Осколками льда

      Кандалы были удобные и даже красивые, блестящие и новенькие. Они крепились к стене длинной цепью, и когда Алина из вредности дернула ее, то металл загромыхал так сильно, что у Заклинательницы тут же разболелась голова. Цепь была достаточно длинной, чтобы свободно передвигаться по небольшой камере, но недостаточной для того, чтобы подойти к двери. Оно и правильно, очень разумно, ведь так можно было броситься на того, кто войдет и попробовать его задушить.       Алина бы делать этого не стала, в этом не было никакого смысла, только трата сил. Задушит она вошедшего, но что дальше? Ей не освободиться. Только время зря потратит. Впрочем, теперь у нее, кажется, будет все время мира, которое некуда будет деть.       Кандалы были прекрасные, настоящие, фьерданские, из того сплава, который подавляет дар. Поэтому очнувшаяся в камере Алина не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как ее отключили на пристани в Вории. Последнее, что она помнила, это бледное и злое лицо Зое, пожелтевшие глаза принца и растерянного - вот уж невидаль! - Льва. А потом, когда ее отключил сердцебит, все поглотила тьма.       Тот, кто принес ее в камеру, был по-своему заботлив. Он уложил ее на соломенный тюфяк, снял кафтан и сапоги, расстегнул пуговицу на рубашке, чтобы было легче дышать. Сапоги Алина надела, а кафтан так и оставила на спинке единственного стула.       Камера была даже уютной. По крайней мере очень чистой, что, подозревала, Алина сделано специально для ее комфорта - какая честь! Высокий статус пленницы накладывал обязательства даже на тюремщиков. Впору было восхититься такой предусмотрительностью. Здесь было прохладно, что при жаре, царившей летом, было настоящим благом. Конечно, зимой здесь наверняка очень холодно, промозгло и сыро, убийственно, но сейчас было даже приятно. За свою долгую жизнь пару раз Старкова оказывалась в местах и похуже, так что жаловаться женщина не спешила.       Алина легла на колючий тюфяк, повертелась, пытаясь устроиться удобнее, что было практически невозможно со скованными руками, даже попыталась забросить их за голову, цепь чуть не ударила ее по носу, Алина увернулась в последний момент, чуть не слетела на пол. И даже посмеялась над собственной неуклюжестью.       Через единственное окно, находившееся под самым потолком, проникли красноватые лучи закатного солнца. Так Алина поняла, что наступил вечер, и близится ночь. А еще сделала вывод, что ее камера скорее всего выходит окном на запад. Что давало ей это знание Заклинательница пока не знала, но зачем-то запомнила.       Она почти восхищалась теми, кто построил тюрьму в скале, очень хорошую тюрьму с множеством переходов, стражей в нескольких точках и камерами со сложными замками, которые так просто было не вскрыть. Впрочем вскрывать замки Алина не умела, да и нечем было.       Становилось скучно.       Алина прошлась по камере, на столе нашла кувшин с водой. Еще сто лет назад она бы швырнула его в стену, выражая протест, радостно глядя на то, как осколки усыпают пол, а вода струится по стене. Сейчас же выпила две кружки воды, решив не совершать бесполезных действий, подпитывая силы, которые ей, несомненно, еще понадобятся. Женщина понимала, что Дарклинг не показывается так долго специально, играет на ее нервах, возводит напряжение в абсолют. И дает ей время подумать.       Алина разгадала почти все, что произошло, всю, надо признать, красивую интригу. Но не поняла одного: мотива. Тот Дарклинг, которого она знала, никогда бы не продал Равку Керчии. Значит, что-то изменилось. И Алина не могла угадать, чего же хочет ныне Заклинатель. Она готова была торговаться, не зря же почти десятилетие прожила в Кеттердаме. Она знала о выгодных сделках все. Но, возможно, Алине и нечего дать Дарклингу? Это было бы, несомненно, очень неприятным вариантом.       