Потанцуй с моими тенями

      Жженый сахар, нотки розового перца и отголоски кашемирового дерева. Именно так пахла Кэтти Джонсон. Нотту казалось, что его легкие были переполнены, словно резервуар с водой. Запах рыжей занозы в заднице преследовал его. Казалось, что он въелся в кованные сиденья его авто, в его дорогущий смокинг и даже кудрявые темные локоны. Её белозубая улыбка раздражала, бархатная кожа выводила из себя, смех звенел в ушах, а глубокое декольте заставляло его глаза болеть. В общем, вся Джонсон была раздражающей катарактой на его глазу, которую не мешало бы убрать.       Но как?       Теодор понял, что девушка будет мешать его делу с того момента, как она появилась, но ещё больше мужчина убедился в этом, когда выскочка села в его машину. Кэтти будто сложно было заткнуться. Ей даже пришло в голову дать ему парочку советов о том, как входить в поворот и парковаться. Это было до нелепого смешным. Он начал водить, когда она ходила ещё в среднюю школу, и из-за этого у него было непреодолимое желание щелкнуть её по носу. Что? Нотт? Милый читатель, вам не показалось. Это девушка явно была ведьмой, ведь впервые у Теодора первой мыслью не стояло убийство. Это казалось интересным и захватывающим на первый взгляд.       После этого возникла ещё одна проблема. Джонсон откровенно не слушалась его. Казалось, что это он приставлен партнером к ней на дело, а не она к нему. От этого в нем закипал гнев. Единственная эмоция, которую он испытывал. Было ощущения, что даже волоски на руках наэлектризовались от напряжения, которое скользило в нем. Теодор Нотт мысленно проворачивал у себя в голове каждые пять минут одну и ту же картинку. Он хватает рыжую за шею, несколько раз ударяет головой о стену, заносит её в машину, будто просто пьяную подружку и сам заканчивает работу. — Не смотри на меня таким взглядом, — сквозь улыбку произнесла Джонсон, аккуратно играя с шампанским в своем бокале. — Каким таким? — раздраженно, сцепив зубы, подал голос Теодор, отвлекаясь от очередных приятных картин в своей голове. — Будто хочешь меня убить, — протянула девушка. — За нами наблюдают множество пар глаз, а мы играем давно невидящих друг-друга любовников, а сейчас больше кажется, что ты перережешь мне глотку в дешевом мотеле.       Нотт едва сдержался от желания поморщиться. Такой пример могла привести только неотесанная соплячка из забитого пригорода, которая выросла на дешевых криминальных сериалах по телевизору. Если бы она немного напрягла свой мозг, скрытый за рыжей шевелюрой, то осознала, что Теодор Нотт даже бы не ступил на порог дешевого мотеля, ведь был слишком брезглив. — Неженка, — прошептала Кэтти, будто читая его мысли, и заставляя тем самым замереть Нотта от удивления. — Пригласи меня на танец, сейчас же. Он смотрит.       Ему нужна была секунда, чтобы словить взгляд Родольфуса на своей спутнице. Он действительно был тем ещё ублюдком и не пропускал ни одной рыжей головы на этом празднике жизни. Ещё одна секунда понадобилась, чтобы включиться в игру. Теодор был мужчиной и понимал, что они все по своей природе охотники. Добиться одинокой девушки на вечере — интересно, но не так захватывающе, как увести её у молодого спутника, которому ты явно поигрываешь в физическом плане, исходя из своего возраста. И факт, что Лестрейндж был азартным игроком очень помогал им. Рыжая куколка, которую сложно добиться, явно стоящая партия для своих извращенных игр.       Третью финальную секунду он потратил на то, чтобы сжать тонкую талию Кэтти, которая идеально смотрелась в его руках. После левой рукой он вытер с уголка её губ алую помаду и забрал бокал из рук девушки. Спектакль был превосходно разыгран перед ключевым зрителем. Джонсон отыгрывала влюбленную дурнушку и казалось, не дышала после прикосновений своего возлюбленного. Его же глаза словно начали пылать страстью и вожделением.       Это было одним из тех уроков, которые он получил на занятиях в «Доме тьмы». Уроки перевоплощения и манипуляций вела Минерва Макгонаггал. Единственная из всех заставляла называть себя профессором. Она уже давно была киллером на пенсии. Было много сплетен о том, что Директор Гриндевальд нашел её в Париже в одном из модных публичных домов. Но Минерва не была просто владелицей закрытого клуба или проституткой, которая добилась статуса сутенерши. Отнюдь не так. Эта женщина создала убежище для преступного мира. Ей доверяли грязные секреты, проворачивали масштабные сделки, делились планами на будущее, а она мастерски управляла этой информацией, имея все карты у себя в рукаве.       