Потанцуй с моими тенями

      Атмосфера в обители Поттеров напоминала воздушное безе, но с нотками горечи, которая исходила от Рона. Отчего-то милость этого парня сменилась по щелчку пальцев. Уизли бросал на Тео косые взгляды и словно присматривал за каждой деталью в его поведении. Милый читатель, хоть один из семейства Уизли и был головорезом и насильником, он все же не считался идиотом в своих кругах. Внутренняя чуйка позволяла ему отличить своего от чужого. Так же было и в этот раз. Рон подмечал мелкие детали: милую и широкую улыбку Шедоу и одновременно его навыки в разделывании курицы. Вы могли бы предположить, милый читатель, что любой кулинар сделает это идеально. Но Теодор Шедоу делал это анатомически правильно, будто медленно отрезал части тела жертвы. Знал ли наш маленький убийца, что за ним наблюдают? Ох, конечно же знал. Этот довольный кот обожал небольшие игры со своими будущими жертвами. Он знал, что рыжий смотрит за ним, поэтому подыгрывал. Заставлял воспаленный ум Уизли работать против него самого. — Так сколько ты работаешь вместе с Гарри, Шедоу? — невзначай поинтересовался Рон.       Теодор поднял свои карие глаза на Поттера и широко ему улыбнулся. Он изображал закадычных друзей и партнеров по работе. Больное место обиженного мальчика, который хотел, чтобы его друзья принадлежали лишь ему. Тео быстро вычислил слабые места малыша Рона. Он был предпоследним ребенком в огромной семье. Им доставалось малое из-за статуса отца, и поэтому он к каждому относился как к вещи, которую нужно с кем-то делить. — Более полгода, да, приятель?       Нотт пожал плечо Поттера, который сидел рядом, и усмехнулся лично для Уизли. Его маленькая игра очень забавляла. Хоть Теодор и не был доволен собой сегодня, считая, что он был слишком расслаблен, если не заметил столь явные детали перед своими глазами. Но сейчас он отыгрывался по полной. Это вызывало в нем животное удовольствие, ведь сейчас Рон Уизли мерзко поедал мясо с кровью, сидя перед ним, и даже не подозревал, что скоро будет сам разделан словно тушка животного. — Именно так, — подтвердил Гарри. — Мне повезло, что в мой отдел попал такой квалифицированный специалист. Штаты очень проиграли, когда потеряли его.       Уизли подавился куском говядины. Его жена, Лаванда Уизли, моментально начала стучать супруга по спине. Его следующее движение было предугаданным — он отпихнул руку жены и потянулся за салфеткой. Малыш Ронни расстраивался, когда хвалили не его. — А почему ты решил уехать в Англию? Тебя видимо уволили?       Облизав губы, Нотт наколол на вилку помидор и стал медленно его жевать. Он буквально слышал, как Уизли скрежетал зубами. Столь «знатная персона» не привыкла ждать, пока какой-то детектив прожует часть своего салата. Но Теодору нравилось подзамечать его слабые стороны и ставить пометки у себя в голове. Это все играло против Уизли. Его нетерпение, нескрываемая агрессия может и делали его хорошим головорезом, но не киллером. Он не мог совладать со своими эмоциями, которые читались на его лице. — Нет, они просили меня остаться. Ты можешь запросить у Гарри мое досье. Там все придельно ясно, — коротко ответил Тео, явно давая понять, что диалог с Уизли ему не интересен. — Я хотел вернуться на родину, вот и все. Здесь и дышится легче.       Линия челюсти на веснушчатом лице напряглась ещё сильнее. Напряжение уже было заметно даже Артуру Уизли, отцу Рона и других его прихвостней. Кстати о них. Казалось странным, что в такой добродушной семье родилось «это». Но видимо недостаток внимания и более одарённые старшие дети создавали слишком большую конкуренцию в детстве Рона. Даже его сестра была более решительной, харизматичной и умной. — Мне надоели ваши разговоры о работе, мальчики, — вмешалась Молли Уизли, глава всего этого выводка.       