Ночь укрылась черным пледом, Согреваясь в свете звезд, И сплетает быль и небыль Из страны волшебных грез.
За окном давно стемнело, Алина погасила все свечи, но отпустить маленькую внучку так и не смогла, укачивала уснувшую на руках девочку, ходила по комнате и не могла перестать любоваться.Ночь показывает сказки И легенды старины: Непослушным – в серых красках, Милым – розовые сны.
Алина остановилась у окна, тихонько рассмеялась. - Я буду любить тебя любой, знаешь? Послушной или нет. И поддержу во всем. Всегда. Девочка заворочалась у нее на руках, захныкала и снова затихла.Закрывай принцесса глазки, Баю баю, светик мой. Верь, когда-нибудь из сказки Принц придет и за тобой. Золоченая карета Повезет тебя к мечте - К встрече с утренним рассветом, К ясной утренней звезде.
- Звездочка моя, - Алина легко коснулась губами лба девочки, - мы найдем тебе самого лучшего принца. Он будет любить тебя и оберегать. Или не принца. Зачем нам принцы, верно? - Мама? - послышался со стороны кровати слабый голос. Алина замерла, решив, что ослышалась, перед глазами все расплывалось от выступивших слез. - Я здесь, Таша, - подошла к кровати, зажгла тусклый свет, пуская ко комнате несколько солнечных шаров, - я разбудила тебя? - она передала дочери внучку, села рядом на постели. - Я рада, что ты здесь, - Наталья осторожно взяла ребенка, на лице ее появилось потрясенное и благоговейное выражение. Алина ласково погладила дочь по голове, поцеловала в висок, не могла налюбоваться на обеих. - Все в порядке? - тревожно спросила Ягужинская, пытливо глядя на мать. - Спасибо, - произнесла Старкова, склонилась, целуя дочь в лоб, - ты спасла меня. - А ты пришла за мной, - отозвалась Наталья, улыбнулась, - все закончилось? - деятельная натура брала вверх. - Боюсь, что все только начинается, - вздохнула Алина, - но мы справимся. Так что пока не думай об этом. Знаешь, - Старкова скинула ботинки и забралась на кровать, обнимая дочь, - я подумала, почему бы нам не назвать девочку Вероникой. Вероника Ягужинская. Красивое, сильное имя для красивой девочки. - Решено, - кивнула Наталья, - Вероника. Привет, моя Вера, - она поцеловала дочь в лоб, а потом посмотрела на мать, - ты пела ей. Спой и мне. Алина откинулась на подушки и вполголоса запела:Оживают в старых книжках Трубадуры, короли, Вечно что-нибудь мальчишки Ищут на краю земли. И по свету принцы бродят По селеньям и лесам, И любовь свою находят, Так как верят в чудеса.
*** В дверь постучали, Алина с трудом разлепила глаза. Все тело ломило от неудобной позы, в которой женщина заснула, обнимая дочь. Вероника заворочалась в колыбели, захныкала, Наталья тут же поднялась, потянулась к дочери. Еще не проснулась до конца, но тело сработало быстрее разума. Снова раздался стук. Женщины переглянулись. - Войдите, - Ягужинская удобнее устроилась на подушках, укачивая Веру. Алина поднялась, прочесывая грязные волосы. Ей нужна была теплая ванная и отдых. Но если первое можно было устроить, то со вторым, кажется, придется подождать. В комнату, сияя, впорхнула Улла, синее платье оттенка кафтана эфиреалов было расшито зеленым узором, как у проливных, волосы сильдройры были заплетены в несколько кос, уложенных вокруг головы. Она была свежа, весела и бодра - разительный контраст с бледной Натальей и вымотанной Алиной, которой даже сон не принес отдыха. Ее не мучили кошмары в эту ночь, но выспавшейся Старкова себя не чувствовала. А теперь, увидев Уллу, напряглась, сверлила женщину нелюбезным, настороженным взглядом, вставая так, чтобы закрыть собой дочь и внучку. - Госпожа Улла? - удивилась Наталья. - Пришла поздравить вас с рождением дочери, госпожа посол! - весело ответила сильдройра, - в руках у нее были какие-то свертки, - принесла подарки. Морозова прошла к столу, на который и сгрузила свою ношу, а потом развернулась. Ее темные глаза блеснули хищно, она жадно разглядывала спящую девочку, ноздри трепетали, и высоко вздымалась грудь, стиснутая платьем. У Алины пересохло в горле. Ей хотелось вытолкать Уллу взашей, рыкнуть на нее, чтобы не смела даже смотреть на ее девочек. - Вы позволите? - мягко произнесла