***
Среди всей этой возни, толчеи и панической деятельности, в которой, казалось, все население небольшого городка принимало участие, лишь несколько человеческих фигур стояли в отдалении неподвижно, озаренные пламенем. Мастейн и несколько оставшихся в живых его людей созерцали пожар, словно костер, на семейном пикнике с барбекю. Зрелище это немного отвлекло Дэйва от произошедшего днем убийства еще одного из его людей, а так же от того, что от банды его не осталось почти ничего, и предчувствия того, что только должно произойти. Скептицизм, несмотря на все происходящее, все еще не изменял ему (тому просто обязано было быть разумное объяснение), но прежнего чувства полной уверенности и ощущения, что все находится под полным его контролем, теперь не было. — Ник пропускает все веселье, — как завороженный глядя на огонь сказал Стив, в чьих глазах отражалось что-то первобытное. — Он в заведении Пэм, — сказал Марти, — увеселения ее дома сложно сравнить с любыми другими и я бы очень поспорил, кто из нас пропускает веселье, — ухмылка расплылась по его лицу, в голове же скользнула мысль, что после наблюдаемого им «представления» и самому можно будет наведаться к Памеле, несмотря на то, что он был у нее буквально день назад и, возможно, немного зачасти… да к тому же еще и начал спускать слишком много денег.***
Несмотря на то, что с тех пор, как в городе начали происходить странные дела, чуть ли не любую досадную мелочь списывали на происки проклятого всадника, в произошедшем пожаре все единогласно узрели материалистические причины. В доме мог кто-то тайком поселиться и случайно поджечь его. И в этом не было ничего удивительного, ибо кому могло прийти в голову обосноваться в пустующем доме, чтобы скоротать в нем ночь — другую. А заброшенные дома всегда привлекали подобного рода людей. Так же поговаривали, что дом подожгли намеренно, и выдвигался целый ряд возможных кандидатов на роль поджигателя, а так же причин — от самых невинных до тех, что могли стать сюжетом для средней паршивости бульварного чтива. К тому же версию с призраком исключал тот факт, что тем утром он уже убил одного из людей Мастейна и вряд ли стал перевыполнять план своих зловещих дел, приходящихся на один день. Пожар занял должное место в темах для разговоров. Впрочем, гораздо большее внимание, на этот раз смешивающегося с ужасом, он привлек тогда, когда обнаружилось, что не обошлось без жертв, или же скрытию следов убийства. В какой-то момент, во время разбора того что осталось от дома Добсона, был обнаружен труп Ника Менцы, который был идентифицирован лишь по кулону-талисману, который тот носил не снимая. Как и подобает человеку одержимому, Эндрю, едва услышав об этом, несмотря на то, что еще не пришел в норму, нашел в себе силы добраться до гробовщика и добиться у него разрешения осмотреть тело. Глядя на его болезненное бледное лицо, на горящие нездоровым огнем глаза, бегло оценив общее физическое состояние, сулящее возможное прибавление ему в скором времени работы, гробовщик далеко не сразу дал свое согласие, и парню пришлось приложить массу времени и пустить в ход все возможные уловки, прежде чем он смог заняться осмотром Менцы. Элдрич, взяв на себя обязанность осмотреть тело, вскоре обнаружил в нем несколько пуль. Так же рот очевидно еще при жизни, был плотно завязан какой-то тряпкой, и сделано это было так качественно, что бедолага наверняка не мог произвести ни единого достаточно громкого звука. При обнаружении всех этих жутких подробностей Эндрю впервые за все время его нахождения в городе всерьез подумал о том, чтобы покинуть это место и постараться забыть все, что там происходило, как страшный сон. Выйдя от гробовщика, он, словно сомнамбула, не ощущая больше столь отчетливо собственной слабости и боли, которые будто отошли на второй план, направился к дому Джуинора. Сознанием он понимал, что ему необходим отдых, но физически и психологически ощущал лишь какое-то отупение и онемение и чувствовал, что в таком состоянии способен пройти бесконечно долго, сделать очень многое, не ощущая при этом особой усталости и остановиться лишь тогда, когда сознание покинет его больное тело. Увидев