Ах, да, милый читатель, я забыл упомянуть о слегка деспотичной матери. Она явно взяла в свои руки бразды правления. Возможно поэтому Рон Уизли столь яростно мстил всем женщинами, которые могли быть на йоту сильнее его. Он не любил, когда кто-то оказывал отпор, противился, кричал, отбивался. Всё это резонировало в его больной голове с образом его матушки. — Ваш лимонный пирог изумительный, миссис Уизли, — мягко произнес Теодор и широко улыбнулся, слегка стряхнув короткие кудряшки себе на глаза. — Как и твой стол, Джинни. Тебе не стоило так стараться в твоем то положении. Я не представляю как ты со всем справляешься.       Последующие разговоры он уже не слушал. Женщины расцвели от таких редких комплиментов. Было видно, что мужская часть их огромного семейства привыкла воспринимать всё как данность. Но взгляд Теодора привлекли также родители Гарри. Они были более сдержанны и воспитанны. Выбор супруги Поттером-младшим был ясен, если взглянуть на его маму — Лили Поттер. Такая же рыжеволосая, упрямая, харизматичная личность, как Джинни. А вот сам Гарри, напротив, не был похож на отца. Внешнее сходство было поразительным, но львиная доля интеллекта Джеймса Поттера все же не перешла по наследству к сыну.       Теодор изучал движения старшего из четы Поттеров и невольно замечал в них схожесть с тем, что видел у Сириуса и Римуса. У него чесались руки. Он хотел бросить нож в голову Джеймса, ведь готов был поспорить на свою правую руку, что тот словит. Подобный трюк с ними часто проделывал Сириус на уроках, но отчего-то Нотт ощущал, что этот мужчина знает это. Его внешность не отвечала возрасту. Его взгляд был более холодный и изучающий. За стеклами тонких очков скрывался опасный человек, и тени Теодора подсказывали ему об этом. Он сделал пометку у себя в голове о том, что нужно поинтересоваться об этом у Римуса, ведь Блэк не питал огромной любви к душевным разговорам.       Их вечер закончился около двух часов ночи. Нотт не привык возвращаться домой так поздно, если не выполнял какое-либо задание. Он знал, что хороший сон залог хорошей концентрации, внешнего вида и его успехов на собственном поприще. Но улизнуть пораньше, как с посиделок с Блейзом, у него не вышло, ведь эта огромная семья могла говорить целую вечность, а ему нужно было произвести впечатление своего.       Благодаря успешной игре он заполучил приглашение на день рождения близнецов Уизли. Это давало ему возможность понаблюдать за своей жертвой ещё несколько раз при таком близком общении. Но так же общение с Фредом и Джорджем породило в Тео не шуточный интерес к их разработкам. Парни работали на всю Великобританию в сфере военных разработок, а так же снабжали весь убойный отдел своими новинками. Это давало ему шанс заполучить что-то стоящее для своих собственных целей.       Зайдя в квартиру, Нотт устало потер глаза и будто сбросил с себя привычную для него маску. Он включил тихо классическую музыку на фоне, чтобы не мешать соседям и медленно пошел в сторону ванной. Мысли роились в его голове, пока он стягивал с себя водолазку и брюки. Он размышлял о поведении Рона, а так же об его коммуникациях с Гарри, которые происходили в тени от общих глаз. Тео так же вспоминал Джеймса и его поведение. Мистер Поттер был другим, и это бросалось в глаза. Он читал всех как открытые книги, и Нотт был напряжен во время диалогов с ним, будто ожидая какого-то подвоха. Нет, он ожидал, что его раскроют.       В душевой кабине мужчина медленно настроил воду на комфортную для себя температуру. Ему нравилось, когда струи воды обжигали плотную оливковую кожу. Это дарило ощущение умиротворения и помогало разгрузить голову. Теодор делал сейчас всё в автоматическом режиме, ведь усталость брала своё. Долгое общение с людьми, которые не были ему близки даже на пару граммов, делало из него выжатый лимон. Поэтому когда его голова приземлилась на шелковые наволочки, он быстро отключился, сжимая под подушкой кинжал.       