Ghost riders

      Если после всех произошедших в последнее время зловещих событий, Дэйв Скотт Мастейн в какой-то мере и испытывал страх, то тот был полностью перебит дикой, нечеловеческой яростью вызванной тем, что из людей у него остались только старый, верный Марти Фридман, а так же молодой, не подающий слишком больших надежд Стивен.       Ярость усиливалась так же ощущением собственного бессилия в данной ситуации.       С годами Дэйв обрел такое завидное самообладание, что владевшие им эмоции не никак находили себе выхода внешнего проявления, выражаясь разве что во взгляде и том, что он больше, чем в нормальном состоянии, курил. То, что он в последнее время совсем не пил было вызвано исключительно стратегической необходимостью, ибо теперь всегда нужно было обладать не затуманенной алкоголем головой.       Докуривая очередную сигару, облокотившись на стену салуна, он смотрел на Марти и Стива. Теперь они не разлучались ни на минуту. Даже спали в одной комнате, дома, который снимал Мастейн. К Памеле по приказу Мастейна никто не теперь заглядывал, чтобы не подвергать ее возможной опасности.       Стив, который с самого начала испытывал постоянно нарастающий страх, все последнее время был так напряжен, что на него страшно было смотреть. Если сначала он пытался скрыть страх, то теперь просто держал себя в руках, не поддаваясь панике, но совсем не старался напускать на себя вид человека, которому сам черт не брат и которого ничем невозможно напугать. Марти же все еще бодрился и весь страх его проявлялся разве что в излишней веселости и иногда в излишней жестокости.       Мастейн начал всерьез подумывать о том, чтобы предпринять попытку спастись бегством. Он собирался обсудить свой план с друзьями, и тут в беседе Марти и Стива, к которой он почти не прислушивался, воспринимая ее скорее как фон, проскользнула фаза, заставившая его привлечь свое внимание:       — Эта тварь, ворующая души, — произнес Стив. Его тело била мелкая дрожь при одном воспоминании о том, о чем он говорил.       — Все мы, в каком-то плане, твари, ворующие души, — хохотнул Фридман, решив, что Стив говорил о не всегда оправданно отнятиях жизней.       Стив промолчал в ответ, в его памяти так явственно стояла картина последнего вечера.       Ульрих, движимый не то осознанием своих обязанностей, как помощника шерифа, призванного следить за порядком, не то желанием хотя бы попытаться уничтожить пугающее существо, выхолащивал барабан своего револьвера в мрачную фигуру, склонившуюся над трупом только что убитого МакКоем парня.       Рука в черной перчатке сделала плавное движение над телом, и в воздухе возле нее вдруг показалось едва различимое темное облачко тумана. Затем еще одно движение и облачко пропадает, будто его и не было вовсе. Ульрих в исступлении перезаряжает револьвер. Темная фигура же тем временем седлает лошадь и, вонзив ей в бока шпоры, резко трогается с места.       Позже Фридман слышал от Ульриха, что в тот вечер ему все-таки удалось настигнуть МакКоя в одной из темных подворотен их маленького неуютного города. К великому удивлению помощника шерифа, он оказался не столь неуязвим, как накануне, и когда почти в упор Ульрих выстрелил точно в его голову, немного промазав мимо верхней ее части и попав в левую щеку, пуля прошила ту насквозь, повредив неживую плоть. Существо не издало ни звука. Из ранения, вместо крови, брызнула густая темная жидкость. Зияющее в щеке отверстие так же отличалось от раны простого человека, плоть, куски которой свисали по краям раны, выглядела похожей на разлагающееся мясо. Темная субстанция текла из отверстия, спускаясь по лицу и капая на землю. Существо лишь взирало на Ульриха сквозь непроницаемо-темные очки. Ларс не понимал, почему глаза МакКоя за затемненными линзами очков не излучали того зловещего света, являвшегося по всеобщим наблюдениям их отличительной чертой.       Не опускавший оружия Ульрих готов был сделать ещё один выстрел, но не успел он нажать на спусковой крючок, как МакКой в мгновение ока оказался рядом с ним. Рука в черной перчатке схватила его за горло, плотно сжав его. Сквозь перчатку ощущались холодные как лед пальцы, и пальцы эти сжимали плоть недостаточно сильно, чтобы перекрыть путь для кислорода, лишь чтобы удерживать жертву на месте, причиняя ей ощутимую, хотя и вполне терпимую боль. Ларса пугало не столько то, что его в прямом смысле слова взяли за горло, сколько то, что с ним могли в ближайшем будущем сделать — быстрое убийство Карл явно не планировал, иначе давно бы просто свернул ему шею.       Находящийся в весьма незавидном положении Ларс, готов был, пытаясь спасти свою жизнь, вновь применить оружие, но не успел направить свой револьвер на МакКоя, как тот был отобран свободной рукой и отшвырнут на землю. Попытки ударить существо не давали ровным счетом никакого эффекта, словно каждый удар Ульриха приходился по камню.       В пугающей близости от его лица щека Карла начала дымиться. В блеклом черном дыму было заметно, как призрачная плоть постепенно быстро восстанавливалась. Не прошло и нескольких секунд, как призрак восстановился и обрел привычный внешний вид.       Ларс же с ужасом наблюдал за происходящим, оставив любые попытки к спасению. Дальше нужно было действовать по обстоятельствам, хотя, по всей видимости, любое сопротивление этому дьявольскому созданию было обречено на провал. И вдруг произошло то, чего Ульрих меньше всего ждал: за линзами очков на короткое мгновение вспыхнул огонь и сразу же после этого резким движением руки МакКой отшвырнул от себя Ларса, бросив его на землю.       Упавший датчанин посмотрел, как темная фигура, напоследок бросила на него мимолетный взгляд и быстро удалилась. После всего пережитого преследовать существо у помощника шерифа уже не было никакого желания и мотивации.