Ghost riders

      На выезде из города в заброшенной лачуге, грозившей вот-вот обрушиться им на голову, Мастейн и его раненый товарищ нашли себе приют. Вряд ли кто-то в городе решит, что они остались в этих краях и станет искать их — в положении, в котором они находились, единственным разумным выходом было спасаться бегством. К тому же тут так же наличествовал вариант с тем, что возможно им удастся уйти не только от представителей закона, но и от той зловещей неведомой жути, небрежение к которой стоило Мамтейну всех его людей. И он на самом деле сам в данном случае предпочел бы бегство, но Марти был слишком плох, а бросать его он не собирался.       Как мог, Мастейн перевязал раны друга, оторвав лоскуты материи от его же одежды, при этом понимая, что ранения слишком серьезные и выжить раненому вряд ли удастся.       Ближе к закату он понял, что Марти все сильнее охватывает страх. Причем страх этот не был страхом перед грядущей смертью или того, что их могут найти, то был страх перед неведомым, явление которого могло произойти в любую минуту. Возможно усилению этого страха способствовало приближение ночи.       — Не бойся, ты умираешь, — не выдержал в какой-то момент Дэйв. — Даже если он и придет за тобой, то не сильно повлияет на положение дел, — он горько ухмыльнулся.       На вид он казался лишь человеком, достаточно стойко переживающим крах своей банды и потерю былой силы, однако, несмотря на то, что все это он все же испытывал, боль, что он ощущал, глядя на Марти и предчувствие его скорой смерти временно затмляли для него все прочие чувства и эмоции. Теперь у него уже не было возможности отвлечься на мысли о том, чтобы отомстить призраку или как-то проявить свое влияние в городе.       — Смерть… — Дэйв на мгновение подумал, что скорая кончина должна так же пугать Марти и по этому поводу решил его немного утешить, — смерти в этом гребаном мире никто не избегнет.       Вдруг он подумал о МакКое, который в каком-то плане, по всей видимости, все же умудрился обмануть старуху смерть.       — Ты знаешь, я не боюсь и никогда не боялся смерти, — в голосе Марти слышались боль, злость и страх, — я боюсь лишь того, что и после нее он меня не оставит.       Дэйв мрачно посмотрел на блекнущий закат. Гарантии в том, что после смерти эта тварь, о которой никто ничего не знал, их оставит, само собой, не было.       В какой-то момент Дэйв незаметно для самого себя задремал. А когда он проснулся, была уже глубокая ночь, и разбудил его голос Марти. По всей видимости, тот, чувствуя себя еще более неуютно в темноте и компании одного лишь спящего друга, решил заговорить сам с собой.       — Я постоянно жду, когда он придет за мной, — в ужасе глядя остекленевшими глазами в ночное небо, видневшееся из разбитого окна, произнес Марти. По его голосу было понятно, что его положение не пугало его, как и факт того, что очень скоро ему предстоит умереть. Пугало его, очевидно, лишь возвращение призрака, обещавшее смерть куда более страшную, чем смерть от ранений.       Мастейн же, глядя на то, как постепенно угасает его друг, невольно подумал, что напоследок его решили порадовать и отомстить за то, что перед смертью МакКой наблюдал смерти членов его семьи. Вот только Мастейн и его люди редко сильно издевались над женщинами, и случай с представительницами семейства МакКоев исключением не был — каждая из них была убита достаточно быстро, нечеловеческий страх, которого они натерпелись перед смертью, был, пожалуй, единственным, что делало их смерть не слишком завидной. Марти же умирал долго и мучительно.       Дэйв сжал челюсти. Страх Марти явно перекрывал для него чувство физической боли, им испытываемой…       И все же до чего интересно было, позволит ли МакКой умереть Марти самостоятельно, или же в какой-то момент он явится и «поможет ему», осуществив самые страшные подозрения Марти? И тем не менее в какой-то мере, пока Марти был жив, сам Мастейн чувствовал себя в относительной безопасности.       