Утром в зеркале Тео увидел мешки под глазами от недосыпа и недовольно сжал губы. Идеальность должна была быть во всем, как я уже говорил вам, мой милый читатель. И поэтому такие мелочи сводили Теодора с ума. Он достал свой дневник в кожаном переплете и обвел новое имя Рона Уизли, которое раньше казалось таким недосягаемым. Вы возможно скажите, что это абсурд. Ведь наш маленький убийца мог бы убить Рона и всех прихвостней, которые были связаны с убийством его семьи, за один раз. Просто устроить массовый расстрел, когда они будут на каком-то мероприятии. Или взорвать королевский дворец. Но принесло бы это чувство удовлетворения? Конечно же нет. Он хотел знать, что они все мертвы, пока он будет продолжать свою жизнь. Хотел испить совершенную месть сполна, а не ждать своей публичной казни.       Но ещё больше Теодор Нотт хотел продолжать свое дело. В этом он разительно отличался от своего первого учителя — Тома Реддла. Покой ему был не интересен. Преподавание в «Доме теней» тоже мало его волновало. Он прекрасно знал, что мир полнится ублюдками и похуже, поэтому готов был привнести свою бесценную душу на плаху, как плату за возмездие. Готов был вариться в котле рядом с этими отродьями, в надежде, что температура воды в котле будет соответствовать той, что он выбирает в своей душевой кабине. Ведь не даром он так готовится каждое утро? Не так ли, мой милый читатель?       После длительных процедур он достал свой мобильный телефон и отправил несколько сообщений. Одно Римусу, дабы договориться о срочной встрече. Другое — Дафне, дабы утолить свои другие низменные инстинкты. Как бы Нотту не хотелось это признавать, но всё же секс дарил ему расслабление. Как в теле, так и в голове. Он начинал мыслить ясно, когда получал разрядку и выход нужных эмоций. Секс с ним был похож на американские горки. Никакой нежности, лишь страсть, которая граничила с агрессией. Его партнерши никогда не жаловались, но Тео знал, что они бы хотели получить ласковый поцелуй в лоб после акта соития или поглаживания по волосам. Но ни первое, ни второе он не мог им дать из-за собственной опустошенности. Теодор Нотт уже родился таким. Мужчина любил брать, но не отдавать, словно аккумулятор, который нуждался в подзарядке от чужих эмоций.       Надев на себя классический костюм черного цвета, и застегнув золотые запонки, он подошел к столу из красного дерева в кабинете. Открыв один из ящиков и введя нужную комбинацию из четырех цифр на сейфе, Теодор медленно потянулся к колбе с багровой вязкой жидкостью. Милый читатель, если вы являетесь слабонервной личностью, то следующие строки будут не для вас. Поэтому советую вам прочитать их держа лишь один глаз открытым, дабы не травмировать вашу психику. Нотт откупорил флакон из толстого стекла и вдохнул сладковато-медный аромат. Запах крови было не спутать ни с чем. Медленно поднеся к губам, мужчина сделал один глоток, а после слегка окунул палец в жидкость. — Альгиз, — прошептал он первое слово и нарисовал руну на своем лбу. Тени за его спиной пошевелились, впитывая тьму, которую он им дарил. — Лагуз, — вторая руна и стягивающее ощущение в районе груди не заставило себя ждать. — Пертр. Совелу.       Облизав пухлые губы и испустив тяжелый вздох, Нотт перевел дыхание. Его ресницы трепетали, а сердце стучало так, словно у него тахикардия. Мужчина закрыл колбу пробкой из белого дуба, и быстро закрыл сейф, чтобы не было соблазна повторить процедуру ещё раз. Он подошел к зеркалу, чтобы посмотреть на себя. Глаза сейчас выглядели темнее и ярче. Темные круги исчезли, а внешне Тео выглядел вновь на двадцать четыре года. Белозубая ухмылка вмиг окрасила лицо. Он коснулся рун пальцами, а после медленно слизал остатки крови с них.       