, Старковой лукаво ухмылялась. Бред! Ей стоит больше спать. Но спать она не могла. - В твоих снах столько крови и боли, - вполголоса произнес мужчина, - столько... вины. Алина стиснула зубы. Ей отчаянно хотелось нагрубить ему, сказать, чтобы не лез не в свое дело. - Не помню, чтобы записала тебя в друзья, - прохладно произнесла Старкова. - А мне казалось, что чужому человеку проще рассказать о том, что тебя гнетет, - миролюбиво ответил Дарклинг, - в конце концов, ведь ты не ждешь от него какой-то определенной реакции, которой страшилась бы. Чужому. Уж Дарклинг-то, как это ни было странно, чужим ей не был. Но его реакцию Старкова не решилась бы предсказать.       Алина фыркнула смешливо, а потом легла на спину. Земля была жесткой и прохладной, травинки щекотали кожу сквозь ткань рубашки. Над Старковой расстилалось ясное ночное небо, мириады сверкающих звезд складывались в фигуры созвездий.       - Я помню, - произнесла она, меняя тему, - ту ночь. В Малом дворце. Дарклинг шумно выдохнул, а потом опустился рядом. Его плечо касалось плеча женщины, сквозь ткань рубашки Алина чувствовала тепло чужого тела. В нос ударила уже знакомая смесь запахов: эвкалипт, табак и грейпфруты, все это мешалось с ночной свежестью, которая по мере приближения утра все же разбавляла дневную духоту.       - Для начала, - негромко произнес Дарклинг, погружая Старкову в события вековой давности, - нужно найти Северную звезду, - он указал рукой вверх.       Алина невольно улыбнулась. Да, это было, как в ту ночь на крыше Малого дворца, куда сбежала неугомонная Заклинательница Солнца. Ей не спалось, ей было тесно в стенах, откуда ее выпускали всегда под охраной. И она сбежала. Сидела на крыше, глядя наверх. Она ничего не знала о звездах, они были просто красивыми мерцающими точками на небе. Старкова знала, что существуют созвездия, фигуры, которые создала прихотливая человеческая мысль, соединяя звезды воображаемыми линиями, пытаясь упорядочить хаос. Но он, по мнению Алины, был так прекрасен. Она могла бы читать книги по астрономии, могла бы сидеть тут с атласом звездного неба, практикуясь, пытаясь найти созвездия. Но не хотела. Ей просто нравилось дышать воздухом свободы, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Она забыла о времени, о том, кто она и чего от нее ждут. Она была просто Алиной, ей было семнадцать, и она смотрела на звезды. А потом рядом очутилась грозная тень. Старкова вся сжалась, ожидая нагоняя, но Дарклинг опустился рядом, вот как сейчас, и сказал: «для начала нужно найти Северную звезду». Тогда они не прикасалась друг к другу, как сейчас, тогда говорил лишь он, а она слушала его, широко распахнув глаза, в которых отражались звезды, завороженная его голосом, его словами, которые упорядочили хаос.       - И это будет нос Оленя, - продолжила Алина, рука легла на ключицы машинально. - А под ним Дракон, - отозвался Дарклинг. - И поражающий его копьем Святой Юрис. - Которого сопровождают Охотничьи Псы. - А рядом Рысь. - И россыпь мелких звезд - Пчелы Санкта Елизаветы. - А дальше, - Алина махнула рукой, - Русалье, - очертила четыре яркие звезды - хвост Водяного Дракона. - И Северная корона, - произнес Заклинатель, - здесь ее называют Венец.       Старкова выдохнула пораженно. Надо же, на что способна ее память. Она помнила все, каждое слово. И все те же мурашки бежали по коже. Она могла бы переплести их с Дарклингом пальцы, но руки их по-прежнему лежали расслаблено на траве, рядом, но не касаясь. - Ты помнишь, - констатировал мужчина, - думал, что предпочтешь забыть. - То же самое можно сказать о тебе, - парировала Алина и произнесла, словно жаловалась, - ты нарушитель хаоса. Все-то тебе надо упорядочить! - Разве? - Дарклинг махнул рукой, и над ними возник купол из тьмы, скрывающий звездное небо. Алина поймала себя на мысли, что ей больше не страшно. Тьма не была ей другом, но и врагом из ее снов - тоже. И поняла, чего добивался Дарклинг, чтобы ей стало спокойнее.       