Потанцуй с моими тенями

      Десять свечей на идеальном лимонном тарте. Нелепые праздничные конусные колпаки на головах родителей и широкие улыбки. А после был звон битой посуды, и громкий писк гувернантки: «Простите, я сегодня слишком нерасторопна». Совсем немного после чужеродных звуков Джефри Нотт осознал, что дело было не в неуклюжести служанки. Проблема была в пятерке головорезов, которые ворвались в их дом на берегу океана. Символичный праздничный сюрприз на день рождения малыша Теодора Нотта. Он до сих пор помнил эту новую эмоцию, которая застыла на лице у отца. Вечно собранный, чёрствый, скованный мужчина, в миг побледнел. Дрожащей рукой Джефри начал искать револьвер, который хранил в сейфе за книжными полками в гостиной.       И после этого раздался вой, едва напоминавший человеческий. Рука Джефри Нотта была прострелена насквозь из пистолета с глушителем. Головорезы позаботились обо всех мелочах, чтобы не привлекать внимание соседей. Каламбур был в том, что ближайший дом находился за 2 километра от них, а соседи были чопорными аристократами, которые не обратили бы внимание даже на громкий крик. Ведь это не их дело. Глава семьи так и не успел ввести нужный пароль, который был составлен всего из 4 цифр — 11.09. День рождения его единственного сына и наследника.       Следующий выстрел был из дробовика. Прямиком в голову. Жаклин Нотт кричала, её руки били судороги из-за приступа рассеянного склероза. Она пыталась закрыть маленькому Тео глаза. Пыталась спрятать его за спиной. Но он смотрел. Смотрел не моргая. Не отводя взгляда. Карие глаза впитывали каждую деталь. Даже сейчас он с легкостью мог вспомнить в какой угол их гостиной отлетела часть мозгов его собственного отца. Вспомнить тембр голоса убийц, их одежду, внешность, эмоции. Он помнил, как один из ублюдков закричал: «Сукин ты сын, мы должны были быть тише, Рудольфус!». Помнил ту безумную улыбку головореза с дробовиком.       Но самым страшным в его воспоминаниях было не это. Не раздробленная голова отца на идеальном мраморном полу. Не страх собственной смерти. Лишь одна фраза, с которой после и началось его возмездие. — Шеф нам не говорила, что у ублюдка судьи такая красивая жена.       Бам. И только тогда он испугался. Теодору было всего десять лет. Десять гребанных лет. Когда он увидел этот хищный взгляд в глазах незнакомца. Он помнил как вскочил и начал закрывать маму собой. Мальчик, который едва ли весил двадцать пять килограмм. Тогда Нотт услышал только громкий смех и улюлюканье из ртов мерзких тварей. — Каков защитник нарисовался. Ничего, малыш, ты сможешь посмотреть, — рявкнул один из них и быстро сократил расстояние между ним и Теодором.       Тогда он ощутил удар в голову и нечто острое в районе своего живота. Никакой боли, лишь страх за маму, которая кричала так отчаянно, что можно было сойти с ума. — Не трогайте его! Я вас молю! Умоляю! — вопила она, когда трое мужчин хватали её за руки и ноги. — Прошу вас! Он ещё ребенок!       По его руке стекало нечто липкое и горячее. Кровь. Запах меди и соли витал в воздухе. Крики смешивались с мерзким пыхтением, которое исходило от мужчин. Перед глазами маленького Теодора все плыло. Но он отчаянно продолжал смотреть. Из его губ срывалась только одна фраза, которая после стала обещанием: «Я убью вас.». Алое платье матери было разорвано в клочья. Он знал, что она обмочилась от страха, но даже после этого ублюдки не побрезговали её телом. — Заканчивайте с ней, — рявкнул мужчина в тени и поправил кожаные перчатки. — Мне начинают надоедать её визги.       И тогда все прекратилось. Выстрел в голову. Идеально между глаз. Теодор видел широко распахнутые глаза матери и словно слышал последний крик, который так и не сорвался с её губ. — Теодор, Тео, я сказала, что мы закончили, — милый голос звучал инородно в его барабанных перепонках. — Наш обязательный сеанс подошел к концу.       Он моргнул один раз и опустил глаза, закрывая их непослушными кудряшками. Под его черной водолазкой расползались сотни мурашек, а в крови бурлил гнев. Так было всегда, когда его назначенный психиатр, Дафна Гринграсс, вспоминала о матери. Она считала, что лишь это является болезненной темой у одного из лучших работников убойного отдела. Ведь его мать умерла от рассеянного склероза.       