Почему Минерва сменила столь успешный бизнес на преподавательское кресло, спросите вы, милый читатель? Я могу отталкиваться лишь от сплетен, которые слышал под землей «Дома тьмы». Поговаривали, что она была замешана в убийстве французского короля. Он был ещё тем подонком и вынуждал её платить огромные налоги. Но убийство вышло слишком громким, и поэтому убежище, которое предложил ей Геллерт стало весьма кстати. В стенах Академии она обучала юных киллеров тонкому мастерству обольщения, перевоплощения и актерской игре.       Теодор Нотт не был её лучшим учеником. Здесь отличились лишь двое — Сириус Блэк и Блейз Забини. Их обаяние, шарм, флирт в каждом их действии были словно продиктованы их природой. А эмоциональная скованность очень останавливала Нотта, поэтому он долгие часы занимался усерднее всех, чтобы его прикрытие выглядело идеально. Если бы он отправился на столь масштабное дело в первые годы своего обучения, то такие как Грейнджер и Поттер быстро бы раскусили его. С годами он смог натренировать свою улыбку, манеры, флирт. Смог зажечь огонек в потухших глазах, когда ему это было нужно. Иногда, Нотт даже мог расплакаться, если того требовала ситуация.       И сейчас он как никогда кстати использовал полученные навыки. Девушка в его руках плавилась от натренированных движений. Он рисовал немыслимые рисунки на её оголенной спине. Улыбался, шептал ей комплименты на ухо, галантно вел в ритме вальса. Теодор Нотт быстро распознал в глазах Кэтти удивление. Она точно не ожидала, что такой скованный мужчина, склонный к агрессии, а не к нежностям, сможет проявить себя подобным образом. — Ты пугаешь меня, Теодор, — прошептала Джонсон ему на ухо, когда тот спрятал выбившую прядь ей за ухо и после нежно погладил ту по бархатной щеке. — Расслабься, — сквозь обаятельную улыбку произнес мужчина, — я вымою руки с мылом дважды после этого рандеву.       Джонсон оскалилась, словно дикая лиса, и по неловкой случайности, а может быть и нет, наступила Тео на ногу, когда он проделывал очередной пирует, заставляя её платье развиваться так, будто раскрывал лепестки черной орхидеи. Нотт даже не скривился от такого выпада. Боль была его неизменной гостьей, и он привык жить с ней, ведь она текла по его венам вместо крови. Эта девушка, как и никто другой, не смогли бы заставить его даже поморщиться от дискомфорта. Как от физического, так и морального. Он был будто мазохистом, ведь именно боль заставляла его чувствовать себя живым.       Музыка в момент сменилась на страстное танго. Это дало ему больше поводов представить Кэтти, будто товар на витрине. Его обе руки властно сжали тело девушки, заставляя ту прогнуться для него в пояснице. Джонсон в момент почувствовала себя на месте покойной Дафны Гринграсс. Его карие глаза горели таким огнем, что ни одна девушка не смогла бы устоять перед ним сейчас. Казалось, что кожа в миг воспламенится от желания сгореть вместе с ним, лишь бы получить ещё крупицу таких эмоций от него.       Гремучая смесь эмоций протекала между ними в момент танца. Будто они отыгрывали любовь, от которой не жаль было и умереть. Его холодные пальцы ярко контрастировали с её горячей кожей. Она играла с ним, словно кошка. Танцевала свой сольный кусок и возвращалась к нему за порцией страсти. Они воплощали все те низменные желания, о которых многие лишь грезили находясь в горизонтальном положении на холодной одинокой постели.       Нотт притянул девушку к себе. Соприкасаясь с ней носами, оттягивая её за волосы. Запах табака, ментола и ванили наполнил её легкие и казалось, что она вот-вот утонет в этой сладкой дымке. Мерзкий низкий голос, который послышался откуда-то извне, потревожил горе-любовников или, лучше сказать, актеров, которые неизменно выполняли свои роли. — Простите, сэр, я могу украсть вашу партнершу на один танец.       Бинго. Клетка захлопнулась. Родольфус Лестрейндж не смог пройти мимо столь горячей рыжеволосой девушки, которая досталась этому кучерявому недоразумению по его мнению. — Я так не думаю, сэр.       Голос Нотта сочился ревностью и ядом. Он собственнически спрятал девушка за свою спину. Казалось, что он отыгрывает незамысловатый спектакль для гостя, но внутри Теодора полыхала ярость. Он не испытывал какие-либо нежные чувства к Кэтти и готов был сдавить её лебединую шейку собственными руками, но явно не готов был отдать в руки извращенца, который будто вышел из рассказа о Синей бороде и его женах. — Подумайте ещё раз.       