Но зачем? Святые! Зачем ему это? Что ему за дело до страхов заклятого врага, пусть у них и временное перемирие? И все же, какие бы цели он ни преследовал, что бы ни задумал, а Старкова была ему благодарна. - Спасибо, - выдохнула, рассыпая по пологу из тени хаотичные вспышки света, словно звезды, только без привычного порядка, только лишь хаос. - Не за что, - отозвался Заклинатель. Перемирие, что царило между ними, было почти настоящим. Но только лишь почти. ***       Лошади мирно паслись вдалеке, порода, выведенная в Шухане и завезенная на Острова еще в середине прошлого века, отлично подходила как для путешествий по равнинам, так и по горным тропам. Они не боялись крутых спусков и подъемов, отлично переносили перепады высот, передвигались спокойным и мягким шагом.       Алина щурилась, глядя на свою лошадку по имени Нуга. Кто додумался назвать лошадь в честь сладости, которую обожали на Островах, Алина не знала, но имя ей понравилось, как и лошадь, которая поначалу косилась в сторону Заклинательницы темными глазами, отнюдь, не дружелюбно, но сбросить не пыталась, слушалась малейшего движения тела. А когда обвыклась, то Алине стало казаться, что Нуга и мысли ее читает. Темный силуэт лошади портили белые копыта, словно Нуга была в чулках. Конюшие в замке цокали языками, закатывали глаза и долго-долго извинялись перед Заклинательницей Солнца за этот брак, ведь лошади горной шуханской породы были полностью черными, словно смоль. Но Алине Нуга понравилась сразу, несмотря на диковатый и подозрительный нрав. Она выделялась среди остальных, как выделялась сама Алина.       Их небольшой отряд состоял в основном из людей Дарклинга. Как и было решено, с Алиной поехали лишь трое самых верных людей, которых принц подобрал лично. Но и они предпочли бы остаться в замке с Ланцовым, чем отправляться в непонятное, скорее всего скучное, путешествие ради инспекции, которая, как ожидалось, была лишь простой формальностью. Алина не была в этом так уверена, ведь менее всего Дарклинг был склонен к пустым действиям. Но мысли эти Старкова держала при себе и наслаждалась поездкой.       Ей было все интересно. Один из целителей, чья семья столетиями жила на Островах как-то разговорился, рассказывая людям Алины о своем доме. Старкова с жадностью слушала его рассказы об истории, традициях, музыке и изобразительном искусстве Слитоловых Островов, все больше и больше проникаясь культурой этого места. Ключ Истиноморя был поистине уникальным явлением, находясь на стыке культур, на перекрестке языков, традиций и религий, Слитоловы Острова сумели сформировать нечто особенное и уникальное из разрозненных кусочков, словно складывали мозаику своей жизни, пеструю, необычную, невероятную. Она завораживала.       Алина была покорена. Впитывала в себя каждое слово, забрасывая рассказчика десятками вопросов, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны. Но, кажется, целитель был доволен. Он искренне любил свой дом и хотел, чтобы и остальные полюбили его. Алина, у которой никогда не было настоящего дома, была заворожена его любовью к месту, где он родился. Сама Старкова, которой никогда не был домом Керамзин, и не стала таковым Ос Альта, завидовала, если честно.       