Именно так он всем говорил. Ещё одна легенда. Ещё одно вранье, которое эта прекрасная женщина, его мама, не заслуживала. Жаклин Нотт заслуживала, чтобы все знали, что её бедное тело истерзали нелюди перед жестокой смертью. Знали, что она умерла с мыслью о своем маленьком сыне, который продолжал лежать в луже собственной крови. — Прекрасно, Дафна, — сухо произнес Нотт и прокашлялся. — Я могу идти?       Девушка со светлыми словно нежная белая лилия волосами несколько раз моргнула и недовольно сжала губы. Их роман с Теодором начался внезапно. Жаль, что только она считала это романом, ведь Нотт не тешил себя такими иллюзиями. Для него это был просто секс с взаимовыгодными условиями. Дафна получала дорогие безделушки и регулярные оргазмы. Он — необходимую разрядку и информацию, до которой всегда был жаден. Гринграсс не была его личным психиатром и вела всех работников убойного отдела. Все мы слышали о конфиденциальности, но девушка была слишком болтлива. Особенно после секса. — Ты не останешься? Ненадолго, — игриво произнесла она, и встала с собственного рабочего места. Дафна обошла деревянный резной стол и села напротив Теодора, оголяя вид на округлые бедра в чулках, которые бесстыдно выглядывали из-под короткой юбки.       Подняв свои шоколадные глаза на девушку, Нотт ухмыльнулся. Она никогда не умела скрывать своих желаний, слишком долго он избегал её компании. Но у нашего маленького серийного убийцы были дела. Нужно было убить Главу Национального банка, и в такие моменты думать о своих низменных желаниях не стоит.       Сейчас Дафна Гринграсс кусала пухлую нижнюю губу и сжимала бедра. Её грудь часто вздымалась. Белая рубашка была словно на размер меньше, и сквозь небольшие просветы Нотт мог разглядеть бежевый кружевной лифчик, который не оставлял доступа для воображения. — Ты хочешь о чем-то попросить, сладкая? — ответил вопросом на вопрос Нотт.       Его голос звучал низко и хрипло. Эта светловолосая дама была прекрасна в постели, и он в этом убеждался. Много-много раз. Мужская рука опустилась на женское колено. Он начал подниматься выше, ведя по шву чулка шершавыми пальцами. Рваный выдох сорвался с алых губ девушки, а её зрачки моментально расширились. — Я хочу попросить твой член, — с придыханием ответила психологиня.       Улыбка на его лице стала шире. В глазах заплясали демоны. Ему нравилось это в Дафне. Её открытость в своих желаниях. Теодор встал, прижимая её всем телом к столу. Его пальцы огладили пояс для чулок, и он приблизился к самому сокровенному месту, которое скрывалось за тонкой шелковой тканью. Трусики были уже влажными. А их губы практически соприкасались. Голубые глаза Дафны бегали, пока Нотт рассматривал её не мигая. Словно хищник, который оценивает свою жертву. — Не сегодня, Дафна.       Он моментально отдалился и, взяв свой пиджак в руку, пошел к двери. Нотт поступал не как джентльмен на этот раз, милый читатель, ведь оставлял девушку одну со сбитым дыханием и влажным бельем. — Ты придурок, Шедоу, — рыкнула Гринграсс, но после быстро исправилась, боясь спугнуть мужчину. — Люблю тебя! Напиши.       Мужчина кивнул и зашел в кабину лифта. Теодор Нотт никогда не отвечал на подобные признания. Он не умел любить. Женщины вызывали у него три чувства: возбуждение, уважение и интерес, если у них в наличии был интеллект. К примеру, к Грейнджер, милый читатель, он относился с уважением и проявлял к ней интерес. Но вот Дафна вызывала лишь похоть и возбуждение. Она была посредственным психологом, из-за этого у Блейза был нервный тик. Но ему приходилось терпеть Гринграсс из-за её влиятельного отца, который был Главный врачом больницы Святого Мунго.       Девушка никогда не отличалась особой проницательностью. Даже сегодня она не заметила настроения Теодора после сессии. Хотя откуда ей было знать, что за демоны находились в его голове в тот момент? Ясным было лишь одно — заниматься сексом после воспоминаний о мертвой матери, ему не очень хотелось. Но Нотт старался быть с ней более мягкой. От её настроения зависел полный доступ Забини к картотеке. Это было на руку Теодору. Главная больница обслуживала всех высших особ Великобритании. Именно здесь практиковались лучшие врачи.       «Кстати, о врачах, — мысленно пропел Нотт, и нажал в лифте на кнопку, чтобы спуститься немного ниже, чем находился ресепшен.»       