В камере совсем стемнело. Никто, конечно же, не оставил ей свечей. Алина бы и сама себе не оставила, ведь устроить пожар - минутное дело. Пока его обнаружат, пленник погибнет, а тюрьма и замок пострадают. Забавно, что ей оставили воду, получается, никто не хотел, чтобы она страдала от жажды. Впрочем, Алине всегда было интересно, если теоретически она бессмертна, можно ли заморить ее голодом и жаждой? Не то, чтобы она хотела проверять сейчас, но любопытство никуда не деть.       Услышав звук поворачивающегося в двери ключа, Алина села на тюфяк, прислоняясь спиной к стене, и зашипела, повела плечами. Может быть, здесь и стояла умеренная прохлада, но камень неприятно холодил кожу сквозь ткань рубашки.       На мгновение Старкову ослепил свет, льющийся из коридора, но и он быстро погас. Связь Алина не чувствовала, но точно знала, что высокая фигура, вошедшая внутрь, это Дарклинг. Он махнул рукой, зажигая три шара из света, создавая тусклое освещение. Смотрел на женщину сверху вниз.       - Извини, что так долго, - произнес светски, - дела. - Конечно, - улыбнулась Алина, - все решил успешно? Они вели какой-то странный разговор, будто бы она не была пленницей, а он ее потенциальным палачом, будто бы не находилась в темнице под замком, будто бы они не враждовали, будто бы не должен был один из них умереть. Алина словно со стороны на них смотрела. И ужасалась, если честно. - Да, - просто ответил Дарклинг, помедлил немного, разглядывая женщину, - думал, что кинешься придушить меня цепью. - Зачем? - удивилась Алина, хотя не могла не признать, что шея Дарклинга выглядела донельзя соблазнительно. Мужчина хмыкнул, не стал комментировать, подтащил стул и сел напротив Алины. - Ловко у тебя получилось, - доброжелательно произнесла Алина, кивая в сторону света, - только вот этот, - она ткнула пальцем в один из шаров, - сдвинь чуть в сторону, пожалуйста, бьет прямо в глаза. К ее удивлению, Дарклинг послушался, глядел сверху вниз, на лице его было написано самое благожелательное выражение. Алина понимала, что он делает, унижает ее, тычет носом в бессилие, показывает ей, чего она лишилась, пусть и временно. Наверное, временно. - Удивлен, что ты научилась владеть моей силой, - произнес мягко. - Ну ты же используешь мою, почему бы мне не сделать того же с твоей, - в тон ему отозвалась Старкова. - И то верно, - согласился мужчина, он выглядел подозрительно мирно, - ты воспользовалась ею очень красиво. Мне понравилось. Алина хмыкнула в ответ на эту похвалу, которой совершенно не ожидала. - Спасибо, - произнесла, дернула руками неловко, загромыхала цепь, заставив Дарклинга скривиться от шума. - Хорошая игрушка, - Алина тряхнула руками уже намеренно, - полезная, - кивнула на кандалы. - Фьерданцы знают толк в этих штуках, согласись? - отозвался Дарклинг, они словно достоинства вина на ужин обсуждали, а не орудие пытки для гриша. Потому что остаться без своего дара - это настоящая пытка, словно кусок души оторвали, и теперь она кровоточит, грозя смертью от кровопотери. - Определенно, - серьезно кивнула Старкова, - хоть в чем-то они хороши.       Они переглянулись и рассмеялись, Алина поерзала, усаживаясь удобнее и вновь поморщилась, когда спина коснулась холодной стены.       Дарклинг цокнул языком недовольно, закатил глаза, а потом снял кафтан со спинки стула. Помедлил немного, опустился на корточки перед женщиной и накинул кафтан ей на плечи, задержал руки на плечах, Алина смотрела в его глаза, падая в темную равнодушную бездну, холодея от того, что не видела там ничего. Не чувствовала ничего. Дарклинг вернулся на стул. - Надо же, - склонила голову набок женщина, - какая забота. Мужчина предпочел не отвечать, он смотрел равнодушно, молчал и ждал, словно давал право выбора темы. - Я поняла почти все, что ты сделал, - улыбнулась Алина, говорила даже с некой гордостью, - и если бы речь не шла о моей стране, я бы даже восхитилась такой схемой. Но, прости, не могу. Дарклинг понимающе кивнул, глаза его вспыхнули на мгновение одобрительно и погасли. То ли похвала ему была приятна, то ли был впечатлен ее догадливостью, сложно было сказать наверняка. - Почти, - произнес вкрадчиво, - что именно осталось не понятным? Он говорил с ней, как с прилежной ученицей, которой когда-то объяснял основы Малой науки, словно они в