Порой сердце сжималось в тоске. Дом - сколь много в этом слове. И долгими часами, которые они тратили на дорогу, когда заняться было совершенно нечем, Алина выстраивала в голове ассоциации. Дом. Это безопасность и уют. Тепло и смех. Любовь и нежные объятия. Место, где тебя примут любым, где тебе все простят, где тебя мягко поругают, но никогда не осудят. Место, куда хочется возвращаться. Место, по которому ты скучаешь. Это что-то, что является частичкой тебя, отражением тебя. Твое место силы, как говорили в старину в Равке, то место, где можно выдохнуть, чтобы потом вновь идти дальше. Такого места не было для Алины на земле, да и не могло быть, ведь нигде она не могла задерживаться надолго, поэтому предпочитала не думать об этом, но глядя на целителя из отряда Дарклинга, чувствовала тоску, которая выматывала похлеще ночных кошмаров. Впрочем, и их стало гораздо меньше после той ночи, когда они с Дарклингом смотрели на звезды. По крайней мере, тьмы в ее снах больше не было. Впрочем, ее хватало наяву. Тьма носила черный кафтан с нарочитой небрежностью и насмешливо поглядывала в сторону Заклинательницы Солнца, напоминая об их маленькой ночной тайне. Нарушитель хаоса и ее спокойствия, волькры его задери!       Но если Дарклинг не задевал Алину, наоборот, всячески подчеркивая перед остальными, что ее мнение имеет вес, то его люди не были столь лояльны. Все, как один, они молились на своего Беззвездного святого, с откровенной неприязнью относясь к Заклинательнице Солнца. Некоторые по-настоящему верили, что Дарклингу грозит опасность, что Старкова, стоит ослабить им бдительность, снова попытается убить их кумира. Алина только глаза закатывала на это, не реагируя на выпады и завуалированные оскорбления. Порой ей даже смешно было от того, что эти дети пытаются защитить монстра, который им не по зубам, который при необходимости пожертвует ими не колеблясь.       Сейчас они расположились на привал в небольшом перелеске. Неподалеку журчал ручей, солнце еще стояло высоко и не думая склоняться к горизонту, но следующий переход обещал быть длительным, далее на их пути не было удобного места для лагеря, поэтому решено было остаться здесь, а потом двинуться в путь еще затемно.       Алина сидела под деревом, без аппетита жевала вяленое мясо, запивая водой. Щурясь, женщина смотрела на эфиреалов, которые затеяли тренировку. Выходило у них ловко. Школа гришей здесь сочетала в себе лучшие традиции Малого дворца и новаторские изобретения Островов. Старкова почти наслаждалась красотой и точностью движений. Эта тренировка напоминала ей о днях в Малом дворце, когда она вот так же приходила на занятия гришей, садилась в сторонке и наблюдала. Иногда комментировала, иногда направляла, а порой и тренировалась вместе с гришами. Они никогда не знали, чего ждать от нее. Ведь, хоть заклинатели и относятся к эфиреалам, но все же неуловимо отличаются.       Молодая инферн, кажется, ее звали Карина, махнула рукой, будто бы неловко, будто бы сбилась, и в сторону Алины один за другим полетели два огненных шара. Траектория их была такова, что не задела бы Заклинательницу Солнца, быть может, огонь только опалил бы ее волосы или задел кафтан, но Старкова молниеносно вскинула руку, формируя щит, о который и ударился огонь, с треском рассыпаясь на искры. - Извини, - дернула плечом Карина, в ее зеленых глазах, однако, не было раскаяния. Алина пожала плечами, убирая щит. - Ничего, - ответила нейтрально.       Видела, что творят эти дети, поглядывающие на нее с вызовом и неприязнью, не собиралась нападать в ответ, но и давать себя в обиду не хотела. Было даже забавно, потому что она заранее видела каждое их дальнейшее действие, понимала это по их движениям и знала, что всегда успеет отреагировать. Была уверена, что этой тактикой еще сильнее взбесит их. И с неким злорадством этого и добивалась.       Волосы взметнуло порывом ветра, Алина и бровью не повела, а потоки воды испарялись еще на подступах к ней. Гриши атаковали ее с разных сторон, пытаясь достать, Заклинательница даже не поднялась. Приняла нарочито расслабленную позу. Даже если ее заденет, в такой победе мало и смысла, и удовольствия, ведь она не билась в полную силу. Да она вообще не вступала в схватку, заняв оборонительную позицию, с издевательской усмешкой встречая каждую атаку. И огненные стрелы, потоки воздуха, закрученные хитроумно, и шквал воды, настоящие волны высотой в человеческий рост, призванные повалить Алину на землю, разбивались о крепкий щит, отражались ярким и жарким светом. Они злились, обстановка вокруг накалялась, воздух вибрировал от напряжения. Это было восхитительно. Глупо-глупо было самоутверждаться за счет этих детей, но показать им, что они даже не могут ее достать, стоило.       