Тьма мурчала внутри него и ластилась, словно бродячая кошка после миски молока. Нотт вытер последние капли крови, и отправился на встречу с Римусом. Оставляя нас с вами, милый читатель, наедине. Это маленькая моя возможность рассказать вам, что вы только что смогли наблюдать, пока Нотт заводит свою машину и давит педаль газа в пол. Вы ведь задумывались, во время моего короткого рассказа, почему Том, Сириус, Теодор выглядят слишком молодо? Или почему последователей «Дома тьмы» не смогли уничтожить на корню? Дело в том, что наши познания в этом мире не заканчиваются наукой. Есть что-то, что позволяет теням выходить наружу и питаться этой злобой. Руны, заклинания, молитвы, символы, все это никогда не было детской сказкой. Нет, милый читатель, все вокруг лишь пытались сделать так, чтобы это казалось для вас таковым.       «Дом тьмы» исконно не уподоблялся к таким вещам. Они действовали лишь с помощью своей собственной силы и ума. Но истребления становились все чаще, убийцы все узнаваемыми, а последователей все меньше. До прихода последнего и действующего директора обители, все послушники действовали честно, пока знатные особи творили свои бесчинства. Но Геллерт Гриндевальд решил добавить на их чашу весов небольшой довесок, который смог уровнять правила этой игры в жизнь. Он привнес свои формулы и знания, которые находил годами по крупицам. Именно он был единственным выжившим последователем после Первой Мировой войны. Тогда «Дом тьмы» уличили в помощи проигравшей стороне. Но правда была в том, что действующей монархии просто не было на руку существование под их боком кучки ассасинов. Их нельзя было контролировать, и тогда случилась вторая массовая резня после Генриха III.       Геллерт не смог спасти свою вторую половинку, которая была одной из приспешниц «Дома тьмы». Не спас ни одного учителя, друга, брата. Он был на задании в Китае. Просто находился в нужном месте в нужное время. Новый король Великобритании был уверен, что умертвил каждого, кто мог оказать сопротивление в будущем. Молодой и амбициозный правитель не заметил мелкий сорняк, который был готов продать свою душу за отмщение каждому, кто был ответственен за убийство его любимой — Арианы Дамблдор. Как ни странно, мой милый читатель, но мы на всё готовы ради любимых. И тогда Гриндевальд ушел в скитание. Он обратился к учениям готов — древнегерманских племен скандинавского происхождения, которые правили на протяжении II–III столетия нашей эры. В то время они верили, что кровь младенца и невинной девы способна подарить силу, ловкость, молодость на продолжительный период. Геллерт потратил годы на свои изучения. Он доставал самые дорогостоящие архивы, жертвуя каждый цент на это и лишая себя пищи. Мужчина двадцати лет тогда выглядел намного старше. Его волосы не были ухоженными, борода доставала до грудной клетки, а седина захватывала его тело постепенно.       Изучения привели его к Скандинавии. Именно там многие старцы все ещё изучали руны и верили в их силу. Ещё год он потратил на изучение языка и рунических писаний. Геллерт мало спал, мало ел и мало выходил на воздух. Пока к нему не пришло озарение. Кровь того, кого ты убил собственноручно дарила тебе силу, здоровье и благополучие. Но с одним условием. Для этого убийство должно быть принесено богу Одину, который привнес руны в их мир. Ведь именно он начертил их кровью на деревянном копье перед собственной смертью. Тогда Гриндевальд пришел к своему первому убийству, дабы проверить теорию. Первый раз это был мужчина, который отказался продать ему в долг несколько брусков хлеба. Но это жертвоприношение великому Богу не принесло никакой силы Геллерту. Следующей оказалась невинная девушка. Да, милый читатель, ему нужно было проверить каждую теорию, которую привнесли в этот мир с помощью древних писаний. Но и это не помогло ему добыть то, что он искал. Его ловкость и сила не стала выше, а в небольшом осколке от зеркала он так и продолжал видеть старика, а не молодого парня.       