Лейстрендж открыто пользовался своим положением в обществе. Родольфус настолько был уверен в своей силе и поддержке Короны, что презюмировал свою значимость и узнаваемость в глазах каждого в этом зале. Его влияние и вправду было ощутимым. Это отзеркаливалось в десятках пар глаз, которые нелепо наблюдали за этой сценой. Но в их извращенных умах не было и капли сочувствия к бедному юноше, который сейчас защищал свою любимую от притязаний.       Нет, милый читатель. Все в этом бальном зале жаждали лишь крови и зрелищ. Если бы мистер Лейстрендж сейчас поднял ствол, который так явно проглядывался во внутреннем кармане его пиджака, и вынес мальчишке мозги, то никто бы даже не пискнул. Будьте уверенны в том, что каждый бы в этом зале продолжил пить свои алкогольные напитки и танцевать на его мозгах до тех пор, пока ноги не заболят от столь насыщенной программы. Это был порочный мир, созданный Королем Великобритании и каждый собравшийся был жадным хищником до чужих страданий. — Тео, лишь один танец, — неловко прошептала Джонсон. Её наигранный невинный взгляд голубых глаз из-под опущенных ресниц был лакомым кусочком для Родольфуса. Он считывал в нем покорность, которую всегда искал в женщинах и считывал её наигранные эмоции таким образом, будто девушка понимала кто перед ней стоит.       И да, черт возьми, Кэтти Джонсон абсолютно точно знала какой тип мерзавцев стоит перед ней. Убийца. Насильник. Садист. От него веяло этим за милю и даже дорогие духи с нотками ладана не добавляли ему святости. Его ухмылка, похожая на оскал, выдавала в нем победителя. Нотт сделал шаг назад, давая пространство для своей спутницы. Он выглядел побежденным. Лишь выглядел, милый читатель. Внутри него клокотала тьма. Она взывала к нему. Облизывалась и мурчала в предвкушении новой крови. — Хорошая девочка, — мерзко промурлыкал Родольфус и безвременно потянул протянутую хрупкую ладонь девушки на себя, сковывая её в своих медвежьих пьяных объятиях.       Спина мужчины была неестественно ровной для таких габаритов. Его обвисший живот и дряблая кожа явно не соответствовали тому образу победителя, который он сейчас разыгрывал перед Теодором. Он едва не хмыкнул от этого зрелища на тестостероновые игры от этого мудака. Нотт сразу подметил взгляды охраны Лестрейнджа, которые наметили себе новую цель. Конечно же, нельзя оставлять свидетеля. Ведь на утро, когда девушку обнаружили бы мертвой на кровати в люксе, не стоило бы оставлять горем убитого юнца, который мог начать говорить. Мертвые лучше хранят секреты, ведь они молчат.       Нотт судорожно подошел к барной стойке и залпом осушил предложений бокал с виски. Нотки седативного не перекрывала даже корка апельсина, которая была брошена в коктейль нервным барменом. Мужчина знал о всех классических уловках Родольфуса. Он был для них с Джонсон открытой книгой, ведь такой сценарий проворачивался им не один раз. Доступ Теодора в убойном отделе давал ему доступ ко всем замятым делам, в которых фигурировали подчиненные Короля. И Лейстрендж часто светился в кровавых сценах, которые обнаруживались на утро после очередного пышного банкета.       Всегда одно и тоже. Изнасилованная, обезображенная рыжая девушка всегда лежала на неизменно белых шелковых простынях. Часто её лицо было изрезано лезвием до неузнаваемости. Глаза выдавлены, словно ублюдок не мог справиться с осуждениям в глазах мертвой бедняжки. Рот разорван так, будто Лестрейндж создавал жуткое подобие Джокера. Он вспарывал живот своей жертвы и вынимал только женские половые органы. Матку. Яичники. Их никогда не находили на месте преступления. Римус Люпин объяснял Нотту, что это служило для ублюдка своеобразным трофеем. Он питал от этого свое могущество, лишая женщину всего, что делало её собой.       Так же чаще всего была не одна жертва. Иногда это был парень бедняжки, сестра, брат, подруга или мать. Подружек рыжей спутницы ждала так же нелегкая участь. Охрана Лейстренджа не брезговала лакомством в виде остатков его основной добычи. Но даже они не были столь жестокими. Это было групповое изнасилование и убийство в виде выстрела в лоб. В упор. Мужчин постигала более легка участь. Убийство в состоянии сна. Такое бы ждало Теодора, будь он и вправду обычным парнем Кэтти. Если бы не выпил подготовленный заранее адреналин, который сейчас курсировал по его венам и ускорял сердцебиение. Но ему приходилось играть, и делал он это хорошо. Если бы сейчас за ним наблюдала Минерва, то точно оценила бы его старания.       