Дрожа всем телом, Марти сбивчивым слабым голосом принялся читать молитву. Каждое слово давалось ему с большим трудом. В любое другое время Дэйв наверняка всласть поиздевался бы над внезапно проснувшейся на грани смерти религиозностью своего друга, в текущем же положении он лишь печально смотрел на Марти, не зная, что в данной ситуации можно сказать.       — Если бы я только мог… — внезапно прервав молитву, произнес Марти, вероятно чувствуя, что закончить ее у него не уже получится. — Если бы я только мог хоть что-нибудь сделать, чтобы как-то справиться с этой тварью… Если бы только…       Взгляд его вдруг устремился в глаза Дэйву, и во взгляде этом вдруг появилась мольба.       — Если он вдруг придет за мной, — Марти, немало напугав Мастейна внезапно появившейся в его едва живом теле энергичностью, внезапно резко впился в его рукав на удивление крепкой хваткой. Лицо его исказила дикая гримаса, в голосе вдруг послышалась сила, — по возможности задержи его. Быть может, у меня будет шанс уйти.       Мастейн в отупении смотрел на руку, сжимавшую его рукав. И лишь когда пальцы, сжимающие грубую ткань одежды, разжались, он посмотрел в глаза Марти. Он тут же невольно отвел взгляд, не выдержав остекленевшего взгляда, в котором застыло какое-то жуткое выражение.       Словно решив выполнить просьбу Марти, Дэйв, глядя в пространство, какое-то время посидел рядом с его телом. Затем он закрыл глаза покойному другу и, тяжело поднявшись с места, направился к выходу.       Слишком поздно он предпринял попытку спастись бегством. Слишком сомнителен был теперь шанс, что в одиночку у него получится уйти из этих проклятых мест живым. Впрочем, гарантия того, что даже успешное бегство решит его проблему вообще отсутствовала.       Оставив труп друга в заброшенном домишке, Мастейн оседлал лошадь и направился прочь от города. Только в тот момент он осознал, как сильно она отличается от его коня.       В свете луны безостановочно двигаясь вперед, Дэйв время от времени оглядывался назад. Город постепенно скрывался из виду, тот город, где лишились жизни все его люди, тот город, где он впервые за столь долгое время познал чувство боли и позора.       Стиснув зубы, он с силой пришпорил лошадь, жаждя как можно скорее покинуть это зловредное место и, возможно, в дальнейшем всегда обходить его стороной.       Вдруг, после того, как в очередной раз обернувшись назад, Дэйв вернулся к созерцанию пустынной дороги, по которой ехал, он увидел перед собой преграждающего ему путь инфернального всадника, появления которого он постоянно ожидал со стороны города. Резко остановив лошадь, Дэйв оскаблился. Оружия у него не было. Всадник же достал револьвер и вызвал этим презрительный взгляд и ухмылку Мастейна, который явно не боялся смерти, а вот бесчестие своего врага, готового пристрелить безоружного, просмаковать был совсем не против.       К удивлению Дэйва, уже готового к смерти, МакКой сделал несколько выстрелов в землю, возле копыт лошади Дэйва.       Испуганно заржав, животное попятилось назад. Мастейн натянул поводья и, посмотрев на призрака, увидел ухмылку на его лице. Не оставалось ничего другого, как вернуться в город. Впервые за все время с момента убийства МакКоя Дэйву стало безумно страшно. Так страшно, как, должно быть, не было страшно за всю его сравнительно долгую жизнь. То был не столько страх за перед смертью, сколько страх перед неизбежностью, перед западней, в которую он попал и из которой ему, по всей видимости, выбраться уже не удастся и перед неведомым и зловещим, всем тем, что являл собой всадник.       Сознавая отсутствие выбора, Дэйв нехотя развернул лошадь и направился в город. Теперь он ехал уже не оборачиваясь назад, но неустанно размышляя над тем, какую расправу уготовил для него призрак.