Моя зависимость

Держащий цепь не намного свободнее сидящего на цепи. © Пьер Буаст

Аня дважды стучит в дверь, слыша как по ту сторону раздаются торопливые шаги. — Привет, — Никита улыбается, отходя в сторону и давая девушке зайти внутрь. Он помогает стянуть с плеч пальто, аккуратно вешая его на крючок, а затем сам расшнуровывает кроссовки, будто Аня маленький ребёнок, неспособный справится самостоятельно. Может для кого-то это было бы мило, но Щербакову от этого воротит. Мерзко и противно. — Я могу сама, — говорит девушка, устало потирая глаза. — Мне несложно, — пожимает плечами парень. Он высокий, почти на голову выше самой Ани, у него светлые волосы чуть ниже ушей, красивая улыбка и добрые-голубые глаза. Он как принц, вышедший из сказки, но с недавних пор Щербакова поняла, что принцы её совершено не интересуют. Никита удобный. С ним весело, он может рассмешить, поддержать, подобрать нужные слова. И самое главное, с ним легко, никогда не бывает проблем, ссор и скандалов. Вот только проблема в том, что когда ты занимаешься спортом с трёх лет, то всё, что достигается лёгким путём тебя перестаёт интересовать. Кто будет радоваться победе, если досталась она едва ли ты пошевелил пальцем? Точно не Аня. Самая сладкая победа та, что досталась великим усилием и трудом. Победа, ради которой ты работал долгие годы. — Пойдём, — парень берёт Аню за руку, ведя в сторону гостиной. На пороге брюнетка останавливается, рассматривая стол прямо в центре комнаты с красивыми свечами и рассыпанными по полу лепестками роз. Романический ужин. Но никаких эмоций кроме раздражение всё это не вызывает. — Миленько, — сухо комментирует Аня, садясь за стол. Никита галантно разливаетесь вино по бокалам, предлагая всевозможный ассортимент блюд. Он рассказывает истории, приключившийся с ним на работе, шутит, смеётся, будто вовсе не замечая, что Аня в это время не может заставить себя даже улыбнуться. И если счастливые часов не наблюдает, то Щербакова отсчитывает каждую секунду до конца этого нескончаемого вечера. Голова раскалывается, ей душно, дурно и даже четвёртый по счёту бокал вина совершенно не помогает расслабиться. — Ты можешь хоть немного помолчать? — всё-таки не выдерживает и взрывается девушка, раздражённо выдыхая. Руками она надавливает на виски, массируя их, чтобы собраться разбегающиеся мысли в одну кучу. — Ань, — Никита смотрит с беспокойством, — всё хорошо? Тебе плохо? Что-то болит? — Всё болит, — зло скрипит зубами девушка, зная, что поступает неправильно, срываясь на ни в чём неповинном парне, но совладеть с собой просто не получается. — Может в больницу? — спохватывается Никита, вскакивая со своего места. — Нет, — холодно отрезает Аня, вставая на ноги. Картинка перед глазами плывёт, но это не мешает девушке дойти до прихожей. — Просто оставь меня в покое. Аня наспех натягивает на себя пальто, стремительно покидая чужую квартиру. Лифт едет долго, а его двери открываются с противным лязгом, будто желая проверить насколько большое терпение у фигуристки. Морозный ветер бьёт в лицо, заставляя щёки покрыться красным. Аня громко хлопает дверью своей машины, заводя мотор. Руки сжимают руль автомобиля, пока ноги давят педаль газа. Она знает, что садится пьяной за руль не лучшая идея, но почему-то сейчас её это совершенно не волнует. На дороге почти нет машин и это позволяет ехать на запредельных скоростях. Аня любит скорость. Ей нравится чувство свободы, которое она, скорость, всегда дарит. А ещё ей нравится ехать и не думать ни о чём, но сегодня почему-то не получается. В голове рой мыслей, которые как пчёлы жужжат над ушами, не давая сконцентрироваться. Аня сильнее давит педаль, пытаясь избавится от преследующих её повсюду карих глаз. — Как же ты меня достала, — зло выплёвывает девушка в пустоту салона, но её голос теряется в потоке ветра, что дует из открытых окон. Аня не привязывалась, пообещала себе это ещё давно. Аня меняла людей как перчатки, не давая никому приблизиться к себе достаточно близко. Аня была поломанной куклой, которая за свою недолгую жизнь уже натерпелась и теперь причиняла боль другим, пока они не сделали этого по отношению к ней. Простое правильно: хочешь избежать боли- бей первым. Аня заигрывала, флиртовала, игралась, а потом уходила, оставляя за собой лишь шлейф дорогого парфюма. Ей не было жаль. Ей не было стыдно. Она разучилась сострадать и жалеть других. Но потом появилась Камила. До начала Олимпийского сезона Аня воспринимала её не более чем просто перспективную юниорку. Хорошо катается, высокие прыжки, красивые вращение, неплохая передача образа, но не более того. А затем Аня со стороны смотрела, как эта фигуристка бьёт один за другим рекорд, сгребая все в золотые медали. Но ещё ужаснее было то, что Аня искренне за неё радовалась, не задумываясь о том, что Камила больше не перспективный юниор, а её соперница. И лишь когда золотая медаль чемпионата страны висела на шеи у Камилы Аня почувствовала