сильдройра, приближаясь к Наталье. Алина оцепенела, широко раскрытыми глазами, не в силах пошевелиться, смотрела, как Улла подходит ближе к Ягужинской, как склоняется к ней. Сердце грохотало в ушах, на висках выступил противный липкий пот. - Я бы не хотела, - решительно произнесла Наташа, крепче прижимая к себе дочь. Но Улла уже коснулась личика Вероники и охнула восторженно, на лице ее появилось мечтательное выражение, словно она уже строила планы, видела перспективы. Сердце Старковой упало. - Улла, отойди, - хрипло произнесла Алина, делая шаг к сильдройре. - Какая сила, - прошептала Морозова, выпрямляясь, - какая... ох, - она счастливо рассмеялась, - это мне пригодится. - Что? - изумилась Наталья, переводя непонимающий взгляд с Алины на Уллу. - Уходи, - твердо произнесла Старкова, сверля сильдройру напряженным взглядом, - и не смей приближаться к моей внучке! - Она принадлежит мне! - тут же ощетинилась Улла, вмиг с ее лица слетело благодушное выражение, - она моя! - Это еще не решено, - голос Алины дрожал, она старалась не смотреть в сторону дочери. - Решено, - твердо произнесла Морозова и дернула рукой, призывая к молчанию собравшуюся спорить Алину, - она не отказница. И ты это знаешь. Ты почувствовала это так же, как и я. Потенциально очень-очень сильная проливная. Восхитительно! - она только что в ладоши не хлопала. У Алины подкосились ноги. Она бы и рада была возражать и спорить, но знала, что проклятая сильдройра права. Ее внучка, ее прекрасная Звездочка. Как же так?! - Что происходит? - Наталья решительно выпрямилась, поднялась, опустила дочь в колыбель и застыла, скрестив руки на груди, - что за бред вы тут обе несете? Старкова похолодела, а Улла хищно улыбнулась, предвкушая хороший спектакль. - О, госпожа посол, - обернулась к Ягужинской, - ваша дражайшая матушка вам не рассказывала? Конечно, эта история довольно давняя, но все же очень важна, - на лице ее застыло притворно сочувственное выражение. - Оставьте ваши спектакли для других, - сухо произнесла Наташа, поджав губы, перевела взгляд на Старкову, - Алина? Старкова закусила губу, отвела взгляд. По коже пробежали неприятные мурашки, руки онемели. Она не знала, как сказать. Понимала, что однажды этот миг наступит, но отчаянно надеялась, что это не случится. - Алина! - повысила голос Ягужинская. Ее снедало беспокойство, она нервничала. Не понимала, откуда грозит опасность, но инстинктивно чувствовала ее, знала, что она есть. - Ну, если ты не хочешь, Заклинательница, то расскажу я, - решительно произнесла Улла. - Заткнись! - рявкнула Старкова и посмотрела в глаза дочери, помедлила немного, собираясь с силами, - Улла помогла мне уничтожить Дарклинга столетие назад, но не бескорыстно. Взамен все мои потомки-гриши должны были служить ей, а это значит, что... - она осеклась, глядя на посеревшую дочь, нервно облизнувшую губы, бросившую загнанный взгляд на Уллу, а потом - полный ужаса на дочь. - Как ты могла, - обессиленно прошептала Наталья. - Наташа, - Алина сделала шаг к Ягужинской и замерла, когда та отшатнулась от нее, словно она была худшим из чудовищ. Но так и было. Она эгоистичное, гадкое чудовище. У Алины опустились руки, горло сжало спазмом, - я не думала, - прошептала Алина, - я не планировала. Звучало жалко. - Разумеется, - хрипло рассмеялась дочь, - ты думала только о себе. И планировала только свою месть, лелея свою ненависть. Ты оставила меня, потому что не планировала. Дело было не в том, что не могла защищать, а в том, что не хотела, ведь ты не планировала. - Наташа, - начала Алина. - Убирайся! - сухо бросила дочь, - обе убирайтесь! Старкова не сдвинулась с места. Пока здесь оставалась Улла, Алина не намерена была уходить. Но сильдройра лишь фыркнула насмешливо. - Я уйду сейчас, госпожа Наталья, но ваше время с дочерью не бесконечно. Мне не нужен пищащий младенец, но я приду, когда проявится дар, и сама обучу вашу дочь. Я, знаете ли, не доверяю этим шарлатанам-проливным. Хорошего дня, - она вышла за дверь. Алина проводила ее взглядом. - Я что-то не ясно сказала? - прошипела дочь, - убирайся! - выкрикнула зло. Заплакала Вера, Наталья кинулась к