библиотеке Малого дворца, и Алина никак не может разобраться со сложной темой. - Мотив, - честно ответила Старкова, - ты никогда бы не предал Равку, не продал ее врагу. Это совершенно не в твоем характере. Дарклинг коротко хохотнул, на лице его появилось хищное выражение. Он даже подался вперед, а Заклинательница инстинктивно вжалась в стену. - Мне плевать, - четко и раздельно произнес Дарклинг, - плевать на Равку. Все, чего я хочу, чтобы твои драгоценные Ланцовы пали, чтобы ты страдала, видя, как рушится то, что ты любишь, то, за что ты так долго боролась, отдав столько сил, как гибнут те, кто дорог тебе. А остальное не имеет никакого значения.       ...я уничтожу все, что ты знаешь, все, что ты любишь...       Внутри вместо сердца ворочалась глыба льда. Алина, оцепенев, смотрела на абсолютно спокойного Дарклинга. Слова, которые он когда-то сказал ей, обретали новый смысл, вот только пристанищем он более для нее не станет. Разворачивался самый худший из предполагаемых ею сценариев: ей нечего ему дать. По коже пробежали мурашки, Алина сидела, опираясь на стену, а голова все равно кружилась.       - Что с остальными? - спросила расслабленно, взяв себя в руки, словно они встретились вечером у камина за рюмочкой ликера, обсудить дела дня прошедшего да спланировать день грядущий. - Твой прекрасный принц улетел, - пожал плечами Дарклинг, - но не спеши радоваться, - ухмыльнулся, - в конце концов, поводок все равно у меня. Алина стиснула зубы. Ну, конечно, Дарклинг не был бы собой, если бы, научив принца контролю над монстром, все же не оставил лазейку и для себя. Самодовольный продуманный ублюдок!       - Зоя арестована, - продолжил Дарклинг. - За что? - поинтересовалась Алина, внутреннее вздрогнув, понимая, что для ареста, а то и казни шквальной и повод не нужен, но все равно требуя соблюдения законов и правил от Дарклинга, хоть это и выглядело смешно. - Она напала на корабли наших союзников. Они требуют наказания, - честно ответил мужчина, - один гриш не стоит того, чтобы рушить прочный союз. Он был вообще поразительно честен. Алина не чувствовала его более, но не сомневалась в его искренности. Ему незачем было лгать той, которая была бессильна. - Один конкретный гриш! - фыркнула Алина, холодея, - не делай вид, что дело не в том, то это не просто шквальная, а Зоя Назяленская, которую ты ненавидишь за то, что она способствовала твоему падению. Любого другого гриша ты бы не отдал. Ты можешь ненавидеть Равку, но не гришей. Дарклинг неопределенно покачал головой, казалось, что его забавляет этот разговор, но не более того.       - Умнее всех поступил Репин, - произнес мужчина мечтательно, - сразу занял сторону победившего. Алина побледнела. Вот вам и пресловутая верность одному человеку. Вот так просто. Проклятые сердцебиты и их амбиции! Высокомерные предатели! Старкова нервно сглотнула, драло пересохшее горло. - Ну брось, - закинул ногу на ногу Дарклинг, - в конце концов, нельзя осуждать человека за желание выжить любой ценой, - помедлил и предложил, - воды? Алина с благодарностью приняла кружку с водой, пила медленно, маленькими глотками. Ей нужно было успокоиться и собраться с мыслями. Дарклинг терпеливо ждал, давая ей такую возможность. Что же, от Репина Алина не ожидала подобной подлости, но сейчас он волновал ее в меньшей степени.       - Что с моей семьей? - спросила. Дарклинг помрачнел, помолчал. - Под защитой Уллы, - ответил нехотя. Не сдержавшись, Алина победно улыбнулась. Ну хоть что-то было хорошее во всей этой ситуации. Пусть дочь и внучку она скорее всего потеряла, но сильдройра не даст их в обиду никому, пусть и из собственных эгоистических мотивов, и из всех она одна достаточно сильна, чтобы противостоять Дарклингу, открыто спорить с ним. Мужчина улыбнулся Алине в ответ.       - Последний вопрос можно? - спросила женщина. Дарклинг покачал головой. - Надо же, какая робость, - оценил, - конечно, моя милая Алина, можно. - Что будет со мной?       