Потанцуй с моими тенями

      Рыжие волосы, глупая улыбка и руки по локоть в крови невинных жертв… Четкие слова эхом отражались в его подсознании. Теодор сжал спинку деревянного стула, который стоял перед ним. Костяшки его пальцев побелели, а глаза налились кровью. Слишком долго он выжидал. Слишком долго жажда мести съедала его изнутри. Говорят, что у нашей памяти единственная главная функция — забывать. Поэтому, чтобы запомнить всё до мельчайших деталей, вам нужно развивать в себе навык запоминания. Именно этот навык Нотт развил до совершенства. Он помнил его мерзкую усмешку, когда он сжимал запястья его матери до кровавых кровоподтёков. Он помнил, как Уизли подгонял других и ждал своей очереди. Помнил, как тот облизывался, когда медленно расстегивал свой кожаный ремень, а после ширинку черных джинс. Теодор Нотт выжег в памяти каждую деталь той ночи, чтобы после отплатить ему сполна.       Рон Уизли входил в состав личной охраны самого Короля Великобритании. Да, мой милый читатель, отец Теодора перешел дорогу слишком влиятельному человеку и за это расплатился сполна. Самой большой платой стали не жизни. Отнюдь не они. Ведь Жаклин и Джефри Нотт смогли прожить больший отрезок жизни так, как им хотелось, но вот жизнь единственного сына в ту ночь сделала кульбит и больше не вернулась на верную дорожку. Вы можете сказать, мой милый читатель, что Тео в детстве отличался своей холодностью и жестокостью. И я не буду с вами спорить об этом. Но изнасилование матери, убийство родителей и практически собственная смерть — все это было психотравмирующим событием, которое перечеркнуло любые шансы на нормальную жизнь.       Как говорят психиатры — наша будущая жизнь зависит на 30% от воспитания, на 50% от генетики и на 20% от психотравмирующих событий. То есть, давайте подытожим, милый читатель. Любого воспитания Теодор Нотт лишился в свои десять лет. Нормального воспитания, если быть точнее. Гены Теодора Нотта показались ещё в самом детстве, ведь уже тогда можно было увидеть развитие маленького психопата. И в последние 20% Теодор сорвал огромный куш. Едва ли его можно было назвать счастливчиком. Наверное поэтому он не ходил в казино. Ведь в три из трех пунктов малыш Тео попал в яблочко и выиграл себе один билет в жизнь под названием: «убивай и беги».       Что-то мы немного отвлеклись на психологию человека, будто ваш дрожащий автор что-то в этом смыслит. Если возвращаться к Рону Уизли, то его можно было охарактеризовать как самого мерзкого личного киллера Короля. Он никогда не действовал по правилам. Для него не существовало понятие морали. Рон насиловал женщин, убивал детей, животных, издевался над мужчинами. И он делал это отнюдь не за деньги. Нет, мой милый читатель, он делал это, потому что ему нравилось. Для Рыжего это был легальный билет, который позволял ему купаться в крови невинных. И он не брезговал им пользоваться, ведь всё это было на руку для Короля. Таким образом Верховный держал в узде многих подчиненных. Словно демонстрировал, что лишь одно непослушание, и его маленькая рыжая собачка сорвется с цепи. — Ты будешь работать в паре, — подал голос Сириус и моментально проследил за эмоцией недоумения, которая была не частым гостем на лице у этого мальчика. — Нет, не буду, — огрызнулся Нотт. — Поговори ещё мне тут, щенок, — в тон ему ответил Блэк и указал ему тростью на папку на столе. — Это не Директор Национального банка, Нотт. Не гувернантка и не врач. Это, мать его, один из Его верных псов. — Я справлюсь. Ты знаешь на что я способен. Он не сравнится со мной по силе и уму. — Когда дело касается её, твои эмоции — твоя погибель.       