I
6 ноября 2022 г. в 18:52
Холодной ненастной ночью шериф Хэтфилд коротал время в компании своего давнего товарища — датчанина Ульриха и бутылки виски. Старая лампа освещала помещение неярким светом. Будь та ночь спокойнее, свет этот мог создать подобие уюта. И если бы не приятная компания и хорошая выпивка, лампу бы Джеймс, скорее всего, погасил вовсе, предпочтя пялиться на залитое дождем запыленное изнутри оконное стекло, а не на комнату, погруженную блеклым светом тусклого огня во мрак.
Встретиться в скромном пристанище Джеймса в столь непогожий час двух старых товарищей заставила необходимость как можно скорее обсудить, что делать с накануне вернувшимся в город Дейвом Скоттом Мастейном и его новыми друзьями. Так же бушующее ненастье обеспечивало пусть и небольшую, но все же защиту от возможного подслушивания — вероятность, что кто-то окажется поблизости в такое время была довольно мала. Так же вероятность того, что кто-то целенаправленно решит пошпионить несколько снижалась. С Мастейном же нужно было разобраться как можно скорее любым возможным способом, вплоть до убийства или же нахождения ложных доказательств в причастности последнего к какому-либо серьёзному преступлению.
Дождь хлестал в окна. Глухие, зловещие раскаты грома иногда перебивали шум дождя и ветра, наполнявшие холодную непогожую ночь.
Со временем постепенно становилось все более прохладно. Хэтфилд поднялся из-за стола, взял висящий у входа старый плащ и накинул его на плечи. По дороге обратно к столу он ненадолго остановился возле окна и, чуть приоткрыв штору, посмотрел на улицу. Практически нулевая видимость и залитое водой стекло не очень радовали.
Вернувшись к своему товарищу, шериф обнаружил вновь наполненные стаканы, красиво отсвечивающие в свете лампы приятным тёплым золотистым светом. Тяжело сев за стол, Хэтфилд взял один из стаканов и, подняв его, ворчливо произнёс:
— За старину Дейва, чтоб ему…
Завершить тост не позволил вдруг донесшийся снаружи грохот, раздавшийся со стороны двери.
— Надеюсь, нашей хибаре не требуется серьезный ремонт, — проворчал Хэтфилд, с неохотой поднимаясь со стула и продевая руки в рукава плаща.
Взяв в левую руку лампу, а в правую револьвер, он направился к двери, размышляя о том, в каком состоянии он увидит навес перед входом и крыльцо. Так же у него возникли подозрения, которые не замедлил озвучить Ульрих:
— Надеюсь, нам не решили нанести визит! — саркастически хохотнул он, так же быстро надевая плащ и положив руку на рукоять револьвера, направляясь вслед за другом.
Резко открыв дверь ударом ноги, Хэтфилд, не переступая порог, воззрился на тьму ночи, царившую на улице. Предположение по поводу незваных гостей, похоже, не оправдывалось. Навес, к счастью, так же был цел. Хэтфилд посмотрел на крыльцо и невольно удивился, как грубо открывая дверь, не ударил ею лежащего у входа человека.
— Ну и ночка, — недовольно присвистнул Ларс, глядя на открывшуюся его взору картину.
Держа револьвер наготове, Хэтфилд обошел дом и внимательно осмотрелся. Убедившись, что вокруг все спокойно, он, вернувшись к оставшемуся у входа другу, с его помощью втащил человека в дом и уложил на пол. Сняв шляпу, которая каким-то образом все еще держалась на простреленной голове, шериф был очень удивлен, что при таком ранении человек все еще подавал признаки жизни.
— Тот спиритист с ранчо по соседству, — заметил Ларс, взглянув в лицо человека.
— Верно, — подтвердил Хэтфилд, — и он умирает.
— Не спасла его магия, — не удержавшись, хохотнул Ларс.