Повисла тишина. Игривость и легкость, непринужденный тон, пусть и отдающие безумием и фальшью, мигом испарились. Алина остро ощутила, что она в темнице, что сидящий напротив нее мужчина ненавидит ее и желает ей смерти, что он не остановится ни перед чем, чтобы перед этой смертью она страдала и мучилась, чтобы страдали те, кто ей дорог. По коже пробежали неприятные мурашки. Алина дернула руками, в попытке натянуть посильнее на себя кафтан, словно это был ее щит. Громыхнула цепь.       Дарклинг резко поднялся. - Разговор окончен. - Но, - запротестовала Алина, - ты... - Окончен! - бросил мужчина и вышел за дверь, забирая с собой свет, оставляя Заклинательницу в ее ожившем кошмаре.       И вот теперь, когда осталась одна в темноте, захотелось взвыть и хорошенько побиться головой о стену.       Было тихо, Алина слышала свое сиплое дыхание, едва-едва различала очертания предметов в камере, но лунного света было явно недостаточно, чтобы разогнать эту тьму, которая становилась все плотнее, была осязаемой, почти живой, враждебной Заклинательнице Солнце. Сжавшись на тюфяке, Алина боялась пошевелиться, словно если сделает это, то на нее набросятся монстры и растерзают. Но, право слово, это был бы лучший исход.       Ей не было так страшно, когда она узнала, что Дарклинг вернулся, не было такого ужаса, когда встретилась с ним лицом к лицу. Тогда она была полна решимости уничтожить его вновь, найти способ. А теперь у нее не было выхода, от этого опускались руки. Повсюду была тьма, которую ей не разогнать.       Алина зло тряхнула руками в кандалах, которые начали натирать кожу, причиняя пока легкую боль, звон цепи теперь был настоящим благом в этой невыносимой, нереальной тьме ее кошмаров.       Старкова поверить не могла, что была так глупа. Столько раз твердила Алексею, что Дарклинг опасен, что ни о каком искуплении не может быть и речи, что ему нельзя верить, а сама... Вся кровь бросилась в лицо. Жгучий стыд мешался с отчаянием, грозя испепелить на месте. Он ведь знал о ее кошмарах, которые мешали ему спать, он разговаривал с ней, смотрел на звезды, отвлекал, почти утешал, а теперь создал для нее кошмар наяву. Он хотел, чтобы она страдала так же, как он, не могла воспользоваться своей силой, чтобы расколоть эту тьму, оставлял ее без света, который принадлежал ей.       ...самое страшное - потерять свой дар. Мучительно, знаешь.       Алина кое-как свернулась на своем ложе, сжалась вся. Здесь было не холодно, но женщину трясло.       ...хочу, чтобы твои драгоценные Ланцовы пали, чтобы ты страдала, видя, как рушится то, что ты любишь, то, за что ты так долго боролась, отдав столько сил, как гибнут те, кто дорог тебе.       Изощренная пытка знать, что ничего не можешь сделать - бесполезное Солнце. Алина закрыла глаза, открыла их, постепенно привыкала к тьме, радовалась, что хотя бы ее дочь и внучка не в руках Дарклинга. Что же, вот уже и Улла кажется меньшим злом.       Алина горько усмехнулась. Ей всегда нравилась иная поговорка, которая была в ходу в Кеттердаме: из двух зол не выбирают ни одно. Но выбора-то теперь у Заклинательницы и не было. ***       Алина следила за тем, как светает. Завернувшись в кафтан, сидела, наблюдая, как окружающие предметы меняют цвет. Становилось теплее. Камень нагревался быстро, но и быстро же отдавал тепло. На столе стоял завтрак, к которому Алина так и не притронулась. Не потому, что вдруг все же решила проверить, а что же будет, если перестать есть, просто аппетита не было.       Она уснула лишь под утро и, к счастью, ей не снились никакие сны. Ее перегруженный событиями мозг, очевидно, решил, что кошмара ей и наяву хватит. Алина была благодарна. Ей нужен был этот момент отдыха, чтобы собраться с силами и идти дальше.       Открылась дверь, и Старкова с удивлением увидела вошедшую Уллу. Сильдройра была немногим более бледна, чем обычно, но все так же прекрасна в строгом сером платье с геометрическим узором, идущим по лифу и спускающимся сбоку на юбку, ткань была расшита множеством мелких черных жемчужин, хаотично разбросанных по всему наряду. Улла огляделась, скривилась, увидев нетронутую еду на столе, но ничего не сказала. Она так и осталась стоять у двери, разглядывая сидящую на тюфяке Алину.       - У меня есть к тебе дело, - произнесла Улла. - Мне нечего тебе дать, - мягко произнесла Старкова и даже дернула уголками губ в намеке на улыбку. Она не ожидала увидеть сильдройру здесь и гадала, чего же та хочет. - Я увезу их, - отрывисто продолжила Морозова, - сберегу. - Что? - понизила голос Алина, мысль о том, что ее девочки будут слишком далеко полоснула лезвием по сердцу, но с другой стороны это было бы безопаснее. - Я клянусь оберегать их, - четко произнесла Улла, - клянусь не обижать, не причинять боли ни физической, ни моральной. Я клянусь не выполнять ничего против их воли. Алина вскинула брови. Предложение было очень щедрым, но какой будет цена? - Вряд ли Наташа захочет уехать, - осторожно произнесла Старкова, внимательно глядя на сильдройру. Та негромко рассмеялась. - Твоя дочь, Алина, очень рациональная женщина. И хоть она рвется в Равку, но под моей защитой и там будет спокойнее и безопаснее. И Наталья это понимает. Алина нахмурилась на мгновение, а потом решительно произнесла: - Тогда увози их. - При одном условии, - напомнила Улла и пару раз даже стукнула носком туфли по полу, выдавая свое нетерпение. - Каком? - спросила Старкова. - Ты не оставишь его, - выпалила сильдройра.       Алина моргнула раз, другой. Слова не сразу дошли до ее уставшего разума. Она вообще не поняла сначала, о ком говорит сильдройра. - Что, прости? - в душе всколыхнулась злость. - Алина, я знаю, что он... Старкова дернула руками, заставляя цепь зазвенеть, а сильдройру умолкнуть. Морозова посмотрела почти испуганно. В глазах ее тлела тоска. - Алина, - вновь начала Улла, - его нужно удержать. - Тебе это зачем? - вскинула бровь Старкова. Морозова молчала, только взгляд отвела, уставившись куда-то в стену и, в целом, имела вид провинившейся девчонки. - С ума сойти, - выдохнула Алина, - ты действительно к нему привязана. - Он мой брат, - дернула плечом женщина, - и не всегда все было плохо. - Ах, ну конечно, - пробормотала Старкова, пытаясь понять, что движет Уллой, и что делать ей самой. - Мир должен быть в равновесии, - сказала Морозова, - вы связаны, как бы ты ни противилась, как бы он ни отрицал. Вы связаны. Вам не скрыться друг от друга, увы. И не разорвать эту связь. Ее даже смерть разорвать не смогла. - Технически Дарклинг не был мертв, - проворчала Алина, понимая, что за безопасность ее семьи Улла просит большую, но справедливую цену. Знала, что сильдройра не обманет, она была честна с ней и в прошлый раз. - И смерть бы не помешала, уверяю тебя, - хмыкнула Улла, - прошу, Алина. Это очень-очень важно.       Она еще никогда не просила, смеялась, требовала и играла, но ни разу еще не была настолько серьезна. К ней приходили с просьбами, но сама Улла - никогда. Ей наверняка было некомфортно в новой роли. Алина понимала, что ее предложение рациональное, но, как оставаться рядом с Дарклингом после всего, что он сделал, после всего, что он еще сделает, Алина не знала. Кто вообще сказал, что он оставит ее рядом? Впрочем, если хочет, чтобы она наблюдала за падением Равки, то точно потащит с собой.       - Я согласна, - кивнула Алина. Ей показалось, что Улла даже дыхание задержала на мгновение, а потом подошла к Заклинательнице, опустилась рядом на колени и протянула руку. Старкова помедлила, а потом пожала ее, закрепляя сделку. - Я обещаю беречь их, - произнесла Улла, поднимаясь, - и поешь, - велела, - силы тебе понадобятся.       Алина пожала плечами. Но когда закрылась дверь, все же съела пару ложек пресной овсянки, которую ненавидела еще со времен Малого дворца.       Старкова походила по камере, звон цепи уже и не смущал почти. Надо же, как быстро она привыкла. Женщина саркастически усмехнулась. Едва ли она хоть когда-то умела приспосабливаться к обстоятельствам, предпочитая ломать этот мир под себя. Ломать. Да. Вот это верное слово. Они в Дарклингом большей частью ломали. Может, они вообще не способны строить? Мир должен быть в равновесии, сказала Улла. Так, может быть, миру будет проще без них. Если Алина была якорем Дарклинга в этом мире, то, может быть, ей следовало добровольно уйти? Тогда бы не было всего этого. Старкова горестно вздохнула. Она так непоправимо ошиблась, полагая, что ее жизнь - это гарант того, что Заклинатель не вернется, а вышло все наоборот. Любопытно, знала ли Улла. Алина полагала, что да. Но, похоже, хитрая сильдройра поддалась эмоциям.       