X
23 февраля 2023 г. в 15:19
Первое убийство одного из людей Мастейна происходившее в городе было совершено прилюдно, будто бы демонстративно. Было ли это связано с тем, что накануне вечером стало известно о смерти Ломенцо, или же нет, неизвестно.
В тот вечер Мастейн в окружении своих людей находился близ местного постоялого двора и казался столь же спокойным и хладнокровным, как обычно. Новость о смерти Ломенцо явно мало задела его, хотя он и был намерен разведать обстоятельства произошедшего и в случае необходимости по возможности отомстить.
Как всегда державшийся холодно и надменно он отдавал какие-то приказания Джонни, который, самодовольно ухмыляясь, кивал. Затем, по-юношески пафосно салютовав Мастейну, он направился к своей лошади.
Показавшаяся неподалеку фигура всадника сначала не привлекла к себе ровным счётом никакого внимания — человек на лошади был в тех краях не таким уж редким явлением. Но вскоре Джонни признал в нем того неместного, в котором все находили сходство с МакКоем.
Приблизившись, всадник остановился рядом с Джонни и бросил на него зловещий взгляд, который тот почувствовал даже сквозь затемненные линзы.
— Ты кто, парень? — надменно, но не выражая явной враждебности спросил Джонни. В нем взыграло безумное любопытство по поводу того, кем мог являться этот странный, похожий на МакКоя, всадник, о котором столько говорили в городе, но который ничего не делал ни Мастейну, ни кому-либо из его людей.
Вместо ответа всадник достал револьвер и несколько раз выстрелил в парня. Взвыв от боли, Джонни тяжело упал на землю.
Мастейн и его люди тут же достали оружие и открыли огонь по агрессору.
Находящийся поблизости Ларс, стремившийся не упускать из вида Мастейна и именно поэтому оказавшийся в тот момент в неподалеку, не вмешиваясь, как завороженный с ужасом наблюдал довольно странную картину: несколько человек, явно не являвшихся плохими стрелками (он это помнил прекрасно) не могли попасть в одного человека, который совсем не собирался при этом открывать ответный огонь. Пули проходили в опасной близости от него, изредка задевали одежду, но не наносили ровным счетом никакого урона. В какой-то момент Ларсу померещилось, что несколько пуль все же прошли сквозь всадника, словно сквозь воздух.
Когда стрельба, наконец, остановилась, и банда во главе с Мастейном внимательно воззрились на противника, словно оценивая, какой урон они ему нанесли, и будто ожидая, что он вот-вот замертво свалится с коня, внимание Ларса вдруг привлек извивающийся на земле Джонни, истошно орущий от боли, издававший такие жуткие крики, каких помощнику шерифа за всю его долгую, насыщенную жизнь слышать не приходилось. Создавалось впечатление, что призрак абсолютно точно знал, куда нужно стрелять, чтобы это доставляло максимальную боль. Эта жутковатая картина вызывала желание немедленно пристрелить бедолагу.
Затем, в какой-то момент, словно вдоволь насладившись страданиями своей жертвы, призрак спешился и не торопясь подошел к ней. Он прижал руку к груди Джонни и тот мгновенно затих. Тело его обмякло и расслабилась. Создавалось впечатление, что Джонни впал в забытие, но невидящий взгляд глаз, устремленных в линзы очков странного существа, казалось, свидетельствовал о том, что он все еще прибывает в сознании. Вопли, раздававшиеся секунду назад не вызывали в Ларсе того ужаса, какой вызвало это внезапное затихание.
Затем, когда спустя несколько мгновений МакКой немного отнял от тяжело вздымающейся груди руку, за ней словно бы последовал густой синеватый дым. Ларсу сначала показалось, что за перчаткой потянулась приставшая к ней кровь, но спасительная иллюзия недолго тешила его воображение и он не мог долго игнорировать цвет и то, что вместо того, чтобы капать с перчатки, субстанция будто втягивалась в нее. Это было до того странным, что когда все закончилось и воздух между раненым и тёмной перчаткой расчистился, Ларс не был уверен, что это ему не пригрезилось.