Лишь третье убийство стало решающим для будущего «Дома тьмы». Ему пришлось неделями наблюдать за одним из головорезов Короля. Он притворялся нищим из «Ступней», который сбежал от своего рабовладельца. Просил крохи хлеба у богатых, получал плевки от них же. Но ждал. Геллерт Гриндевальд ощущал свое разрастающееся безумие и понимал, что если в третий раз потерпит неудачу, то покончит с собой. Мужчина хотел прийти к величию, дабы его месть была знаковой и её обсуждали долгие века, а не просто публично поквитаться с обидчиками. Это было низко. Не таким постулатам их обучали в «Доме тьмы» до её практически полного разрушения.       Убив из мотивов чистой мести, он наконец-то ощутил нечто, что заструилось по его венам. Сердце словно стало перекачивать кровь в два раза быстрее. Его мышцы не ныли, а холод на улице не ощущался так явственно. Тогда он смог запечатать элексир его силы лишь в старой бутылке из-под вина, но и этого было предостаточно. Этот момент стал переломным для будущего каждого из них. Геллерт открыл в себе второе дыхание. Он стал личным киллером для многих богатых особей, которые служили подле Короля. Это был лишь бизнес для него. Личный ассасин, который скрывается в тени. Гриндевальд зарабатывал деньги на будущее для приспешников «Дома тьмы».       Тогда он смог построить тот замысловатый лабиринт под землей, в котором обучался Теодор. И дал по своим каналам информацию, что убежище для тех, кто ищет возмездие не сможет больше уничтожить никто. Ни огнем, ни мечем, ни свинцом. Его называли магом, еретиком, безумцем. Но по итогу именно он стал опорой для новых подрастающих убийц. Геллерт открыл им знания, которые раздобыл потом и кровью. Он более не выглядел, как обнищавший старик. Сейчас многие давали ему не более пятидесяти лет. Волосы обрамлялись проблеском поодинокой седины, но глаза блестели так, словно он не постарел после своих тридцати лет. Клятва, которую он дал тогда Богу Одину цвела и лишь увеличивалась, ведь каждый желающий в «Доме тьмы» мог выбрать такой же путь.       Именно эту извилистую дорожку выбрал для себя Нотт ещё проходя обучение у Тома Реддла. Он посвятил ученика и в такие тонкости, которые могут открыться для него, если Тео будет готов пойти на такие жертвы. Его никто не обманывал и не рассказывал, что такая сила дается даром. Нет, совсем нет. Милый читатель, вам стоит знать, что отдавая свою душу, кровь, вы должны быть готовы, что ваша смерть будет жуткой. И если вы верите в концепцию души или потусторонней жизни, то вам вряд ли стоит ожидать свое тепленькое место в Раю. Но для Нотта это не выглядело, как проблема. Он хотел вершить правосудие, хоть и таким странным путем. Ведь он прекрасно помнил, что честность его отца на посту Верховного судьи Великобритании привела лишь к разрухе их дома и смерти матери. Теодор не хотел быть честным. Не хотел быть святым. Не испытывал муки совести. Нотт желал искупаться в крови своих мучителей, и если это подарит ему молодость на продолжительное время, то это станет для него прекрасным бонусом.       Поэтому, пока мы с вами, мой милый читатель, отвлекались на небольшой рассказ о их прошлом, будущем и настоящем, наш маленький убийца уже стучался в кабинет неизменного психиатра. О, нет, не к той, что так же умело раздвигала ноги перед ним. Римус мог лишь выбить ему несколько зубов за такие предложения, поэтому Теодор не рисковал и, если честно, не горел желанием перед такой перспективой. Он широко улыбнулся, когда вошел в кабинет и быстро закрыл за собой дверь. Люпин был самым добродетельным из всех работников «Дома тьмы». Мужчина выглядел так же молодо, как и Сириус с Томом. Им словно недавно исполнилось чуть больше тридцати. — Я вижу, ты в добром расположении духа, Теодор, — произнес Люпин и поджал губы.       