Наконец, Алине стало это надоедать, она преломила свет, становясь невидимой, заставив ахнуть всех присутствующих. И тихо пробралась в тыл врага, надеясь, что сердцебиты, которые, несомненно, ее слышали, не выдадут ее. Но они не вмешивались.       - Кхм, - прочистила горло Алина, заставив эфиреалов подпрыгнуть, они так синхронно обернулись к ней, словно были на параде, - думаю, что на сегодня достаточно, - произнесла Алина и добила с нарочито тяжелым вздохом, - скучно, дамы и господа. Развернулась спиной, что и стало ее ошибкой. Неугомонная Карина все же ударила ее в спину. Будь она чуть сильнее или чуть более умелой, и кафтан не остановил бы огонь с такого близкого расстояния, но Старковой повезло.       Зашипев, она обернулась с выражением чистейшей ярости на лице. Инферн попятилась. Алина, поморщившись, повела плечом, чувствуя, как растекается по коже жар. Ее могло убить, но скорее всего между лопаток был лишь ожог, да и то не самый страшный. - А что, ваш бесценный святой учит вас бить в спину? - негромко спросила Старкова, едва удержавшись от разреза. - Бесценный святой учит выигрывать любым способом, - послышался спокойный голос. Алина повернулась, глядя на бесстрастного Дарклинга, кожу жгло все сильнее. - А, - протянула, - не сомневалась. Ну, может, святой тогда научит хотя бы правильно применять свою силу, - она махнула рукой, не глядя посылая разрез. Кто-то вскрикнул, кто-то охнул. Карина стояла ни жива, ни мертва, прядь волос ее лежала на земле, на виске алел порез, проходя в опасной близости от глаза. - Карина, - холодно произнес Дарклинг, глядя на мертвенно-бледную девушку, чьи зеленые глаза были двумя омутами ужаса, уничтожающего остатки разума, - извинись. И благодари за то, что тебя не убили. Девчонка повернулась к Алине, движения ее были рваными и дергаными, словно она была дешевой куклой на шарнирах. - Госпожа Алина, - она заикалась, - простите. Я... - она мялась и дрожала. Стояла неестественная тишина, казалось, что даже птицы умолкли, стих ветер в кронах деревьев, и журчание ручья отодвинулось на задний план. - Не за что благодарить, - холодно прервала ее Алина, - я промахнулась.       Старкова развернулась и под благоговейными взглядами в полнейшей тишине пошла прочь. Никто не посмел последовать за ней.       Она злилась прежде всего на себя. И злилась, что у нее нет рычагов давления на людей Дарклинга, и нет сил, чтобы завоевать их доверие. А любое проявление лояльности они принимали за слабость. Алина же так устала быть лояльной, всепрощающей, доброй. Мягкий и теплый свет. Солнечная святая. Как же надоело!       Она рыкнула зло, вновь взмахнула рукой, калеча ни в чем не повинные деревья, срезая листья и ветки. Шла вперед, не разбирая дороги, все более углубляясь в лес. И вдруг оказалась на небольшом уступе. Охнула, когда едва не свалилась вниз. А потом замерла, завороженная открывшейся ее взору красотой.       Перед ней, далеко внизу расстилалась долина, справа и слева вздымались скалы, а впереди было море, синее-синее, бескрайнее, непокорное. В лицо ударил соленый ветер, взметнул волосы. Алина позабыла и о боли в спине, и о злости, о глупой схватке и глупой девчонке. Обо всем на свете позабыла, так было красиво то, что она увидела: яркие цвета зелени и сини, величие и сила, что-то большее, чем она сама и мелкая возня никчемных людей, что-то бесконечное и вечное.       