МакКой резко убрал руку, нависавшую над грудью Джонни, оседлал лошадь и не спеша двинулся прочь. Ларс, уже не думая о том, чтобы не быть замеченным Мастейном, отважился подойти к Джонни, которого он считал мертвым. К великому удивлению датчанина, парень мертв не был. Прерывисто дыша, он невидящим взглядом смотрел в небо. Впрочем, Ларсу показалось, что взгляд его был устремлен в то место, где недавно были закрытые темными очками глаза МакКоя.
— Сделайте что-нибудь, хотя бы ради приличия… — обратился к находящемуся тут же доктору Джонсону Ларс.
— Постараюсь, — отозвался доктор.
Мастейн одновременно с доктором Джонсоном подошел к еще живому телу своего товарища и недобро посмотрел на резко остановившегося всадника, который будто почувствовал, что его жертвой заинтересовались другие. Краски пламенеющего заката отражались в круглых линзах очков отчего создавалась зловещая иллюзия того, что глаза за затемненными стеклами горели адским огнем.
— Я прикончу тебя, сволочь, — проорал Дейв, еще живое тело друга, вставая на ноги и поднимая оружие.
Мастейн выпустил несколько пуль в неподвижно стоявшую фигуру. Он мог поклясться, что, несмотря на разделявшее его от цели расстояние, он не промахнулся ни разу и что одна из пуль попала в лошадь, но никакого эффекта ни на животное ни на всадника они не произвели.
МакКой пришпорил коня и направился прочь, словно не желая тратить больше время на Мастейна и его банду.
Движимый не столько жаждой мщения за находящегося при смерти Джонни, сколько желанием расквитаться за нанесенное оскорбление, коим было убийство одного из членов его банды, Дейв запрыгнул на лошадь и бросился в погоню.
Его одновременно радовало и злило то, что МакКой не подстегнул и не пришпорил коня и вряд ли вообще стремился хоть как-то ускорить его и скрыться от Мастейна, который со всем рвением стремился его настигнуть.
Дейв долго преследовал МакКоя. Город остался далеко позади, но он в исступлении продолжал преследование.
Словно в издевку над Дейвом, МакКой в какой-то момент вдруг резко остановил лошадь и грубо развернул ее мордой к преследователю, устремляя на него свой взор. Сквозь темные линзы очков пробивался вполне различимый свет. Не желая выпускать оставшиеся в барабане револьвера пули, пока он не окажется достаточно близко, Дейв продолжал нестись вперед и мог поклясться, что хотя МакКой не двигался с места, расстояние между ними не сокращалось. Затем, в какой-то момент Карл развернул свою лошадь и, резко пришпорив, быстро направил ее вперед.
Стиснув зубы, Дейв, в глубине души признавший тщетность своего преследования, хлестнул. Спустя не очень продолжительное время расстояние между ним и его целью будто бы начало увеличиваться и в сумерках Мастейн с досадой созерцал постепенно удаляющегося от него всадника. Дейв был готов к тому, чтобы в порыве эмоций наудачу выпустить оставшиеся пули но тут произошло то, чего он, несмотря на всю странность происходящего, ожидал меньше всего: лошадь, с сидящим на ней МакКоем будто бы на скаку оторвалась всеми четырьмя копытами от земли и начала постепенно подниматься в пламенеющее небо. Рука, сжимающая револьвер, опустилась, но останавливать лошадь Дейв не стал. Какое-то время он наблюдал, как расстояние между ним и преследуемым им всадником стремительно увеличивается и как последний постепенно поднимается все выше в небеса. Если бы Дейв был достаточно пьян в тот вечер, он мог бы объяснить растворившуюся в закате фигуру воздействием алкоголя, но на это рассчитывать не приходилось. Когда фигура скрылась из зоны видимости, он вложил револьвер в кобуру и, развернув лошадь, направился в город.