Хэтфилд промолчал в ответ, глядя на истекающее кровью, с трудом дышащее тело, изрешеченное пулями, которое лежало на полу его дома, готовясь вот-вот отойти в мир иной. Темные глаза отсутствующе смотрели в потолок. Интересно, пребывал ли этот человек все ещё в сознании, или же уже находился в забытьи? Впрочем, еще более интересно было то, что согласно весьма богатому жизненному опыту Хэтфилда, люди в таком состоянии живут обычно очень недолго, и при этом, как правило, не способны даже на самые незначительные движения, а этот, по всей видимости, каким-то образом добрался до шерифа — не было похоже, что его убили поблизости или бросили на порог дома умирать.
— И все же надо попытаться оказать ему посильную помощь, — сказал Джеймс, размышляя, на что еще способно это тело, явно обладающее поразительной выносливостью. — Я останусь здесь и сделаю, что могу, а ты отправишься за доктором Джонсом.
— Есть ли смысл? — сказал Ларс, поднимая на глаза Хэтфилда, который, достав из шкафа тряпки, начал грубо перевязывать раны.
— Не н… не до ж… — бессвязно неразборчиво произнес человек.
— Кто это сделал? — спросил Хэтфилд, не отрываясь от своего занятия и услышав в ответ лишь нечто еще более бессвязное.
Ульрих присоединился к другу, зажав одну из кровоточащих ран рукой и осознавая при этом всю тщетность своих действий. Интересно, если бы наличествовала хотя бы несущественная надежда на спасение, работал бы он с большим энтузиазмом?
Темные глаза постепенно начала застилать мертвенная поволока. Джеймс видел такую картину много раз до этого, но сейчас происходило нечто необычное. Шериф старался думать, что виной тому выпитый накануне виски, плохое освещение, не совсем свойственная ему игра воображения, или же, в конце концов, то что он не молодеет и зрение уже вполне может подводить его. Глаза умирающего медленно меняли цвет. Из темного они постепенно окрашивались в зловещий серо-голубой оттенок. Сначала начали появляться светлые прожилки, которые вполне можно было списать на игру воображения человеческого сознания, когда оно встречается с блекнущими глазами умирающих, но когда радужки постепенно полностью обрели неестественно-светлый, будто бы светящийся оттенок, это уже сложно было назвать обманом зрения.
— Твою ж мать, — прорычал Хэтфилд, туже завязывая самодельный бинт.
Дыхание умирающего стало еще более слабым и прерывистым. Затем он изрек еще что-то бессвязное и испустил последний вздох.
Хэтфилд, грубо выругавшись, поднялся на ноги.
— А вот теперь докажи, что не ты его прикончил, Хэтфилд! — на удивление для самого себя весело после всего пережитого выкрикнул Ларс. — Мои слова в данном случае будут не очень много стоить, — он хохотнул и с какой-то нежностью закрыл глаза МакКоя.
Датчанин поднялся на ноги и обтер руки об одну из тряпок.
Хэтфилд молчал. Он помнил, как когда в их краях только появился Карл МакКой с семейством, все с подозрением и своеобразным пониманием начали присматриваться к только что ставшему шерифом Хэтфилду и новому обитателю городка. Слух о вражде Хэтфилдов и МакКоев уже давно долетел до их краев и когда к представителю одной враждующей фамилии присоединился другой, это вызвало в городе предвкушение кровной вражды, да еще и связанной с представителем закона. Однако, Хэтфилд, чьи слова о его непричастности к вражде двух семейств не вызывали особого доверия, спокойно, почти дружески относился к МакКою и со временем народное внимание, вдоволь насладившись фрустрацией по поводу не состоявшейся войны шерифа и МакКоя, переключилось на другие дела ближних своих. Все было спокойно, а теперь этого парня и, по всей видимости, так же его семью жестоко убили. Доказать, что так долго Хэтфилд не прикидывался сохраняющим нейтралитет членом своего семейства будет проблемно. Конечно, слишком большой роли все это не играло, но на душе было гадко. Даже если он найдет убийц, окончательно смыть подозрения о том, что это было лишь фальсификацией у него не выйдет.