Но а пока ему приходилось наслаждаться своим мастерством в одиночку. Боковым зрением он видел, что за ним следят. Поэтому допив подготовленный заранее виски, мужчина потянул за свой галстук, словно пытаясь дать себе больше воздуха. После начал более медленно и тягуче моргать. Этому он так же был обучен. Северус Снейп накачивал их тоннами неизвестных ядов и таблеток, чтобы каждый из «Дома тьмы» знал, как действовать в непредвиденных ситуациях и понимал каждую реакцию своего тела.       Теодор оперся о барную стойку, а после начал медленно оседать на пол. Он отчаянно пытался сфокусировать свой взгляд на рыжеволосой спутнице, чтобы показать свои намерения оставаться в зале и наблюдать за ней во время танца. Джонсон на мгновение словила его взгляд. Ей даже показалось, что парень был не готов к этому. Уж слишком отчаянно он боролся со своим сознанием и отыгрывал недоумение обманутого возлюбленного. — Не беспокойся за него, — хриплый баритон и металический запах крови, который исходил изо рта партнера в танце, опалил её слух возвращая в реальность. — Мои парни позаботятся о парнишке, он просто перепил. Юнцы не знают своей меры.       Джонсон грустно улыбнулась и вздрогнула от его крепких рук на собственном теле. Это так разительно отличалось от того, что делал Теодор. Даже проводя рукам по её хрупкому телу, он делал это с уважением и благоговением. Кэтти осознавала, что это все была игра. Но он делал это так, будто в его руках был самый ценный дар. Весь мир находился в его объятиях. В руках Родольфуса девушка ощущала себя второсортным мусором. Куклой в руках извращенного кукловода. Если бы это были не четко спланированные действия, то она бы уже перерезала глотку Лестрейнджу и бежала бы сломя голову. Но было слишком рано. Слишком много пар глаз наблюдало за ними.       Рыжая девушка наблюдала за тем, как Нотта уводят под руки трое амбалов. Он отыгрывал сопротивление, словно пытался дотянуться до неё, но после вяло обвис в их цепких руках. Ритм танца становился все медленнее. Руки извращенца уже во всю трогали её за зад, а изо рта вырывался лишь тихий писк. — Будь хорошей девочкой для меня, и тогда он не пострадает.       Голос мужчины был пропитан агрессией. Именно так он затаскивал своих жертв в свои сети. Угрозы. Запугивания. Любая девушка готова была пойти на что угодно, дабы на утро увидеть своего парня, брата, мужа, сестру, мать. Только ни одна из жертв не подозревала, что ей больше не будет чем видеть. Её глаза будут вдавлены внутрь черепа, а внутренние органы будут храниться, как приз за лучшую поделку года на полочке у второкласника. — Что вы с ним сделаете? — пугливо прошептала Джонсон. Голубые глаза бегали по лицу Лейстренджа. Оно было покрыто возрастной пигментацией и мелкими язвами. Это могло значить лишь одно. Его тело поддавалось разложению из-за неисчислимого количества запрещённых препаратов, которые он принимал.       Так же ходили слухи, что Родольфус давно болен сифилисом и заразила его как раз таки рыжая шлюха, от этого такая рьяная не любовь к женщинам подобного типажа. Многие шептались, что язвы на его теле и металический запах крови из-за того, что он каждый день принимает дозу крысиного яда, ведь настолько сильно боится быть отравленым, а поэтому проверяет на себе эксперимент Распутина. — О котенок, — заговорщицки прошептал мужчина, — ты не захочешь это узнать. Но если ты сейчас своими милыми ножками последуешь за мной, а после будешь послушно открывать свои пухлые губки и принимать мой член, как последняя шлюха, то я прикажу своим парням оставить ему мозги на том месте, где они должны быть.       Минута молчания пронзила двоих вальсирующих партнеров. Кэтти не могла соглашаться слишком быстро. Это бы вызвало подозрение. Любая девушка бы поддала анализу данную ситуацию. Быть изнасилованной, либо сохранить жизнь близкому человеку. Большинство выбирало жизнь другого человека. Предсказуемо. Но даже если девушка выбирала себя, это не останавливало хищника, лишь раззадоривало его ещё больше. — Я сделаю все, что вы скажите, только не трогайте Тео, — прошептала Джонсон перед тем, как его рука собственнически намотала длинные локоны на кулак и слегка потянула. — Умница, — его голос напоминал змеиный шепот, который заставлял конечности покрыться мурашками, — следуй за мной и запечатли этот олений взгляд на своем лице. Мне нравятся испуганные малышки.       Вновь протянутая рука и цепкая хватка. Джонсон едва поспевала за ним, но в её голове крутилась лишь одна мысль. Смог ли Теодор справиться? Играл ли он? Выпил ли он нужные препараты? Она понимала, что сможет убить этого борова и без его помощи. Но так ли она жаждала смерти Нотта, как того показывала?