Двери отворились перед ним, и он ощутил знакомый холод и запах сырости. В морге никогда не пахло так, как описывается в дешевых книжках. Конечно же, если умирал пациент у которого был обнаружен гнойный перетопит, то запах был не для слабонервных. Но одну хорошую знакомую Теодора это мало смущало. — Здравствуй, Тео, — с мягкой улыбкой проговорила девушка и начала проводить разрез грудной клетки мужчины на вид лет тридцати.       Нотт поднял одну бровь и хмыкнул. Он всегда удивлялся её возможности определять по запаху знакомых ей людей. Её нюх был уникальным, и именно поэтому был лучшим оружием. Девушка даже не поднимала взгляда на него и продолжала сосредоточено рассматривать органы, которые открылись перед ней, словно сокровища из сундука. Знаю, довольно странное сравнение, мой милый читатель, но вы бы видели глаза Луны Лавгуд, когда она видела разрезанную грудную клетку перед собой. — Ты как всегда занята, малышка Луна, — мягко проговорил Нотт и склонил голову на бок. Небольшие кудряшки невольно закрыли одну сторону его лица, делая его более миловидным. — А ты продолжаешь убивать, малыш Тео, — парировала девушка, даже не поднимая взгляда. — Видела твою очередную жертву. Если бы не ты, то его бы доел рак легких. Ты сделал ему одолжение.       Хриплый смех сорвался с губ мужчины. Луна Лавгуд, в одно время с ним, была ещё одной приспешницей «Дома тьмы». В их первое знакомство Нотт её недооценил. Точнее, милый читатель, никто не видел в ней угрозу. Широкая улыбка на лице, светлые волосы, которые едва часто встречались с расческой, слишком яркая одежда и мягкий нежный тембр. Но зато это сделало её триумф незабываемым. Первая же тренировка показала, кто есть кто. И доказала, что не стоит недооценивать своего соперника. Малышка Луна лишь за 10 ударов заставила Блейза Забини, крупного парня, который был выше её на три головы, потерять сознание. Её знания человеческого тела захватывали. Отец учил её паралогической анатомии с самого детства. Лавгуд вскрыла свой первый труп, когда ей было всего одиннадцать лет.       Мистер Лавгуд давно служил на благо «Дома тьмы», но лишь отдаленно. Помогал вскрывать трупы и давал детальный отчет. Но его дочь захотела пойти немного дальше. Отец не воспринимал её стремления за чистую монету. Луна была не очень здоровой девочкой в детстве. Слишком часто болела, оттого была худой и бледной. Казалось, что её может сдвинуть с места малейшее дуновение ветра. Но она доказала всем, что достойна большего. Лавгуд долгое время тренировалась перед тем как попробовать свои силы в «Доме тьмы».       Сейчас она была одним из убийц, который работает в паре. Это была редкость для их мира, ведь такие привязанности лишь вредят. Делают тебя уязвимым. Работать группами было уместно лишь при таких спланированных убийствах, как у Теодора. Слишком высокие чины, которые ещё не дождались своей расплаты. Слишком высокие ставки. Один человек не мог бы отрегулировать все процессы. Но Луна так не считала, как и Блейз Забини, который и был её парой на каждом из задний. Вы можете решить, милый читатель, что точный удар в трахею — не лучшее начало для крепких отношений, но они так не считали. Если бы наш маленький серийный убийца верил бы в любовь, то ярким примером для него были бы Блейз и Луна. — Грейнджер заходила ко мне вчера, — продолжала болтать девушка, у которой из ушей торчали сережки в виде небольших анатомических сердец. — Скажи ему, что её отвлекают не достаточно. Она просила у меня отчеты о всех убийствах с твоей меткой.       Голос Лавгуд понизился до шепота. И лишь сейчас голубые и карие глаза столкнулись. Он понимал, о чем она говорит. Теодор и сам ощущал от Гермионы угрозу, но не хотел её убивать. Девушка не заслуживала этого. Не стоит думать, милый читатель, что Нотт имел чувство сострадание или жалости. Нет. У него просто был определённый «Кодекс чести». Его клинок не разрезал глотки невинных, исключением были заказы из «Дома тьмы», там Теодор не проверял подноготную жертвы, лишь выполнял свою работу. — Ты сделала всё, как мы договаривались? — Ты за кого меня принимаешь? — с хитрой улыбкой произнесла Лавгуд. — Они не найдут твой почерк в других деталях, даже если сам Бог, или как там его называют, покажет им дорожку. — Спасибо, малышка, — мягко произнес Теодор и отошел от холодного металического стола. — Тебе помочь?       