Он мой брат!       Посмотрите-ка какая сентиментальность! Алина злилась, но это, пожалуй, было лучше, чем мнимое равнодушие, неискренняя покорность и страх, которые владели ею вчера. Наконец, она могла рационально мыслить. И, хоть понимала, что Дарклинг едва ли оставил бы ей хоть одну лазейку для побега, от скуки ли или все же надеясь на что-то, обследовала всю камеру. Простучала каждый камень, до которого дотянулась, ощупала полотно двери и исследовала пол. Выводы были неутешительны. После нескольких часов бесплодных поисков хоть какого-то намека на возможность побега, Старкова поняла, что сбежать не удастся. Ну по крайне мере, не пока она сидит в камере.       Алина замерла посреди камеры, стоя спиной к двери, приложив палец к губам, задумчиво смотрела на окошко под самым потолком. Она больше не чувствовала структуру света, но видела, как он меняет цвет.       Забавно, она могла быть бессильной Заклинательницей Солнца, но она и без внутреннего чувства силы, видела свет так, как не видел, наверное, никто. Хотя до безумия скучала по этому невероятному сродству. Как она могла когда-то желать отдать этот дар? Сейчас Алина не понимала. Осталась без него и чувствовала, будто у нее кусок души с мясом вырвали, и кровь залила пол камеры. Трагическое сравнение, но довольно точное.       Заворочался ключ в замке, Алина даже не повернулась. Стукнула дверь, рядом упала длинная тень, и аромат эвкалипта, табака и грейпфрутов вплыл в камеру, вытесняя воздух, заполняя пространство. - Любуешься светом? - раздался мирный голос Дарклинга за спиной.       Вот ведь ублюдок!       Алина медленно развернулась, желчно усмехнулась, глядя на Заклинателя. - Ты знаешь, что я ненавижу грейпфруты? - спросила, склонив голову набок, внимательно разглядывая мужчину. Он был бледен, черты лица немного заострились, а вокруг глаз залегли глубокие тени. Провел бессонную ночь, видимо. - Правда? - удивился Дарклинг, - тяжело тебе, должно быть, они здесь везде. - Правда, - кивнула Алина, - если бы не они, то Слитоловы Острова стали бы одним из моих любимых мест в мире, куда было бы приятно возвращаться через десятилетия. Итак, зачем пожаловал? Вместо ответа, Дарклинг показал ей ключ, приблизился, заставив вздрогнуть. - Отправимся с тобой на прогулку, - он отстегнул цепь, но оставил кандалы, - только без глупостей, Алина. Ты сумела вывести из-под удара прелестную княгиню с маленькой княжной, но в моих руках Зоя. Алина позабавило, что Дарклинг явно недоволен тем фактом, что она и Улла сумели его обойти хоть в чем-то. - Мы с Зоей никогда друг друга не любили, - фыркнула Алина, чувствуя, как рукам стало легче без тяжелой цепи. Она и не понимала, в каком напряжении были все мышцы, пока с них не сняли нагрузку, - ты же знаешь. - О ради всех святых! - закатил глаза мужчина, - какая нелепая попытка показать, что тебе все равно, когда это не так. Давай, - он подтолкнул ее в спину, - вперед, - открыл перед ней дверь.       Алина вышла из камеры, огляделась, увидела стражу из отказников и гришей. Вот это да! Почетный эскорт для пленницы, которая даже даром своим воспользоваться не может.       Старкова невольно хихикнула. - Приятно осознавать, что ты настолько высоко меня ставишь, - покосилась на Дарклинга. - Я всегда высоко тебя ставил, Алина, - серьезно произнес мужчина, - идем. У нас запланировано мероприятие. Некрасиво будет заставлять людей ждать. Женщина напряглась, но лицо ее осталось равнодушным, хотя, на самом деле, она и подумать боялась, что за мероприятие затеял Дарклинг. Ничего же хорошего наверняка.       Они прошли под длинному коридору, поднялись по крутой лестнице, потом прошли еще, снова поднялись. До этого мига Старкова и не осознавала, насколько глубоко располагаются темницы под замком, жаль, что поняла это при таких обстоятельствах. Да, сбежать будет проблемой.       