Между ними повисла звенящая тишина. Черные глаза изучали карие и видели в них осознание и принятие. Сириус Блэк учил Теодора Нотт пять лет. Он знал о нем всё. Римус Люпин, друг Сириуса, за стаканом виски говорил, что мальчишку практически не возможно узнать и понять. Но он смог. Десятки лет изучения других людей и их повадок. Ещё несколько лет в тюрьме. Все это возможно и сделало из Блэка черствого и грубого учителя боевых искусств. Но зато он точно знал, что никто после его уроков не умрет обесчещенным. Сириус знал, что каждый из его учеников перегрызет сонную артерию зубами, если на кону будет стоять собственная жизнь или жизнь близких для них людей. — С кем я буду работать в паре? — Со мной.       Шаги за спиной Теодора были бесшумными, будто малейшее колебание ветра. Теодор никогда не понимал, как ему это удается. Он был черным котом, который всегда выжидал свою яркую канарейку. Нотт на мгновение приоткрыл рот, а после ухмыльнулся так, словно перед его глазами был миллион долларов. — Здравствуйте, учитель.       Темноволосый мужчина, который стоял перед ним, едва ли постарел хотя бы на год после последнией встречи. Это немного пугало каждого, кто знал его настоящий возраст. Точно так же настораживали его темные, как угли, глаза, острые скулы и тонкие губы. Извечно черный классический костюм. От него словно веяло элегантностью, манерами, интеллектом. И чем-то ещё. Опасностью и смертью. Да, именно так, мой милый читатель, этот мужчина одновременно был одним из тех, кому вы могли доверить свою самую большую тайну и тем, кто перережет вам глотку одним тихим вечером. Мужчина был одним из лучших выпускников «Дома тьмы» и так же был по совместительству первым учителем Теодора, ведь именно он подобрал его на улице через двадцать дней после смерти всей его семьи. — Ты задержался, Реддл, — хрипло произнес Сириус, едва сдерживая улыбку. — Пришлось заехать в дорогущий магазин с выпивкой. Я ведь слишком давно не видел старого друга.       Нотт отошел в сторону, нелепо касаясь своего кучерявого затылка. Ему сложно было воспринимать то, как эти двое обнимаются при редких встречах. Ему были не свойственны подобные эмоции, но и его первый учитель — Том Реддл не был более эмпатичным. Но когда Том встречал этих двоих из своего выпуска — Сириуса Блэка и Римуса Люпина, то менялся в лице и становился другим человеком. Они вдвоем сидя в баре не выглядели как убийцы, у которых на счету было более двух сотен влиятельных людей. — Но почему вы, учитель?       Нотту пришлось прервать этот странный акт привязанности, который никогда не укладывался в его голове. Мужчина хорошо помнил, что Том Реддл уже давно не вмешивался в дела «Дома тьмы». Он не брал учеников на обучение, Тео стал редким исключением, и не выполнял задания. Иногда Том мог добывать информацию по своим каналам, но на этом все. Много сплетен ходило вокруг его личности, ведь он действительно был лучшим убийцей, и никто не понимал его слишком раннего выхода на пенсию. Но Нотт знал правду, ведь они были чем-то похожи, и ими двумя ведало чувство мести. Реддл утолил свое низменное желание и нашел покой внутри себя. — Взгляни на это.       Скулы на лице Реддла были напряжены. Он прекрасно владел своими эмоциями и лишь в редких случаях давал слабину. И именно сейчас, мой милый читатель, каждый из собравшихся наблюдал за этим моментом. Губы сжаты, а темные брови сведены. Левой рукой он сжимал крафтовый конверт. Вены на руке вздулись от напряжения, и даже рука Сириуса на его плече вызывала злость. — Это детский приют, Теодор, — объяснил Том, перед тем как отдать ему конверт. — В том, в котором я воспитывался. Было восстание «Ступней» из-за адских условий для детей.       