Римус заметил, что парень был слишком жизнерадостным и сразу определил что к чему. Кровь мучителя дарила силу, но так же опьяняла, а некоторых сводила с ума. Энергия внутри влияла на импульсивность поступков и на отсутствие граней дозволенного. В первые дни тебе казалось, что ты всесильный. И поэтому Люпин настаивал, что Нотту не стоит злоупотреблять этим, ведь его психопатические склонности лишь усугублялись при употребление «допинга». Будем называть это так, милый читатель, ведь каждое возвращение к легенде об Одине будет отнимать у нас время. — Так и есть, Римус, — подтвердил Теодор, — но я к тебе не за этим. Меня интересует кое-какой человек, и я бы хотел получить информацию от тебя.       Психиатр нахмурился и почесал густые брови. Он не понимал почему Нотт пришел именно к нему. Если этот некто был пациентом «Дома тьмы» или приспешником, то он бы не дал ему никакой информации. Но если это казалось его дела, то в этом он ведал ровным счетом ничего. Здесь всегда действовала договоренность — не распространяться. И даже то, что они с Сириусом и Томом были друзьями, никак не меняло того факта, что Римус не был участником и поэтому не получал всей информации. — Я весь во внимании.       Люпин поправил рукой густые русые волосы, заправляя отросшие пряди за уши. Его волосы не были такими непослушными, как у Теодора. Они бликами освещались от солнечных лучей в ясную погоду и напоминали мягкое облако. Казалось, что Римус единственный обладатель мягких черт лица и мягких волос. И ещё единственный из «Дома тьмы», который не разучился улыбаться столь искренне. — Я был на одном вечере, чтобы поближе познакомиться с моей следующей целью — Роном Уизли, — психиатр нахмурился и уже приоткрыл тонкие губы, чтобы задать вопрос, но Нотт продолжал, тем самым рекомендуя не перебивать его речь. — И один мужчина заинтересовал меня больше остальных. В нем было это, Римус. Та же Тьма, что и в каждом из нас.       На мгновение Тео показалось, что он уловил осознание на лице Люпина, но тот моментально постарался подавить столь явную эмоцию. Психиатр сложил руки в замок и закрыл ими нижнюю часть лица. Проблема Римуса была в том, что хоть он и был хорошим киллером и отменно умел читать людей, его эмоции было так же тяжело скрыть от таких психопатов, как Том и Теодор. — Джеймс Поттер. Ты что-нибудь знаешь об этом мужчине? Возможно, он раньше входил в состав нашего пристанища? Или до сих пор в числе киллеров в отставке, как до недавнего времени мой учитель. Ты не мог бы проверить архивы? Если он не активный член «Дома тьмы», то его семья не прикасаемая, а его сын уж больно досаждает мне.       Нотт тянул за нужные нити, словно паук, который играет с пойманной мухой и пытается потянуть уже обездвиженную жертву ближе к себе. Он видел, что Римус что-то скрывает с первых мгновений, когда заговорил о встрече. Казалось, что его психиатр уже поднимал эту тему несколько дней назад, ведь ему не понадобилось много времени, чтобы понять о ком говорил Теодор. На его лице не читалось удивление от услышанного имени, а так же он не отметил недопонимание. Ничего из этого. Лишь хорошо скрываемое отвращение и что-то ещё… Грусть. Да, именно она витала тонкими нотками в воздухе. — Мне не нужно поднимать архивы, дабы рассказать о Джеймсе, — хриплым голосом произнес Люпин.       Казалось, что мужчина говорит с болью в голосе. Будто кто-то оголил зубной нерв и играет с ним, доставляя подопытному огромный дискомфорт. Теодор знал, что ни Сириус, ни Римус не могли бы ему солгать если это казалось дела. Но именно Люпин был самым разговорчивым из них двоих. — Мы дрались бок о бок с одиннадцати лет, — признался Римус и потянулся к своей тумбочке в столе, дабы достать виски. — Беспризорники, которых подобрал под свое крыло Аластор. Ты видел его парочку раз на боях, которые устраивал Блэк. — Но ведь Сириус рассказывал, что в «Доме тьмы» вы учились втроем — ты, мистер Блэк и мистер Реддл.       