Они вышли во внутренний двор замка, и на Алину обрушились десятки запахов, в лицо ударил теплый ветерок, растрепал волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам и спине. Заклинательница сощурилась, с наслаждением подставляя свое лицо теплому солнцу, которое медленно опускалось за горизонт. Было не слишком жарко, приятно и тепло. Так замечательно, что на мгновение Алина забыла, кто она и где.       - Не останавливайся, - процедил Дарклинг. - Ну ты бы хоть сказал, куда идти, - фыркнула Старкова, открывая глаза и делая шаг вперед. Они прошли через ворота и выбрались на небольшую площадь перед замком. Обычно здесь вывешивали приказы совета, объявляли его волю, это было место сбора горожан. И место... казни.       Во рту пересохло, Алина остановилась так резко, словно на стену налетела, глядя на сооруженные виселицы. В ушах зазвенело. - Что ты затеял? - прохрипела, круто развернувшись к Дарклингу, тут же растеряв все свое равнодушие. - Пока ты отдыхала, - его взгляд был безмятежен, - мы раскрыли целый заговор. Хочу, чтобы ты присутствовала при объявлении приговора и при казни. - Заговор, - эхом повторила Алина, чувствуя, как похолодели руки. - Именно, - кивнул Заклинатель, - идем.       Перед ними расступались. На Алину смотрели по-разному. С жалостью или злорадством, равнодушно или сочувственно, отводили взгляд. Старкова шла, высоко подняв подбородок, встречала каждый взгляд прямо, не позволяя ложному чувству стыда завладеть ею. Да, сейчас она побеждена, но Алина отказывала признавать поражение, и пусть каждый видит это. - Присаживайся, - любезно произнес Дарклинг, - место в первом ряду для самой дорогой гостьи.       Она села на скамью, по обе стороны от нее оказались гриши: незнакомый сердцебит и Карина. Девочка имела вид бледный и несчастный, взгляда Алины избегала, на виске, уходя вниз по щеке и на шею, ее алела царапина, характерная настолько, что у Старковой замерло сердце.       В чем была виновата инферн? Неужели имела глупость попытаться поддержать Алину на словах? Или того хуже: вызволить? Святые! Глупая-глупая девочка!       Алина, прищурилась, глядя на Дарклинга, на окруживших его керчийцев и гришей, заметила Репина. Скрипнула зубами от злости. О, она еще поквитается с вероломным сердцебитом. Предательство прощать нельзя.       Внезапно она почувствовала прикосновение к своей руке, робкое, будто бы виноватое. Карина пыталась поймать ее взгляд. - Все хорошо, - одними губами произнесла Старкова, быстро улыбнулась уголком губ и сделала вид, что смотрит прямо перед собой.       А посмотреть было на что. О, Дарклинг всегда умел эффектно обставить любое событие, делая из него зрелище, которое забудется еще не скоро. А что может быть эффектнее, чем три главы совета Островов, якобы виновные в том, что собирались сдать город Шухану, собирались предать свой народ, устроили диверсию, приведшую к пожару. Перепуганные, наверное, еще надеющиеся на какое-то спасение главы совета полностью признавали свою вину перед ропщущей толпой.       Алина, стиснув зубы, смотрела на этот спектакль, на довольных керчийцев, на толпу, которая радостно взревела, когда раздался приказ, и равнодушные палачи привели его в исполнение. Глав совета повесили, как простолюдинов, унизив даже в смерти. Старкова скривила губы, поймала пытливый взгляд Дарклинга. Он думал, что ее это ужаснет? Правда? Она была инициатором и более жестоких способов казни. А еще более жестоких методов для обеспечения стабильности в Равке. Старкова ясно видела, что делает Заклинатель: расчищает себе путь к власти. Следующими будут эти неосторожные керчийцы, что крутятся вокруг него, полагая, что контролируют Дарклинга. Глупые и наивные отказники!       Старкова даже усмехнулась. Она понимала, что он демонстрирует и ее собравшимся, показывая, что будет с каждым, кто пойдет против него, пусть даже это будет Заклинательница Солнца. Ну и показывает сомневающимся, что она жива, но в его власти, а значит, если кто-то из ее последователей посмеет сопротивляться, то он вполне может ее убить. Вот только не может.       