дочери. Алина тяжело сглотнула и вышла за дверь, прислонилась к створке спиной. Острая режущая боль воткнулась куда-то под ребра, словно кинжал, причиняя страдания, горло сдавило спазмом. И хорошо, иначе женщина завыла бы, закричала, выплескивая отчаяние. Не могла сделать ни шагу, настолько ослабли ноги. Мир в очередной раз рухнул, погребая Алину под обломками. - Ой, ну прекрати разводить драму, - фыркнула совсем рядом Улла, - что такого случилось, ну? Алина молча смотрела на сильдройру блуждающим взглядом, голос Морозовой доносился словно издалека. - Ты знала, что так будет, так что перестань строить из себя обиженную жизнью. Я понимаю, что ты надеялась, что платить не придется, но вышло иначе. Дыши, Алина. Жизнь не закончилась. В этот самый миг хотелось, чтобы закончилась. В этот самый миг Алина прокляла свою бесконечно долгую жизнь. - Слушай, - продолжала Улла, явно намереваясь... утешить? довести до истерики? поиздеваться? Алина не знала, - девчонку все равно нужно будет обучать. Так какая разница, кому она будет служить после? Мне или Равке? - Ты отнимаешь у нее выбор, - просипела Старкова, в ушах звенело, и мир качался перед глазами. - Важность выбора переоценивают, - фыркнула сильдройра, - поверь мне, есть сотни тысяч людей на этом свете, которые были бы благодарны за отсутствие выбора! Были бы счастливы, реши кто-то за них! Алина истерически хохотнула. - Святые! Мне кажется иногда, что я ненавижу тебя так же, как твоего брата. - О нет-нет! - покачала головой Улла, - не надо сравнивать меня с моим братом. Я, знаешь, не трачу свои силы на бесполезных чудовищ только потому, что одержима жаждой власти. - А не одержима? - Алина, наконец, нашла в себе силы оторваться от двери, сделать пару шагов вперед. - Зачем? - искренне удивилась Улла, беря Алину под руку, - оставь ее, - произнесла тихо, - дай ей время. В конце концов, у тебя были десятилетия, чтобы свыкнуться с мыслью, а она только узнала. Старкова не стала говорить, что с мыслью она так и не свыклась. Уже позже, лежа в ванной, Алина размышляла о том, что если бы можно было повернуть время вспять, то она приняла бы точно такие же решения. Она пошла бы на сделку с Уллой. Она родила бы Наташу и оставила бы ее. Сделала бы все то же самое. Старкова понимала, что отчасти слова Уллы успокоили ее. Сильдройра зачем-то давала надежду Заклинательнице Солнца. Едва ли из альтруизма или личной симпатии, скорее, чтобы Алина утратила бдительность и не противодействовала Морозовой. Хотя как она смогла бы? Улла - древнее и очень опасное существо. И, в конце концов, жизнь Веры действительно принадлежит Морозовой. Все честно. Сильдройра не обманула Алину ни в чем. Это Старкова все время надеялась на то, что не придется выполнять условие сделки, хитрила, изворачивалась. И теперь пожинает плоды. Алина вылезла из уже порядком остывшей воды, с отвращением посмотрела на шрам на своем плече. Его не смогли убрать целители, не смогла даже на время замаскировать Женя. Это было вечным напоминанием о том, о ком Алина хотела бы забыть. Хмыкнула, зная, что Дарклинг все равно рядом, где-то на периферии ее сознания, вплетенный в ее душу, словно сорняк, обвивший дерево. Скривившись, женщина прошла в комнату и быстро оделась, заплела волосы в косу и отправилась в город. В замке оставаться не хотелось. Да и не нужна она была здесь сейчас. В конце концов, она лишь статс-секретарь, да и эта должность номинальная. Если возникнет необходимость в каких-то рассуждениях, справятся без нее. А ей нужно сбежать сейчас ото всех. Жаль, что от самой себя не выйдет. Она пришла к разрушенному храму. В этот ранний час здесь почти не было людей. Рухнувшие перекрытия и крышу убрали, остались лишь некогда белоснежные, а сейчас грязно-серые стены. Впрочем, резьба не пострадала. Кто же, кто же ты был, тот неизвестный человек, который создал эту красоту? Впрочем, от красоты теперь тоже ничего не осталось. Алина хмыкнула грустно и села на то, что когда-то было крыльцом. Она смотрела в сторону моря, на узкую улочку, которая постепенно заполнялась людьми, дышала свежим воздухом, чувствуя, как нарастает жара, и не думала