Старший мужчина отрицатель качнул головой, а после наполнил два стакана виски двадцатилетней выдержки. Он махнул рукой, вынуждая Теодора присесть. Юноша осознал, что диалог будет долгий и быстро отправил ещё одно смс другому своему недолгому психиатру женского пола, что сегодня их секс отменяется. Благо он отправил Дафне чек на круглую сумму, дабы после его смс не последовало звонков с просьбами разъяснить его странное поведение. — Не совсем так, Теодор. Просто слушай меня, ладно? И не перебивай, ибо ты больше не получишь и доли информации, а Сириус и вовсе изобьет тебя тростью.       Это было редким проявлением гнева со стороны Римуса Люпина, мой милый читатель. Данного мужчину было сложно вывести из себя или заставить повысить свой тон хотя бы на пол октавы. Он всегда был открыт к диалогу с новыми студентами обители и использовал метод пряника, но не кнута. Для второго был Сириус, и они очень быстро определились кто из них хороший и плохой полицейский. — Ты не знаешь, но многие преподаватели могут обучать своих учеников в своих личных домах, если их больше двух, — с тяжелым вздохом произнес Ремус, ожидая новых вопросов со стороны Нотта, дабы выставить его вон, но парень был слишком умен, дабы сглупить дважды за день. — Аластор Грюм взял под крыло нас четверых — Сириуса, меня, Джеймса и Питера. Мы вчетвером выживали на улицах Лондона. Крали, дрались и убегали от полицейских. Тогда это казалось забавным, пока Питер не заболел на коклюш. Он вечно кашлял и казалось, что вот-вот выплюнет свои легкие. Нам было всего десять лет, и мы не понимали, что происходит. Джеймс тогда решился ограбить лавку какого-то старика. Он казался безобидным. Трость, отсутствие одного глаза, но зато много золотых побрякушек за стеклами.       Нотт моментально осознал о ком говорит Римус. Эти идиоты попытались обокрасть самого Аластора. Он был чрезвычайно опасен даже без ноги и глаза. Теодор даже сейчас, со всеми своими умениями, не пытался бы перейти дорогу этому пожилому мужчине. Но Римус лишь ухмыльнулся на реакцию парня и устало потер глаза. Нотт видел, что он сейчас был не здесь. Сейчас мужчина путешествовал по темным закоулкам своей памяти. Со стороны это выглядело так, будто кто-то решил разминировать минное поле собственными ногами. Люпин ступал осторожно, но уже делал четвертый глоток обжигающего виски и понимал, что вновь будоражит то, что никогда не хотел вновь вспоминать. — Поттер попался. Сейчас это кажется очевидным. Он бы даже в нашем возрасте не смог бы обокрасть Грюма, но тогда он хотел спасти Питера, а для этого были нужны деньги. Именно Джеймс был самым отважным из нас и благородным. Тогда мы думали, что он готов был пойти на многое ради друзей.       Горечь в его голосе опьяняла не хуже любого виски. Нотт не мог понять какого ему, ведь никогда не испытывал столь сильной привязанности. Его друзья были рядом с ним, пока были полезны. Если бы с ними что-то случилось или кто-то из них предал бы его, что ж, он бы не горевал слишком долго. — Аластор тогда задал такую взбучку для Поттера, что мы уже не понимали кто из наших двоих друзей на грани смерти. Но даже тогда Джеймс хрипел и умолял помочь Петтигрю. Именно это и подкупило Грюма, — хмыкнул Римус и залпом осушил свой бокал, вновь заполняя его через мгновение. — Он начал нас обучать, когда двое из нашего квартета пришли в себя. Вначале все шло как по маслу. Именно он нас познакомил с истинной тьмой. Обучил ядам, борьбе, любым видам оружия и научил сливаться с толпой. Джеймс был лучшим из нас, Питер — отстающим. Мы всегда прикрывали его, на каждом из заданий он был слабым звеном.       