Потанцуй с моими тенями

      Его рождение принесло в этот мир лишь боль. Пять минут после своего рождения он не дышал. Ни единого крика и звука. Зато кричала она. Всю свою беременность мама Теодора Нотта пролежала на сохранении. Рождение сына было желанным и долгожданным. Но агонию, которую она испытала при сильнейшем кровотечении было не забыть никогда. Страх потери сына затмевал страх перед собственной смертью. Жаклин Нотт молила о том, чтобы спасли маленький сверток, который отчаянно реанимировали врачи. И случилось чудо. Две спасенные жизни, которые запустили цепную реакцию для необратимых событий, с которыми милому читателю ещё предстоит столкнуть. А пока, давайте познакомимся поближе с мальчиком, который сейчас вершит свое кровавое предназначение.       Был ли он убийцей с самого рождения, спросите вы? О нет, что вы. За Теодором не водилось страсти к расчленению маленьких животных. Он и вовсе не причинял зла более слабым. Вечно тихий и спокойный ребенок вызывал вначале лишь умиление у взрослых. Пухлые щечки, пушистые кудряшки и глубокие карие глаза. Едва ли вы видели более милое создание. Его мать и отец не ведали большего счастья, ведь малыш Тео давал им высыпаться по ночам, редко кричал и капризничал.       Первым звоночком стал день рождения его кузины Элеонор. Жаклин Нотт помнила тот холодный пот, который прошелся по её позвоночнику. Она не моргая смотрела на то, как её пятилетний сын бьет лицо обидчику малышки Элли. Казалось, что все взрослые на том празднике жизни не могли пошевелиться. Вряд ли вы, мой милый читатель, можете идеально представить эту картину. Но я вам постараюсь нарисовать все особо красочно. Все мы привыкли к детским дракам и потасовкам. Это вызывает в нас смех или недовольство, но не страх. В тот же момент никто не мог поверить, что щуплый худощавый пятилетний парнишка, который на две головы ниже третьеклассника Джо, может сотворить такое. Он не мигая наносил удары раз за разом. Его челюсть не была напряжена, на лбу не вздулась вена. Теодор словно читал свою любимую книгу про ведьм и волшебников, а не ломал парнишке нос и выбивал 4 передних постоянных зуба.       Его оттягивали трое взрослых. Настолько яростно наследник Нотт цеплялся за ворот малинового свитера. Самым страшным стало то, что даже с кулаками разбитыми в кровь, он не морщился от боли, не кричал, не плакал. Жаклин Нотт ругала и кричала, а Тео молча кивал и не моргая смотрел на окровавленное лицо третьеклассника. И вот тогда он улыбнулся. Нет, лучше сказать — его лицо исказилось в оскале, который не типичен пятилетнему мальчику. Теодор Нотт словно смотрел на творение искусства. А его мама с ужасом понимала, что он бы мог убить мальчишку, если никто бы его не остановил.       Вторым ударом колокола, уже не звоночком, стало то, что у малыша Теодора полностью отсутствовала эмпатия и понимание человеческих эмоций. Джефри Нотт —судья Верховного суда всей Великобритании заметил, что его сын лишь копирует чужое поведение. Тео был словно хищником, который наблюдает за своими жертвами. Он копировал чужой смех и запоминал, какие вещи должны быть для него смешными. Мальчик не умел сопереживать, не испытывал жалости к другим людям. Теодор ненавидел объятия и касания чужих людей. В самом юном возрасте мальчик отталкивал бабушку, которая хотела поцеловать единственного внука. На обращение и сюсюканье чужих людей он и вовсе не обращал внимание.       Единственном человеком, к которому он питал искренние чувства — была мама. Джефри видел, что Теодор бежал к ней при малейшем ощущении её грусти. В такие моменты казалось, что тени вокруг них отплясывали ужасающие танцы, а карие глаза сына становились черными. Отец мальчика стыдился признать, что даже боится стать причиной грусти его жены, потому что при малейшем промахе находил у себя стекло в обуви, забрызганные чернилами белые рубашки, а его бумаги находились в будке у их мастифа.       