ни о чем. Наверное, ей было это нужно: какое-то время не думать ни о чем, надеясь, что так сможет успокоить чувства и привести в порядок мысли. - Госпожа Алина! Здравствуйте! - рядом плюхнулся Павел. - Привет, - Алина не удержалась от улыбки, от того, чтобы не потрепать мальчика по непослушным темным вихрам, выгоревшим на солнце, от того, чтобы не пустить солнечные зайчики, заставившие мальчика хихикать, - как дела? - Спасибо, госпожа Алина, - рядом показалась его сестра, поклонилась, заставив Алину поморщиться, - все хорошо. Стефания смотрела приветливо. Алина вновь отметила, что девушка очень красива. Тяжело ей придется в жизни без защиты, если, конечно, не научится защищать себя сама. - Как тетка? - спросила Старкова, - не обижает? Стефания помялась немного, присела по другую сторону от Заклинательницы. - Нет, - произнесла просто, - но... Алина терпеливо ждала. В голосе девушки не было ни злости, ни обиды, ни отчаяния. Она не лгала, тетка их действительно не обижала, но... - Она хорошая, - произнесла Стефания, - просто... она нас не любит. Она не станет нас обижать, но и любить не будет, - вздохнула, - тяжело. - Мы очень скучаем по маме, - подал голос Павел, - и по дяде Илье скучаем. Алина почувствовала, как горло сжал стальной обруч, колючим ежом ворочались в горле слезы. Она и не подозревала, что сама привязалась ко всегда спокойному, доброжелательному и мудрому священнику. Он бы сказал, что в слезах мало толку, что нужно позаботиться о живых, а мертвых, оплакав, оставить в покое. Но как долго она еще будет оплакивать тех, кто стал дорог? - Люди хотят восстановить храм, - произнесла Стефания. - Что? - удивилась Алина. Еще не были отстроены вновь дома, люди лишились крова, всего, что имели и... думали о храме? - Это точно не первостепенная задача, - жестче, чем следовало, ответила Алина. Она хмурилась. Ей не нравились такие порывы. - Стены сохранились, и фундамент, и крыльцо, - продолжала девушка, словно не слышала Заклинательницу, - и убежище под храмом. Все цело. А крыша и перекрытия - это мелочь, - она посмотрела на поджавшую губы Алины, - так рассуждают люди. Алина молчала. Знала, что не сможет помешать. Знала, что если попытается, то люди воспримут это как оскорбление. Но - волькры ее задери! - сначала следовало позаботиться о материальном, а потом уже о духовном. Старкова признавала, что всегда была практична. Но, кажется, эти людям нужно было место, куда можно было просто прийти и подумать. Или не думать. Ведь сама явилась сюда с утра пораньше в поисках... чего? Успокоения? Решения? Отдыха? Всего и сразу, наверное. Ей нужно было и успокоиться после разговора с дочерью. И отдохнуть от потрясений, что пережила. И решить, что делать дальше. С последним выходило откровенно плохо. Но глядя на спешащего явно к ней мальчишку в форме слуги из замка, понимала, что сейчас за нее решат, что ей делать. - Госпожа Алина, - он задыхался от быстрого бега, лицо раскраснелось от жары, - госпожа Алина! Его Высочество велит вам немедленно явиться в порт. Старкова бросила быстрый взгляд на море. Что стряслось на этот раз? Картина вокруг, если не считать разрушенных кварталов, была почти идиллической. Не грохотали орудия, и уже почти не пахло гарью. Но слуга был взволнован, а, значит, взволнован и Алексей. Оставалось только гадать, как он понял, где ее искать. А, может, все было очевидно. В конце концов, принц успел неплохо узнать ее, а ланцовская проницательность порой граничила с мистическим знанием. Алина еще раз потрепала Павла по волосам, кивнула Стефании и поднялась. - Я провожу, - произнес слуга. Алина пошла за ним. *** В порту царила привычная суета, запах моря, соли и водорослей смешивался с запахом рыбы, смолы и дерева. Вроде бы все было как всегда. Никакой катастрофы. Но Старкова точно знала: ее не стали бы звать срочно, не случись какой-то беды. Наконец, они протолкались к пристани. Взгляд Алины скользнул чуть дальше, и женщина ахнула. На волнах покачивалась «Ведьма бури». Сердце радостно подпрыгнуло. Зоя была здесь! Зоя была жива! Неутомимая шквальная сумела добраться до Равки и вернулась обратно. Губы невольно