Нотт не любил возиться с трупами слишком часто. Но иногда брался за дела, в которых входило расчленение. Очень часто в такие моменты на телефоне с ним висела Луна, которая объясняла, что и как сделать, дабы пристроить процесс. Девушка прыснула от смеха и закатила глаза. — Из тебя такой же помощник, как из Блейза. Убирайся из моего укромного уголка и в следующий раз приходи с фисташковым мороженым и красной соленой рыбой.       Нотт изобразил подобие рвотного рефлекса и пожал плечами. Убийцы из «Дома тьмы» не были друзьями. Им навязывали эту мысль каждый год обучения. Теодор идеально помнил эту мантру, как будто слышал её вчера: «Всегда будьте готовы, что вас предадут. Не поворачивайтесь спинами. Не ищите друзей. Одиночество — вот ваш друг.». Да, мой милый читатель, Нотт не привязывался и не жалел. Но было иногда приятно насладиться тем моментом, когда тебе не нужно изображать из себя другого человека. Или наш маленький серийный убийца лишь хорошо делал вид… — Твои вкусы меня пугают, как и ты сама. — Взаимно, — проговорила ему вдогонку Лавгуд и продолжила оценивать легкие трупа, который лежал перед ней.       Поправив ворот своей черной водолазки, он вновь надел привычную для него маску. Широкая улыбка и несколько комплиментов для медсестер, которые сидели в регистратуре. Несколько кивков для полицейских, которые шли в их убойный отдел с отчетами. У Нотта сегодня, к счастью, был выходной.       Для всех причиной была обязательная сессия с психиатром, но на деле ему было нужно наведаться в ещё одно место. Поэтому быстро сев в свою машину, он проехал центр Лондона и направился загород. Когда трасса стала пустой, он сделал ещё один поворот и выехал на грунтовую дорогу, которая была скрыта от глаз незнающих людей ветками огромных елей.       Теодор ехал ещё двадцать минут по бездорожью, а после заглушил машину на очередном пустыре, который не слишком отличался от тех, что он уже проезжал. Выйдя из машины, он огляделся для подстраховки, после присел и начал нащупывать нужную ручку от огромного железного люка. Резкий рывок на себя, который был без особых усилий, ведь его ждали, а поэтому не заблокировали ход изнутри. Мужчина быстро преодолел ровно шестьдесят ступенек и на последних пяти спрыгнул вниз, отряхивая после свой дорогой пиджак. — Ты опоздал, Нотт.       Его затылок обжог тяжелый удар. Он зашипел лишь от неожиданности, и резко развернулся, моментально оголяя из кобуры свой пистолет. Перед ним стоял его второй учитель по боевым искусствам, который никогда не был к кому-либо благосклонен. — Спрячь эту пукалку, сосунок. У нас есть дела поважнее, чем твое оскорблённое эго.       Мужчина сжал губы в тонкую линию. Карие глаза смотрели в другие темные, практически черные. Этот мужчина научил его многому, но все равно не начал относиться к нему, как к равному. Сириус Блэк ещё секунду держал зрительный контакт, а после начал удаляться по извилистым коридорам. — Шевели задницей, или я скормлю всю информацию языкам пламени, — рычал кудрявый мужчина, который явно не отличался особым терпением. Теодор с другими приспешниками «Дома тьмы» не понимали, как он вообще смог стать таким знаменитым убийцей.       Немного вам объясню почему, мой милый читатель. Сириус был из разряда таких мужчин, которые кричали на яичницу, если она не перевернулась идеально. Дважды Теодор видел, как Блэк разбил горлышко бутылки с вином, потому что не мог справиться с пробкой. А после угрожал Нотту тем, что воткнет штопор в его милые глазки, если он ещё раз будет подсматривать. Но все это меркло перед глазами, когда Блэк оказывался на ринге. В твоих руках могло быть любое оружие, но если Сириус держал в своей правой руке трость, то ты бы не нанес ему ни единого ранения. Нотт до сих пор с восхищением вспоминает их первые тренировки. Его тело тогда напоминало рисунок извращенного художника, который обожал фиолетовый цвет, ведь гематомы покрывали каждый миллиметр. — Он наконец-то попался, — в другой манере произнес Блэк и протянул по столу бумаги, когда они зашли внутрь его кабинета. — Ты уверен?       Голос Теодора на мгновение дрогнул. Он впервые был так близко к одному из ублюдков, которые своими руками убили его родителей. Его маму. Он знал, что отомстит. Знал, что заплатит каждому по заслугам. Но до конца не верил, что его планы будут реализовываться так стремительно. — Рыжие волосы, глупая улыбка и руки по локоть в крови невинных жертв, — хмыкнул Сириус. — Да, это он. Рон Уизли у нас на крючке.