Признание

Ленинград смотрел в свой бокал и мысли его были очень далеко от этого торжественного приёма у Германии. Иван и Людвиг сидели бок о бок напротив своих вождей и рассказывали им, каковы будут их планы, как союзных стран. Ленинград изначально видел в этом что-то странное, что-то необычное для Союза, а сам был слишком сильно зациклен на работе и войне, будто не замечая ничего из своего окружения. Он, казалось, также опрометчиво не замечал, как Берлин отчаянно пытается идти ему навстречу, часто бросает на него долгие нежные взгляды и постоянно приветствует его как близкого друга: объятием и рукопожатием. Ульрих был по уши влюблён и даже не пытался этого скрыть. Быть может дело в том, что Германия и Советский союз любили друг друга, а может его любовь была лишь его собственной. Так или иначе, сегодня, чувствуя лёгкий дурман от не менее лёгкого алкоголя, немец решился всё рассказать русскому. Алексей — непростой человек, но он обязан его понять. Не может же быть, что всё это время Ленинград пропускал все эти намёки. Несмело подойдя к мужчине, Берлин слегка кашлянул, чтобы привлечь его внимание, после чего встретил взгляд ясных голубых глаз и все слова застряли у него в горле, а губы расплылись в мягкой улыбке. — Ульрих? Ты тоже устал от этого приёма? — спокойно и как-то отстранённо спросил Алексей, ставя бокал на стол и отводя взгляд в сторону выхода из общего зала. — Да, жарковато тут, к тому же, светские беседы клонят меня в сон, — довольно честно ответил немец, заметив понимающую улыбку русского, от которой его сердце начало набирать ритм, — не хочешь пройти на балкон? Русский уверенно кивнул и оба мужчины двинулись прочь из зала, не заметив, как Иван взглянул им вслед и что-то шепнул Людвигу. Погода стояла тёплая, а их парадная форма была довольно тесной и плотной, от чего оба решили ослабить пуговицы и насладится прохладным ветерком. Прекрасный вид на сад, пусть даже и не в самом его цвету, радовал глаза русского, а молчаливый, но проверенный временем товарищ рядом делал это времяпрепровождение не таким одиноким. Короткие русые волосы едва колыхались на лёгких порывах ветра, пока немец завороженно наблюдал за ним со стороны. — Скажи мне, Ленинград, почему ты постоянно в заботах? Я ни разу не видел тебя рядом с Иваном, когда тот приезжал к нам на отдых, — решил нарушить тишину Берлин. Алексей вновь улыбнулся, но уже от ощущения приятного тепла, что давали вечерние лучи солнца, а Ульрих закусил губу, наслаждаясь моментом. — Я ведь рабочий человек, как и ты, Берлин, сам понимаешь, время сейчас у нас нелёгкое, — он взглянул на немца и заметил на его лице какое-то необыкновенное восхищение, — что такое? Русский смутился, но не отвёл взгляд, а немец прикрыл глаза и опёрся руками о балюстраду. — Liebling, du bist alle bei der Arbeit, — невольно расслабившись проговорил он и Алексей изогнул бровь в ответ. Ульрих заметил его замешательство и улыбнулся: — Ну… я имею ввиду, ты весь в делах, — он слегка почесал затылок, а Ленинград усмехнулся в ответ. — А как иначе, я забочусь о своих гражданах, думаю, ты делаешь для своих то же самое, — ответил русский. Немец сделал вывод, что мужчина не понял его выражения и вздохнул с облегчением, но потом вспомнил, что обязан ему признаться сегодня, как и хотел. Теперь, когда он буквально может это сделать за пару секунд, это стало в разы труднее. — Знаешь, ты хороший мужик, — тихо проговорил Ленинград, так же облокачиваясь на балюстраду и глядя на закат, — приезжай как-нибудь в гости… На пару минут повисла полная тишина которую нарушали, разве что, крик птиц и шелест листвы. Ульрих боялся сказать что-то ещё и нарушить их хорошие отношения своей навязчивой любовью, а Алексей просто наслаждался покоем, особенно после своих тяжелых рабочих дней. В какой-то момент русский улыбнулся немцу и коротко кивнул, готовясь уйти, но Берлин, испугавшись того, что не сможет больше с ним увидеться (хотя это было абсурдной мыслью), резко подскочил и схватил его за руку, заставив Алексея удивлённо взглянуть на него в ответ. — Подожди, я… — Ульрих густо покраснел и сглотнул, но ком, застрявший в горле, никак не пропадал, — не уходи… Русский хитро прищурил голубые глаза и слегка улыбнулся, мягко сжав в ответ ладонь немца. Конечно, он всегда всё видел, несмотря на то, что о нём думали. Он замечал каждый взгляд, каждую улыбку и румянец Ульриха, и, конечно же, он знал немецкий отлично, по крайней мере, достаточно, чтобы понять то, что немец ему сказал. — Хм, и что мы будем тут делать? — умело отыграл замешательство Ленинград. Ульрих отогнал все похабные мысли на второй план, не замечая, что этот вопрос был провокационным. — Не знаю, — он ослабил галстук и отпустил руку Алексея, отводя взгляд в сторону. Русский же понял, что слишком сильно засмущал товарища и решил воспользоваться советом Союза. Иван говорил, что Берлин, как и Германия, может быть не смелым в своих действиях и есть один способ толкнуть их на первый шаг. — Küss mich, Dummkopf, während ich noch hier bin, — с еле заметной улыбкой проговорил Ленинград, от чего сердце Берлина пропустило удар, а разум отказывался осознавать происходящее. Через пару мгновений, которые длились будто минуты, немец повернулся к русскому и столкнулся с ним нос к носу. Его ледяные глаза глядели прямо в небесные прикрытые глаза его товарища, а сам Алексей мягко взял ладони Ульриха в свои подаваясь вперёд. Немец, потеряв самообладание схватил русского за талию и прижал к себе, обхватывая его губы и настойчиво целуя, не давая отстранится. А Ленинград лишь улыбался, пока его руки сжимали ткань костюма Берлина. — Ich liebe dich, Leningrad… — прошептал немец, нехотя отстранившись от губ русского и обхватил пальцами его подбородок. Алексей закрыл глаза и улыбнулся в ответ. — Gegenseitig, Kamerad, — Ульрих слегка усмехнулся в ответ. — А я думал… — Не стоит думать, если ты чего-то не знаешь, лучше спроси, — Ленинград мягко провёл ладонью по щеке немца, заставив того вновь покраснеть, — нам стоит вернутся и показать всем, что мы не сбежали со столь важного мероприятия, — Берлин кивнул и последовал за Ленинградом обратно в душный зал, в котором Людвиг и Иван уже давно их ждали. Брагинский и Байльшмидт выглядели так, будто они уже знали, что произошло на балконе, а Алексей, как ни в чём не бывало, взял свой оставленный бокал шампанского и, слегка повертев его в руке, всё же выпил содержимое.