Коснувшись шершавой бумаги, Нотт готов был поклясться, что ощутил покалывание на кончиках пальцев. Словно даже этот небольшой конверт был пропитан болью, страхом и смертью. Он достал стопку фотографий и шумно выдохнул через стиснутые зубы. Теодор Нотт видел множество убийств. Тел. Крови. Разбросанных органов. Но даже к такому мужчина не был готов. Карие глаза оторвались от кадров, которые он сжимал в своих тонких пальцах. Нотт увидел зеркальное отражение своих эмоций на лице Сириуса и Тома. — Самому маленькому ребенку было 5 месяцев. Они убили даже его, — прорычал Реддл. — Наши информаторы сообщили, что следствие замяло следы изнасилования у девочек и мальчиков. Дело даже не расследовалось. Король не любит, когда кто-то пытается поднять голову из-под его башмака. — Я не видел ничего похожего в убойном отделе, — хрипло произнес Нотт. — Именно, Нотт. Твой начальник не так прост, как ты докладывал, — встрял Сириус и покачал головой. — Этим действием курировал Рон Уизли. Поэтому я хочу отомстить не меньше твоего.       Нотт поднял взгляд на Тома и нахмурился. Он поднял последнее фото из конверта и вздрогнул от осознания всей ситуации. Мужчина мог похвастаться, что знал своего учителя достаточно хорошо. Тео прожил в его небольшом домике пять лет. Его подростковое любопытство делало свое дело, и он всунул свой курносый нос в каждую закрытую тумбочку. Где-то в возрасте тринадцати лет он обнаружил несколько фото, которые Реддл хранил в ящике под своей кроватью. На одном из них было двое детей: один мальчик был явно похож на его учителя — хмурый и сдержанный, но рядом с ним находилась маленькая девочка с кудрявыми длинными волосами и широкой белозубой улыбкой. На втором фото эти двое были немного старше. Теодор тогда ещё понял, что никогда не видел своего учителя таким смущенным. Его рука слегка касалась талии той же девушки, а та поправляла его длинные волосы все с той же характерной улыбкой. На третьем фото была лишь она: в белом халате и в обнимку с маленькими детьми.       В тот день Нотт заслужил сотню кругов по набережной и еще пятьдесят подъёмов на ближайшую гору. Он бурчал себе под нос о несправедливости, но понимал, что наказание было вполне заслуженным. Его вторжение в личную жизнь учителя взбудоражило старые раны и секреты, которые не должны были быть доступны тринадцатилетнему подростку. Лишь в его пятнадцать лет, перед тем как покинуть Тома Реддла и отправиться на обучение в «Дом тьмы», он узнал об этой истории немного больше. Это был последний урок от учителя: «Никогда не привязывайся. Это делает нас слабыми».       Мой милый читатель, скорее в ту последнюю, перед отправлением, ночь Том был слишком пьян, чтобы поведать несмышлённому подростку часть своей интимной жизни. Он рассказал о девушке с которой провел все детство и юность, но был силен для того чтобы отпустить, ради её же безопасности, но слишком слаб, чтобы лишить себя соблазна наблюдать за ней издалека. Беллатриса Лестрейндж стала медсестрой в том же приюте, в котором выросла. Она хотела помогать таким же покинутым детям, пока Том Реддл вершил правосудие за смерть своей матери.       И сейчас карие глаза Теодора видели те же кудрявые волосы, ту же бледную кожу. Но без улыбки… Без того тепла… Лишь много крови, перерезанное горло и множество гематом на худых бедрах. Нотт смог лишь открыть рот, перед тем как Том в неестественной для себя манере выдернул яркие фотографии. Он заметил дрожь в его руках, когда Реддл брал предложенную Сириусом сигарету. Блэк не разрешал никому курить в подземельях, только себе. Но именно в такие моменты от делал исключения. В моменты, когда его близкий друг был как-никогда слабым, ведь все же крепко привязался к той женщине, которая никогда больше не улыбнется так же искренне. — Я хочу, чтобы он жаждал смерти.       