Вы можете спросить меня, милый читатель, почему родители не повели его к детскому психологу? Ведь это их обязанность, и они должны были заботиться о ментальном здоровье своего сына. Но отбросьте свои упреки в сторону. Жаклин Нотт оберегала своего сына лучше, чем любая волчица. Она поднимала панику при малейшем повышении температуры у ребенка. Врачи пытались обходить их дом десятой дорогой. Поэтому в семь лет Теодор тихо сидел в комнате ожидания у лучшего детского психотерапевта во всей Великобритании. Можно было подумать, что парнишка переживает перед приемом, но он вновь анализировал. Острый слух был преимуществом, которое Тео обнаружил ещё в раннем детстве, когда подслушивал ссоры своих родителей. Сейчас же он подслушивал сессию перед собой. Нотт-младший замечал, что его поведение вызывает беспокойство у его матери, а для него было главным стимулом, чтобы она не нервничала. Жаклин Нотт после тяжелой беременности и родов стала очень болезненной. Любое нервное потрясение сильно било по её здоровью, поэтому Тео старался минимизировать любой урон.       Зайдя на прием к женщине средних лет, он улыбнулся. Широко и открыто. Нетипично для него, но Теодор знал, что так себя ведут среднестатические дети. Нормальные дети. После серии тестов психотерапевт вышла к Жаклин Нотт с такой же широкой улыбкой. Врач отрицательно мотнула головой, тем самым сообщая, что родителям нечего переживать. Все же, Римус Люпин был чертовым гением психотерапии, ведь смог расколоть этого психопата на первом приеме.       Третьим, финальным ударом в этой странной мелодии детства под названием «Как вырастить юного убийцу», стал его высокий болевой порог. К огромному счастью восьмилетнего мальчика, он это обнаружил наедине. Ему было грустно, когда отключили свет во всем доме. Их домработница из касты «Ступней» зажгла свечи в доме и оставила молодого сына судьи с его книгами. Тео не понимал, почему он потянулся к огромной свече и стал наблюдать за тем, как оранжевое пламя лижет плоть на кончиках пальцев. Мальчик отпрянул лишь услышав крик матери, которая вернулась домой немного раньше. Рука покрылась водянистыми волдырями, но Теодор лишь оттянул шерстяной свитер и даже не поморщился, когда несколько волдырей лопнули.       Всё это было основой нашего айсберга, а «верхушка» случилась лишь на его десятый день рождения. Но это слишком долгий разговор для одного утра, который был омрачен очередным убийством в многолюдном Лондоне. Нотту всю дорогу до места преступления приходилось изображать искреннюю заинтересованность историями Поттера о его семейной жизни. Его скулы уже сводило от улыбок, а уши хотелось заткнуть, чтобы не слышать бред этого пустоголового. — Кажется, мы приехали, Шедоу, — произнес Гарри и вновь похлопал Тео по плечу. — Ты один из лучших водителей в нашем отделе.       «Я лучший, сукин ты сын, — рыкнул про себя Тео. — Клянусь тьмой, я оторву тебе эту гребанную руку.»       Думаю, что у вас возникли вопросы, милый читатель. Почему «Шедоу»? У Поттера действительно такие проблемы с памятью или тупые клички распространены в убойном отделе «Рук»? Но нет. Загвоздка в том, что наш серийный убийца любил помечать значимые для него места преступления своими инициалами. Только те трупы, которые были связаны с его личной местью. Остальные заказы из «Дома тьмы», мало волнующие его темную душу, оставались без клейма. Но все же было опасно устраиваться в одно из важных отделений огромной системы и называться Теодор Нотт, особеннл если на лбу бывшего Главы Национального банка красовались вырезанные инициалы «Т.Н». Именно поэтому он использовал кличку, которую получил от своего учителя по холодному оружию. По его словам Теодор Нотт был безликим и темным, как и его тень. — Абсолютно точно лучше, чем Грейнджер. — Она ведь женщина, — фыркнул Гарри, — они не могут отличить газ от тормоза.       Прикусив язык, дабы не поморщиться, Нотт задумался над тем, что Гарри нужно сделать евнухом, когда он закончит. Ведь количество мизогинных шуток, которые срывались с его губ, росло с каждым днем. — Гарри, Тео, вы быстро, — протараторила кудрявая девушка и протянула им двоим уже сформированные папки с короткими характеристиками их жертвы и данными, что уже раздобыла полиция до вызова детективов.       