жгучую злость, но и та не была направлена в сторону Валиевой. Скорее злость на саму себя и эту жизнь, что слишком жестока по отношению к ним. Потом был чемпионат Европы. Камила тогда искренне пыталась помочь, поддержать, но Аня запрещала даже приближаться к себе, потому что тогда она поняла, что не может воспринимать Камилу как соперницу, не может воспринимать её даже как просто одногруппника. Аня поняла, что этот невозможный взгляд карих проник глубже, туда где нет места ничему и никому кроме льда. И это стало началом конца. Дальше Олимпиада. Слишком много, чего произошло. Слишком сложно для детей, которым на тот момент не было ещё даже восемнадцати. Эмоции тогда били через край и, к сожалению, негативных было в разы больше. И вроде бы Аня вышла из всего этого победителем, но радости совершенно не ощутила. Выгорела. Слишком измоталась. А потом начались их странные отношения, которые даже язык не поворачивается так назвать. Отношения- это когда люди любят и готовы на всё, чтобы человеку рядом было комфортно, Аня же наоборот делает всё, что Камила никогда не захотела с ней быть. Аня причиняет боль, каждым грубым прикосновением крича о том, чтобы Камила её не любила. Но либо Аня не достаточно сильно кричала, либо Валиева была глухой, раз уж раз за разом разрешала к себе так относится. Аня сильнее сжимает руль, добавляя скорости. Машина мчит уже непозволительно быстро. Перед глазами мелькают столбы фонарей, пролетающие слишком быстро. Аня объезжает любую попадающуюся на пути машину, слыша, как недовольно сигналят ей вслед. Камила светлая и добрая. Порой кажется, что её улыбка может с лёгкостью заменить солнце. Для Ани, как минимум, уж точно. Камила тёплая, а её губы такие мягкие и податливые, что не целовать их становится непосильной задачей. Перед глазами неожиданности появляются фары чужой машины. Аня резко выворачивает руль, нажимая на тормоз. Шины с противным лязгом тормозят, а машина делает несколько оборот вокруг своей оси перед тем, как окончательно остановиться. Аня прикрывает глаза, стараясь перевести дыхание. Пальцы до побеление продолжают сжимать руль, а всё тело искрится от напряжения. Девушка медленно выдыхает, прислоняясь головой к рулю. Сердце бешено колотиться в груди, а голова идёт кругом. Руки разжимаются и вновь сжимаются в кулак, оставляя неглубокие царапины на внутренней стороне ладоней. Аня дёргает ручку двери, позволяя морозному ветру проникнуть в салон автомобиля, чтобы хоть немного прийти в себя. В каком-то неконтролируемом порыве девушка тянется к телефону, не давая себе времени, чтобы подумать. Если бы дала себе хоть мгновенье на раздумье- никогда бы не решилась. Моя зависимость: — Спишь? Ответ, как ни странно, приходит почти сразу. Камила: — Нет, но собираюсь. Моя зависимость: — Ты одна? Камила: — Мама дома. Что-то случилось? Аня делает глубокий вдох, смотрит на звёздное небо, пытаясь совладеть с дрожью в пальцах. Ей кажется просто необходимо чьё-то присутствие рядом. Ей просто необходимо присутствие Камилы рядом. Моя зависимость: — Если я приеду, ты спустишься? Аня нервно облизывает губы, задерживает дыхание, отсчитывая до десяти. Камила: — Да. Аня выдыхает, а уголки губ непроизвольно тянутся вверх. На душе становится по весеннему тепло, и кажется даже сентябрьский ветер решает на время отступить. Девушка садится за руль, съезжая с обочины. Она больше не гонит, но едет быстро, желая просто как можно скорее попасть в уютные объятья. Моя зависимость: — Я приехала. Долго ждать не приходится. Камила спускается спустя пять минут. Её волосы прямыми линиями струятся по спине, глаза растерянные и сонные, на плечах одна лишь, очень хорошая знакомая для Ани, толстовка, а на ногах тапочки. Щербакова не любит, когда кто-то носит её одежду, но сейчас её злит даже не это. Злит скорее то, что Валиева за свои шестнадцать лет видимо так и не научилась одеваться по погоде. — Садись, — Аня дёргает дверцу машины, не желая, чтобы младшая мерзла на улице. Камила не спорит, лишь едва заметно хмурится, садясь в салон автомобиля. Аня обходит машину, занимая водительское сиденье. Рядом с Камилой становится спокойнее и даже дыхание уравнивается. — Что-то случилось, — с беспокойством тянет Камила, больше утверждая, чем спрашивая. — Просто посиди рядом, — тихо произносит Щербакова, но видя недоверие в глазах напротив добавляет, — пожалуйста. И Камила сдаётся, пару раз кивает, не сводя пристального взгляда с чемпионки мира. Аня прерывисто вздыхает, когда Камила протягивает свою руку и сплетает свои пальцы с пальцами Щербаковой. Тремор рук спадает, и Аня прикрывает глаза, откидываясь на спинку сиденья. Она знает, что уже завтра всё вернётся на свои места, она отдалится, закроется на семь замков, наденет маску безразличия и будет вести себя так, будто сегодняшней ночи никогда не существовало. Но это всё завтра. А сегодня… Сегодня Аня впервые думает о том, что сентябрь в этом году не такой уж и холодный.