Слова Теодора были встречены безмолвным кивком со стороны Тома. Им двоим было мало просто прервать жизнь жестокого убийцы. Нет. Они хотели, чтобы тот умолял о смерти. Хотели, чтобы он стал опасаться собственной тени. Хотели довести его до безумия, а после размозжить его череп, будто он мелкая хрустящая букашка. — Уверен, что вы сработаетесь, — после громкого покашливания подытожил Сириус. — Но Теодор, верни свой фокус внимания на своего начальника. Ты слушал внимательно, когда он говорил о своей супруге?       Вопрос Блэка разозлил Нотта. Он не мог смириться с тем, что в стенах «Дома тьмы» к нему вечно относятся как к первокурснику. Особенно Сириус всегда изучал его своими темно-карими глазами и не давал никаких поблажек. От учителя боевых искусств едва можно было услышать комплимент в адрес своего мастерства. Скорее, Сириус ударит вас тростью и покроет благим матом, перед тем как отчитать за уровень шума вашего дыхания на задании. — Беременна третьим ребенком. Рыжие волосы, зеленые глаза, познакомились ещё в школе. Зовут Джинни, она из многодетной не очень знаменитой семьи, «ступней» в роду не было, но уважением они не отличались, — сухо подытожил Теодор.       Реддл и Блэк переглянулись, не скрывая своих усмешек. Дело в том, мой милый читатель, что задетое самолюбие Теодора играло сейчас свою главную роль на сцене театра. Парень слышал критику, но все же был маминым излюбленным сынком до десяти лет и поэтому похвала была усладой для его ушей. — Назови её фамилию, Нотт, — рявкнул Сириус и потянулся к дорогой бутылке алкоголя, откупоривая горлышко. — Чёрт возьми! Поттер!       Мужчина ощущал, что из него делают идиота. Он стукнул ладонью по дубовому столу. Вена на его лбу раздулась. Теодор был словно загнанный в угол кролик. Его страшило незнание и то, что он мог пропустить нечто важное. — Её фамилия — Уизли, щенок, — казалось, что Блэк лишь потянулся за бокалом, а после ощутимый тычок пронзил солнечное сплетение Нотта. — Ты пропустил это, считая, что Поттер избалованный идиот. Если бы ты ещё немного расслабился, то девчонка Грейнджер поймала бы тебя с потрохами. Думаешь, Лавгуд докладывает только тебе? Ты не её гребанный начальник!       Сириус вновь сделал последний оборот тростью и резко дернул острой частью Нотта за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Капля крови моментально окрасила сталь. Но Теодор не ощущал никакой боли. Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы. Пыша злобой и негодованием. Мой милый читатель, наш маленький убийца был похож на разъяренного льва, а Сириус Блэк — был его дрессировщиком. — Эмоции, Нотт, — тихо произнес Блэк и медленно опустил трость, наблюдая как кудрявые волосы скрыли почерневшие от злости глаза. — Твои небольшие победы застилают тебе разум. Но ты забываешься, что последней твоей целью должен стать Король. А мне кажется, что ты жаждешь, чтобы тебя казнили так же жалко, как твоего отца.       Учитель по боевым искусствам занял свое кресло и махнул ладонью в сторону двери. Его не смутил рык сорвавшийся с губ Нотта. Он не любезничал и не выказывал никакой поддержки. Прервав любой зрительный контакт, Сириус Блэк демонстрировал насколько Теодор стал ему не интересен. Здесь все следовали одному и тому же совету: «Не строить никаких привязанностей». И даже если казалось, что в «Доме тьмы» у кого-то из преподавателей есть свои любимцы, то это было лишь игрой, чтобы проверить твои слабые стороны.       