Эта женщина вызывала у Теодора искреннее восхищение. Если бы она тренировалась с ним в «Доме тьмы», то стала бы отличной конкуренткой на поприще его смертельного танца. Её интеллект был очень высоким, но уровень эмпатии был ещё выше. К сожалению, это стопорило Гермиону Грейнджер. Она была слишком переживательной и брала каждый случай близко к сердцу.       Однажды, на очередной попойке в убойном отделе, женщина оговорилась, что всегда мечтала стать ветеринаром и помогать животным. Но это означало — возвращение в касту «Бедра». Её родители не выдержали бы такого позора, ведь занимали престижные должности в «Туловище». Лечение животных не приравнивалось к лечению людей. Животные не считались лучше рабов, ведь после Первой Мировой войны именно они стали огромным рассадником инфекций, которые приносили с фронта. Собаки сейчас считались огромной редкостью и были лишь у богатых, ведь именно овчарки стали основным переносчиком, что привело к истреблению животных.       Наш малыш серийный убийца питал к ней чувства, как к кузине Элеонор. Ему хотелось защитить кудрявую заучку от нападок собственных «лучших друзей», так Гермиона их называла, ведь они пять лет проучились в Академии боевых искусств. Корректнее сказать, что училась эти годы лишь она, ведь знаний в голове у Гарри и Невилла совсем не было. Она была хороша в документации, и иногда её дедукция работала на отлично, именно поэтому Теодор так же остерегался её. Если кто и мог заподозрить его в содеяных преступлениях, то лишь она. Но даже на этот вариант у него имелся План Б, который уже несколько раз подвозил её до дома после тяжелой смены. — Места преступлений совпадают? Поэтому они вызвали нас? — поинтересовался Теодор так, будто ему действительно это было не известно.       Убойный отдел Сектора «Рук» был высшим звеном в цепи всех расследований. Поэтому Нотт редко присутствовал на месте своих убийств, но не помеченных. От этого его театральная постановка становилась ещё интереснее и захватывающе. Он надевал свою маску обеспокоенности и отвращения, ведь нельзя делать вид, что ты привык к виду крови, тогда могут подумать, что ты спятил, а Тео не хотел, чтобы кто-то обнаружил его истинный диагноз.       Милый читатель, вы верно посчитали, что он просто очередной спятивший маньяк, который любит возвращаться на место своего деяния? Но, это не так. Ему было плевать на каждого из убитых. Трижды было плевать на тех, кто составляли его список личного отмщения. Здесь Нотт находился из-за трех факторов: информация о расследованиях и о том, как близко они к нему приблизятся (очень смешно, Тео, не прибедняйся), доступ к нужным знакомствам, ключи к засекреченным базам данных самого короля. — Да, вновь те же инициалы. Вырезаны аналогичным оружием — зазубренным ножом.       «Клинком, милая. Я ведь не какой-то мясник. Это искусство, — от негодования он мысленно цокнул языком и показательно кивнул, бегая глазами по телу жертвы.»       Мистер Реналь был Главой Национального банка и уже начал понемного разлагаться. На животе, который не был прикрыт рубахой уже отчетливо виднелись трупные пятна ярко-фиолетового цвета. Теодор видел, как криминалисты нажимают на веко жирдяя, чтобы проверить наличие «кошачьего глаза». Это явно позабавило Нотта, ведь тело жертвы уже было окоченевшим и нельзя даже предполагать, что его убили пятнадцать минут назад. — Ну что? Какое предположительное время смерти? Как-то можно определить?       А вот и явился наш ещё один коллега — Невилл Лонгботтом. Я думаю, что вам, милый читатель, не нужно объяснять насколько глупо звучали его вопросы, что даже наш супер-злодей скрыл смех за покашливанием в свой кулак. Не подумайте, Невилл не был совсем глупым. Его специализация была — отравления различными способами, и в этом он был хорош. Но из-за склонности Гарри к лоббизму и коррупции, он протолкнул Лонгботтома на место детектива, тем самым забрав его из лаборатории с касты «Бедер». — Как-то можно, но если очень осторожно, Невилл, — саркастически отозвался Теодор, и дал пять Гермионе, которая стояла за его спиной.       