расплылись в счастливой улыбке. С плеч словно груз свалился, стало легче дышать. Только теперь Старкова поняла, как переживала за капитана Назяленскую. Пусть у той был невыносимый характер, но по-своему Алина была к шквальной привязана. Только стоило увидеть ее о чем-то толкующую с бледным до серости Алексеем и мрачным Львом, как сердце упало, и улыбка сползла с губ. Алина решительно подошла к ним. - Явилась! - проворчала Зоя, впрочем, не слишком зло, словно по привычке, словно сделала это, потому что так надо было, неискренне. И Алина ужаснулась тому, как ее это напугало. - Что случилось? - выпалила, понимая, что медлить нельзя, чувствуя напряжение повисшее в воздухе. Оно заставило подобраться, натянутые нервы вибрировали, посылая по всему телу импульсы, заставляющие нервно переминаться с ноги на ногу, стиснуть зубы, чтобы только не повторить свой вопрос, не повысить голос. Алина ждала. - В Равке восстание, - глухо произнес Алексей, не глядя на Заклинательницу. В горле пересохло, Старкова потрясенно выдохнула. Приказала себе успокоиться. Она должна держать себя в руках. - Как это произошло? - спросила сухо женщина, глядя на Зою. В потемневших глазах Назяленской бушевала гроза. Потом она сделала пасс руками, Алина кивнула одобрительно. Потоки воздуха можно было перераспределить таким образом, чтобы подслушать чужой разговор, а можно было сделать так, чтобы не было слышно их. Это было нелишним в порту, где могло быть много лишних ушей, как и в городе, как и в замке, а теперь они были словно под куполом, отсекающем все звуки. - Все началось с Малого дворца, - произнесла Зоя. Алина бросила на шквальную быстрый взгляд. Знала ведь, что нельзя оставлять это просто так, как хотелось Анне. Расследование должно было быть максимально беспристрастным и честным. А если и нет, то следовало в кратчайшие сроки найти того, на кого можно было свалить вину. Очевидно, что царица этого не сделала. - Гриши стали роптать, что их лишили главного символа, потом, что лишили места для обучения, затем пошли толки о том, что их вообще не обучают должным образом и что они люди второго сорта в Равке. Анна отмахивалась от слухов, все ее мысли были заняты войной. Оно и понятно. Керчия не слишком-то спешила на помощь. И хоть на суше мы выигрывали битву за битвой, но Острова оказались в осаде, а наместник в опасности, - Назяленская бросила быстрый взгляд на принца, - в отсутствие активного участия царицы дело в свои руки взял Велимир. И лучше бы он не начинал, - Зоя скривилась, - потому что он, конечно, не стал искать компромисс. Из его слов и действий выходило, что Равке и, правда, гриши не нужны. Он как-то даже намекнул, что дворец сожгли по его приказу. Хвастался, ляпнул, не подумав, в чем я сомневаюсь, или действительно был причастен, я не знаю, но это вызвало новый виток противостояния. Беспорядки набирали силу по всей стране, то тут, то там вспыхивали. И если в Ос Альте их удалось локализовать благодаря военным талантам Одоевского, то на периферии, в Новокрибирске, собирались недовольные. А потом... - Вячеслав мертв! - рыкнул Алексей, - это не может быть он! Алина опешила. Переводила непонимающий взгляд с принца на Зою, которая смотрела с откровенным сочувствием на красивом лице. - Ваше Высочество, тела никто не видел, - произнесла мягко, - а обстоятельства смерти вашего брата окутаны тайной столь тщательно оберегаемой, что, естественно, это вызывает вопросы. - Он мертв, - отчеканил Алексей, - ради всех святых! Зоя! Ты что, веришь в этого самозванца?! - Важно, что в него верит народ, - отрезала Назяленская, - и что его поддерживает Керчия. По пути сюда на меня напали корабли из Кеттердама. Вероятно, не хотели, чтобы вы узнали о том, что произошло. Алина посмотрела за спину Назяленской на «Ведьму бури». Только сейчас Заклинательница заметила, что корабль достаточно потрепан. Ему требовался ремонт. Алина поджала губы. Керчия. Ну, конечно, Керчия. Эти не упустят возможности ослабить Равку, не дать ей стать полноценным игроком на мировой арене. Посадить на трон того, кем смогут управлять, вертеть, как марионеткой, наверное, заветная мечта