Вы связаны.       Спасибо за подсказку, Улла. Спасибо.       - Хотел меня впечатлить? - приподняла бровь Алина, когда Дарклинг подошел к ней, - ну хоть бы четвертование тогда выбрал. Тем более, что народу такое, как правило, нравится больше. - Ничего себе, - восхищенно протянул Заклинатель, - какая жестокость, - он откровенно любовался стоящей перед ним женщиной, - наслышан, наслышан о твоих методах, моя милая. У тебя всегда были умелые... подчиненные. Алина скривилась. - Все? - спросила, - спектакль окончен? Могу я вернуться в камеру?       Заклинатель помедлил, на губах его расцвела хищная улыбка, а Алина побледнела, услышав знакомый крик, в котором голос монстра сплетался с голосом человека. Вмиг осознала все. Она была не только и столько демонстрацией, сколько приманкой.       Святые! Алексей! Как глупо!       - Нет! - буквально повисла на руке Дарклинга, понимала, что не может остановить его, но действовала инстинктивно, - нет! Прошу! Не надо.       Заклинатель остановился, монстр красиво спланировал прямо перед ними. Ощетинилась оружием охрана, гриши были готовы напасть. Люди разбегались в ужасе или замирали в любопытстве. Алексей стоял перед ними, желтые глаза светились разумом, пониманием, яростью. Дарклинг вдруг как-то странно хмыкнул. А в следующий миг, когда горла Алины коснулся клинок, она поняла, что совершила вторую ошибку. Заклинатель не собирался убивать Алексея.       Сталь холодила кожу, забытое воспоминание, которое Алина не то, чтобы хотела возрождать в своей памяти. Словно вновь оказалась на том проклятом корабле, вокруг были холод и сырость, соль разъедала кожу, а сталь у горла заставляла оцепенеть.       - В клетку, Ваше Высочество, - гнусно усмехнулся Дарклинг, - и она не пострадает. Старкова замерла, ненавидела себя за слабость, трусость и малодушие. Она должна была сама напороться на этот кинжал, заканчивая спектакль, тогда Алексей смог бы улететь, скрыться. Но она стояла, бледная, с бешено колотящимся сердцем, и, что уж лукавить, отчаянно не хотела умирать.       Монстр покорно сложил крылья, дверца клетки, больше подходящей для животного захлопнулась. С ужасом смотрела Алина на бледного принца, в обрывках одежды, серые глаза его смотрели с грустью на нее, но в то же время в них тлела мрачная решимость. Он был готов бороться, несмотря ни на что. Теперь вся страна узнает, что младший принц из рода Ланцовых - монстр, но, казалось, что для Алексея это неважно сейчас. Он смотрел только на Алину, которую так опрометчиво хотел спасти. Потом перевел холодный взгляд на Заклинателя. Дарклинг убрал клинок. - Послушная птичка, - прокомментировал.       Старкова кинулась к клетке, но Заклинатель удержал ее, резко дернув на себя. - Пусти! - зашипела Алина, пытаясь извернуться, - пусти меня! Она все же как-то вывернулась, в мгновение ока оказалась у клетки, упала на колени, вцепившись в прутья.       - Ты идиот, Ланцов! - выдохнула. - Хотел быть героем в твоих глазах, - он усмехнулся так нахально и так знакомо, что заныло сердце. Как же он был похож на Николая! - Мы выберемся, - произнес твердо, - даже не думай сдаваться. - Я найду способ, - решительно произнесла Алина, - так или иначе.       И поднялась, сталкивая лицом к лицу со злым Дарклингом. - Только попробуй причинить ему боль! - рыкнула зло. - Ты не в том положении, чтобы что-то требовать, - процедил Заклинатель, он был в ярости от сцены, которую она устроила. Хотел сохранить хорошую мину при плохой игре, а не вышло. Какая жалость!       Алина гнусно усмехнулась, а потом, приблизившись максимально, чувствуя проклятый ненавистный горький и свежий запах, прошептала на ухо опешившему от этого жеста Дарклингу: - Если меня не станет, как долго протянешь ты? Отстранилась, посмотрела на мужчину, наслаждаясь его ошарашенным видом. - Подумай на досуге, мой дорогой, - произнесла почти ласково и поджала губы, отрезала жестко, - а теперь я хочу вернуться в камеру.       И сама направилась к темницам.