Следующий бокал был осушен ещё быстрее, чем предыдущий. Но казалось, что Люпин даже не опьянел. Воспоминания были болезненными, словно рваная рана, а Нотт будто пытался раздвинуть края голыми руками. Но Римус понимал, что у них не было выхода. Джеймс Поттер становился новым звеном в уравнении под названием «Месть Теодора Нотта», а поэтому он должен был знать всю информацию. — Но в какой-то момент Джеймс начал терять контроль. Он начал часто задумываться над тем, что мы поступаем неправильно. Его смущали задания и их цель. Так же мы все чаще видели его пьяным. Его память стала его подводить, а Грюм все чаще и чаще приходил в ярость от этого. Он предлагал ему передохнуть и обдумать все, но Джеймс говорил: «Либо уходим все мы, либо никто».       Слова прозвучали чужеродно из уст Римуса. Словно он пытался воссоздать манеру речи Поттера. Нотт внимал каждое слово, но пазл в его голове не щелкал. Словно не хватало какой-то детали. — На одном из заданий он подставил Питера. Ошибся из-за того, вновь был не трезв. Наш друг был обезглавлен у нас на глазах, пока Джеймс заливался хохотом словно умалишенный, — мужчина тяжело выдохнул и несколько раз моргнул. Если бы Нотт не знал его так хорошо, то мог бы подумать, что тот плачет. — Поттер был изгнан после этого случая. Он клялся, что не понимал, что с ним происходило, но от него исходил знакомый аромат алкоголя, и никто уже больше ему не верил. После этого нас осталось двое, и Аластор был вынужден передать нас под бразды правления Директора Гриндевальда. Если быть честным, то Аластор и сам не оправился после того инцидента и никогда больше не брал учеников, — Римус сделал последний глоток из своего третьего стакана с виски и сузил глаза. Ему нужно было закончить изливать душу парнишке напротив, ведь на сегодня ему было достаточно болезненных воспоминаний. — Тогда мы и познакомились с Томом. Он обучался здесь ранее, но держался одиночкой, пока не появились мы с Сириусом. Поэтому Джеймс не входит в состав «Дома тьмы». Он и его сын прикасаемы, Нотт.       Последние слова звучали жестоко и с нескрываемой злобой. Было видно, что Римус не простил друга за ошибку. И хоть халатности нет оправдания, Нотт не мог избавиться от чувства, что что-то здесь не сходилось. — Я услышал тебя, Римус, — коротко произнес Нотт с непробиваемой маской на своем аристократическом лице оливкового цвета. — И благодарен тебе за столь полную информацию. Я понимаю чего это тебе стоило. — Нет, не понимаешь, — с горечью в голосе произнес Люпин. — Не ври хотя бы мне, Тео. Я твой психиатр, и хоть не столь симпатичный, как мисс Гринграсс и не повернусь к тебе задницей, но все же лучше знаю твое умение сопереживать. Точнее, отсутствие данного умения.       Теодор рассмеялся, а после потянулся за бутылкой виски, закрывая горлышко короком. Он увидел насупленные густые брови своего психиатра, но все же позволил себе эту вольность и спрятал его бутылку подальше в шкаф, а не в его стол. — И я признателен тебе, что хоть кто-то в моей жизни понимает меня немного больше. Всего доброго, Римус.       Нотт быстро пожал руку Люпину, который все ещё будто пребывал в другом измерении. Тео хлопнул дверью кабинета слишком громко, не замечая, что и сам не находился сейчас в этом мире. Его мысли витали около Джеймса Поттера. Он не мог понять почему, но эта история не давала ему покоя, и он не мог поверить в то, что мужчина, которого он видел несколько часов назад мог напиться до такого состояния, когда смеялся с картины обезглавленного собственного друга.       Нотт выходил из подвалов «Дома тьмы» с огромным ощущением, что оказался в останках чьей-то липкой паутины. Мозг отчаянно пытался найти выход и скрепить историю воедино, но у него не получалось. Теодор Нотт, психопат и социопат, искренне не мог понять, как мальчик десяти лет, который готов был умереть за лекарство для друга, мог вести себя так халатно? Юноша, который не готов был уходить сам, смог уйти так легко в итоге? Здесь что-то было не так. И Нотт намеревался понять, что именно тут происходило.