знакомую мрачную фигуру на коне, он вздрогнул. По лицу призрака скользнула легкая ухмылка — по реакции Эндрю, по самому его взгляду он понял, что этот дотошный парень, после увиденного сегодня, с наибольшей долей вероятности, наконец, угомонится. Как минимум на какое-то время… Конечно, кому понравится перспектива быть изловленным призраком, да еще и в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь, как это было с Ником, когда он сидел в баре заведения Памелы и, не торопясь потягивая виски, любовался на девочек. Его вытащили на улицу так быстро, что ни он, ни кто-либо еще из присутствующих не успел ничего понять. На крыльце Ник, в почти полной темноте не поняв, с кем имеет дело, смачно врезал ему по зубам прикладом револьвера, с одного удара сваливая с ног. Затем несколько раз хорошо пнул и для острастки пару раз выстрелил, не особо задумываясь, куда именно попадут пули. То, что потревоживший его покой человек не издал при этом ни звука, Менца списал на сильный испуг, шок, или еще что-то в этом роде. Так как вечер был безнадежно испорчен, Ник решил уже не возвращаться в бордель, а вместо этого отправиться в свое скромное пристанище, или же найти себе какие-либо развлечения по дороге. Отвязав свою лошадь, он оседлал ее и, пустив еще несколько пуль в неподвижно лежащую фигуру и грубо с досады ругнувшись, двинулся прочь. Спустя какое-то время он заметил, что следом за ним движется всадник. Не успел Ник наспех составить примерный план действий, как прозвучал выстрел и острая боль прошила его правую ногу чуть ниже колена. Вскрикнув не столько от боли, сколько от неожиданности, Менца резко достал револьвер, но не успел он прицелиться, как еще одним выстрелом ему прострелили запястье и оружие было тут же выронено. Здоровой ногой Ник пришпорил лошадь, понимая, что, по всей видимости, спасение для него заключалось лишь в бегстве, но тут на него было накинуто лассо и животное продолжило свой путь уже без седока. Тяжело упав на землю, Ник быстро перевернулся на бок и посмотрел на спешившегося всадника, неспешно приближающегося к нему. В памяти мгновенно всплыло все произошедшее в один далеко не самый прекрасный день в доме МакКоя… Призрак поднял уроненное оружие и выпустил большую часть пуль в землю, рядом с недавним его владельцем, который проявлял удивительное хладнокровие, сохраняя молчание в этой незавидной ситуации, в которой истошно заорали бы многие другие. Последняя пуля была выпущена в Менцу. Надменно глядя в глаза призраку, Менца молчал, лишь едва кривясь от боли. Несмотря на боль и постепенно усиливающуюся слабость, вызванную кровопотерей он, как мог, старался оказать сопротивление призраку, грубо поволокшему его в заброшенный дом Добсона, находившийся неподалеку. Проникнув в здание, МакКой, взвалив несчастного на плечо, устремился на чердак здания. Когда же они достигли цели, Карл, словно в издевку за молчание Ника, плотно перевязал ему рот так, что бедолага при всем желании не смог бы издать ни звука, кроме тихого мычания или сдавленного стона и вложил в его кобуру револьвер. Двинувшийся прочь с чердака, МакКой бросил на Менцу прощальный взгляд и встретился с полными ненависти, гнева и презрения глазами. Ухмыльнувшись, призрак удалился. Лишь когда он ушел, в глазах Ника отразился нечеловеческий страх, берущий верх даже над испытываемой им адской болью. Выбраться из такой переделки было очень сложно, если вообще возможно. А в том состоянии, в каком он пребывал, он должен был скорее истечь кровью, чем благополучно спуститься на первый этаж. К тому же он едва мог передвигаться и то только ползком. Про то, что выбраться из дома было, мягко говоря, проблематично, можно было не говорить. Вскоре снизу донесся звук разжигаемого пламени. Даже смутных надежд не осталось — его не бросили истекать кровью или умирать от голода и жажды, его собирались сжечь заживо. Погода достаточно долгое время стояла сухая, и деревянное строение должно было разгореться гораздо раньше, чем кто-то это успел бы заметить в поздний ночной час и принять какие-либо меры. Ник заскулил, сознавая, что конец его предельно близок, и он меньше всего будет напоминать легкую смерть.