Алина подошла к краю уступа, от высоты закружилась голова, сердце екнуло, подскочив, забилось где-то в районе горла. Она попятилась от края, резко развернулась, услышав хруст веток, концентрируя свет в одной руке, вторая легла на пистолет.       Бледная Карина дернулась назад, но все же осталась на месте. Мгновение смотрела в глаза настороженной Заклинательницы, а потом выпалила: - Ты сказала, что мы неправильно используем дар. Почему? - вопрос ее звучал в равной мере и требовательно, и опасливо, словно она не знала, не убьют ли ее за него. Алина отошла от края, все еще держа руку на пистолете, досадуя, что не услышала приближения Карины. Девчонка вполне могла столкнуть её с обрыва.       Инферн стояла, насупившись, глядя исподлобья. На виске все так же алел порез. Вид у неё был потрепанный. Оставалось только гадать, что сделал или сказал Дарклинг. Иные его слова были больнее, чем действия.       - Ты неправильно ставишь руки, - произнесла спокойно Алина. В конце концов, если бы Карина хотела её убить, то уже бы напала, а не разговоры разговаривала. - Я училась у лучших! - тут же вскинулась девчонка. Алина пожала плечами. - Возможно. Но ставь ты руки по-другому, то смогла бы достать меня, - Старкова на мгновение задумалась, анализируя произошедшее, - два раза. Инферн буравила Алину мрачным взглядом. Старкова видела, как девчонку разрывает на части от желания спросить, что же не так, но гордость и обида были сильнее, неприязнь к Заклинательнице Солнца, взрощенная ее наставниками, была сильнее. - Возможно, тебя учили лучшие, но школа в Равке несколько отличается от того, чему и как учат здесь, - Алина гадала, сумеет ли сломать чужую волю, - хорошо, если владеешь несколькими техниками. Полезно, - добавила вкрадчиво. Девчонка молчала, лишь сверкали яркие зелёные глаза. Алине было даже интересно, что победит: любопытство, желание стать сильнее или ненависть к Заклинательнице Солнца.       Эта девочка не знала, что уж Дарклинг-то никогда не осуждал тягу к знаниям и пути, которыми эти знания получались. Порой он был готов сурово взыскать с юной Алины за непослушание, но потом, увидев результат, смягчался, ведь победителей, как известно, не судят.       Но была ли победителем эта девочка, которая, как и все, смотрела с обожанием на своего кумира?       Воспитанные в культе поклонения Беззвездному святому, эти дети не смели мыслить иначе, шире, не понимали, что все гораздо сложнее, и упрямо продолжали делить мир на чёрное и белое, где чёрное было добром.       - Покажи! - потребовала девчонка. Алина едва сдержала торжествующую усмешку, но глаза её сверкнули. В эту игру можно было играть вдвоем. Ей не было нужды зарабатывать симпатию этих детей, но не хотелось вновь получить удар в спину.       Поэтому Алина, мягко ступая, приблизилась к инферну, чьи плечи мгновенно напряглись, она была готова нанести удар. Старкова чуть-чуть подняла руки, показывая, что не держит в них оружия и не собирается нападать. Остановилась напротив Карины, в глазах которой плескался страх, но губы были упрямо поджаты. Она готова была идти до конца.       Совсем еще девчонка, на полголовы ниже Заклинательницы Солнца, хрупкая и взъерошенная, словно воробушек, которого попытались потрепать кошки. Алине хотелось сказать, что они с Дарклингом те кошки, которые и косточек не оставят от наивной и доверчивой птички, но не стала.       - Ты позволишь? - протянула руку. Инферн настороженно кивнула, пальцы второй ее руки сжимали кремень, она была готова броситься в бой. И знала, что проиграет. Знала и то, что Алина вполне имеет право сбросить ее с обрыва за то, что инферн сделала. Но Старкова лишь подняла чужую руку, придавая ей нужный жест, сгибая пальцы и кисть, словно перед ней была кукла. - Вот так, - произнесла Алина. - Неудобно, - тут же заявила девчонка. - Только лишь непривычно, - миролюбиво отозвалась Старкова, отходя, - тебе просто стоит попробовать, - она позволила себе легкую улыбку, предлагая, - нападай? ***       В лагерь они вернулись бок о бок не друзьями и не соратниками. Но Карина не могла сдержать торжествующей улыбки. Ей все же почти удалось достать Заклинательницу Солнца. - Тебе не страшно? - спросила инферн, - ты учишь своих врагов. - Вы мне не враги, - коротко ответила Алина, даже не собираясь пояснять свои действия, как не поясняла уже давно, не оправдываясь ни перед кем.       