Теодор практически пулей вылетел из извилистых туннелей. Он не помнил как оказался в своей машине. Ярость застилала пеленой его карие глаза. Мужчина запустил тонкие пальцы в волосы и потянул что есть силы. Боль не приходила. Тем самым он оставался со своими тенями один на один. Утопая в черноте своей души. Нотт сидел в таком положении до тех пор, пока его мобильник не завибрировал. На сенсорном экране светился знакомый номер и подпись, которая сейчас вызывала в нем лишь рвотный рефлекс. — Приятель, не хочешь заскочить к нам на семейный ужин. Мы узнали пол третьего ребенка! — счастливый пьяный голос мог принадлежать лишь одному ублюдку. — Думал, что ты никогда не позовешь, Поттер! — сладко и воодушевленно пропел Нотт. — Какой алкоголь предпочитаешь?       Иногда, мой милый читатель, было страшно наблюдать за тем, как на его лице щелкают поддельные эмоции. Казалось, что в руке Теодора всегда имеется пульт управления, который меняет его выражение лица моментально. Искреннем Теодор был лишь когда испытывал злость, ненависть, негодование. Будто он был создан стать сосудом чистой злобы. Хотя, милый читатель, Теодор Нотт ещё не подделывал похоть и удовлетворение от секса. Не сосуд чистой злобы. Просто дьявол в своем человеческом обличии, который сейчас стоял на пороге огромного дома и вычитывал себя за то, что не заметил слона под своим носом. Не заметил, что у Главы убойного отдела денег больше, чем он может заработать. Не заметил, что малыш Гарри лишь притворялся придурком, а на деле был таким же ублюдком как и все остальные в этой системе.       Теодор нажал на дверной звонок и поправил ворот своего твидового пиджака. Его лицо озаряла широкая улыбка. В одной руке была бутылка шотландского виски двадцатилетней выдержки, в другой — он сжимал подарочный пакет с детской одеждой универсального серого цвета. Познания Нотта насчет детей заключались на том, что они кричат и ходят под себя, но милая продавщица помогла ему справиться с этим нелегким заданием.       Дверь перед ним резко отворилась, и Нотт на мгновение замер. Его улыбка не дернулась, глаза все так же отражали его наигранное счастье находиться здесь, но лишь пальцы его рук могли выдать его моментально. Мужчина сжал горлышко бутылки практически до хруста стекла, пока в его глаза смотрели голубые знакомые глаза убийцы. — Добрый вечер! — пропел рыжеволосый мужчина. — Все заняты сервировкой стола, мне приказали вас встретить! Вы верно Теодор Шедоу, Гарри много о вас рассказывал.       Его слова отражались белым шумом от увствительных барабанных перепонок Тео. Он смотрел в эти знакомые волосы из его кошмаров, на эту мерзкую широкую улыбку, которая напоминала ему оскал. Нотт всеми фибрами души хотел, чтобы этот насильник узнал в нем того десятилетнего кудрявого мальчика. Он хотел разбить бутылку о стену дома и одним движение руки вбить острое горлышко ему в левую глазницу. Нотт хотел упиваться его криком, хотел слышать запах его крови и видеть, как это чудовище умирает в агонии на его руках. — Рон Уизли, я старший брат Джинни. Приятно познакомиться, — подытожил мужчина и протянул ему широкую мозолистую руку.       Нотт перевел взгляд на руку, перекинул подарочный пакет на другое запястье и крепко пожал протянутую ладонь. Да, мой милый читатель, он жал руку убийце, насильнику собственной матери. За его спиной плясали темные тени, словно отражая танец его прогнившей души. — Все верно, я Теодор Шедоу. И мне приятно познакомиться с тобой, Рон.       Теодор сделал шаг в дом и ощутил постукивание по своему плечу со стороны старшего Уизли. Все внутри в нем сжалось, словно пружина замедленного действия. Он прикусил кончик языка и выдохнул сквозь зубы, пока это было незаметно.       «Рано. Ещё рано, — мысленно успокаивал себя Нотт. — Скоро я отрежу тебе палец за пальцем, а после скормлю это твоему другу Поттеру».