Девушка хоть и очень любила своих друзей, но все же ей было приятно работать с более профессиональным детективом. Для неё стало огромным подарком, когда Теодора Шедоу перевели из США. Если приоткрыть вам завесу к одной тайне, милый читатель. Да простит меня Теодор, я тоже имею склонность к лоббизму. Гермиона Грейнджер первое время была влюблена в нашего плохиша, но что-то в нем её пугало. Шедоу притягивал и отпугивал одновременно.       Её влюбленность пропала после того, как она увидела эмоции на его лице во время пролистывания картотеки с первыми убийствами этого же серийника. Никто не мог смотреть на фотоснимки перерезанной семьи судьи Тетчера без отвращения. Но он смог. Тогда Гермиона не увидела ровным счетом ничего. Теодор с таким же лицом заказывал себе кофе, но на деле разглядывал место преступления. В тот роковой день малышка Гермиона попалась на своем испуге, и больше Нотт не допускал таких ошибок. Но все же мне, милый читатель, было приятно поделиться с вами такой маленькой мелочью. — Вечно ты со своими шутками, Тео, — буркнул Невилл и облизал пересохшие губы.       Шедоу лишь пожал плечами и дружелюбно улыбнулся. Он вернулся к пролистыванию файлов, что дала каждому Грейнджер. Остальные общались с криминалистами, но Нотту не нужно было знать эти мелкие особенности. Мужчина прекрасно был осведомлен, что убил его два дня назад. Но его тревожил один вопрос: «Почему тело нашли лишь вчера вечером?». Именно поэтому одним ухом слушал монотонный голос сотрудника полиции. — Тело было обнаружено вчера вечером. Горничная из «Ступней» нашла его уже в таком состоянии. Мистер Реналь мертв уже более двух суток. — Зачем он арендовал номер здесь? Его супруга даже не звонила в полицию, она думала, что он на конференции по работе во Франции, — тихо проговорила Грейнджер.       Иногда Теодору казалось, что девушка не от мира сего. Она даже не предположила для чего влиятельному мужчине номер-люкс в лучшем отеле Лондона. Маленькая овечка, которая попала в мир криминала. Нотт даже завидовал тому, насколько её разум невинен. — Мистер Реналь был здесь с любовницей, но она ушла через час после того как они уединились.       «У этой шлюхи были мозги. Она не хотела работать со следствием и поэтому оставила эту свинью разлагаться в луже собственной крови. Занятно, — вспомнил Тео тот день.»       В тот день ему понадобилось лишь 5 минут, чтобы сотворить данное искусство, которое сейчас оценивали эти недалекие обыватели. Никто из них даже не догадывался, как было сложно подобраться к этому сукину сыну. Реналь явно беспокоился за свою жизнь, ведь охрана оставляла его только в сортире и в спальне. Выбор у Теодора был невелик, и так как уборную заняла проститутка, то пришлось опорочить эти белые простыни. Именно поэтому Нотт не любил водить девушек в отели. Он вечно задавался вопросом, что сделают с такими простынями и матрасом. Деревянная спинка кровати так же впитала себя следы ДНК этого ублюдка. — Её уже допросили? Может она заметила кого-то странного и просто сбежала из-за страха о своей жизни? — подал голос Тео, демонстрируя заинтересованность. — Мы не можем нигде найти эту девушку.       «Конечно же не можете. Я не оставляю никаких следов. То, что замолчало навсегда — не сможет сдать тебя, — довольно пропел Нотт у себя в голове, оставаясь безразличным снаружи.» — Это важно. Она может владеть ценной информацией, — протараторила Гермиона и сделала пометку у себя в блокноте.       Если ценная информация была — тысяча и один способ ублажения мужчины ртом, то она явно ей владела. Но и даже это больше не смогла бы передать невинной Грейнджер. О ней позаботились в первые же часы. Нотт готовился к этому убийству несколько месяцев. Заказы, которые исходили из «Дома тьмы» он выполнял намного быстрее. Но здесь, ему нравилось играть с жертвой. — Интересно, мистер Реналь заявлял в полицию, что беспокоиться о сохранности своей жизни за два месяца до летального проишествия.       Да, Поттер, именно так. Наш, милый читатель, должен понимать, что «кошки-мышки» перед убийством такого ранга приносят больше удовольствия, чем само злодеяние. Теодор не хотел его просто убить, он хотел заставить его боятся и ждать собственного убийства. Медленно сходить с ума перед смертью, дабы охранники даже проверяли его еду. И потом, самое сладкое, заглянуть в его глаза, перед тем как перерезать глотку от уха до уха. Нотт не нападал сзади. Он хотел видеть этот момент осознания. Он хотел полностью подпитаться вкусом мести, чтобы дотянуть до следующего Акта, который непременно будет более вкусным чем этот.       