На них смотрели с любопытством, от которого вибрировал воздух вокруг. Трещали костры, пахло бульоном, и Старкова почувствовала, как ужасающе голодна, настолько, что сжался мучительно желудок. Инферн коротко поблагодарила и, сияя устремилась к своим друзьям хвастаться достижениями.       - Госпожа Алина, - Алину перехватила решительная Алла, - нужно осмотреть вашу спину. Алина остановилась, задумчиво посмотрела на целительницу, даже восхитилась ее смелостью. Девчонка дрожала под ее не слишком-то любезным, а, по правде сказать, больше усталым взглядом, но стояла на своем, собираясь выполнять свои обязанности, даже если ей будут мешать. Но Старкова мешать не собиралась, ведь спина болела все сильнее.       Они прошли в ее палатку, где, цокая, закатывая глаза и возмущаясь, целительница осмотрела Заклинательницу. Зашуршал полог, Алла охнула, поднимаясь. Алине не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть того, кто пришел. - Алла, спасибо, можешь идти, - спокойно произнесла Алина, надевая рубашку, чувствуя чужой взгляд на своей обнаженной спине, на своем плече с уродливым шрамом - творением Дарклинга. Застегнула рубашку и обернулась. Глаза Дарклинга горели в полумраке. - Никогда не мог понять, - задумчиво произнес мужчина, - ты так добра или так безрассудна? Старкова фыркнула насмешливо, прищурившись смотрела на медленно приближающегося Заклинателя. - Быть может, это мой хитрый план? - Неужели? - вскинул бровь мужчина, вторгаясь в ее личное пространство, глаза его горели. Алина улыбалась, запрокинула голову, глядя на Заклинателя.       Проклятье! Ей хотелось его коснуться. Это было неправильно, но дыхание ее сбилось. Неосознанно Алина облизнула губы, замечая, как потемнел чужой взгляд. Вожделение вновь делало их слабыми. На этот раз и ее тоже.       Алина прочистила горло, моргнула пару раз, желая сбросить наваждение. Или не желая этого?       ...ритм любви и ненависти звучит одинаково...       Ее собственное сердце сейчас колотилось, словно безумное. Да чтоб ее! Алина сделала шаг назад, Дарклинг протянул руку, удерживая Заклинательницу. - Карина сказала, что ты учила ее. Алина не могла ясно думать, когда он ее касался, когда окутывал своим ароматом, оказываясь так близко. Как они дошли до такого? Как она это допустила? Да чтоб ее волькра сожрала и косточек не оставила! - Да, - ответила, не собираясь скрывать, помедлила и добавила, - я занималась обучением детей в Малом дворце в Ос Альте.       Сказала и помрачнела, во рту поселилась горечь, стоило только упомянуть Малый. Его ведь больше нет. И гришей в Равке теперь не обучают так, как раньше.       Женщина бросила быстрый взгляд на Дарклинга. Он застыл, лицо его превратилось в безжизненную маску, рука, удерживающая ее запястье, напряглась, пальцы сжались крепче, причиняя боль.       И Алина поняла, что он знает о пожаре. Она осторожно тронула нить их связи, с удивлением осознав, что никто не закрывается от нее. И под налетом яростного желания отомстить вдруг почувствовала чужую печаль и скорбь. Он потерял самое дорогое, что у него было, свое творение, свое детище. Алина знала: пощады не будет. Но пока горечь потери была сильнее. Сердце Заклинательницы сжалось от сочувствия.       - Мне жаль, - произнесла просто. Взгляд мужчины потяжелел. Он не стал угрожать, но Алина знала, что он жестоко спросит с того, кто разрушил его дом, построенную им крепость.       - Мы могли бы, - вдруг произнесла Заклинательница, - поучить их вместе. В конце концов, - она лукаво улыбнулась, - у тебя гораздо больше опыта, и мне не помешает твоя помощь. Дарклинг удивленно вскинул бровь, но Алина почувствовала его согласие, и улыбка ее стала шире. ***       Они продвигались быстро, погода им благоволила. Впрочем, в это время года, как ей сказали, на Островах практически не бывало дождей, разве, что их устраивали проливные.       Гриши привыкли идти с вопросами к ней, когда им что-то было непонятно. Дарклинг, как и всегда, был суровым, а в чем-то и нетерпимым наставником. Алина лишь глаза закатывала на его выпады, поджатые губы и нахмуренные брови. Гриши знали их историю по легендам и рассказам, но все же смотрели на нее с благоговейным страхом, когда она, не смущаясь и не таясь, спорила с Заклинателем Теней.       - От того, что ты глаза закатываешь, - говорила Алина, - и хмуришься, расстраивая их и пугая, они не научатся, как надо. - Так расстраивая или пугая? - вскидывал бровь Дарклинг. - Ты пользуешься тем, что они тебя обожают, - припечатывала в ответ Алина.       До побережья оставалась пара часов пути, когда они расположились на отдых. - Алина, держи! - один из проливных кинул Заклинательнице яблоко, но долететь до Старковой оно так и не смогло, перехваченное в полете чужой рукой.       Глаза Дарклинга хитро поблескивали. Заклинательница уже заметила, как ему нравится задевать ее, подначивать, делая это максимально демонстративно. Вел себя, как мальчишка, хотя едва ли его можно было так назвать. Но вне стен крепости, даже продолжая быть главой отряда, генералом, решающим самые важные вопросы, он словно отпустил себя. Это было забавно. Это подкупало. Словно говорил ей своими действиями: «смотри, Алина! Может быть иначе!»       Старкова медленно поднялась. Это было ее яблоко, волькры его задери! Женщина сделала шаг к Заклинателю, еще один, медленно скользила по траве. А потом бросилась вперед, намереваясь выхватить яблоко, Дарклинг ловко ушел в сторону, вокруг его пальцев вились тени, то скрывая фрукт, то показывая его вновь, словно приманку.       Алина махнула рукой, посыла вспышку прямо в глаза мужчине, он попятился неловко, и Старкова выхватила яблоко, но донести до рта не успела. Юркая тень, словно щупальце, обхватила яблоко, выхватывая из рук возмущенной Заклинательницы. Алина послала разрез, отсекая щупальце, хватая плод, поймала себя на том, что хихикает, как девчонка.       Святые! Они чуть не уничтожили Равку и целый мир, из-за них гибли люди, они призывали скверну, раскалывая мироздание, а теперь устроили потасовку из-за яблока. Пусть и очень ароматного, большого и красного яблока.       Алина прижала яблоко к груди, как величайшее сокровище. - Отдай, - нарочито грозно произнес Дарклинг, наступая. Алина, закусив губу, отрицательно покачала головой, глядя в глаза Заклинателю. Она пятилась, Дарклинг наступал, ухмыляясь. Алина не отрывала от него взгляда.       Она и забыла, каким он мог быть. Наверное, и хорошо, что забыла. Так было проще ненавидеть его. И не делиться яблоками!       Фыркнув, с вызовом выпятив подбородок, Алина демонстративно откусила от яблока огромный кусок, Дарклинг закатил глаза, глядя, как она пытается прожевать. - Жадность - плохое качество, - пожурил. - От тебя ли я это слышу? - хмыкнула Алина, откусывая еще.       Они словно забыли, что не одни, что на них наверняка смотрит целый лагерь. Но вдруг показалось, что это неважно. И будь они наедине, Алина не могла бы предсказать то, что могло бы случиться. Губы зажгло, и Алине хотелось верить, что все это от яблочного сока, а не от прямого и слишком откровенного взгляда Дарклинга, в котором она тонула, пытаясь выплыть на поверхность из этих темных вод.       Что-то громыхнуло вдали, и Дарклинг изменился в лице, а Алина узнала корабельные пушки Шухана.