торговцев. - И что же им пообещал этот мнимый Ланцов? - вкрадчиво спросила Алина. Ей казалось, что она уже знает ответ. - Слитоловы Острова, - произнесла Зоя. Их не слышал никто, но они продолжали слышать шум порта. И хоть Алина знала ответ еще до того, как Зоя произнесла его вслух, но на мгновение показалось, что она оглохла. Проклятье! Ведь не зря не доверяла торговцам! Отдать такой жирный кусок как Ключ Истономоря Равке? Отдать контроль над торговыми и военными путями? Отдать державе, которая после поражения Шухана, станет основным конкурентом? От поставок которого они зависят? Позволить державе, которая много веков не была морской, но стремительно стала, властвовать на морских просторах? Чушь и ерунда! Быть такого не могло! Алина корила себя, что поверила в этот союз. Наверное, она не могла бы его предотвратить, но могла бы быть осторожнее. Могла бы... Или нет? Алина поморщилась, потерла висок. Могла или нет. Все уже случилось. Есть Шухан и война с ним. Есть Керчия - их ненадежный союзник, который с помощью Равки рассчитывает расправиться с Шуханом - главным своим торговым конкурентом и не платить за это. Есть восстание в Равке и самозванец, который управляем керчийцами, пусть и не открыто. Есть острый вопрос гришей и не-гришей, на котором успешно сыграли режиссеры этого спектакля, добавляя масла в огонь. Есть фанатик Велимир, который вообще не понятно, какие цели преследует. Во время разговора с ним Алине показалось, что он на стороне Анны, но кто знает, какие мысли бродили в его голове. Поговаривали, что ему вовсе не нравится лояльность царицы по отношению к гришам. И что реформы их образования ему недостаточно. - Что пообещали гришам? - резко спросила Алина. Она еще не понимала собственной мысли, которая была готова оформиться в голове. Это были скорее обрывки каких-то эмоций, не находившие рационального выхода. Ей требовалось уточнить, чтобы рассуждать дальше. - Малый дворец, восстановление Второй Армии, величие, как при Дарклинге, - ответила Зоя, глаза ее блеснули пониманием. - И Дарклинга во главе всего, - тихо произнесла Алина, - верно? Дарклинга, который продал нас Керчии. - Что? - изумился Алексей, вытаращив глаза на Заклинательницу. - Алина, у тебя нет доказательств, - Лев дернул нервно головой, - это домыслы и догадки. - Наверняка затребовал какую-то непомерную цену, вот они и хотели убить его в бою, - Алина словно их не слышала, закусив ноготь на большом пальце, думала и вспоминала страх на лицах керчийцев, когда они увидели живого и невредимого Заклинателя. Они, правда, надеялись, что он смогут его убить. Вновь не хотели платить по счетам. - Нелепо во всем винить Дарклинга, - продолжал Лев, - он воевал с нами, оборонял Ворию, был ранен в бою! - И все время обходил на совете вопрос передачи Островов Равке. Все время говорил, что это не вопрос первостепенной важности, что он может подождать окончания войны. Вот и получается, что вроде как Слитоловы Острова и принадлежат Равке, а вроде бы и нет. Острова, на которых преобладает культ Беззвездного святого, который поддерживает Велимир, который, давайте называть вещи своими именами, поспособствовал распре между гришами и не-гришами в Равке. И можно сказать, что он как раз и ненавидит гришей, - у меня, кстати, сложилось впечателение, что это действительно так, - но еще он очень любит власть. И какая разница, кто ему ее даст? - Он предан Анне! - вступил Алексей, - ты говоришь ерунду. - Любую преданность можно купить, - пожала плечами Алина, - паранойя или глупость, но... - Не паранойя и не глупость, - произнес голос позади. Алина резко обернулась, чтобы увидеть бесстрастного Дарклинга, которого сопровождала стража и гриши. Старкова перевела взгляд на стремительно бледнеющую Зою, взгляд которой был прикован к шквальным. Что же, что может сделать один шквальный, другой вполне может нейтрализовать. Проклятье! Алина инстинктивно дернулась вперед, словно она одна могла защитить всех, закрыть собой, стать щитом. - Не надо делать глупостей, Алина, - миролюбиво произнес Заклинатель, - и никто не пострадает. Мне бы не хотелось, чтобы это случилось раньше времени.