Вы скорее всего задались вопросом: «Почему именно мистер Реналь?». Как именно Глава Национального банка мог навредить нашему милому серийному убийце? Все слишком очевидно. Он проводил незаконные операции по оплате убийств, которые заказывал сам Король. Его не посвящали в детали, и он абсолютно точно не знал, что в тот роковой день десятилетия маленького мальчика Теодора Нотта, перевел кругленькую сумму за убийство всей его семьи. Для него это были всего лишь цифры на офшорном счету. Но. По идеологии Нотта — каждый должен понести наказание. Даже гувернантка из касты «Ступней», которая не предупредила о нападении и просто отошла в сторону от двери, впуская головорезов в их дом. Вы можете подумать, что бедная женщина не виновата. Ведь нож у её горла не давал ей выбора. Но выбор есть всегда. Так считал Теодор и никогда не отступал от своего плана. — Нам нужны все данные о том почему он боялся. Проверить его звонки, почту, друзей. Всех, с кем он мог делиться своими опасениями. Узнать так же где была охрана, и как она могла проворонить убийцу. — Верно подмечено, Шедоу, — сверкнув белозубой улыбкой, Гарри дал нужные приказы своим подхалимам, даже не замечая дикий восторг в глазах Тео. — Этих людей невозможно связать одной целью. — О чем ты, Грейнджер? — Гарри, уже было четыре жертвы с такими же метками на лбу. Пожилая женщина из «Ступней», которая раньше была гувернанткой и сиделкой. Знаменитый семейный врач из касты «Туловища» и вся его семья. Бывший телохранитель, который когда-то работал в отделе «Рук». И вот сейчас - мистер Реналь. Мы не можем найти связь между ними.       «Умница, мышка, — мысленно похвалил её Нотт. — Продолжай.» — Это что-то личное. Здесь нету признаков мании. Убийца не убивает их просто так, но почему? — Какая разница? Грейнджер, нам просто нужно найти его и потом спросим. Так, как мы умеем, — ухмыльнулся Поттер. — Уверен, что если мы найдем откуда поступали угрозы, то быстро обнаружим этого психа.       Поттер был неотесанным грубияном. Об этом свидетельствовало отрицательное покачивание головой со стороны Гермионы. Он даже не пытался найти нить преступления и связать все воедино. Если бы они немного напрягли свои извилины, то увидели бы эту тонкую паутину, которую плел один большой паук. Увидели, что гувернантка была на месте убийства огромной семьи. Терапевт, когда-то вел эту же семью и лишь он знал, что они сейчас находятся в доме у океана дабы улучшить состояние матери, у которой диагностировали рассеянный склероз. Телоохранитель долгое время сливал данные о работе его отца, а Глава банка проводил свои грязные махинации, смотря на них сквозь пальцы. — Мы поработаем над этим, Гермиона, — тихо произнес Нотт, и коснулся плеча девушки слегка сжимая.       Он был для неё опорой и поддержкой, тем самым закрывая глаза на очевидное. Большой паук по имени Теодор Нотт умел считывать эмоции и людей с самого детства. Рядом с Поттером он становился неотесанным придурком, которого волнует футбол и женская грудь. Невиллу дарил новые и редкие книги о ядах и токсинах, тем самым закрывая его глаза на само дело. А Гермионе дарил ощущения важности. Важности её суждений и дел, таким образом имея доступ ко всем её размышлениям и не давая им выхода на всеобщее обозрение. Дайте людям то, что они ожидают и они моментально слепнут, теряя из виду самое важное. — Мы здесь закончили. Я уже проголодался. Поедем в тот же паб? — Там и подумаем над делом.       Нотт кивнул и пропустил даму впереди себя. Со стороны казалось, что он прекрасный джентельмен, ведь Лонгботтом и Поттер, поплелись впереди, даже не пропуская женщину на выход первой. Но ему лишь хотелось бросить последний взгляд на свое творение. Ещё один маленький шажок к своей великой цели. Его уголки губ дрогнули, точно так же, как в тот день, когда он разбивал лицо обидчика малышки Эли. В такие моменты он позволял себе быть собой. Насладиться тем, что его отмщение стало на шаг впереди.